Боги подземного мира и судьбы 22 страница
c. В тот самый день, когда Адраст услышал о смерти Эгиалея, он умер от горя, а аргивяне, увидев, что город покинут, ворвались в него, сравняли с землей городские стены и забрали всю добычу. Самое лучшее из добычи они отправили Аполлону Дельфийскому, включая оставшуюся в городе дочь Тиресия Манто, или Дафну, которая стала пифией.
d. Однако дело этим не кончилось. Ферсандр в присутствии Алкмеона стал хвастаться, что, если бы не он, аргивянам не видать победы, поскольку именно он подкупил Эрифилу, как до этого сделал его отец Полиник, и она настояла на войне. Так Алкмеон впервые узнал, что тщеславие Эрифилы стоило жизни его отцу и могло стоить жизни ему самому. Он обратился к Дельфийскому оракулу, и Аполлон ответил, что Эрифила заслуживает смерти. Ошибочно восприняв этот ответ как разрешение на матереубийство, Алкмеон по возвращении домой убил Эрифилу, причем некоторые добавляют, что сделал он это с помощью своего брата Амфилоха. Но Эрифила прокляла Алкмеона и умерла со словами: «Земли Греции и Азии и всего мира, откажите в пристанище моим убийцам!» После этого мстительные эринии стали преследовать Алкмеона и свели с ума.
e. Вначале Алкмеон бежал в Феспротию, где ему было отказано в приюте. Тогда он отправился в Псофиду, и там царь Фегей совершил над ним очистительный ритуал ради Аполлона. Фегей женил его на своей дочери Арсиное, которой Алкмеон вручил привезенные с собой волшебные ожерелье и пеплос. Однако эринии, невзирая на совершенный обряд очищения, продолжали его преследовать и земля Псофиды перестала плодоносить. После этого Дельфийский оракул посоветовал Алкмеону обратиться к речному богу Ахелою, который повторно совершил над ним очистительный обряд. Алкмеон женился на дочери Ахелоя по имени Каллироя и обосновался на земле, недавно образованной речными наносами и не подпадающей под запрет Эрифилы. Здесь он и жил в мире и согласии некоторое время.
f. Год спустя Каллироя, боясь, что может потерять свою красоту, сказала, что пустит Алкмеона на свое ложе лишь тогда, когда он подарит ей знаменитое ожерелье и пеплос. Из любви к Каллирое он отважился вновь посетить Псофиду и обмануть Фегея. Даже не обмолвившись о своем браке с Каллироей, он стал говорить, будто Дельфийский оракул сказал, что эринии будут преследовать его до тех пор, пока он не подарит пеплос и ожерелье святилищу Аполлона. Фегей убедил Арсиною вернуть эти вещи, что она с радостью и сделала, надеясь, что Алкмеон вернется к ней сразу же, как только его перестанут преследовать эринии. Но один из слуг Алкмеона выболтал всю правду о Каллирое, и Фегей пришел в такую ярость, что приказал своим сыновьям устроить на Алкмеона засаду и убить его, как только он покинет дворец. Арсиноя видела всю сцену убийства из окна и, не ведая о двоеженстве Алкмеона, стала громко укорять своего отца и братьев за то, что они нарушили закон гостеприимства и сделали ее вдовой. Фегей умолял ее помолчать и выслушать его, но Арсиноя ничего не хотела слышать и лишь желала, чтобы и ее отец, и братья умерли самой мучительной смертью еще до наступления очередного новолуния. В отместку Фегей заключил ее в сундук и отдал в рабство немейскому царю, а своим сыновьям сказал: «Возьмите этот пеплос и ожерелье и отнесите Дельфийскому Аполлону. Пусть эти вещи больше не приносят бед».
g. Сыновья Фегея повиновались, но тем временем Каллироя, узнав, что произошло в Псофиде, взмолилась, чтобы ее сыновья, которые еще лежали в колыбели, выросли за одну ночь и отомстили убийцам своего отца. Зевс услышал ее мольбу, превратил детей Каллирои в настоящих мужчин, которые, взяв оружие, отправились в Немею, где, как им было известно, сыновья Фегея остановились на пути из Дельф, чтобы убедить Арсиною снять с них свое проклятие. Они попытались рассказать ей всю правду об Алкмеоне, но она не стала их даже слушать. Сыновьям Каллирои удалось не только неожиданно напасть и перебить их, но и, поспешив в Псофиду, убить там Фегея еще до того, как на небосводе появилась новая луна. Поскольку ни один царь или речной бог в Греции не согласился совершить над ними очистительный обряд, они пошли на запад в Эпир и основали там колонию Акарнанию, названную так в честь старшего из двух братьев, Акарнана.
h. Пеплос и ожерелье находились в Дельфах вплоть до начала Священной войны [IV в. до н.э.], когда фокийский разбойник Фаилл забрал их себе, поэтому неизвестно, было ли янтарное ожерелье в золотой оправе настоящим и принадлежало, как утверждали жители Амафунта, Эрифиле или же оно было поддельным2.
i. Некоторые утверждают, что у Тиресия было две дочери – Дафна и Манто. Дафна осталась девственницей и стала сивиллой, а Манто до того, как Алкмеон отправил ее Аполлону в Дельфы, зачала от него Амфилоха и Тисифону. Алкмеон оставил детей на попечение коринфского царя Креонта. Спустя много лет жена Креонта, позавидовав необычайной красоте Тисифоны, продала ее в рабство, и Алкмеон, не зная, кто перед ним, купил ее себе в служанки, однако, к счастью, дело до инцеста не дошло. Что касается Манто, то Аполлон отправил ее в ионийский город Колофон, где она вышла замуж за Ракия, царя Карии. Их сыном был знаменитый прорицатель Мопс3.
1Диодор Сицилийский IV.66; Павсаний IX.5.13 и сл., IX.8.6 и IX.9.4 и сл.; Гигин. Мифы 70; Фрагменты «Эпигонов» Эсхила и Софокла.
2Аполлодор III.7.5–7; Атеней VI.232е; Овидий. Метаморфозы IX.413 и сл.; Павсаний VIII.24.8–10 и IX.41.2; Парфений. Любовные истории 25.
3Аполлодор III.7.7 со ссылкой на: Еврипид. Алкмеон; Павсаний VII.3.1 и IX.33.1; Диодор Сицилийский IV.66.
* * *
1. Это популярная поэтичная повесть, содержащая ряд мифических элементов. Ее могли рассказывать с одинаковым успехом и в Фивах, и в Аргосе, поскольку в ней не было ничего обидного для фиванцев или аргивян; она была интересна для жителей Псофиды, Немеи и долины Ахелоя, свидетельствовала об основании Гестиеи и колонизации Акарнании и, кроме того, имела нравоучительный характер. Она говорила о ненадежности женских решений, высмеивала такие человеческие пороки, как тщеславие и жадность, призывала прислушиваться к советам ясновидцев, напоминала об опасности, связанной с неверным толкованием оракулов, и о неизбежном проклятии, которое падет на голову любого сына, убившего свою мать, даже если это делалось для того, чтобы умилостивить дух мертвого отца (см. 114.a).
2. Наиболее интересным в этой истории является неоспоримый авторитет Эрифилы в решении вопросов войны и мира. Истинное значение ее имени, «многолиственная», позволяет сделать предположение, что она была аргосской жрицей Геры, в чьем ведении было вещее дерево, как, например, в Додоне (см. 51.1). Если это так, то таким деревом была посвященная Гере груша (см. 74.6). Как поход Семерых против Фив, который Гесиод назвал войной «из-за Эдиповых стад», так и его продолжение, о котором повествуется здесь, вероятно, предшествовали путешествию аргонавтов и Троянской войне и могут быть условно датированы XIV в. до н.э.
Род Атридов
Тантал
О родителях и происхождении Тантала ведутся споры. Его матерью была Плуто, дочь Крона и Реи или, как считают некоторые, дочь Океана и Тефиды1. Его отцом называют Зевса или Тмола – увенчанное дубовым венком божество горы Тмол; вместе со своей женой Омфалой он правил Лидийским царством, а однажды судил соревнование между Паном и Аполлоном2. Одни называют Тантала царем Аргоса или Коринфа, другие говорят, что он отправился на север, из Сипила в Лидию, и стал царем Пафлагонии; там он навлек гнев богов и был изгнан Илом Фригийцем, у которого похитил младшего брата Ганимеда и склонил его к сожительству3.
b. От дочери речного бога Пактола Эврианассы или от дочери речного бога Ксанфа Эвритемисты, а может быть, от дочери Амфидаманта Клитии или одной из плеяд по имени Диона у Тантала родились дети: Пелоп, Ниоба и Бротей4. Некоторые, правда, называют Пелопа незаконнорожденным или сыном Атланта и нимфы Линос5.
c. Тантал был закадычным другом Зевса, который приглашал его на Олимпийские пиры, где боги пили нектар и амбросию. Так продолжалось до тех пор, пока удача не отвернулась от Тантала и он не разгласил тайны Зевса и не украл божественную пищу, чтобы поделиться ею со своими смертными друзьями. Еще никто не успел узнать об этом преступлении, как он совершил новое, еще более тяжкое. Пригласив олимпийских богов на пир, который должен был состояться на горе Сипил, а может быть, в Коринфе, Тантал обнаружил, что в его кладовых еды на всех не хватит, и то ли для того, чтобы проверить, насколько Зевс всеведущ, то ли для того, чтобы выказать свою добрую волю, он разрубил своего сына Пелопа на куски и подложил его мясо под видом прекрасного блюда, приготовленного для богов, как до этого поступили сыновья Ликаона со своим братом Никтимом, когда угощали у себя в Аркадии Зевса6. Все боги тотчас постигли, каким блюдом их угощают, и отвернулись в ужасе. Лишь богиня Деметра, полная скорби по похищенной у нее дочери Персефоне и ничего не замечавшая вокруг, съела плечо юного Пелопа7.
d. За эти два преступления Тантала царство его было разрушено, а сам он был низвергнут Зевсом в царство Аида и осужден на вечные муки, как Иксион, Сисиф, Титий, данаиды и другие. С тех пор он стоит в прозрачной воде, вечно томимый жаждой и голодом. Волны озера плещутся у его пояса, иногда даже достают подбородка, но стоит ему наклониться, чтобы утолить жажду, как вода бесследно исчезает, и только черная грязь остается у его ног. Даже если ему удается зачерпнуть пригоршню воды, она сбегает у него между пальцев, и он лишь смачивает потрескавшиеся губы, от чего жажда начинает напоминать о себе еще сильней, чем прежде. Над головой Тантала склоняются наливные яблоки, сладкие финики, спелые оливы и гранаты, но, как только он протягивает руку к лакомому плоду, налетает ветер, ветви отклоняются и плод становится недосягаемым8.
e. В дополнение к этому огромный камень – настоящий утес с горы Сипил – свисает над деревом и постоянно угрожает размозжить Танталу голову9. Так он наказан за третье преступление – кражу, отягощенную лжесвидетельством. Однажды, когда Зевс еще совсем ребенком находился на Крите и его вскармливала коза Амалфея, Гефест сделал для Реи золотого пса, который должен был сторожить ребенка. Впоследствии он стал сторожить храм Зевса в Дикте. Но сын Меропа Пандарей, бывший родом из Лидии, или критянин Милет, а может быть, даже Эфес решился украсть пса и отдать его Танталу, чтобы тот спрятал его на горе Сипил. Когда шум по поводу кражи стих, Пандарей потребовал у Тантала вернуть пса, но Тантал стал клясться Зевсом, что отродясь не только не видел, но и не слышал ничего о золотом псе. Эту клятву услышал Зевс и распорядился, чтобы Гермес узнал, как было дело. И хотя Тантал продолжал клясться, Гермес силой или хитростью обнаружил пса, и Зевс бросил Тантала под один из утесов горы Сипил. Это место до сих пор показывают; оно расположено неподалеку от Танталова озера, и там гнездится много белых орлов. После этого Пандарей и его жена Гармотея бежали в Афины, а оттуда на Сицилию, где и кончили бесславно свою жизнь10.
f. Другие утверждают, что золотого пса украл Тантал и доверил его сторожить Пандарею. За ложную клятву в том, что он никогда не видел золотого пса, разъяренные боги убили Пандарея и его жену или превратили их в камень. Осиротевших дочерей Пандарея по имени Меропа и Клеотера (которую некоторые называют Камиро или Клития) вскормила Афродита творогом, медом и сладким вином. Гера наделила их красотой и сверхчеловеческой мудростью. Артемида сделала их высокими и сильными, а Афина научила всем известным ремеслам. Остается лишь догадываться, почему эти богини проявили такую заботу, послав от своего имени Афродиту, чтобы та смягчила сердце Зевса к этим сироткам и нашла хороших суженых для них (если, конечно, эти богини сами не подтолкнули Пандарея на кражу). Зевс, должно быть, что-то заподозрил, потому что, пока Афродита уединилась с ним на Олимпе, гарпии с его согласия выкрали трех девушек и передали их эриниям, которые заставили их жестоко страдать за отцовские прегрешения11.
g. Этот Пандарей был также отцом Аэдоны, вышедшей замуж за Зета, которому она родила Итила. Аэдона изошла завистью к своей сестре Ниобе, имевшей шестерых сыновей и шестерых дочерей. Пытаясь убить старшего из них, Сипила, Аэдона по ошибке убила Итила. За это Зевс превратил ее в соловьиху, которая в начале лета всегда оплакивает свое убитое дитя12.
h. Наказав Тантала, Зевс с радостью оживил Пелопа, для чего приказал Гермесу собрать все части его тела и снова сварить в том же котле, над которым Зевс произнес заклинание. Богиня судьбы Клото вернула всем частям прежний вид, Деметра дала ему прочную лопатку из слоновой кости вместо той, что она обглодала, Рея вдохнула в него жизнь, а козлоногий Пан стал танцевать вокруг него от радости13.
i. Пелоп возник из волшебного котла таким красивым, что Посейдон тут же влюбился в него и унес с собой на Олимп в колеснице, запряженной золотыми лошадьми. Там он назначил Пелопа своим виночерпием и постельничим и стал кормить его амбросией. Позднее так же Зевс поступит с Ганимедом. Пелоп впервые обратил внимание на то, что его левое плечо сделано из слоновой кости, когда обнажил свою грудь в знак траура по своей сестре Ниобе. Все истинные потомки Пелопа имеют такую отметину. После его смерти лопатка из слоновой кости хранилась в Писе14.
j. Мать Пелопа Эврианасса тем временем всюду искала своего сына, не зная, что он вознесся на Олимп. От поваров она узнала, что ее сына сварили и подали богам в качестве блюда и те, похоже, съели все до последнего кусочка. Так рассказывают эту историю повсюду в Лидии, причем многие считают, что Пелоп, которого Тантал сварил в котле, и Пелоп, который наследовал Танталу, – это разные люди15.
k. Танталов сын-уродец Бротей вырезал самое древнее изваяние Матери богов, которое до сих пор стоит на утесе Коддина к северу от горы Сипил. Он был знаменитым охотником, но отказался воздать почести Артемиде, и та лишила его разума. Вскричав, что ему не страшно никакое пламя, он бросился в горящий погребальный костер и дал пламени истребить свою плоть. Некоторые, правда, говорят, что он совершил самоубийство из-за того, что все сторонились его безобразного облика. Сын и наследник Бротея был назван Танталом в честь своего деда16.
1Павсаний II.22.4; Схолии к «Олимпийским одам» Пиндара III.41; Гесиод. Теогония и схолии, 355.
2Павсаний. Цит. соч.; Схолии к «Оресту» Еврипида 5; Плиний. Естественная история V.30; Аполлодор II.6.3.
3Гигин. Мифы 124; Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI.603; Диодор Сицилийский IV.74.
4Цец. Схолии к Ликофрону 52; Ферекид. Цит. по: Схолии к «Оресту» Еврипида 11; Гигин. Цит. соч. 83; Павсаний III.22.4.
5Лактанций Плацид. Истории из «Метаморфоз» Овидия VI.6; Сервий. Цит. соч. VIII.130 и сл.
6Гигин. Цит. соч. 82; Пиндар. Олимпийские оды I.38 и 60; Сервий. Цит. соч. VI.603 и сл.; Лактанций Плацид. Цит. соч.; Сервий. Комментарий к «Георгикам» Вергилия III.7; Цец. Цит. соч. 152.
7Гигин. Цит. соч. 83; Цец. Цит. соч.; Овидий. Метаморфозы VI.406.
8Диодор Сицилийский IV.74; Платон. Кратил 295е; Лукиан. Разговоры в царстве мертвых 17; Гомер. Одиссея XI.582–592; Овидий. Метаморфозы IV.456; Пиндар. Цит. соч. I.60; Аполлодор. Эпитома II.1; Гигин. Цит. соч. 82.
9Павсаний X.31.4; Архилох. Цит. по: Плутарх. Политические наставления 6; Еврипид. Орест 7.
10Антонин Либерал. Превращения 36 и 11; Павсаний X.30.1.
11Павсаний X.30.1; Гомер. Цит. соч. XX.66 и сл.; Антонин Либерал. Цит. соч. 36.
12Гомер. Цит. соч. XIX. 518 и сл.; Аполлодор III.5.6; Ферекид. Фрагмент 138.
13Сервий. Цит. соч. VI.603; Пиндар. Цит. соч. I.26; Гигин. Цит. соч. 83.
14Аполлодор. Цит. соч. II.3; Пиндар. Цит. соч. I.37 и сл.; Лукиан. Харидем 7; Овидий. Цит. соч. VI.406; Цец. Цит. соч. 152; Павсаний V.13.3.
15Пиндар. Цит. соч.; Еврипид. Ифигения в Тавриде 387.
16Павсаний III.22.4; Аполлодор. Цит. соч. II.2; Овидий. Ибис 517 и схолии.
* * *
1. Как указывает Страбон (XII.8.21), Тантал, Пелоп и Ниоба были фригийцами. Кроме того, он приводит слова Деметрия Скепсийского и Каллисфена (XIV.5.28) о том, что это семейство обязано своим богатством копям Фригии и горы Сипил. Более того, в «Ниобе» Эсхила (цит. по: Страбон XII.8.21) говорится, что у Танталидов «на холме Идейском» имелся алтарь Зевса и что Сипил расположен «в земле Идейской». Демокл, которого Страбон цитирует с чужих слов, рационализирует миф о Тантале, утверждая, что его царствование было отмечено сильными землетрясениями в Лидии и Ионии, вплоть до Троады: исчезали целые деревни, гора Сипил разрушилась, болота превратились в озера, а Троя оказалась под водой (Страбон I.3.17). Павсаний также сообщает, что город на горе Сипил исчез в разверзшейся бездне, которая впоследствии заполнилась водой и стала озером Салое или Танталида. Развалины города виднелись на дне озера до тех пор, пока их не скрыли наносы из горного ручья (Павсаний VII. 24. 7). Плиний согласен с тем, что Танталида была разрушена землетрясением, но указывает, что на этом месте сменили друг друга три города, пока оно окончательно не скрылось под водой («Естественная история» V. 31).
2. Однако изложение Страбона, сколь бы археологически обоснованно оно ни звучало, не объясняет связи между Танталом и Аргосом, Коринфом и критским Милетом. Скала, висевшая над Танталом в Аиде и в любой миг готовая упасть, роднит его с коринфским Сисифом, вечное наказание которого было навеяно священным изображением, на котором солнце-титан в поте лица толкало перед собой солнечный диск, пытаясь затащить его вверх по склону небес в точку зенита (см. 67.2). Отголоски такого отождествления заметны в схолиях к Пиндару, однако в них наказание Тантала объясняется рационалистически: утверждается, что некоторые понимают камень как представляющий солнце, а Тантал – физик, отбывающий наказание за убеждение, будто солнце – это масса раскаленного добела металла (схолии к «Олимпийским одам» Пиндара I.97 и сл.). Ошибочно это священное изображение солнца-титана объединили с другим, на котором человек, стоящий по горло в воде, с мукой во взоре смотрел на переплетение ветвей, согнувшихся под тяжестью плодов; такое наказание риторы использовали как аллегорию судьбы, выпадающей на долю богатых и жадных (Сервий. Комментарий к «Энеиде» Вергилия VI. 603; Фульгенций. Мифологический компендиум II.18). Яблоки, груши, финики и другие плоды, висевшие у плеч Тантала, Фульгенций называет «плодами Мертвого моря», о которых Тертуллиан писал, что яблоко тут же превращается в тлен, если до него дотронуться пальцем.
3. Чтобы вся сцена обрела смысл, следует вспомнить, что отец Тантала Тмол был увенчан дубовым венком, а его сын Пелоп, одного из внуков которого также звали Тантал (см. 112.c), почитался как герой в Олимпии, где в обрядах участвовал «лесник Зевса». Поскольку – как это сейчас признается всеми – преступниками в Аиде были боги и герои доолимпийской эпохи, Тантал, очевидно, представлял собой царя-жреца, украшенного ветвями с висевшими на них плодами наподобие тех, что носили во время Осхофории (см. 98.w); этого царя затем сбрасывали в реку как фармака. Такой обычай сохранился в балканских деревнях в обряде Зеленого Георгия, описанном Фрэзером. Возникший на основе этого мифа глагол tantalizein (мучить кого-либо, показывая что-нибудь желанное, но не давая) помешал ученым понять, что муки Тантала вызваны не жаждой, а страхом перед тем, что его могут утопить или сжечь на костре, как это случилось с его безобразным сыном Бротеем.
4. Платон (Кратил 395е), возможно, прав, произведя имя Тантал от talantatos («самый бесталанный»), образованного от того же корня tla («страдающий» или «стойкий»), что и имена Атлант и Теламон, причем оба эти персонажа были героями культа дуба. Однако talanteyein означает «отвешивать деньги» и может служить указанием на его богатства. Похоже, что Тантал – одновременно и солнце-титан и лесной царь, культ которого из Греции через Крит (поскольку Пандарея называют критянином) достиг Малой Азии в середине второго тысячелетия до н.э., а в конце этого тысячелетия вновь появился в Греции, когда крушение хеттской империи вынудило многих богатых греков-колонистов покинуть свои города в Малой Азии.
5. Когда мифографы свидетельствуют о том, что Тантал был частым гостем на Олимпе, они тем самым признают, что некогда его культ доминировал на всем Пелопоннесе. Хотя пиры, на которые боги приглашали Тантала, никогда не смешивались с пиром, на который он сам пригласил богов, в каждом случае главным блюдом оказывался тот же суп из потрохов, который аркадские пастухи-каннибалы, поклонявшиеся культу дуба, готовили для Волчьего Зевса (см. 38.b).
6. Древний миф разочаровал позднейших мифографов. Они не только сняли с Деметры обвинение в сознательном поедании человеческого мяса и с возмущением отвергли возможность того, что все боги съели все до последнего кусочка на поставленном перед ними блюде, но и предложили сверхрационалистическое объяснение мифа. Тантал, писали они, был жрецом, открывшим непосвященным тайны Зевса. За это боги лишили его жреческого сана и наслали на его сына ужасную болезнь, но хирурги сделали ему множество костных протезов, причем от операций остались шрамы и создавалось такое впечатление, будто его сначала разрезали на куски, а потом вновь собрали в одно целое (Цец. Схолии к Ликофрону 152).
7. Кражу Пандареем золотого пса следует воспринимать так же, как и кражу Гераклом Кербера, что говорит о том, что ахейцы не боялись грозящего смертью проклятия, символом которого был пес, и захватили культовый объект, который был посвящен земле-богине Рее (бабке Тантала) и владелец которого обретал царскую власть. Олимпийские богини, судя по всему, отнеслись к краже Пандареем пса благосклонно, и, хотя пес принадлежал Рее, он сторожил святилище ежегодно умирающего критского Зевса. Поэтому миф указывает не на первоначальное осквернение святилища Реи ахейцами, а на временный возврат предмета поклонения приверженцами Реи.
8. Природа украденного культового объекта неопределенна. Им мог быть золотой ягненок – символ царской власти Пелопидов, скипетр с навершием в виде кукушки, который, как известно, Зевс похитил у Геры, палладий или эгида. Мало вероятно, чтобы это был золотой пес, поскольку пес был не предметом культа, но его хранителем, если, конечно, мы не имеем дело с вариантом уэльского мифа об Амафаон-ап-Доне, который похитил пса у Арауна («красноречие»), царя Аннума (Аида), благодаря чему ему удалось узнать тайное имя бога Брана («Белая богиня», с. 30 и 48–53).
9. Три дочери Пандарея, одна из которых, Камиро, носит то же имя, что и младшая из родосских богинь судьбы (см. 60.2), являют собой триаду богинь, которую унижает Зевс в наказание за бунт их поклонников. О верности триаде Тантала говорят рассказы о его сыне Бротее, изваявшем богиню на горе Сипил, а также рассказы о дочери Тантала Ниобе – жрице Белой богини, не признававшей олимпийских богов и имевшей в качестве священной птицы орла-лебедятника с озера Танталида. Омфала, как звали мать Тантала, говорит о наличии профетического святилища – «Пупа земли» – наподобие существовавшего в Дельфах.
10. Ежегодного фармака выбирали из числа самых некрасивых людей, что объясняется некрасивостью Бротея. Есть свидетельства того, что в Малой Азии фармака сначала хлестали морским луком по гениталиям (см. 26.3) под звуки лидийских флейт – следует отметить, что и Тантал (Павсаний IX.5.4), и его отец Тмол в легендах ассоциируются с лидийскими флейтами, – а затем сжигали на костре, сложенном из хвороста, и пепел бросали в море (Цец. Хилиады XXIII.726–756, цитирующий Гиппонакта, VI в. до н.э.). В Европе, очевидно, порядок был иной: фармака в обряде Зеленого Георгия сначала опускали в воду, затем избивали и лишь потом сжигали.
Пелоп и Эномай
Пелоп унаследовал пафлагонский трон от своего отца Тантала: некоторое время он жил в Энете, что на берегу Понта Эвксинского, откуда правил лидийцами и фригийцами. Однако из Пафлагонии его изгнали варвары, и он обосновался на лидийской горе Сипил, своем родовом владении. Когда по требованию царя Трои Ила Пелоп был вынужден перебраться в другое место, он забрал с собой сказочные богатства и отправился через Эгейское море. Он был полон решимости найти для себя (и большого количества бежавших с ним людей1) новый дом, но лишь после того, как добьется руки Гипподамии, дочери царя Эномая, который правил Писой, что в Элиде2.
b. Одни говорят, что Эномай родился от Ареса и Гарпины, дочери речного бога Асопа, или от Ареса и плеяды Астерии, Астеропы или дочери Даная Эврифои. Другие называют его сыном Алксиона или Гипероха3.
c. Жена Эномая Стеропа, или Эварета, дочь Акрисия, родила ему Левкиппа, Гипподама и Диспонтея, основателя Диспонтия, а также единственную дочь Гипподамию4. Эномай славился своей любовью к лошадям и под страхом проклятия запретил своим подданным скрещивать кобыл с ослами. До сих пор, если элейцам нужны мулы, они вынуждены отправлять своих кобыл за пределы страны и держать их там, пока те не произведут потомство от ослов6.
d. То ли оракул предупредил Эномая, что его должен убить зять, то ли он сам влюбился в Гипподамию, но, как бы то ни было, он придумал неслыханный доселе способ, как воспрепятствовать замужеству Гипподамии. Всех женихов Гипподамии он приглашал принять участие в гонках колесниц, для чего даже проложил длинную дорогу, которая начиналась от Писы, что на берегу реки Алфей, напротив Олимпии, и заканчивалась у жертвенника Посейдона на Коринфском перешейке. Одни говорят, что колесницы были запряжены четверкой лошадей6, другие – что двойкой. Эномай настаивал на том, чтобы в каждом случае в колеснице была Гипподамия, чтобы отвлекать внимание женихов. При этом жених получал право начинать гонки на полчаса раньше, а Эномай в это время приносил в жертву барана на алтаре Зевса Воителя в Олимпии. Обе колесницы должны были следовать в сторону Истма. Если жених приходил вторым, он погибал, в случае победы он брал в жены Гипподамию, а умереть должен был Эномай7. Поскольку, однако, зачатые от ветра кобылы Псилла и Гарпинна, врученные Эномаю отцом Пелопа Аресом, намного превосходили по быстроте всех остальных лошадей Греции и могли мчаться быстрее северного ветра Борея8, а также поскольку его колесница, умело управляемая Миртилом, была сделана специально для соревнований, он ни разу не дал сопернику обойти его, а после гонок соперник падал, пораженный копьем, также подаренным Аресом9.
e. Таким способом Эномай расправился с двенадцатью (а некоторые утверждают, что с тринадцатью) царевичами, головы и конечности которых он повесил над воротами своего дворца, а изуродованные тела оставил незахороненными. После убийства первого жениха, по имени Мармакс, он зарезал также и его кобыл – Парфению и Эрифу – и захоронил их у реки Парфения; эту могилу показывают до сих пор. Некоторые говорят, что второй жених, по имени Алкафой, погребен у места под названием «Ужас коней» на ипподроме в Олимпии и что именно его злобный дух мешает возничим10.
f. Возничий Эномая Миртил был сыном Гермеса и Теобулы, или Клеобулы, или даже данаиды Фетусы. Другие говорят, что он был сыном Зевса и Клемены. Он тоже влюбился в Гипподамию, но не решался участвовать в соревновании11. Тем временем олимпийские боги решили вмешаться и прекратить эти убийства, поскольку Эномай стал хвастаться, что в один прекрасный день он построит храм из черепов, как до него это сделали Эвен, Диомед и Антей12. Поэтому, когда высадившийся в Элиде Пелоп стал просить благоволящего к нему Посейдона (предварительно принеся ему жертву на морском берегу), чтобы тот подарил ему самую быструю в мире колесницу либо остановил полет бронзового копья Эномая, Посейдон с радостью согласился помочь. Вскоре Пелоп стал владельцем золотой колесницы, которая могла промчаться по морю, даже не касаясь волн, а впряжена в нее была упряжка не знающих устали крылатых бессмертных коней13.
g. Посетив гору Сипил и посвятив там Темнийской Афродите изваяние, вырезанное из зеленого мирта, Пелоп испытал свою колесницу, направив ее прямо в Эгейское море. Не успел он и глазом моргнуть, как оказался на Лесбосе, где его возничий Килл, Келл или Киллант скончался от быстрой езды. Пелоп заночевал там и во сне увидел, как дух Килла оплакивал свою судьбу и умолял похоронить его с почестями, подобающими герою. На рассвете Пелоп сжег тело покойного, насыпал над пеплом курган и основал поблизости святилище Аполлона Киллейского. После этого он вновь отправился в путь и правил колесницей самостоятельно14.
h. Прибыв в Пису, Пелоп встревожился при виде голов, прибитых к воротам дворца, и пожалел о своей затее. Поэтому он пообещал Миртилу, что если тот предаст своего хозяина, то получит половину царства и право провести брачную ночь с Гипподамией, когда ее рука будет завоевана15.
i. Перед началом состязания, сцена из которого изображена на фронтоне храма Зевса в Олимпии, Пелоп принес жертву Кидонской Афине. Одни говорят, что ему явился дух Килла и пообещал свою помощь; другие утверждают, что его возничим был Сфер, однако наиболее распространено мнение, согласно которому он сам правил лошадьми, а подле него в колеснице стояла Гипподамия16.
j. К тому времени Гипподамия уже влюбилась в Пелопа и решила не только не мешать ему править лошадьми, но и щедро наградить Миртила, если отец по какой-либо причине не сможет настигнуть жениха. Миртил заменил металлическую чеку в колеснице Эномая на восковую. Когда колесницы достигли самого узкого места Истма и Эномай в пылу погони уже замахнулся копьем, с тем чтобы поразить Пелопа в спину, колеса его колесницы соскочили и он упал, разбившись насмерть. Его дух до сих пор бродит около Тараксиппа («Ужас коней») в Олимпии17. Некоторые, правда, говорят, что колесница и крылатые кони Посейдона легко позволили Пелопу обогнать Эномая и первым достичь Истма, после чего Эномай либо сам в отчаянии покончил с собой, либо был убит Пелопом. По словам других, соревнование состоялось на ипподроме в Олимпии и Амфион подарил Пелопу некий волшебный предмет, который тот закопал около Тараксиппа, отчего лошади Эномая понесли и колесница разбилась. Однако все сходятся на том, что Эномай перед смертью проклял Миртила, обещав ему скорую смерть от руки Пелопа18.