До прихода в «Версаль» каковы были ваши представления о королевской власти и знати во Франции 17 века? Было ли что-либо удивительное, что вы узнали в этом процессе?

Круглый стол: Актеры «Версаля» рассказывают о своих исторических персонажах; обсуждение воссоздания золотой клетки Короля-Солнца

(Moze Halperin, 01.10.2016г.

http://flavorwire.com/590330/roundtable-the-versailles-cast-introduce-their-historical-characters-talk-recreating-the-gilded-cage-of-the-sun-king/amp )

Людовик XIV прожил долгую жизнь, и в этой долгой жизни он начал феноменальное количество войн; имел изобилие секса; мучил огромное количество любовниц; и он провел грандиозное строительство, особенно во дворце, который он построил из охотничьего домика своего отца в Версале, создавая новое место для своего государства, как способ дестабилизации парижской власти среди французской знати. Другими словами, жизнь Людовика XIV кажется специально созданной для текущего телевизионного ландшафта, с его восхищением социально расслоенными обществами, использующими секс, богатство и жестокость, чтобы разделить людей, создавая сложный рельеф тюрем и открытий для тех, кто будет играть в эту игру. Дорогостоящий вкус Людовика было бы трудно воссоздать без кусочка имитации: «Версаль», премьера которого состоится 1 октября на канале Ovation, является одним из самых дорогостоящих европейских сериалов когда-либо созданных.

Первый сезон сериала «Версаль»повествует о событиях, когда Людовик XIV, которому на тот момент около 30, готовится создать Версаль как политический центр Франции, по сути, превращая изолированное место, в самый шикарный центр задержания (СИЗО), который вы когда-либо видели.

Дворяне не только живут в Версале, но и вынуждены действовать в ограниченных условиях своей тюрьмы, в то время как король понемногу осознает свою силу и начинает бросать вызов их власти и влиянию. (Во втором эпизоде Людовик XIV собрал достаточно уверенности, чтобы яростно объявить свою коронную фразу «Государство – это я!» – момент, который, как и предполагалось, должен стать поворотным для сюжета и повлиять на рейтинги просмотров.) Это место, где богатые могут находиться в тепле и оставаться со своим богатством, не сталкиваясь с внешним миром. Но это также место, чье совершенство означает жестокость и чей жесткий социальный порядок поддерживается за счет скрытой угрозы по отношению к любому, кто пожелает этот порядок перевернуть.

В преддверии американской премьеры сериала – первый сезон уже вышел в эфир в полном объеме в Европе – мне довелось пообщаться с членами съемочной группы Джордж Благден (Людовик XIV, который не нуждается в представлении); Александр Влахос (брат Людовика, Филипп герцог Орлеанский, чьи открытые гомосексуализм и трансвестизм, в то время, когда такие вещи были совершенно чужды, характеризуют его привилегии, его бремя, и говорят безмерно о наиболее гиперболизированной форме гендерной бинарности: его якобы вырастили женоподобным, чтобы он не мешал Людовику); Ноэми Шмидт (жена Филиппа, которая на протяжении всего шоу, находится в довольно открытых отношениях с Луи, и которая способна влиять на политику через ее отношения к мужчинам у власти); Анна Брюстер (мадам де Монтеспан, любовница Людовика «главная любовница», которая по слухам, была одним из ведущих участников скандала с убийствами известного, как «дело о ядах»); и Тай Рунян (Фабьен Маршаль, единственный актер, представляющий вымышленного персонажа – по сути, убийцу Людовика и надзирателя подземной камеры пыток).

Только один персонаж был королем Франции, все остальные персонажи были связаны с королем Франции: спали ли они с королем Франции или убивали за него – их близость к нему является источником власти и уязвимости. Мы поговорили с актерами о создании мира, такого далекого и неизвестного, но настолько задокументированного, чтобы требовать точного воспроизведения определенных манер и традиций, о которых люди хотят узнать.

До прихода в «Версаль» каковы были ваши представления о королевской власти и знати во Франции 17 века? Было ли что-либо удивительное, что вы узнали в этом процессе?

Джордж Благден: У меня были базовые знания, полученные на основе британского образования: тут было такое-то строение, и этот парень построил его, и это было нечто впечатляющее. Я никогда не посещал Версаль, в британской школе дети не видят масштаба. Самое страшное для меня психологически было то, как Людовик XIV принимал решения, которые большинство людей сочли бы очень трудными – когда он построил Большой канал, ему говорили, что он потенциально, вероятно, посылает 9000 человек на смерть. Когда он создавал Зеркальную галерею, зеркала для нее он завез из Венеции, и если вы когда-нибудь были в этом зеркальном зале, он состоит из последовательных зеркальных листов – их сотни. Каждый лист в то время стоил столько же, сколько было бы построить военный корабль. Сумма, которую он потратил, чтобы заплатить за эту красоту, это самая шокирующая вещь в этом мире, исключительный масштаб.

Ноэми Шмидт: Первая часть сценария, которую я читала, был эпизод с показом мод. Вы не получаете каждый день сценарии про показ мод в Версале в 17 веке. Это было красиво написано и описано, и вы могли видеть величие замка, и какими сумасшедшими они были – они все были сумасшедшими!

Шоу называется «Версаль», не «Людовик XIV», и это, кажется сделано для того, чтобы выразить в краткой форме окружающую среду, как организм. Как вы думаете, каждый из ваших персонажей привносит что-то свое в шоу, как они изменяют его по-своему?

Александр Влахос: Создатели сериала Саймон Миррен и Дэвид

Волстенкрофт известны преимущественно, как авторы процедурной драмы. Продуктом их творческих умов были «Призраки» [Британская шпионская драма «Призраки» (Spooks) – это британский телесериал, рассказывающий о работе группы сотрудников британской контрразведки MI5, которые служат в специальном секретном подразделении The Grid (рус. сеть, решетка) – прим. перев.], где они создают замкнутую территорию, где обитают персонажи, и это ничем не отличается от Версаля. Мы все живем в пределах этой позолоченной клетки. Персонажи, попадая туда, существуют сами по себе в этих стенах –

Тай Рунян: – в этих зданиях.

Джордж Благден: В плане того, как персонажи заполняют пространство, у меня, наверное, самая легкая работа, каждый персонаж должен вращаться вокруг меня, и драма должна циркулировать вокруг меня. Это означает, что многие другие персонажи шоу осведомлены о драме, и поэтому пространство на самом деле создается вокруг короля. Это как пространственные сдвиги, которые происходят, когда вы входите в комнату, с людьми вокруг короля происходят энергетические изменения. Так что в каком-то смысле, я действительно был пассажиром во всем этом.

***

Если говорить о «Версале» как о золотой клетке, что в этом замкнутом пространстве, для ваших персонажей было внутренней свободой? Ведь они были не только в переносном смысле узниками нравов того времени, но и в прямом смысле – узниками самого дворца.

Влахос:Внутренняя свобода Филиппа в том, что он – полная противоположность Луи. Благосостояние и уровень ответственности у них были одинаковы, но Филипп не нес на своих плечах тяжесть государства.

Говорит о том, что Филипп рожден, чтобы быть чем-то меньшим, чем Луи.

Он второй по богатству человек во Франции, живет в прекраснейшем из дворцов, носит лучшую одежду, но это ничего не дает ему. Его внутренняя свобода – это «ну да, я гомосексуал и безумно влюблен в своего партнера». В то время быть гомосексуалом было полным безумием, - это была измена, особенно настолько открыто заявлять об этом. Противопоставление себя всему, что взращивал Луи в своем государстве, - вот в чем внутренняя свобода Филиппа.

Рунян:Как по мне, Фабьен – человек, порожденный самим фактом того, что персона вроде Луи нуждается в ком-то, кто следил бы за безопасностью во дворце, но, по тем или иным причинам, реальная история не знала этого человека. Он, в сущности, молодой парень с улиц на службе у божественного создания. Фабьен, это очевидно, привычен ко всему, что происходит вокруг, не только к жестокости. Если смотреть на него через призму современного восприятия – он истинный брутал. Он каждый день жертвует собой: просыпаясь утром, он осознает, что это может быть его последний день, и остается при этом абсолютно спокоен. Если король решит убить его, - отлично! В некоем извращенном смысле – он об этом и мечтает.

Шмидт:Сила Генриетты в том, что она знает обоих – Луи и Филиппа – настолько близко, насколько их не знает никто. Она нежно любит Луи, а он открывает ей свои слабости, чего не позволяет себе с другими. Ее свобода – это осознание, что золотая мишура, в которой были вынуждены жить женщины в то время, - это еще не вся жизнь. Другим женщинам приходилось всегда выставлять себя в лучшем свете, а ей по праву рождения и принадлежности к «ближнему кругу» это было не нужно. Она могла свободно выражать свои чувства к Луи и Филиппу.

Когда сериал только начали показывать в Европе, в некоторых отзывах акцентировалось внимание на большом количестве сцен сексуального характера. Критики утверждали, что таким образом создатели взывали к современным ценностям. О чем, по-вашему, говорит секс в истории, которую мы смотрим?

Брюстер:Секс очень важен в отношениях Монтеспан и Луи. Если говорить об истории, то они тем и известны, что полностью подходили друг другу и в сексуальном смысле, и в интеллектуальном, - и мы хотели показать именно это. Монтеспан все время играет какую-то роль при дворе, но когда она встречает Луи, она становится уязвима и перестает притворяться. В этом ее внутренняя свобода, пожалуй, - она может быть собой. И секс в этом смысле здесь очень важен.

Влахос:Для меня нюанс нашего сериала в том, что он как бы разделяется на личное и публичное. Секс - это нечто очень личное, и тут-то мы видим драму.

Благден:Те, кто пишут отзывы, слишком драматизируют то, что просто не зафиксировано или хорошо отредактировано историками. Мы же пытаемся показать персонажей в той обстановке, где историки просто не делали заметок. Например, что именно происходит в камере пыток Фабьена. А принятые решения или официально изданные документы – в рабочем кабинете, или в официальном объявлении, или на официальном приеме, - спровоцированы разговором между двумя людьми накануне ночью. Возможно, абсолютно раздетыми.