В порыве и ярости он глотает землю и не может стоять при звуке трубы;

при трубном звуке он издает голос: гу! гу! и издалека чует битву, громкие голоса вождей и крик» Иов 39:19-25

Изначально конь не один, поскольку страус смеётся над конем и всадником. Но Б-г описывает только страсть и желание лошади. Хотя мы с вами уверенны, что лошади вступают в сражение под понуканием людей, но, оказывается, это может быть мнением только самого человека. Лошадь, по наблюдению Б-га (а на Его наблюдения можно положиться), действует самостоятельно. Конь рвётся к смерти в силу неукротимости и ярости своей природы; он не боится смерти, он смеётся над ней («он смеется над опасностью и не робеет и не отворачивается от меча», Иов.39:22); его любовь к приключению отменяет любой страх. А страус смеётся, потому что видит, какие глупцы и конь и всадник: человек - потому что думает, что он здесь главный; лошадь - потому что её бесстрашие в действительности указывает на безрассудство (по сравнению с которым легкомыслие самого страуса ничего не значит). Б-г подмечает, что Его существа не понимают отношения своих соседей к смерти. Более того, термины «сочувствие», «сопричастие» (которыми мы привыкли описывать отношения к чужой смерти в «правильном» мире) как-то неуместны в мире, который описывает Б-г, и которым Он … явно любуется. Вместе с тем, это восторженное описание насмешкой над смертью боевого коня оставил нам Тот, Кто не мог пройти мимо траурной процессии вдовы. Давайте не побоимся войти в наблюдения Б-га за Его планетой.

Смерть имеет привкус даже для животных. Она совершается во имя чего-то (даже если это беспечность, как у страуса, или жажда острых ощущений, как у коня). Все животные в наблюдении Б-га сталкиваются со смертью, потому что что-то в их характере заставляет их жить особым способом. В каждом из этих примеров смерть - последствие их жизни. Сегодня смерть – обязательный итог жизни, без которой течение жизни было бы не понятным и размытым (а давайте помнить, что все мы на этой земле, – и Иов, и лошади, - зрелище для небожителей, которое, будучи правильно понятым, что-то меняет в них, что-то открывает им о Б-ге). Смерть трагична (даже если некоторые по разным обстоятельствам принимают её с восторгом), недопустима и бессмысленна, всегда внезапна (даже если мы ждали её) … в момент своего свершения. И не больше. А дальше оказывается, что она непременно питает кого-то:

«Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению;

когда же душа Его принесет Жертву Умилостивления, …

На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством»

Ис.53:10, 11

Ещё одно следствие следует отметить из речи Б-га. Присутствие смерти в нашем мире не делает нас неспособными равноправно участвовать в движении истории остальных вечноживущих жителей вселенной, не делает нас ущербными в достижении святости и праведности (к которым стремятся небожители). Скорее, смерть – это средство, которым мы участвуем в этом мире. Собственно, как это и показал Человек Иисус.

Иов и его друзья искали пути преодоления смерти в сегодняшнем мире, даже если не посредством буквального её предотвращения, то хотя бы её смягчением, её оттягиванием, непременным желанием оставить хоть какое-то продолжение своей жизни (в потомках ли, в начатых ли предприятиях). Б-г, взявшийся Иову показать Свой мир, тем не менее, не представляет нам такого варианта – порассуждать о будущей прекрасной жизни человека, ради которой сегодня можно претерпеть и смерть. Б-г словно не разделяет смерть животных от смерти человека. Он не выделяет человеческую смертность. Позже этот урок подчеркнёт Екклесиаст (мы не знаем, куда далее по замыслу автора урочника нас будут выводить его темы, но сразу заметим, что наиболее частое цитирование Книги Иова, копание в ней, на наш взгляд обнаруживают Давид и Соломон):

«Сказал я в сердце своём о сынах человеческих, чтобы испытал их Бог,