Русские поэты xx в. как критики

В. Я. Ьрюсов

Одна из характерных черт всего ми­рового искусства XX в. — стремление к размышлению над собственной при­родой. Особенно отчетливо это выра­зилось в литературе, где писатели все чаще и чаще становились одно­временно и специалистами-литерату­роведами. Отдельные статьи, эстети­ческие трактовки писались, конечно, и в прошлом, но сярьезно заниматься теорией и историей литературы в ка­тегориях науки писатели начали толь­ко в XX в.

В русской литературе этот процесс начался творчеством четырех круп­нейших поэтов, ставших одновремен­но историками и теоретиками лите­ратуры: Валерия Яковлевича Брю-сова (1873—1924), Александра Алек­сандровича Блока (1880--1921), Анд­рея Белого (настоящие имя и фамилия Борис Николаевич Бугаев, 1880— 1934) и Иннокентия Федоровича Анненского (1855—1909).

В их литературоведческих работах совершенно отчетливо заметны три главных направления. Во-первых, это открытие для своего времени забы­тых поэтов-предшественников. К кон­цу XIX в. изучение литературы уже отлилось в застывшие формы, где

писателям «второго» ряда места не находилось. Их постепенно забывали. Резко отталкиваясь от литературы своего времени, поэты-символисты (см. Символизм) — а все четверо бы­ли в той или иной степени связаны с этим направлением -- искали себе поддержки в поэзии вчерашнего и по­завчерашнего дня. Поэтому В. Я. Брю-сов всегда пропагандировал поэзию Ф. И. Тютчева. Стихи «последнего романтика» А. А. Григорьева собрал и переиздал А. А. Блок. А. Белый настойчиво вводил в первый ряд рус­ских поэтов Е. А. Баратынского. Осознание значимости этих фигур для русской поэзии постепенно начало ме­нять карту ее истории. Оказывалось, что многое в традиционной истории литературы можно и нужно переос­мыслить, что и сделали, уже с про­фессиональных позиций, литературо­веды 20-х гг.

Второй важнейшей сферой интере­сов этих поэтов были проблемы сти­ховедения. Открытый А. Белым закон несовпадения метра и ритма (см. Стн-косложение) сдвинул изучение рус­ского стиха с мертвой точки, а впер­вые примененные им статистические подсчеты положили начало точным

Литературоведение и критика в России XVIII—XX вв.

(М. А. Антонович, В. А. Зайцев, Г. 3. Ели­сеев).

Революционно-демократической критике противостояла критика «эстетическая», или ^артистическая», представители которой (А. В. Дружинин, В. П. Боткин, П. В. Аннен­ков, С. С. Дудышкин) считали, что искусство ценно само по себе как искусство, а не харак­тером своего отношения к действительности, что писатели не должны касаться обществен­ных вопросов, затрагивать социальные проблемы, их назначение — разрабатывать вечные темы любви, красоты, добра. Стара­ясь увести искусство от жизни, «эстетичес­кая» критика в то же время заостряла внима­ние на художественной стороне произведе­ний, их форме, «артистизме» творчества, что объективно содействовало повышению общего уровня профессионального мастер­ства писателей.

С «почвеннических» позиций, т. е. считая необходимым сближение «просвещенного общества» с жизнью простого народа, с «на­циональной почвой», видя в этом основание для будущего социального и духовного раз­вития России, оценивали современную им

русскую литературу Ф. М. Достоевский и Н. Н. Страхов. Эти идеалы разделял и А. А. Григорьев.

Постановка критикой проблемы народности литературы, острота ее в период революци­онного подъема конца 50-х — начала 60-х гг. XIX в. не могли не сказаться и на движении отечественной литературоведческой мысли: ее внимание также обращается на решение этой важнейшей художественной и идеологи­ческой проблемы времени. Возникает мифо­логическая школа, представители которой (Ф. И. Буслаев, А. Н. Афанасьев, П. Н. Рыб­ников, О. Ф. Миллер, А. А. Котляревский) исследуют истоки самобытности русского на­рода, его взглядов на жизнь, природу, окру­жающий мир, обращаясь к произведениям поэтического творчества самого народа.

Название «мифологическая» школа полу­чила потому, что в своих высказываниях опиралась на учение о мифе и мифологии как первооснове умственной, а затем и художест­венной, поэтической деятельности первобыт­ного, доисторического человека. Это учение было разработано в 20—30-е гг. XIX в. не­мецкими филологами братьями В. и Я. Гримм.

методам исследования.

А книга В. Я. Брюсова «Опыты по метрике и ритмике, по эвфонии и созвучиям, по строфике и формам» (1918) и до сих пор полезна всем стиховедам, поскольку в ней даже са­мые редкие стихотворные формы про­иллюстрированы его собственными стихами.

Наконец, третьим направлением стала история литературы: очерки историко-литературного процесса, статьи об известных писателях, об отдельных произведениях.

В центре внимания стояло твор­чество А. С. Пушкина. Брюсов начал им заниматься еще в конце XIX в., когда работал в редакции журнала «Русский архив», и продолжал заня­тия до конца жизни. Первый том Пол­ного собрания сочинений Пушкина, им изданный, вызвал серьезную кри­тику профессионалов, но уже сама попытка свидетельствует о серьез­ности, с которой Брюсов подходил к этой работе. А уж без статей, собранных в книге «Мой Пушкин», вряд ли можно представить себе серь­езное изучение пушкинского творче ства. Результаты многолетних исследова-

ний пушкинской поэзии вылились у Белого в книгу «Ритм как диалектика и «Медный всадник» (1929), где сли­лись воедино стиховедческие штудии и интерпретация пушкинского текста. Вдохновенная речь Блока «О назна­чении поэта» была произнесена на собрании, посвященном 84-й годовщи­не со дня смерти Пушкина. Участво­вал Блок и в одном из лучших для начала века собраний сочинений Пуш­кина, изданном под редакцией С. А. Венгерова. Писал о Пушкине и Анненский, хотя его интересы были больше направлены в область русской прозы XIX в.: Н. В. Гоголь, Ф. М. До­стоевский, И. С. Тургенев... Две его «Книги отражений» — это уникаль- д. Белый ные по методу произведения, где индивидуальное мнение, не претен­дующее на объективность, приобре­тало неотразимую художественную убедительность.

Далеко не все положения, вы­сказанные поэтами начала нашего века о проблемах литературы, являют­ся бесспорными. Но нс учитывать их нельзя и тем, кто изучает русскую литературу, и тем, кто занят иссле­дованием творчества Брюсова, Бло­ка, Белого, Аннеиского.

Исходным для формирования у нас школы становится положение, сформулированное Ф. И. Буслаевым: «Самая мифология есть не иное что, как народное сознание природы и духа, выразившееся в определенных обра­зах...» А одним из самых замечательных исследований в русле этой школы, не утра­тившим своего значения до нашего времени, был трехтомный труд А. Н. Афанасьева «Поэтические воззрения славян на приро­ду. Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований в связи с мифичес­кими сказаниями других родственных наро­дов» (1865—1869).

Исследовательский опыт литературоведов-мифологов показал, что памятники народного творчества дают богатую информацию о быте, духовной и нравственной жизни не только ^доисторического», но и «исторического» че­ловека. Аналогичный подход к искусству нового времени позволил открыть, как писал французский философ И. Тэн, что «литера­турное произведение не есть простая игра во­ображения, самородный каприз, родившийся в горячей голове, но снимок с окружающих нравов и признак известного состояния умов. Отсюда заключили, что возможно по литера­турным памятникам узнать, как чувствовали и думали люди несколько веков назад». Это узнавание и составило основу нового на­правления, новой школы в изучении литера­туры — культурно-исторической.

Такое название закрепилось за школой по­току, что в каждом литературном произведе­нии она видела прежде всего памятник истории культуры данного народа, который соответствующим образом и анализировала, извлекая из художественных созданий прош­лого массу сведений о национальной жизни, быте, взглядах, уровне образования, про^ свещения и т. п. Культурно-историческая школа выявила самую тесную связь и зависи­мость между искусством и действитель­ностью, писателем и обществом, проклады­вая тем самым путь литературоведческому историзму. У нас самыми крупными пред­ставителями этой школы, расцвет которой приходится на 70—80-е гг. XIX в., были А. Н. Пыпин и Н. С. Тихонравов, чьи иссле­дования значительно обогатили представле­ние о русской литературе и литературно-общественной жизни России XVII—XIX вв.

Одновременно возникает и формируется еще одна школа — сравнительно-истори­ческого литературоведения. Главная цель этой школы — определение законов и за­кономерностей литературно-художественного движения. Основное внимание здесь уделя­лось исследованию изменений — эволюции

поэтических форм в процессе их историческо­го развития. Появление такой школы было вызвано научной необходимостью: она вос­полнила пробел в изучении литературы, кото­рый обнаружился в деятельности культур­но-исторической школы.

Исходной посылкой для формирования новой школы, давшей ей и наименование, было признание того, что только путем сравнения литературных эпох и периодов можно познать закономерности историческо­го развития литературы. А единственно вер­ным и убедительным показателем этого раз­вития был признан процесс изменения ху­дожественных, поэтических форм: они и стали преимущественным предметом изучения.

Учение об эволюционном развитии явля­лось методологической основой данной науч­ной школы. Исследование при этом велось в пределах так называемых эволюционных циклов: фольклор, средневековая литератур; литература нового времени, — а объектом сравнительного изучения могла быть как литература (поэзия) одного народа или ка­кого-либо региона (славянская, восточная, западноевропейская), так и всемирная лите­ратура в целом. Основоположником и вы дающимся представителем этой школы в оте чественной и мировой науке был А. Н. Be селовский.

Мифологическая, культурно-историческая и сравнительно-историческая школы известнь сегодня как школы академического литера туроведения. Такое наименование они полу чили не сразу и не у современников, а зна чительно позже, и было оно связано с избра нием основоположников и крупнейших пред ставителей этих школ — Ф. И. Буслаева А. Н. Пыпина, Н. С. Тихонравова, А. Н. Весе ловского — действительными членами (ака демиками) Петербургской академии uayi

Литературоведение и критика 8 России XVIII—XX вв.

Произведения зарубвжкык пи- исурнвла «Иностранная питв-сатвлей в серии пБиблиотвка ратура».

В 70—80-е гг. XIX в. развивается и русская литературно-критическая мысль. Наибольшие достижения здесь связаны с деятельностью критиков-народников — П. Л. Лаврова, //. К. Михайловского, П. Н. Ткачева, А. М. Скабичевского.

На рубеже XIX—XX вв. в русском литера­туроведении формируется новая школа — психологическая, ставившая своей целью, по словам ее основателя Д. Н. Овсянико-Куликовского, «психологическое исследова­ние творчества и творений великих писате-лей^художников и поэтов-лириков, преиму­щественно русских». Самой значительной ра­ботой, созданной этой школой, было трех­томное исследование самого Овсянико-Ку-ликовского «История русской интеллигенции» (1906—1911), где на примере литературных героев (Чацкого, Онегина, Печорина, Руди-на, Обломова и др.) путем анализа их пси­хологии раскрывалась эволюция «общест­венно-психологических типов» в России XIX в. Много внимания эта школа уделяла и собственно психологии творчества, в зна­чительной степени при этом опираясь на теоретические идеи лингвистической поэтики А. А. Потебни.

Распространение марксизма, понимание того, что движущей силой исторического процесса выступает борьба классов, нараста­ние революционного пролетарского движения сказываются и на характере познания лите­ратурных явлений. Литературоведение и кри­тика все отчетливее начинают тяготеть к материалистическим принципам изучения ли­тературы, учитывающим объективные законы общественного и художественного развития человечества. Наиболее видные представите­ли отечественной литературоведческой и кри­тической мысли конца XIX — начала XX в. (Д. Н. Овсянико-Куликовский, Н. И. Саку-

лин, С. А. Венгеров, Е. А. Соловьев-Андре­евич, Н. И. Коробка, В. В. Сиповский, В. М. Истрин и др.), несмотря на свою при­верженность либо культурно-исторической, либо сравнительно-исторической, либо пси­хологической школе, в своих исследованиях в той или иной мере уже опираются на диа-лектико-материалистическое понимание лите­ратурно-общественного процесса, двигаясь постепенно к осознанию классовой природы литературы и искусства.

Идеологи буржуазного общества, противо­поставляя марксизму всевозможные идеа­листические учения, способствовали возник­новению у нас разного рода модернист­ских, декадентских (упаднических — от франц. слова decadence —упадок), анти­научных течений в литературоведении и кри­тике (Вл. С. Соловьев, Д. С. Мережковский, В, В. Розанов, А. М. Евлахов), где акценти­ровалась безыдейность и аполитичность ц^^ творческой деятельности, предлагались ре- ^^Ц^ лигиозно-мистические толкования литератур- ''•'•-^ ных произведений и т. д.

Решительную борьбу против упаднической, декадентской литературы, модернистских литературных учений и теорий, за искусство революционного пролетариата, искусство активное, действенное, устремленное в свет­лое будущее человечества, теоретически обос­новывая это искусство, раскрывая его но­ваторскую сущность и защищая его, повела русская марксистская критика -— Г. В. Пле­ханов, А. В. Луначарский, В. В. Боровский, М. С. Ольминский (Александров), С. Г. Ша­умян и др. Они обогатили литературовед­ческую мысль учением об «эстетической идео­логии» рабочего класса, отстаивали право рабочих, трудящихся масс иметь свое, ре­волюционное, народное, пролетарское искус­ство. Как критик, историк и теоретик лите­ратуры выступил в эти годы и А. М. Горь­кий.

Первой школой марксистского познания и оценки литературных явлений становится у нас социолого-генетическое (или, как еще говорят, социально-генетическое) литера­туроведение. Его наиболее видными пред­ставителями были В. М. Фриче, В. А. Кел-туяла, В. М. Шулятиков, В. Ф. Переверзев. Социологический подход позволял видеть в литературе ее объективное начало — отраже­ние и выражение интересов, взглядов, на­строений определенных слоев общества. Ге­нетический подход (генезис по греч. «воз­никновение. происхождение») нацеливал на изучение процесса возникновения, ста­новления и развития литературных явлений. Сцементированные учением о классовой борь-

бе как движущей силе не только обществен­ного, но и литературного развития, они сви­детельствовали о становлении у нас марксист­ской социологии искусства.

Конечно, все достижения марксистской науки о литературе в нашей стране были еще впереди. Но их фундамент был заложен уже в начале века творческим освоением наследия основоположников марксизма — К. Маркса и Ф. Энгельса, но и работа­ми русских марксистов. Г. В. Плеханов четко формулирует основную научную посылку марксистского подхода к познанию литера­турных явлений: «...Общественное созна­ние,— пишет он, — определяется общест­венным бытием. Для человека, держащего­ся такого взгляда, ясно, что всякая данная «идеология» — стало быть, также и искусство и так называемая изящная ли­тература — выражают собой стрем­ления и настроения данного общества или — если мы имеем дело с обществом, разделенным на классы, — данного общественного к л а с-с а». Отсюда следовало, что литературоведы и критики не смогут понять закономерности исторического развития литературы и ис­кусства, дать верное объяснение характеру и сущности литературных явлений до тех пор, пока не научатся, говоря словами В. И. Ле­нина, видеть и находить в художественных произведениях «интересы тех или иных клас­сов», отражением и выражением которых яви­лись эти произведения.

Последовательное проведение принципа классового подхода к познанию и оценке литературных явлений, процессов, событий и фактов было свойственно материалистическо­му литературоведению и критике. Проведе­ние этого принципа с позиций интересов ра­бочего класса, пролетариата, беднейших трудящихся масс говорило об утверждении марксистского литературоведения и критики. Осознание партийности как спутника и ре­зультата «высокоразвитой классовой борь­бы», как самого цельного, полного и оформ­ленного выражения «политической борьбы классов» (В. И. Ленин) создает предпосыл­ки для дальнейшего углубления и развития марксистской науки о литературе. Ее высшей ступенью становятся марксистско-ленинское литературоведение и критика, в основе ко­торых — разработанный В. И. Лениным принцип коммунистической партийности лите­ратуры и искусства. Наука о литературе получила возможность понимать и объяс­нять внутреннюю сущность литературных процессов, событий, фактов, что было недо­ступно, пока она не встала на классово-

партийную точку зрения. С утверждением марксистско-ленинских принципов познание и оценка литературных явлений приобретают всецело научный характер. На этой основе формируется советское литературоведение и критика.

Достижения советских литературоведов и критиков обогатили мировую филологию, преумножив славу отечественной науки о литературе.