ГОМЕРОВСКИЙ ВОПРОС –КНИГА ЛОСЕВ

Гомеровский вопрос

«Илиада» и «Одиссея» связаны в античной традиции с определенным именем поэта, с Гомером. Точных сведений о предполагаемом авторе «Илиады» и «Одиссеи» античность не имела: Гомер был легендарной фигурой, в биографии» которой все оставалось спорным. Не менее спорным было время жизни Гомера: античные ученые давали различные датировки, начиная с XII и кончая VII вв. до н. э. Самое имя «Гомер», вполне мыслимое мак греческое собственное имя, нередко истолковывалось и в древности и в Новое время, как имя нарицательное; так, источники сообщают, что у малоазиатских греков слово «гомер» обозначало слепца. Предание рассказывает о слепоте Гомера, и в античном искусстве он всегда изображается слепым стариком. Имя Гомера имело почти собирательный характер для эпической поэзии. Гомеру приписывались, кроме «Илиады» и «Одиссеи», многие другие поэмы, входившие в репертуар рапсодов; под именем Гомера дошел до нас сборник эпических гимнов и мелких стихотворений. В V в. до н. э., с зарождением исторической критики, начинают на основании различных соображений отделять «подлинного» Гомера от неподлинного. В результате этой критики за Гомером признаются лишь «Илиада» и «Одиссея. В более позднее время отдельные античные ученые высказывали мысль, что «Илиада» и «Одиссея» принадлежат разным авторам, и Гомеру они приписывали только «Илиаду». Ни у кого не возникало сомнения в том, что каждая из поэм является плодом творчества индивидуального поэта; спор шел лишь о личном тожестве творца «Илиады» с творцом «Одиссеи». Не возникало также сомнения в историческом. существовании Гомера и в том, что он является автором по крайней мере «Илиады».

В представлении древних Гомер всегда оставался величайшим поэтом, «Илиада» и «Одиссея» — недосягаемыми образцами эпоса.. Античные ученые замечали, что гомеровские герои не пользуются письменностью, что от эпохи Троянской войны не сохранилось письменных памятников. В связи с этими наблюдениями предание о писистратовской редакции «Илиады» и «Одиссеи» получило новую форму: Гомер не пользовался письмом, и произведения его сохранились лишь устно, в памяти певцов, в виде отдельных песен; при Писистрате эти разрозненные песни были собраны воедино. С этой точки зрения текст гомеровских поэм прошел три этапа: целостный и законченный в устах самого Гомера, он распылился и подвергся искажениям со стороны рапсодов; наконец, писистратовская редакция восстановила утраченную целостность, не имея уже возможности устранить противоречия между отдельными песнями, накопившиеся в период их устной передачи. Высказывалось также предположение, что писистратовские редакторы включили в текст и такие песни Гомера, которые к составу поэм не относились, что, например, 10-я книга «Илиады» (стр. 34) представляет собой самостоятельное произведение. Эти радикальные гипотезы находили, однако, немного сторонников и известны нам, к сожалению, лишь отрывочно.

Сомнения в первоначальной целостности поэм вообще не возникало.

В эпоху классицизма XVII в. развилось отрицательное отношение к поэмам Гомера (ср. стр. 5), и литературная критика отыскивала. в них всевозможные недостатки. В «Илиаде» замечали отсутствие «единого плана», «единого героя», повторения и противоречия. Уже тогда аббат д`Обиньяк доказывал, что «Илиада» не является единым целым и представляет собой механическое соединение самостоятельных». не связанных между собой песен об осаде Трои, что единого Гомера не существовало, а было много «гомеров», т. е. слепых певцов, исполнявших эти песни. Идеи д`Обиньяка не имели успеха у современников: к проблемам «устного» творчества поэтика классицизма относилась пренебрежительно.

Первая строго научная постановка «гомеровского вопроса» принадлежит Фридриху-Августу Вольфу, Писал уже в эпоху Просвещения. Враждебное классицизму направление в литературе и эстетике устанавливало глубокую, принципиальную разницу между «естественным» народным и «искусственным» книжным эпосом; поэмы Гомера относили к первой категории. Немецкий поэт и критик Гердер (1744 — 1803) считал Гомера «народным поэтом», импровизатором, песни которого впоследствии были записаны из уст позднейших певцов. Этим идеям, высказывавшимся ведущими писателями и мыслителями эпохи, Вольф пытался дать исторически документированное обоснование. Он приводит три аргумента против традиционного представления о единстве гомеровских поэм: 1) сравнительно позднее развитие письменности у греков, которое он относит к VII — VI вв. до н. э.; 2) античные сообщения о первой записи поэм при Писистрате; 3) отдельные вставки и противоречия в поэмах. Невозможность создания больших поэм в бесписьменное время[1] и ненужность их в эпоху, когда требовались лишь краткие застольные песни в честь богов и героев, приводят Вольфа к убеждению, что «Илиада» и «Одиссея» не что иное, как собрание отдельных песен. Песни эти сохранились в памяти рапсодов и были записаны лишь при Писистрате;

Уже в 1796 г. известный немецкий романтик Фр. Шлегель, развивая положения Гердера и Вольфа, сделал из них последовательный вывод: художественная целостность поэм связана не с творческим замыслом индивидуального автора, а с единством «творящего народа». Другими словами: гомеровский эпос является результатом коллективного творчества народных поэтов.

После появления труда Вольфа исследователи «гомеровского вопроса» разделились на два лагеря — «вольфианцев», или «аналитиков», считавших, что отдельные части гомеровских поэм сложены различными певцами, и «унитариев», защитников «единого» Гомера.

Открытия в области греческих надписей, показали, что письменность была отлично известна грекам задолго до VII — VI вв. и уже в VIII в. была в широком употреблении. Эпоха создания «Илиады» и «Одиссеи» не может рассматриваться как бесписьменное время. С другой стороны, было выяснено, что сообщения о писистратовской редакции представляют собой в значительной мере домыслы поздно античных ученых и не дают основания видеть в работе над текстом, проведенной при Писистрате, первую запись гомеровских поэм. Центр тяжести «гомеровского вопроса» перешел на третий аргумент Вольфа, им самим менее всего разработанный, на противоречия и неувязки между отдельными частями поэм. Вскрывая эти противоречия, вольфианцы пытались выделить в «Илиаде» и «Одиссее» их составные части и нарисовать картину возникновения гомеровского эпоса.

В 30-х гг. XIX в. среди вольфианцев оформилось два направления. Одно из них видело в гомеровских поэмах только механическое объединение независимых друг от друга эпических стихотворений на темы из сказаний троянского цикла. Эта мысль нашла наиболее яркое выражение в «песенной теории» Лахмана (1837), который считал «Илиаду» состоящей из 18 самостоятельных песен малого размера. Ни одна из этих песен не является законченным целым, многие не имеют ни начала ни конца, но Лахмана это обстоятельство не смущало: он полагал, что народные сказания имеют общеизвестный твердый и устойчивый сюжет и что народный певец может начать с любого момента движения сюжета и любым моментом кончить. Другой разновидностью этого же направления является так наз. «теория компиляции», усматривавшая в гомеровских поэмах объединение не песен, а единиц большего размера, «малых эпосов».

Второе направление представлено «теорией первоначального ядра», созданной Германном (1832). Согласно этой теории «Илиада» и «Одиссея» возникли не как соединение самостоятельных произведений, а как расширение некоего «ядра», заключавшего в себе уже все основные моменты сюжета поэм. В основе «Илиады» лежит «пра-Илиада», в основе «Одиссеи» — «пра-Одиссея», и та и другая — небольшие эпосы. Позднейшие поэты расширяли и дополняли эти эпосы введением нового материала; иногда возникали параллельные редакции одного и того же эпизода. В результате ряда последовательных «расширений» «Илиада» и «Одиссея» разрослись к VI в. до тех размеров, в которых они и поныне нам известны.

В противоположность всем этим теориям унитарии выдвигали на первый план моменты единства и художественной цельности обеих поэм, а частные противоречия объясняли позднейшими вставками и искажениями. К числу решительных унитариев принадлежал Гегель (1770 — 1831). По мнению Гегеля, гомеровские поэмы «образуют истинную, внутренне ограниченную эпическую целостность, а такое целое способен создать лишь один индивид. Представление об отсутствии единства и простом объединении различных рапсодий, составленных в сходном тоне, является антихудожественным и варварским представлением». Гомера Гегель считал исторической личностью.

Проблема происхождения гомеровских поэм остается нерешенной и по настоящее время. + книга, конспект

10. ГРЕЧЕСКИЙ ДИДАКТИЧЕСКИЙ ЭПОС. «ТРУДЫ И ДНИ ГЕСИОДА»

Отрывки из эпоса "Труды и Дни" Гесиода (8 в. до н.э.)

<Стоя и к солнцу лицом обратившись мочиться не гоже.

Даже тогда на ходу не мочись, как зайдёт уже солнце,

Вплоть до утра - всё равно по дороге ль идёшь, без дороги ль;

Не обнажайся при этом: над ночью ведь властвуют боги.

Мочится чтущий богов, рассудительный муж либо сидя,

Либо - к стене подойдя на дворе, огороженном прочно.>

<Совокупившись, не стой неодетый, с.......

Перед огнём очага, но держись в это время подальше.

Также, не с похорон грустно-зловещих домой воротившись,

Сей потомство своё, а с пира пришедши бессмертных.>

<Мало хорошего, если двенадцатидневный ребёнок

Будет лежать на могиле, - лишится он мужеской силы;

Или двенадцатимесячный: это нисколько не лучше.>

<Также не мой себе тело водою, которою мылась

Женщина: ибо придёт за это со временем кара

Тяжкая.>

<Также, смотри, не мочись никогда ни в истоки, ни в устье

В море впадающих рек, - берегись и подумать об этом!

Не опорожнивай в них и желудка, - то будет не лучше.>

Упадок героического эпоса. Гимны и пародии.Дидактический и генеалогический эпос (Гесиод) Родовая община шла к упадку. Росла частная инициатива. Выдвигались отдельные собственники, для которых родовые авторитеты уже не имели никакого значения. И если Гомер был кануном классового общества, то Гесиод отражает уже ориентацию человека в пределах классового общества. Мифология, достаточно расшатанная уже у Гомера, прямо превращалась либо в мораль (дидактический эпос), либо в предмет собирательства и каталогизации (генеалогический эпос). Если поэмы Гомера обращены к представителям родоплеменной знати и воспевают подвиги героев, слушателями Гесиода являются его соотечественники, беотийские крестьяне. В противоположность Гомеру, который чрезвычайно редко поучает, произведения Гесиода носят дидактический, т.е. наставительный, поучительный характер. В самом начале поэмы “Труды и дни” (ст. 9 – 380) дается рассуждение поэта о двух Эридах, богинях зависти и раздора. Далее Гесиод приводит сказку о Пандоре и описание пяти веков, а также басню о соловье и ястребе. Во второй части поэмы излагаются картины работ земледельца, описание зимы в Беотии, говорится об отношении поэта к труду, женщине, представлены примеры всевозможных суеверий и практических советов.Большое внимание Гесиод уделяет вопросу нового понимания этических категорий справедливости, именуемой словом дике, и дерзости или заносчивости т.е. гибрису, означающему дерзкое высокомерие людей, когда они, ослепленные богами, нарушают традиционные нормы и рамки поведения. Стиль Гесиода — противоположность роскоши, многословию и широте гомеровского стиля. Он поражает своей сухостью и крат костью. «Теогония». После пролога, посвященного Музам, дан сухой и прозаический перечень сначала основных божеств, а потом браков богов со смертными женщинами.Война с титанами сост.композицию поэмы. «Труды и дни». Поэма эта — образец дидактического эпоса, развивает несколько тем. Первая тема построена на проповеди правды, со вставкой эпизодов о Прометее и о пяти веках.(золотой, серебряный, медный, век героев и железный, в котором живет он сам). Вера в божественную справедливость и в единоспасающую силу труда — центральная идея поэмы.Вторая, основная тема посвящена полевым работам, земледельческим орудиям, скоту, одежде, пище и пр. В этих стихах говорится о счастливых и несчастных днях для работы (так, например, на 13-й день нельзя начинать сева, но для посадки растений этот день хорош). Вся поэма пересыпана разнообразными наставлениями, рисующими перед нами образ крестьянина,знающего, как и когда можно выгодно устроить свои хозяйственные дела. «Гомеровские гимны» составляют сборник из 33 произв., условно наз.гимнами. Они созданы в разное время, начин. С 7 в до н.э.и кончая периодом поздней античности. Большинство из них представляют собой проэмии – кр.вступления перед декламацией рассказа о деяниях того или иного бога. «Гимн к Афродите» относится7-6 до н.э.Он повествует о встрече Афродиты с троянским героем Анхизом.Поэма Гомера «Война мышей и лягушек» является пародией на «Илиаду».Она служит убедительным свидетельством упадка героического эпоса. Боги снижены до уровня бытовых персонажей.

-_______________

Героический эпос, создававшийся малоазийскими ионийцами, отражал мировоззренческие сдвиги, происходившие в передовой части греческого мира в эпоху разложения позднеродового общества. Странствующие исполнители эпических песен, рапсоды, распространяли ионийское искусство по различным областям материковой Греции, Язык ионического эпоса стал первым общегреческим литературным языком, воспринятым и в тех местностях, где население говорило на других греческих диалектах; эпический гексаметр сделался основным орудием литературного выражения мыслей. Жрецы важнейшего святилища греков, храма Аполлона в Дельфах, пользовались эпическим стихом для составления оракулов.

Сам Гесиод был мелким землевладельцем и вместе с тем рапсодом. Как рапсод, он, вероятно, исполнял и героические песни, но его собственное творчество относится к области дидактического (наставительного) эпоса. В эпоху ломки старинных общественных отношений Гесиод выступает как поэт крестьянского труда, учитель жизни, моралист и систематизатор мифологических преданий.

От Гесиода сохранились две поэмы: «Теогония» (Происхождение богов) и «Работы и дни».

Гесиод, таким образом, не безличный эпический певец; он чувствует себя носителем и учителем истины, которую он противопоставляет ложным песнопениям других певцов, введенных в заблуждение Музами. В «Работах и днях» он ставит себе ту же задачу — «говорить правду». Поэмы Гесиода представляют собой попытку систематического осмысления мира и жизни с позиций свободного земледельца, обрабатывающего в упорном труде свой небольшой участок и притесняемого «царями-дароядцами», насильничающими и творящими неправый суд. Средства осмысления мира у Гесиода еще чисто фольклорные — мифы, притчи, поговорки, правила народной мудрости, но систематизация этого материала продиктована уже потребностью в выработке сознательного миросозерцания, противопоставленного идеалам родовой знати, и стремлением углубить нравственные понятия.

В этом отношении особенно показательна поэма «Работы и дни». Она написана в форме «увещания», обращенного к брату поэта Персу, который вел с Гесиодом тяжбу о наследстве, выиграл ее с помощью «царей-дароядцев» и затем, обеднев, имел намерение завести новую тяжбу. Такие «увещания» с мотивирующими их надобность повествовательными моментами хорошо известны нам из литератур древнего Востока (например из египетской литературы).[1] Несправедливые притязания Перса и его бедственное положение служат у Гесиода предлогом для развертывания целого кодекса нравственных правил и хозяйственных наставлений. Гесиод убеждает Перса не рассчитывать на неправду и советует искать обогащения в труде. Однако разработка темы «справедливости» и «труда» выходит далеко за пределы предполагаемого судебного процесса, и обращение и Персу является лишь формой, обычной для жанра «наставлений». Жизнь представляется Гесиоду непрерывной борьбой, проходящей в соперничестве между представителями одинаковой профессии. «Гончар смотрит с гневом на гончара, плотник на плотника, нищий завидует нищему, певец певцу». «Работы и дни» открываются противопоставлением двух «Эрид» — двух видов соперничества. Есть злая Эрида, порождающая раздоры и войну, и добрая Эрида — соревнование в труде. Гесиод, таким образом, отвергает гомеровский идеал воинской удали, как источника славы и добычи. Но и в труде Гесиод видит лишь тяжелую необходимость, ниспосланную людям разгневанным Зевсом.

двумя мифами — о том, как женщина Пандора, посланная людям Зевсом в наказание за то, что Прометей похитил для них огонь, открыла сосуд с бедствиями и выпустила их на волю, и о пяти «родах» людей, последовательно сменявших друг друга на земле. Золотой «род», не знавший ни труда, ни горестей, сменился серебряным, серебряный — медным. сам Гесиод ощущает себя принадлежащим к пятому, железному «роду» людей, который теряет все привычные нравственные устои и движется к своей гибели.

Произвол знати Гесиод изображает в притче о ястребе и соловье, обращенной к «царям». Ястреб держит соловья в когтях и обращается к нему с речью:

«Что ты, несчастный, пищишь?

Ведь намного тебя я сильнее!

Как ты ни пой, а тебя унесу я, куда мне угодно.

И пообедать могу я тобой и пустить на свободу.

Разума тот не имеет, кто меряться хочет с сильнейшим:

Не победит он его, — к униженью лишь горе прибавит!»

Жениться он советует в тридцатилетнем возрасте на молодой девушке, которую легко обучить «благонравию»; следует иметь не: больше одного сына, чтобы не дробить земельного участка.

Важнейшим средством к обогащению является у Гесиода земледельческий труд. Труд этот должен быть систематическим и упорядоченным:

Гесиод разбирает одну за другой все работы земледельческого года, начиная с осеннего посева, указывает сроки этих работ; указания хозяйственного и технического порядка перемежаются с нравственными сентенциями и описаниями природы в различные времена года. Все наставления рассчитаны на небольшое, но зажиточное хозяйство, прибегающее в страдную пору к использованию также и наемного труда; центр тяжести лежит, однако, на личном труде хозяина.

Размышления и наставления Гесиода группируются, таким образом, вокруг нескольких тем: установленные богами условия человеческого существования, справедливость и насилие, труд земледельца, мореплавание, «дни». Наряду с этим Гесиод, который пользуется гомеровским диалектом и стихотворным размером героического эпоса — гексаметром, имеет в своем распоряжении богатый запас выразительных средств, выработанных эпической традицией; архаический язык эпоса с его «постоянными» эпитетами и формулами придает некоторый характер торжественности моральному пафосу «Работ и дней» и той «истине», которую поэма возвещает.

-КНИГА- СТР. 63