Литературы народов поволжья и приуралья 24 страница

162

Исключительно велико было значение творчества русских классиков для развития культуры, литературы, освободительного движения народов России, для культуры зарубежных славянских народов. Под идейным и эстетическим влиянием русской классической прозы в XIX и начале XX в. формировались украинская и белорусская проза, совершалось становление и развитие жанра романа в эстонской и латышской, грузинской и армянской литературах, а также в литературах Польши, Чехии, Болгарии. Г. Сенкевич, Б. Прус, Э. Ожешко в Польше, А. Ирасек в Чехии, И. Вазов в Болгарии сумели во многих своих произведениях живо и творчески воспринять принципы русского реалистического романа и развить их в национальном духе. Созданный Тургеневым образ болгарского революционера-патриота Инсарова — борца за освобождение своей родины от турецкого ига — сыграл исключительную роль в развитии нескольких поколений передовой болгарской (и вообще славянской) молодежи. Еще более глубокий след оставил, по свидетельству Г. Димитрова, в сознании деятелей последующего демократического и пролетарского движения славянских стран Запада образ героя «Что делать?» Чернышевского.

Великая Октябрьская социалистическая революция открыла новый период в истории мировой славы, мирового влияния и критического истолкования за рубежом русской классической литературы. В результате победы Октября значение ее для зарубежного читателя неизмеримо выросло.

Русская литература явилась после Октября для миллионов людей во всем мире одним из главных источников приобщения к истории, культурным и литературным традициям, духовным ценностям того народа, который первым совершил у себя на родине социалистическую революцию и открыл человечеству путь к социализму.

В. И. Ленин, говоря о задачах русской социал-демократии и определяя значение революционной теории для марксистской партии, писал в своей книге «Что делать?»: «...роль передового борца может выполнить только партия, руководимая передовой теорией. А чтобы хоть сколько-нибудь конкретно представить себе, что́ это означает, пусть читатель вспомнит о таких предшественниках русской социал-демократии, как Герцен, Белинский, Чернышевский и блестящая плеяда революционеров 70-х годов; пусть подумает о том всемирном значении, которое приобретает теперь русская литература...» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 25).

В этих словах Ленина, позднее гениально развившего мысль о мировом значении русской литературы в своих статьях о Толстом, отразилось сознание живой исторической связи между наследием русских классиков XIX в. и мировой культурой XX в.

Развитие общероссийского литературного процесса [во второй половине XIX в.]

163

ВВЕДЕНИЕ

Во второй половине XIX в. в обстановке «перевала русской истории» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 100) — ломки феодальных устоев, становления буржуазно-капиталистической формации — литературы народов России развиваются весьма неравномерно; уровень их слишком различен. Наряду с нарастающим процессом национального утверждения зрелых литератур, охватившим огромные территории Закавказья, Восточной Европы, Прибалтики, тут же можно видеть первые ростки художественной словесности народов Сибири, Алтая, отчасти — Поволжья и Приуралья, Средней Азии и др. Порой даже в пределах одного региона, скажем — восточнославянского, наблюдается неравномерность динамики развития. Исторической разобщенностью объясняются многие сложности развития украинской, а также белорусской литератур. Особенности языковых отношений народов накладывают свой отпечаток на формирование литератур Поволжья — Приуралья, где издавна были смешаны пласты тюркоязычный, монголоязычный и финно-угорский. Литературная жизнь Бессарабии идет в русле общероссийского литературного процесса и — параллельно — развивается молдавская литература в Запрутской Молдове. На западных и южных землях России развивается еврейская литература (на народном языке идиш). В целом же перед нами — чрезвычайно сложная по структуре полиэтническая общность литератур, вмещающая ряд других, не менее структурно сложных литературных общностей, каждая из которых имеет свою национальную родословную.

И все же было бы ошибкой полагать, что все содержание тогдашнего литературного процесса сводится к такой пестроте и «многоярусности». При разноукладности литературной жизни, при разноликости литератур все сильнее начинают проявляться объединительные тенденции, которые и определяют ход общероссийского литературного процесса и обусловливают созвучие его ритмов мировому литературному развитию. Как это ни покажется неожиданным после перечисления стольких несоразмерностей, но именно в рассматриваемый период, в значительной мере благодаря объединительным тенденциям, общероссийский литературный процесс выходит на орбиты мировых контактов и взаимодействий. Русская литература, занимающая в это время одно из ведущих мест среди литератур мира, выполняет также функцию духовного посредничества в этом процессе.

Целая совокупность обстоятельств благоприятствует подобным тенденциям. Сильный толчок был придан им начавшейся ломкой межнациональных перегородок (в том числе и в сфере культуры), вообще свойственной наступлению капитализма. В России ломка протекала бурно, так как шла она здесь по сравнению с Западной Европой с опозданием и совершалась в государстве, жизнедеятельность которого жестко регламентировалась самодержавными имперскими институтами, внедрявшими колониальную политику, социальные и национальные ограничения. Вызревание революции ускорило рост самосознания народов России, интенсифицировало их духовную жизнь и, следовательно, рождение, а в иных случаях — созревание и самоопределение национальных культур.

Расшатывались искусственно возведенные царизмом стены между народами. Развитие капитализма в России, вообще весь ход общественной жизни вели к сближению всех наций и к интенсивному развитию национального самосознания народов.

Второй момент, усиливавший объединительные тенденции, касается особых социальных функций литературы в России. Передовая литература в условиях царизма, пробиваясь сквозь заслоны запретов и восставая против них, была трибуной прогрессивных политических, философских и эстетических идей, ареной острой идеологической борьбы, являясь, по словам И. Франко, «правдивым, сознательным и живым выражением интересов, вкусов и взглядов общественности, сильным двигателем прогресса». В рассматриваемый период эти функции усилились, художественное слово стало действенным проводником идей демократии и гуманизма, способствовало сближению народов и самоопределению культур, противостояло колонизаторской политике. Идеология русской революционной демократии стала явлением поистине интернациональным. Достаточно

164

вспомнить И. Чавчавадзе, А. Церетели, К. Лордкипанидзе, М. Налбандяна, И. Франко, деятельность которых освещена революционно-демократической мыслью, чтобы понять, насколько тесно сопряжены с революционным демократизмом тенденции общественного обновления, прогрессивного понимания национального вопроса, которые отличают развитие грузинской, армянской и украинской литератур тех лет, не говоря уже о самой русской литературе, где эти процессы представлены особенно укрупненно. Влиянием идей Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Герцена отмечены эстетические концепции второй половины XIX в., эволюция художественного сознания, обновленного, повысившего свой гуманистический потенциал.

Весьма примечательна такая черта российского литератора, как универсализм. В его облике нередко совмещались талантливый писатель, крупный общественный деятель и борец с самодержавием, выдающийся ученый и просветитель, будивший народ от спячки и приобщавший его к протесту, науке и цивилизации.

Убедительный пример тому личность Ивана Франко, гениального украинского поэта, публициста, прозаика, драматурга, теоретика искусства, журналиста, ученого-энциклопедиста, с именем которого связаны новые направления и важные открытия в отечественной филологической науке, истории, социологии, этнографии, философии второй половины XIX — начала XX в. Пример его тем более показателен, что со всей непреложностью, причем в самых разных областях духовной деятельности — культурной, научной и политической, подтверждает историческую закономерность преемственности национальных духовных традиций и опыта мировой культуры. Мировой литературный процесс Франко воспринимал в реальном соотношении национальных и интернациональных качеств с позиций преобразующего гуманизма и общечеловечески значимого содержания. Его концепция мировой литературы — а есть все основания говорить о ней — зиждется на новейших открытиях исторической, общественно-философской и эстетической мысли, на утверждении примата преобразующей роли человеческого духа, оплодотворенного точным научным познанием. Неоценим вклад Франко в укрепление русско-украинских и вообще межславянских литературных связей, в изучение романских и германских литератур. Широк диапазон интересов Франко-переводчика, сделавшего достоянием украинского читателя огромное множество произведений мировой поэзии. Наследие Франко разноязычно (кроме украинского он свободно писал на русском, немецком, польском и других языках) и интернационально по самому своему существу.

Тип писательской личности такого рода для второй половины прошлого века необычайно характерен и встречается не только в литературах с богатыми традициями. Универсализм тогдашнего литератора вообще часто был активным стимулом обретения духовной зрелости, духовного прогресса формирующихся национальных культур. В связи с этим нельзя не вспомнить крупнейшего писателя, просветителя казахского народа Ч. Валиханова, стоически преданного делу сближения своей национальной культуры с культурами других народов, и прежде всего — русского, считавшего духовный прогресс для своего народа возможным только в связи с общероссийским освободительным движением. Крупным педагогом, казахским просветителем-демократом, писателем и фольклористом был И. Алтынсарин. И конечно же универсализм в самой высокой степени отличает основоположника казахской реалистической литературы Абая Кунанбаева. Те же черты присущи татарским и башкирским просветителям, ученым и публицистам Ш. Марджани, К. Насыри, М. Уметбаеву, Р. Фахретдинову, которые подготовили появление реализма в литературах Поволжья и вступление их в общероссийский духовный взаимообмен.

Неодномерный, не поддающийся однозначным оценкам общероссийский литературный процесс данного периода должно рассматривать в широком историческом, социально-культурном, философском и эстетическом контексте, в единстве национального и интернационального начал и в совокупности этих факторов находить реальную меру сопоставимости разнохарактерных явлений. Обращаясь ко второй половине XIX в., Ленин определил ее как переходную эпоху в жизни России, как «эпоху подготовки революции» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 19). Она, по его словам, «лежит между двумя поворотными пунктами» русской истории «1861 и 1905 годами» (Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 20. С. 38). Динамика истории во многом объясняет особенности и значимость происходящих в литературе перемен. Самый дух времени емко и многообразно отразился во всех литературах, ибо печатью переходности в объемном историческом понимании отмечен весь общероссийский литературный процесс. Эта переходность проявляется в каждой литературе. Она постоянно ощущается даже в самых молодых из них, и главное: в русле этих ведущих тенденций явственно раскрываются доминантные свойства литературного развития. Такого рода доминанты

165

считал чрезвычайно важными в литературном процессе А. И. Белецкий, резко выступавший против механического его членения на отдельные направления и против представлений о простом «чередовании» литературных концепций и смене школ. Он писал: «Нет таких механических изменений, но есть нарастание новых качеств, существуют доминанты, которые определяют — в перспективе будущего — характер данной группы явлений. Надо отличать определяющее от господствующего, и только при этом условии мы подойдем к пониманию закономерностей литературного процесса».

К доминантным явлениям относятся изменения, наблюдаемые прежде всего в художественной концепции человека. Изображая личность как носителя общественных интересов, показывая высвобождение ее из феодальных пут, писатель второй половины века акцентирует прогрессивные факторы совершенствования народного самосознания. Крупнейшим завоеванием литературы стало утверждение социального человека со всей совокупностью определяющих личность национально-психологических черт. Здесь особенно сказалось влияние революционного демократизма, а на последующих этапах для ряда литератур — и социалистических идей. В ряде литератур в 90-е годы появляются пролетарские писатели, а с ними — и первые образы рабочих в литературе. Симптоматично, что даже те литературы, которые в этот период только обретают статус литератур светских (татарская, башкирская и др.), новое бытование начинают с познания человека реального и вырабатывают свои критерии в преодолении абстрактно-аллегорических и религиозных его трактовок. Правда, это никак не означает полного освобождения литератур от догматических мотивов или единства эстетических позиций писателей — общероссийский литературный процесс развивается сложно, в подъемах и спадах, в антиномиях формирования новых платформ.

В качестве доминантного явления выступает также повышенный интерес к проблемам народности, национальной самобытности литератур и вместе с тем к опыту других литератур России. (Упомянем в этой связи, в частности, активизацию русско-украинских, молдавско-русско-украинских и других литературных связей.) Побудительные причины такого интереса были разными, национальные градации здесь особенно ясны. Борьба за народность и национальную самобытность литератур в условиях царизма и формирования капиталистических отношений тесно переплеталась с процессами национальной консолидации и роста национального самосознания народов, часто была борьбой за сохранение национальной культуры и за само право ее существования. Поэтому совершенно естествен и ее высокий идеологический накал, и тот большой общественный резонанс в противостоянии шовинизму и различным унификаторским стремлениям, который она вызывала.

Протест против устаревших эстетических и этических норм, стремление к освобождению национальной культуры от гегемонии прибалтийских помещиков и царской «опеки» выражало движение младолатышей (Латвия), близкое по своему преобразующему характеру движению «Молодая Германия» и тесно связанное с русской передовой демократической культурой. После репрессий, последовавших за подавлением восстания 1863 г. в Литве и Польше, и почти двадцатилетнего застоя как зрелое национальное искусство слова в острых идейных столкновениях формируется литовская литература, расширяющая контакты с другими литературами, в частности с русской, польской и немецкой. Неотрывно от национально-освободительного движения к концу XIX в. закладываются основы национальной эстонской литературы, набиравшей ускоренный темп. Борьба за национальное самоопределение, размежевание демократической и либеральной группировок, в результате которого на смену шляхетской революционности приходит революционный демократизм, способствовали созреванию национальной белорусской литературы, в середине XIX в. уже переставшей быть рукописной и анонимной. Во всех этих литературах, отмеченных ускоренным развитием, к концу XIX в. преобладает реализм.

С точки зрения нарастания доминантных качеств, изменения, происходящие в сферах реализма, вообще чрезвычайно существенны. Взять хотя бы такой момент, как появление в конце XIX в. новых взаимозависимостей романтического и реалистического начал в творчестве целого ряда художников (М. Горького, Яна Райниса, Леси Украинки, И. Франко и др.), а также — формирование в начале XX в. новых черт критического реализма (литературы русская, украинская, грузинская и др.).

Развитие реализма — магистраль зрелых литератур, даже если порой его сопровождают явления иного плана (например, в армянской литературе, в частности в драматургии, наблюдается в это время движение от классицизма к романтизму). Азербайджанская литература, миновавшая последовательную смену классицизма и сентиментализма, к концу века тоже имеет богатый опыт реализма самых разных типов — просветительского, а затем критического,

166

формировавшегося в трудной атмосфере феодально-патриархальных отношений. В рассматриваемый период в ней продолжают развиваться ее давние восточные традиции, существен и интерес к актуальным «общевосточным» проблемам, например к проблеме будущего мусульманских народов, путей их культурного прогресса. Но столь же отчетлив и ее решительный поворот к европейскому и русскому эстетическому опыту, давший любопытный и плодотворный синтез национальных традиций и достижений мировой культуры. В азербайджанской литературе, испытавшей в течение веков влияние суфизма и других традиционных восточных философских учений, во второй половине XIX в. появляется такая яркая фигура, как М. Ф. Ахундов, взгляды которого основываются на материалистическом мировосприятии. Ахундов, прочно связанный как с Европой, так и с Востоком, отстаивает в своем творчестве те европейские формы жизни и мышления, которые помогают освобождаться от феодально-патриархального застоя и деспотизма, способствуют начертанию путей приобщения народа к просвещению и цивилизации. Европейская культура, в частности опыт русской литературы, укрепляет в его творчестве реалистические тенденции, принципы исторической и национальной конкретности в изображении действительности.

Каков же смысл доминантных явлений, о которых идет речь? Каков их генезис? Многое объясняет история, особенности совместного существования и борьбы против царизма многочисленных народов России, общность социально-жизненных условий. Но это лишь одна сторона дела. Динамика литературного процесса обусловлена достаточно обширным кругом зависимостей и связей, которые действуют внутри общероссийской литературной системы. Это система новая, заметно отличающаяся от устойчивых древних и средневековых литературных систем динамизмом и многоплановостью структуры, способная вмещать в себя и трансформировать разновременные и разнонациональные эстетические ценности и «настроения» на их взаимообмен. Речь идет прежде всего о таких законах этой системы, как выравнивание уровней литературного развития, а также ускоренное развитие литератур. С позиций одной литературы и «беглого» взгляда не постичь закономерностей общероссийского литературного развития. На передний план неизбежно выступят парадоксы, чересполосица и зигзаги. С позиций же системы видно, как в противоречиях и сложностях, преодолевая огромные трудности самого разного характера — общественно-политического, социального, эстетического, слагаются общие закономерности, типологически перспективные черты. Особую роль при этом играет фактор взаимного литературного влияния, влияния прогрессивного, год от года все более разветвляющегося и охватывающего все новые литературы. Под воздействием, в частности, русской литературы усиливается духовный потенциал художников слова, активизируются межлитературные связи, происходит ряд существенных структурных преобразований (жанровый состав, образный строй), стимулируется становление новых литератур. Плодотворное воздействие оказала русская литература также на формирование российского просветительства и конечно же на развитие реализма. Влияние русской литературы обычно выступает в сложном сплаве с воздействием национальных факторов (фольклор, национальные литературные традиции и т. д.).

В закономерных, исторически обусловленных, эстетически сложных соотношениях общих и национально-специфических черт общероссийской литературной системы коренятся объяснения особенностей и путей ее развития во второй половине XIX в.

166

УКРАИНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Во второй половине XIX в. украинская литература развивалась в невероятно трудных условиях борьбы за свое существование, гнета и гонений как со стороны царизма, так и со стороны правительственных органов Австро-Венгрии. Тем не менее в этот период ее развитие было ознаменовано серьезными достижениями. В 70—90-е годы интерес к украинской литературе в просвещенных кругах русского и вообще российского общества (грузинского, армянского, белорусского, литовского, латышского, эстонского и др.) все возрастал. Многие представители передовой русской (Герцен, Чернышевский, Добролюбов, Тургенев) и зарубежной (Фрич, Вазов, Ожешко) культурно-общественной мысли в меру своих сил поддерживали украинскую литературу, вставали на защиту ее жизненных прав.

Это относится, в частности, к творчеству Марко Вовчок (М. А. Вилинская-Маркович

167

(1833—1907) писала на украинском и русском языках), которая развивала традиции Шевченко и которую поэт назвал своей литературной дочерью, кротким пророком и обличителем жестоких нравов крепостников. Народные рассказы писательницы, появившиеся в конце 50-х и в 60-е годы, были встречены с большим интересом. Творчество Марко Вовчок отличала социальная острота, ей были свойственны в то же время романтически окрашенное мировосприятие и щедрое использование поэтики народного творчества. В ее многочисленных рассказах, исторических повестях («Кармелюк», «Маруся»), сказках («Девять братьев и десятая сестрица Галя»), «Червонный король»), а также в написанных на русском языке романах и повестях 60—80-х годов («Жили да были три сестры», «Записки причетника», «Живая душа», «В глуши», «Отдых в деревне») созданы глубокие народные характеры, в частности женские. Выразительны также типы помещиков-крепостников, клерикалов, прекраснодушных либеральных краснобаев и разного рода ренегатов-перерожденцев. Социальная сторона ее творчества близка произведениям Герцена, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, изображенные ею картины украинской и русской природы, мягкость и лиричность в обрисовке положительных характеров сродни Тургеневу. А такие отличающие Марко Вовчок черты, как социальная сатира, эзоповские иносказания, народный юмор, дают основание считать ее видной продолжательницей традиций Гоголя в украинской и русской литературах второй половины XIX в.

Следующий шаг вперед в развитии критического реализма в украинской прозе сделал писатель-демократ, разночинец по происхождению А. Свидницкий (1834—1871), автор первого в украинской литературе социально-бытового романа-хроники «Люборацкие» (1861—1862). Хотя произведение увидело свет только через четверть столетия после написания, его роль в украинском литературном процессе значительна: критика антинародной, антигуманной системы воспитания юношества, разоблачение клерикализма и национального нигилизма были актуальными для украинского общества и в 80-е годы XIX в., когда И. Франко впервые опубликовал этот роман.

Наметившееся еще во второй половине 40-х годов размежевание демократического и либерально-буржуазного течений в культурно-общественной и литературной жизни на Украине к 60-м годам определилось вполне четко. Борьба между ними все усиливалась, часто приобретала весьма острый характер.

С либерально-буржуазных, во многом противоположных Шевченко позиций выступал П. Кулиш (1819—1857), поэт, прозаик, драматург, критик, фольклорист, историк. В разной степени его консервативные взгляды разделяли Ганна Барвинок (А. Белозерская-Кулиш, 1828—1919) — автор этнографически-бытовых рассказов из жизни женщин-крестьянок, А. Стороженко (1805—1874) — незаурядный рассказчик-юморист, изобретательный интерпретатор исторических преданий, фольклорных мотивов и образов, А. Конисский (1834—1900) — поэт, прозаик, публицист, критик, первый биограф Т. Шевченко, бывавший, по определению И. Франко, «и в рядах радикалов и в рядах их противников». Определяющими в их творчестве были либерально-буржуазные тенденции. Их можно видеть, в частности, в творчестве Кулиша, они проявились в его исторических и публицистических трудах, поэзии, а также в прозе, например в историческом романе-хронике «Черная рада» (1857), первом в украинской литературе крупном произведении на историческую тему. Положительную роль Кулиш сыграл как издатель первого полного собрания сочинений Гоголя, рассказов Марко Вовчок и других украинских писателей, а также как переводчик на украинский язык произведений зарубежных классиков (Шекспира, Байрона, Шиллера, Гёте, Гейне и др.).

Еще при жизни Шевченко и вскоре после его смерти сформировалась целая плеяда поэтов, подражавших ему, хотя наряду с ними начали свою творческую деятельность и немало самобытных мастеров слова (К. Щоголив, Л. Глибов, С. Руданский, И. Манжура и др.).

По определению И. Франко, одним из «наиболее талантливых украинских поэтов среди появившихся после смерти Шевченко» был С. Руданский (1884—1872), автор лирических (элегия «Повей, ветер, на Украину» стала народной песней) и гражданских стихов («Наука», «Гей быки!» и др.), а также юмористических «спивомовок» — присказок, созданных по мотивам народных анекдотов, шуток и притч. Руданский был также талантливым переводчиком.

Видное место среди поэтов занимает Л. Глибов (1827—1893). Его еще при жизни называли украинским Крыловым. Подлинно народный характер носят его многочисленные басни, лирические стихотворения (одно из них «Стоит гора высокая» стало народной песней). В 1861—1862 гг. Глибов издавал еженедельник «Черниговский листок», сыгравший заметную роль в украинской культурно-общественной и литературной жизни начала 60-х годов.

Во время польского национально-освободительного восстания 1863—1864 гг. и вслед за

168

его подавлением царское правительство ужесточило притеснения культур народов России, в том числе и украинской. В июле 1863 г. был введен в действие позорнейший циркуляр, подписанный с «монаршего благословения» министром внутренних дел П. Валуевым, где утверждалось, что «никакого малороссийского языка не было, нет и не может быть», и поэтому издание книг на этом языке запрещалось. В крайне трудных условиях, из-за отсутствия украинских периодических изданий на восточных землях, одни писатели прекратили литературную деятельность, другие стали писать на русском языке (Д. Мордовцев, А. Стороженко), некоторые печатали свои произведения в западноукраинских журналах и газетах.

Общественно-политические условия на западных украинских землях, находившихся под властью Австро-Венгрии, также были крайне неблагоприятными для развития украинской литературы. Начавшееся в 60-е годы некоторое оживление в культурной и литературной жизни Галиции сопровождалось острыми идейно-политическими противоречиями, борьбой и спорами о путях развития литературы, театра, искусства, об украинском литературном языке. В результате борьбы возникли два буржуазно-монархических течения — народовцы (с ориентацией на австро-венгерскую конституционную монархию) и москвофилы (с ориентацией на русский царизм). В культурно-общественной жизни Галиции, Буковины и Закарпатья эти течения занимали господствующее положение на протяжении всей второй половины XIX и начала XX в. В принципиальных вопросах, касающихся интересов народа, оба течения отстаивали консервативные, а часто и явно реакционные, угодные русскому самодержавию, австро-венгерскому правительству, или откровенно националистические антинародные позиции. В их ведении находились многочисленные периодические издания, культурно-просветительные и научные общества, разного рода объединения, значительные материальные средства.

Большую популярность, например, имели народовское общество «Просвита» и «Литературное общество им. Т. Г. Шевченко», созданное в 1873 г. В их деятельности благодаря влиянию прогрессивных общественных сил (во главе с И. Франко) были и положительные стороны, способствовавшие развитию народного просвещения, науки и литературы. Положительным было также то, что в народовских изданиях «Вечерницы», «Мета» («Цель»), «Нива», «Правда», «Зоря» и др. было опубликовано значительное количество произведений, занявших заметное место в украинской литературе.

Передовые деятели русской и украинской литератур резко критиковали и москвофилов и народовцев, поддерживая демократические силы, отстаивая общность задач прогрессивных сил украинской и русской литератур, и необходимость выработки украинского литературного языка, основы которого заложили Котляревский, Квитка-Основьяненко, Шевченко, Марко Вовчок и др. О значении прогрессивных явлений русской общественно-политической и художественно-эстетической мысли для украинской литературы много и с большой страстностью писали И. Франко, М. Драгоманов, М. Павлык, П. Грабовский, И. Билык и др. В статье «Формальный и реальный национализм» Франко отмечал: «Если произведения литератур европейских нам нравились, волновали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских писателей мучили нас, пробуждали нашу совесть, пробуждали в нас человека, пробуждали любовь к обездоленным и обиженным».

Франко прекрасно понимал историческую общность судеб украинского и русского народов, отстаивая необходимость их культурных взаимосвязей, подчеркивая, что «русский народ создал духовную, литературную и научную жизнь, которая также тысячными потоками непрерывно влияет и на Украину, и на нас».