О, для чего крылатую ладью

Лазурные, ошибайся, утесы

В Колхиду пропускали, ель зачем

Та падала на Пелий, что вельможам,

Их веслами вооружив, дала

В высокий Иолк в злаченых завитках

Руно царю Фессалии доставить?

Кормилица с горечью сообщает о происшедшем: «Детей Ясон и с матерью в обмен на новое отдать решился ложе». Не­избывно горе Медеи, которая «остановить не хочет воплей», бу­дучи оскорблена предательством мужа. Кормилица предрекает будущие события:

Мне страшно, как бы Шальная мысль какая не пришла Ей в голову. Обид не переносит Тяжелый ум, и такова Медея.

РАЗВИТИЕ ДРАМАТУРГИЧЕСКОГО ДЕЙСТВИЯ. Кормилица как бы подготавливает зрителя к появлению главной героини. Первый же монолог Медеи показывает, как неверно представ­лять ее некоей «дикаркой», одержимой темной ревностью. Ме­дея рассуждает не только о своем личном незавидном уделе, о предательстве по отношению к ней. Ее мысль обращена к не­легкой доле женщины в эллинском полисе. В этом отразились реальности греческого образа жизни. Для мужчин в эллинских семьях было в порядке вещей развлекаться с гетерами, общать­ся с друзьями на пирушках. Женщина же была обреченадоволь­ствоваться пребыванием в гинекее,со служанками и детьми. Не­редко девушка выходила замуж совсем молодой, неопытной, не зная своего избранника. Она вступала в новый мир, где ей «чужды и нравы и законы».

И завиден

Удел жены, коли супруг ярмо

Свое несет покорно. Смерть иначе.

Ведь муж, когда очаг ему постыл,

На стороне любовью сердце тешит,

У них друзья и сверстники, а нам

В глаза глядеть приходится постылым.

Медея страстно оспаривает расхожее мнение, согласно кото­рому женщина прячется за мужем, как за щитом, в то время как супруг подвергается смертельной опасности на поле брани:

Какая ложь! Три раза под щитом

Охотней бы стояла я, чем раз

Один родить.

Ее монолог — одно из первых убежденных выступлений в защиту женского равноправия. Характер Медеи — страстный, неукротимый.

Робки мы,

И вид один борьбы или железа

Жену страшит. Но, если брачных уз

Коснулася обида, кровожадней

Не сыщете вы сердца на земле.

ОБРАЗ МЕДЕИ. Образ Медеи углубляется в последующих сценах. Сначала героиня встречается с Креонтом, отцом новой невесты Ясона. Царь Коринфа наслышан о нраве Медеи и опа­сается ее возможных враждебных замыслов. Поэтому он требу­ет, чтобы Медея покинула страну. Но у Медеи уже созрел план мщения: «Ясона с корнем вырвать дом». Она ловко прикидыва­ется смирившейся со своей долей, умоляет дать отсрочку на сутки. И Креонт соглашается. После его ухода она дает волю мстительному чувству:

Мы природой

Так созданы — на доброе без рук,

Да злым зато искусством всех мудрее...

МЕДЕЯ И ЯСОН. Следующая сцена — столкновение Медеи сЯсоном. Последний желает выглядеть порядочным, благопри­стойным человеком. Но при этом откровенно разоблачает себя. Ясон — эгоист, самовлюбленный и недалекий. Онупрекает Медею за ее необузданность, открытое недовольство и «злые речи». Объясняет, что осчастливил жену, привезя ее, «варварку», из ди­кой страны в цивилизованную Грецию. Тем самым она приоб­щилась к более высокой культуре. Бесстыдно убеждает Медею, что и женится он вторично исключительно ради блага их детей, дабы они в жизни не ведали бедности, были бы обеспечены.

Не замечая собственной подлости, он в качестве отступного предлагает ей деньги и помощь. Но Медее присуща гордость: «От мужа бесчестного подарок руки жжет».

В мифологии Ясон был фигурой героической. В трагедии Эври­пида он «снижен». Это — подлец, маскирующий неблаговидные поступки словесной казуистикой, напоминающей «логические» построения софистов, «мудрецов», популярных в Афинах.

Но в Медее, этой «варварке», не в пример женщинам, кото­рые мирятся с униженной долей, развито чувство собственного достоинства. А эмоции выплескиваются непосредственно и бурно. Ясону придется заплатить за предательство. Она обру­шит на него самый страшный удар. Уничтожит его «дом».

Внешне она примиряется с Ясоном. Более того, делает вид, что раскаивается в своих обидных словах. Она отправляет детей во дворец к царевне Главкесо свадебным подарком. Это чудесный свадебный наряд, пеплос, пропитанный ядом.

Затем Вестник приносит ей сообщение: царица, получив по­дарок Медеи, стала кокетливо примерять его перед зеркалом, яд мгновенно проник в ее тело, она упала замертво. Явившийся Креонт обнимает и целует тело дочери и также, отравленный гибнет.

ПСИХОЛОГИЗМ ОБРАЗА МЕДЕИ. Но этим Медея не утолила свою жажду мести. Самый страшный момент настает, когда ге­роиня встречает возвратившихся детей. Мы слышим их голоса, их мольбу о пощаде. Видим, как в Медее не утихает мучитель­ная борьба между матерью, любящей детей, и женщиной, страшно оскорбленной в своих чувствах. Она то решает испол­нить свой замысел — убить детей, то отказывается от него:

...О горе, горе!

Над вами туча, дети… а за ней?

И долю ли вам жить еще, а мне

Глядеть на ваши руки, что но мне

Защиты ищут... Жалкая душа!

Ты, кажется, готова плакать, дрожью

Объята ты.

НОВАТОРСТВО ЕВРИПИЛА. В изображении внутренней борь­бы проявилось художественное новаторство Еврипида. У Эсхила человек противостоял высшим силам, даже самому Зевсу, как Прометей. У Софокла зритель видел столкновение характеров: Эдипа и Креонта, Антигоны и Креонта. Электры и Клитемне­стры.

У Еврипида — не только противостояние Медеи и Креонта, Медеи и Ясона. Ее монолог — это признание в сомнениях, про­тиворечиях, раздирающих ее душу... Нелегко, мучительно при­нимает она ужасное решение:

О. не лапан