Глава vii потребности «идеальные»

(Место в мироздании)

Потребность в знаниях

Когда растение поворачивается к свету и лепестки цветка сворачиваются на ночь, то это не называют следствием их знаний. Таковы же в основе своей все безусловные рефлексы животных, вплоть до самых сложных. На их фундаменте строится сложнейшая система условных рефлексов, а далее -динамические стереотипы - относительно устойчивые, строя­щиеся и перестраивающиеся взаимосвязи условных рефлексов. Связи, формирующиеся в динамических стереотипах и между ними, уже можно называть знаниями. В тканях человеческого мозга они воспроизводят - «отражают» явления и процессы окружающего мира.

И.П. Павлов писал: «Движение растений к свету и отыски­вание истины путем математического анализа не есть ли, в сущности, явления одного и того же ряда?» (204, стр. 150). На одной из «сред» он говорил: «Нужно считать, что образова­ние временных связей, т.е. этих «ассоциаций», как они всегда назывались, это и есть понимание, это и есть знание, это и есть приобретение новых знаний. Когда образуется связь, т.е. то, что называется «ассоциацией», это и есть несомненное зна­ние дела, знание определенных отношений внешнего мира, а когда вы в следующий раз пользуетесь ими, то это называет­ся «пониманием», т.е. пользование знаниями, приобретенными связями, - есть понимание» (207, т.2, стр.579).

Животные отличают съедобное от несъедобного, полезное от бесполезного, опасного врага от существа безвредного. Собаки, лошади узнают хозяина. То, чему животное обучает­ся, можно назвать его знанием. Подобные знания приобрета­ются и человеком в раннем младенчестве, но потом они зна­ниями уже не называются. Но ведь есть взрослые люди, кото­рые не знают того, что знают малые дети и даже животные. О перемене погоды животные узнают раньше людей. Как из­вестно, гуси спасли Рим, узнав об опасности прежде людей. Современный ребенок знает то, чего не знали мудрецы древ­ности; взрослый горожанин знает природу хуже деревенского ребенка. Во всех подобных знаниях обобщен практический опыт.

Г. Бонди в книге «Относительность и здравый смысл» пи­шет: «Здравый смысл - это то чудовищное количество опыта, которое мы приобретаем в наши юные годы и из которого мы извлекаем великое множество сведений о мире, в котором живем, и об окружающих нас предметах. Хотя, возможно, в нем содержится кое-что от инстинкта, но в основном здравый смысл - это концентрат опыта» (35, стр.64).

Знания, как первоначально и информация вообще, - обя­зательное условие, а потом и способ удовлетворения потреб­ностей, начиная с простейших биологических. Необходимость в знаниях возрастает вместе с усложнением способа: собира­ние плодов требует меньше знаний, чем охота и рыбная лов­ля; охота - меньше, чем земледелие; чем хуже для земледелия природные условия, чем труднее дело, тем больше нужно зна­ний. Объективная природа цели определяет их необходимый объем. Историк Египта М.З. Гонейм рассказывает: «Через огромный промежуток времени первобытные египтяне научи­лись управлять своей рекой или во всяком случае предугады­вает ее поведение. <...> Наблюдения необходимо было записы­вать, и это, вероятно, послужило одной из основных причин изобретения письменности. Ежегодные разливы уничтожали большое количество межевых знаков. Чтобы затем восстанав­ливать границы полей, понадобилась точная система измере­ний, а это в свою очередь вызвало развитие геометрии, кото­рая впоследствии пригодилась при сооружении зданий» (73, стр. 12)_;

Эмпирические знания первоначально не идут дальше конк­ретной практики: охотник может не иметь понятия о зооло­гии, земледелец - не подозревать о существовании агрономии. Но эмпирические знания человека могут обобщать связи меж­ду явлениями, отстоящими одно от другого на значительных пространственных и временных расстояниях. Расстояния эти могут быть самыми разными, и пока знания остаются приклад­ными, практическое их назначение предопределяет расстояние от причины до следствия. Масштаб обобщений в таких зна­ниях в большинстве случаев бывает меньше осуществимого -доступного человеческому мозгу.

Мозг человека, обслуживающий удовлетворение потребнос­тей, потребности эти трансформирует, развивает и усложняет именно потому, что располагает резервами, не используемыми в обычных условиях, - возможностями строить обобщения и понятия, далеко отходящие от непосредственно воспринимае­мого и ощущаемого и практически в данный момент необхо­димого.

Обобщение, отвлекаясь от ощутимого факта, может совер­шенно порвать связь с ним; так возникают понятия и связи между ними, сконструированные мозгом и отражающие не столько реальную действительность, сколько некоторую мо­дель, отвлеченную от действительности, сконструированную понятиями и продиктованную потребностью. В модели этой реальное может быть вытеснено или искажено до неузнавае­мости экстраполяциями - желаемым или вытекающим из же­ланий, воображаемым.

Подобного рода мечты, фантазии, теоретические выкладки и построения дедукции могут мешать, отвлекая от реальных способов, ходу удовлетворения конкретных потребностей. Эм­пирические знания предостерегают от такой роскоши; в этом, вероятно, назначение здравого смысла - рассудка, формальной логики - в обычной повседневной практике.

Но обстоятельства складываются иногда так, что эмпири­ческих знаний оказывается катастрофически недостаточно. Таковы стихийные бедствия, превратности войн, нашествий, превратности необыкновенных человеческих характеров и по­ступков - преступлений и подвигов. Подобного рода обстоя­тельства возникают без видимой причины; они нарушают норму удовлетворения потребностей, обостряют эти потребно­сти и требуют знаний, которых нет среди прикладных, эмпи­рических.