Вопрос о духовной жизни в поэме Н. В. Гоголя «Мёртвые души». «Будьте не мёртвые, а живые души».

Шамова Ольга Юрьевна,

учитель русского языка и литературы

МБОУ СОШ № 53 города Кирова.

Гоголь искал ответы на вопросы более важные, нежели проблемы художественного творчества, пусть даже весьма утончённые,— хоть они и не могли не завлекать его воображения: всё-таки он был художник. Он был художником высочайшего уровня, но он обладал и обострённой религиозной одарённостью, и она возобладала в нём над чисто художественною жаждою творчества. Гоголь сознавал: искусство, как бы высоко оно ни возносилось, останется пребывать среди сокровищ на земле. Для Гоголя же всегда были потребнее сокровища на небе.

Это с раздражением почувствовал ещё Белинский. Об этом позднее говорили и писали многие и многие, кто пытался осмыслить судьбу Гоголя, — по-разному, разумеется, оценивая. Религиозное странничество Гоголя не обошлось без блужданий и падений. Одно лишь несомненно: именно Гоголь направил русскую литературу к осознанному служению православной Истине. Кажется, первым это чётко сформулировал К. Мочульский: «В нравственной области Гоголь был гениально одарён; ему было суждено круто повернуть всю русскую литературу от эстетики к религии, сдвинуть её с пути Пушкина на путь Достоевского. Все черты, характеризующие «великую русскую литературу», ставшую мировой, были намечены Гоголем: её религиозно-нравственный строй, её гражданственность и общественность, её боевой и практический характер, её пророческий пафос и мессианство. С Гоголя начинается широкая дорога, мировые просторы». Вот главное сокровище, завещанное Гоголем, наследовать которое мог и может каждый — при внутренней потребности. Вот эта внутренняя потребность отдавать есть истинное стяжание ценностей не мнимых. Один из великих Отцов Церкви, Максим Исповедник, сказал об этом так: «Моё есть лишь то, что я отдал».

Постараемся рассмотреть сложнейший вопрос о смысле жизни с точки зрения христианской веры на примере героев самого известного произведения Н.В. Гоголя, знакового произведения для всей русской литературы, его великой поэмы «Мёртвые души»

Название поэмы является многоплановым, в нём совмещены сюжетный и духовный планы произведения. Также надо сказать, что сочетание «мёртвые души» было «изобретено» Гоголем. В языке было сочетание «убылые души». Из письма Погодина Гоголю 6 мая 1847 года: «Мертвых душ» в русском языке нет. Есть души ревизские, приписные, убылые, прибылые». Гоголь хотел придать этими словами особенный смысл не только афере Чичикова, но и всему произведению. То, что в названии Гоголь указывает на помещиков и чиновников, самого Чичикова, было очевидно уже для первых читателей Гоголя. А.И. Герцен записал в дневнике в 1842 году: «…не ревизские – мёртвые души, а все эти Ноздрёвы, Маниловы и все прочие – вот мёртвые души и мы их встречаем на каждом шагу». Всем понятно лексическое значение слова «мёртвый» - лишённый жизни, умерший. Но также ясно, что в поэме «мёртвые души» - это вполне живые люди, которые даже, скажем так, преуспевают, в первую очередь, по их собственному мнению. Так почему же они «мертвы», хотя они живы. Очевидно, что ответ на этот вопрос состоит в том, что их жизнь не имеет того высшего смысла, который должна иметь.

Гоголь вкладывает в уста старика Муразова (во втором томе «Мёртвых душ») одну из самых задушевных своих мыслей: «Не то жаль, что виноваты вы стали перед другими, а то жаль, что перед собою стали виноваты — перед богатыми силами и дарами, которые достались в удел вам. Назначенье ваше — быть великим человеком, а вы себя запропастили и погубили». Эти слова, обращенные к Чичикову, без сомненья, сознавались автором обращёнными ко всякому человеку. Герои поэмы, проходящие перед читателем именно в том порядке, в каком их расположил гениальный Гоголь, стоят на ступенях лестницы, но лестницы, ведущей не вверх, а вниз. Не к Богу, а совсем в другую сторону. Манилов, Коробочка, Ноздрёв, Собакевич, Плюшкин. По своему опыту могу сказать, что ребят очень привлекает и вызывает в них наибольший отклик образ Плюшкина. Поэтому мне хочется остановиться именно на этом герое, стоящем в самом конце галереи гоголевских помещиков.

Как сказал писатель и литературовед Игорь Волгин, «гоголевские помещики – это отлитые в бронзе типы». Великий талант Гоголя рисует их со скрупулёзной точностью и яркостью. Гоголь описывает поместье, дом, внешность героев, выразительна речь героев. Все они по-разному реагируют на предложение Чичикова продать им мёртвых крестьян. Но повествование о Плюшкине существенно отличается от глав о других помещиках. Шестая глава поэмы открывается лирическим отступлением, в котором писатель вспоминает о юности. В этом лирическом отступлении мы видим очень важное слово - пошлость. Пошлость — ключевое слово, когда заходит речь о творчестве Гоголя. Впервые произнес его Пушкин, и Гоголь усвоил и утвердил это понятие по отношению к отображённой им жизни: «Обо мне много толковали, разбирая кое-какие мои стороны, но главного существа моего не определили. Его слышал один только Пушкин. Он мне говорил всегда, что ещё ни у одного писателя не было этого дара выставлять так ярко пошлость жизни, уметь очертить в такой силе пошлость пошлого человека, чтобы вся та мелочь, которая ускользает от глаз, мелькнула бы крупно в глаза всем. Вот моё главное свойство, одному мне принадлежащее и которого, точно, нет у других писателей. Оно впоследствии углубилось во мне ещё сильней...», - так свидетельствовал Гоголь позднее (в «Выбранных местах...»). О. Василий Зеньковский, посвятивший теме пошлости лучшие, пожалуй, страницы своего исследования о Гоголе, писал: «Тема пошлости есть, таким образом, тема об оскудении и извращении души, о ничтожности и пустоте её движений при наличности иных сил, могущих поднимать человека. Всюду, где дело идёт о пошлости, слышится затаённая грусть автора, — если не настоящие «слёзы сквозь смех», то скорбное чувство трагичности всего, к чему фактически сводится жизнь человека, из чего она фактически слагается. Пошлость есть существенная часть той реальности, которую описывает Гоголь...»

Обратите внимание на последние слова из высказывания о. Василия Зеньковского: «… скорбное чувство трагичности всего, к чему фактически сводится жизнь человека, из чего она фактически слагается». Глава о Плюшкине, как никакая другая, проникнута этим чувством трагичности.

Сад, когда-то чудесный и живой, пришедший в запустение. Напрашивается аналогия с садом души человеческой. Деревня, в которой всё: и дороги, и дома крестьян - напоминают полуразложившиеся тела (сравнение брёвен и разобранных крыш с торчащими рёбрами), сгнивший хлеб в огромных кладях. Две! сельские церкви, опустевшие, испятнанные и истрескавшиеся. Дом, почти уже умерший, с закрытыми окнами – глазами (полтора только смотрели на этот мир). Холод, идущий из дома Плюшкина. Сам Плюшкин в страшном засаленном халате. Рассказ о его постоянном собирательстве всяких ненужных вещей. И самое главное – это история жизни Плюшкина, история его перерождения из рачительного умного хозяина и доброго мужа и отца в «прореху на человечестве», в «беса», по словам покупщиков, которые перестали и ездить к нему. Читатель видит скорбь Гоголя по поводу того, «до какой ничтожности, мелочности, гадости может снизойти человек». «Быстро все превращается в человеке; не успеешь оглянуться, как уже вырос внутри страшный червь, самовластно обративший к себе все жизненные соки. И не раз не только широкая страсть, но ничтожная страстишка к чему-нибудь мелкому разрасталась в рожденном на лучшие подвиги, заставляла его позабывать великие и святые обязанности и в ничтожных побрякушках видеть великое и святое», - пишет Гоголь. ( Можно соотнести эти слова с деталью: люстра как кокон с сидящим внутри него червяком под потолком в комнате Плюшкина).

Почему? Почему это случилось с человеком? Потому что герой Гоголя (все его герои-помещики, да и Чичиков) живёт в горизонтальном направлении, он теряет свою связь с небом и перестаёт быть человеком. Силы свои он тратит не на то. «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» - читаем мы в Евангелии от Марка. Что толку от всех этих богатств, которые сгнили и никому не принесли счастья и радости. «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут; Но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляет и где воры не подкапывают и не крадут, Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше», - Евангелие от Матфея. Плюшкин не видит, что его сердце там, где всё прогнило, всё пусто и холодно. Страшно, что он ещё и осуждает других людей за сребролюбие (приказных, которые просят платы за свою работу). Духовно умершая, действительно мёртвая душа, Плюшкин несколько раз упоминает о Боге, но это только слова. Его вера мертва, так как не является для него смыслом жизни, не приводит к жизни духовной, не даёт плоды.

Митрополит Антоний Сурожский сказал: «Закроет ли наше благополучие нам глаза на то, что жизнь имеет глубину, и смысл, и цель, и что мы устремлены к встрече с Богом, и что эта встреча будет последним и поистине страшным судом, если в нас не найдется любви – чистой, подлинной любви?» «Духовный прогресс удостоверяется в конечном счете и наилучшим образом лишь одним: нашей способностью любить. Любить — в смысле чистого уважения, служения, бескорыстной привязанности, не требующей ответной платы; в смысле «симпатии», или «эмпатии», побуждающей нас забывать о себе, чтобы «со-чувствовать», «чувствовать в другом», - писал Оливье Клеман, французский богослов, историк, профессор Свято-Сергиевского православного института в Париже, автор многих книг. Нет в жизни Плюшкина любви, милосердия: детям своим он посылает проклятия, крестьяне для него только воры и мошенники, он всех подозревает и осуждает, он совершенно один. Первый шаг на пути к Богу - увидеть свои страсти и грехи, осознать их, покаяться. Но нет этого в жизни Плюшкина. И поэтому «сам он обратился, наконец, в какую-то прореху на человечестве». И сама жизнь его становится подобием смерти среди смрада и гниения. Как страшно. Но ещё страшнее, что Гоголь, прекрасно знающий сердца людей, в которых, по словам Достоевского, дьявол с Богом борется, пытается достучаться до каждого читателя, особенно юного. Всем известны слова писателя: «И до какой ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек! мог так измениться! И похоже это на правду? Все похоже на правду, все может статься с человеком. Нынешний же пламенный юноша отскочил бы с ужасом, если бы показали ему его же портрет в старости. Забирайте же с собою в путь, выходя из мягких юношеских лет в суровое ожесточающее мужество, забирайте с собою все человеческие движения, не оставляйте их на дороге, не подымете потом!»

Гоголь любил повторять, что не будут живы его образы, если каждый читатель не почувствует, что они взяты «из того же тела, из которого и мы». Это свойство гоголевских образов – некую узнаваемость, близость душе каждого из нас – отмечали уже современники писателя. «Не все ли мы после юности, так или иначе, ведем одну из жизней гоголевских героев? – записал в своем дневнике Герцен в июле 1842 года. – Один остается при маниловской тупой мечтательности, другой – буйствует a laNosdreff, третий – Плюшкин...» «Каждый из нас, – говорил Белинский, – какой бы он ни был хороший человек, если вникнет в себя с тем беспристрастием, с каким вникает в других, – то непременно найдет в себе, в большей или меньшей степени, многие из элементов многих героев Гоголя». Великая книга Гоголя, написанная в середине 19 века, обращена и к нам. Есть в книге глубокий духовный смысл. Он раскрыт Гоголем в предсмертной записи: «Будьте не мертвые, а живые души. Нет другой двери, кроме указанной Иисусом Христом, и всяк, прелазай иначе, есть тать и разбойник». По Гоголю, души его героев не вовсе умерли. В них, как и в каждом человеке, таится подлинная жизнь – образ Божий, а вместе с тем и надежда на возрождение. Иисус сказал: Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин. 14:6). Писатель шел в поэме от евангельской традиции, к которой и восходит понимание «мертвой» души как духовно умершей. Гоголевский замысел созвучен христианскому нравственному закону, сформулированному святым апостолом Павлом: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут» (1 Кор. 15, 22). С этим связана и главная идея «Мертвых душ» – идея духовного воскресения падшего человека. Ее должен был воплотить в первую очередь главный герой поэмы. «И, может быть, в сем же самом Чичикове заключено то, что потом повергнет в прах и на колени человека пред мудростью небес», – предсказывает автор грядущее возрождение своего героя, то есть оживление его души. Возродиться душой должен был не только Чичиков, но и другие герои, – даже Плюшкин, может быть, наиболее «мертвый» из всех. На вопрос архимандрита Феодора, воскреснут ли прочие персонажи первого тома, Гоголь отвечал с улыбкой: «Если захотят». Духовное возрождение – одна из высших способностей, дарованных человеку, и, по Гоголю, этот путь открыт всем. И это возрождение должно было совершиться на основе «коренной природы нашей, нами позабытой», и послужить примером не только для соотечественников, но и для всего человечества. В этом и заключалась одна из «сверхзадач» поэмы Гоголя «Мертвые души».

И в заключение хочу привести высказывание Юрия Манна: «По словам издателя поэмы, «Мёртвые души» - великая книга, но она понятна только русскому человеку, иностранцы её не поймут». Но в Англии был издан сборник, названный «1001 произведение, которые вы должны прочесть, прежде чем вы умрёте». Там есть две книги Н.В. Гоголя. Первой названа поэма «Мёртвые души».