Естественный язык как объект филологии

В XIX в. достойным объектом лингвистики как науки считали древние языки и поиски «праязыка». Изучение живых языков предоставляли школе, резко отграничивая эту область от науки. Успехи диалектологии, описывающей живые говоры, изучение языков народов, живущих в колониальной зависимости, и потребность в более серьезной постановке преподавания родного и иностранных языков выдвинули перед лингвистами новые задачи: создать методы научного описания данного состояния языка без оглядки на его происхождение и прошлое.

Практика вызвала и теоретическое осмысление. Крупнейшие ученые конца XIX–начала XX в. – Ф. Ф. Фортунатов, И. А. Бодуэн де Куртенэ, Ф. де Соссюр и другие – выдвинули теоретические основы научного описания данного языка в данную эпоху. Ф. Ф. Фортунатов разработал принципы описательной грамматики, И. А. Бодуэн де Куртенэ разделял лингвистику на статическую (описательную) и динамическую (историческую), различая в фонетике и грамматике явления сосуществования и последования. Но, пожалуй, наиболее подробно рассмотрел этот вопрос Ф. де Соссюр.

Фердинад де Соссюр(Saussure, Ferdinand de) (1857–1913), швейцарский лингвист, один из основоположников современной лингвистической науки, а также структурализма как научной идеологии и методологии. Теоретические труды Соссюра ознаменовали поворот лингвистики от исторического и сравнительного изучения языков в их развитии (т.е. диахронии) к анализу языковой синхронии, т.е. структуры конкретного языка в определенный момент времени. Соссюр первым последовательно разграничил синхронический и диахронический подходы к языку. Его обращение к синхронии произвело революцию в лингвистике. При всей значительности появившихся с тех пор новых теорий и методов сам тип предложенных им синхронных структурных описаний играл определяющую роль в лингвистических исследованиях на протяжении почти всего 20 в.

Соссюр родился 26 ноября 1857 в Женеве (Швейцария) в семье французских эмигрантов. В 18 лет поступил в Лейпцигский университет в Германии, в 1880 получил степень доктора. Затем переехал во Францию, в 1881–1891 преподавал санскрит в Школе высших исследований в Париже. В те же годы Соссюр исполнял обязанности секретаря Парижского лингвистического общества и в этом качестве оказал весьма значительное влияние на развитие лингвистики. Позже, с 1906 по 1911, читал лекционные курсы по сравнительной грамматике и общему языкознанию в Женевском университете. Умер Соссюр в Вюфлане (кантон Во, Швейцария) 22 февраля 1913.

Еще студентом, в Лейпциге, Соссюр опубликовал Мемуар о первоначальной системе гласных в индоевропейских языках (Memoire sur le systeme primitif des voyelles dans les langues indo-européennes). Мемуар (написанный в 1878), хотя и остался единственной работой, опубликованной Соссюром, сразу поставил его в ряд ведущих авторитетов в лингвистике того времени. Основываясь на чисто структурных соображениях, он предположил, что в индоевропейском праязыке – реконструируемом предке многих языков Европы и Азии – имелись особые фонемы, исчезнувшие в дочерних индоевропейских языках (таких, как санскрит, древнегреческий и латинский). Эта гипотеза, известная как ларингальная теория (утраченные фонемы были впоследствии условно названы ларингалами), помогла объяснить многие проблемы в изучении эволюции индоевропейской фонологической системы. Хотя многие ее положения не бесспорны, сам факт существования ларингальных фонем в праиндоевропейском языке ныне ни у кого не вызывает сомнений. В расшифрованном уже после смерти Соссюра хеттском языке были выявлены ларингальные фонемы, существование которых он предположил для праиндоевропейского языка.

Другой важнейший труд Соссюра – Курс общей лингвистики (Cours de linguistique generale) – был издан в 1916, уже после смерти ученого. Эта книга, в которой перу самого Соссюра не принадлежит ни одной строки, представляет собой реконструкцию курса, составленную по записям студентов учениками лингвиста Шарлем Балли и Альбером Сеше. Именно благодаря публикации Курса взгляды Соссюра на природу языка и задачи лингвистики получили широкую известность.

Достижения Ф. де Соссюра в области языкознания:

1. Синхрония — диахрония.

Среди многочисленных теоретических положений Курса особенно важно различение диахронической(исторической и сравнительной) и синхронической (дескриптивной) лингвистики. Соссюр доказывает, что диахроническое исследование должно основываться на тщательно выполненных синхронических описаниях. Ученый полагал, что исследование изменений, происходящих в историческом развитии языка, невозможно без внимательного синхронного анализа языка в определенные моменты его эволюции. Сопоставление же двух разных языков возможно лишь на основе предварительного тщательного синхронного анализа каждого из них. Наконец, по Соссюру, лингвистическое исследование только тогда адекватно своему предмету, когда учитывает как диахронический, так и синхронический аспекты языка.

Синхрония (от греч. synchronos - одновремен­ный) — состояние и изучение языка как системы взаимосвязанных и взаимообусловленных элемен­тов в определённый момент его развития. Синхроническое изучение языка — предмет описательной (статической) лингвистики. Язык представляет собой систему взаимосвязан­ных и взаимообусловленных элементов. Состав этих элементов и характер их связи определяют специфику каждого языка на всех его уровнях (в фонетике, грамматике, лексике).

Диахрония (от греч. dia - через, сквозь и chronos - время) – это изучение развития языка, от­дельных языковых фактов и системы языка в целом в историческом аспекте.

Язык находится в постоянном движении, изме­нении; в каждый данный период жизни языка в его системе, на всех уровнях этой системы (в фонетике, грамматике, лексике) есть элементы отмирающие, утрачивающиеся и элементы нарож­дающиеся, возникающие. Постепенно одни явле­ния в языке исчезают, другие - появляются. Из этих процессов складывается путь языка во време­ни. Напр., в 10-20 вв. рус. язык утратил 6 из 11 гласных, но увеличил состав согласных фонем: вместо 26 их стало 37; он утратил многотипность склоне­ния существительных и сложную систему форм прошедшего времени глагола, но развил категории оду­шевлённости - неодушевлённости существитель­ных и глагольного вида. Изучая все эти явления и процессы во времени, диахроническая лингвисти­ка устанавливает причины языковых изменений, время их возникновения и завершения, пути раз­вития этих явлений и процессов. Диахронический взгляд на язык позволяет понять, как сложились те явления, которые характеризуют его современное состо­яние.

Вместе с тем языковые явления существуют не изолированно друг от друга, а в связи друг с другом, образуя целостную языковую систему. Поэтому изменение одного явления влечёт за собой изменение других явлений и, следовательно, всей языковой системы.

Отсюда следует, что диахрони­ческая лингвистика должна изучать не только ис­торию отдельных явлений, но и историю языковой системы в целом. Это возможно сделать путём установления синхронных срезов в истории систе­мы языка и их преемственности, переходов от одного к другому. Синхронный срез - состояние системы языка, установленное для определённой точки во времени. В истории языка можно наме­тить несколько синхронных срезов, относящихся к разным периодам развития языка; временные промежутки между срезами - это периоды, когда шло изменение отдельных явлений, приведшее к новому состоянию системы. Т. о., в изучении языка диахрония и синхрония не противопоставляются, а допол­няют и обогащают друг друга: научное познание языка в его целостности возможно только при сочетании синхронического и диахронического ме­тодов его изучения.

Соссюр прав в том, что синхронический и диахронический аспекты в языке – реальность и их следует различать; что практически «синхронический аспект важнее диахронического, так как для говорящей массы только он – подлинная реальность».

Действительно, всякий «говорящий» на данном языке находился в сфере синхронии, он относится к данному языку как к послушному орудию, механизм которого ему надо знать, чтобы удобнее им владеть, и ему нет никакого дела до исторической фонетики, исторической грамматики и истории слов. Эти сведения могли бы только помешать его практической заинтересованности в языке. Говорящий, употребляющий разговорное слово кавардак – «беспорядок», вряд ли знает, что оно в казахском языке (откуда оно заимствовано) значит «кусочки жареного мяса». Такие знания могут в ряде случаев лишь сбить с толку говорящего и помешать ему правильно выражать свои мысли. Что дает говорящему для владения языком знание того, что раньше было не столам, а столомъ (дат. п. мн. ч.) и не столов, а столь (род. п. мн. ч.)? Почти ничего. Но в такой постановке речь идет только о пользовании языком и о систематизации его функционирования в описательном языковедении, а не о познании его развития.

При любом изучении мы не можем забывать, что основное требование диалектики в науке состоит в том, чтобы изучать явления и в связи, и в развитии. Разрыв синхронии и диахронии, провозглашенный Соссюром, дважды нарушает это положение, ибо его синхроническое изучение языка рассматривает явления в связи, но вне развития, а диахроническое изучение рассматривает явления в развитии, но вне связи.

Итак, следует изучать и понимать язык как систему не только в его настоящем, но и в его прошлом, т. е. изучать его явления и в связи друг с другом, и в развитии одновременно, отмечая в каждом состоянии языка явления, уходящие в прошлое, и явления, нарождающиеся на фоне стабилизовавшихся, нормальных для данного состояния языка явлений.

Различение структурных ярусов языка или его разделов: лексики, грамматики, фонетики – основано не только на различии самих единиц этих разделов: слов, форм, звуков, но и на качестве той абстракции, которая их определяет.

Абстракция в языке присутствует в любом языковом факте, без этого язык не мог бы быть «языком». Но ее роль и ее характер в разных ярусах структуры языка различны.

а) Лексическая абстракция состоит в том, что слово – самая конкретная единица языка – соотнесено не прямо с вещью, которую это слово может называть, но с целым классом вещей. Это касается не только нарицательных (дом, человек), но и собственных имен (Александр, Марья, Заречье, Спасск, Комсомольск). Нарицательные и собственные имена – это разные степени того же качества лексической абстракции.

б) Грамматическая абстракция не касается вещей и отдельных фиксированных понятий. На первый взгляд она просто «ýже» лексической (ср. такие случаи лексической абстракции, как жизнь, бытие, и такие случаи грамматической абстракции, как суффикс -ик- в словах столик, садик, или такие флексии, как - а в словах стола, профессора, коня, края), однако это неверно. Грамматическая абстракция имеет иное качество; присоединить суффикс -ик- или флексию -а можно к любым по своему значению корням и основам (садик и фунтик, стола и рыбака); грамматическая абстракция безразлична к лексической и имеет особое качество – это абстракция признаков и отношений.

в) Фонетическая абстракция – явление опять же иного качества; она безразлична и к лексической, и к грамматической абстракции. Так, из фонем [т], [к], [у] можно «составить» слово тку и слово тук, и слово кут; фонема [а] может быть флексией и именительного падежа единственного числа женского рода (жена), и родительного падежа единственного числа мужского и среднего рода (стола, окна2), и именительного падежа множественного числа (дома2, о2кна) и т. п.

2.Дихотомия «язык—речь» («Дихотомия» от греч. — надвое, — режу.)