Особенности русского символизма как модернистского течения. брюсов как основоположник символизма в русской поэзии

...Мне открылась тайна музыки стиха.

В. Брюсов

Модернистскими в литературоведении принято называть прежде всего три литературных течения, заявивших о себе в пе­риод с 1890 по 1917 год. Это символизм акмеизм и футуризм, которые составили основу модернизма как литературного на­правления.

Символизм - первое и самое крупное из модернистских те­чений, возникшее в России. Начало теории русского символизма было положено Д. Мережковским, который в 1892 году высту­пил с лекцией «О причинах упадка и о новых течениях совре­менной русской литературы».

В названии лекции, опубликованной в 1893 году, содержа­лась не только оценка состояния литературы, но и надежда на возрождение, которую автор возлагал на «новые течения».

Уже в марте 1894 года в Москве вышел в свет небольшой сборник стихотворений с программным названием «Русские символисты», потом появились еще два сборника с таким же названием.

Позднее выяснилось, что автором большинства стихотворе­ний в этих сборниках был начинающий поэт Валерий Брюсов, прибегнувший к нескольким разным псевдонимам, чтобы соз­дать впечатление существования целого поэтического течения. Действительно, сборники привлекли новых поэтов, разных по своим дарованиям и творческим устремлениям.

С самого начала своего существования символизм оказался неоднородным течением: в его недрах оформились несколько самостоятельных группировок.

По времени формирования и по особенностям мировоззрен­ческой позиции принято выделять в русском символизме две основные группы поэтов.

Приверженцев первой группы, дебютировавших в 1890-е го­ды, называют «старшими символистами» (В. Брюсов, К. Баль­монт, Д. Мережковский, 3. Гиппиус, Ф. Сологуб и др.). В 1900-е годы в символизм влились новые силы, существенно обновив­шие облик течения (А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов и др.)

Принятое обозначение «второй волны» символизма - «младосимволизм». «Старших» и «младших» символистов разделял не столько возраст, сколько разница мироощущений и направ­ленность творчества.

Например, Вяч. Иванов старше Брюсова, но проявил себя как символист второго поколения.

Символисты разных поколений не только сотрудничали, но и конфликтовали друг с другом. Например, московская группи­ровка 1890-х годов, сложившаяся вокруг Брюсова, ограничивали свои задачи рамками собственно литературы: главный принцип их эстетики - «искусство для искусства».

Напротив, старшие символисты-петербуржцы с Д. Мереж­ковским и 3. Гиппиус во главе отстаивали приоритет религиоз­но-философских поисков, считали именно себя подлинными символистами, а своих оппонентов - «декадентами».

В сознании большинства читателей той поры слова «симво­лизм» и «декадентство» были почти синонимами, а в советскую эпоху термином «декадентство» стали пользоваться как родо­вым обозначением всех модернистских течений, между тем в сознании новых поэтов эти понятия соотносились не как одно­родные понятия, а почти как антонимы.

Декадентство, или декаданс (фр. - упадок), - определенное умонастроение, кризисный тип сознания, который выражается в чувстве отчаяния, бессилия, душевной усталости. С ним связаны неприятие окружающего мира, пессимизм, осознание себя носи­телем высокой, но гибнущей культуры. В декадентских по на­строению произведениях часто эстетизируются угасание, разрыв с традиционной моралью, воля к смерти.

В той или иной мере декадентские настроения затронули почти всех символистов. Декадентские мироощущения были свойственны на разных этапах творчества и 3. Гиппиус, и К. Бальмонту, и В. Брюсову, и А. Блоку, а наиболее последова­тельным декадентом был Ф. Сологуб, хотя символистское миро­воззрение не сводилось к настроениям упадка и разрушения.

Творчество, по мнению символистов, выше познания. Для Брюсова, например, искусство есть «постижение мира иными, не рассудочными путями». Символисты утверждали, что от ху­дожника требуется не только сверхрациональная чуткость, но тончайшее владение искусством намека: ценность стихотворной речи - в «недосказанности», «утаенности смысла». Главным средством они считали символ.

Символ- центральная эстетическая категория нового тече­ния. Его нельзя воспринимать как простое иносказание, когда говорится одно, а подразумевается нечто другое.

Символисты считали, что символ принципиально противо­стоит тропам, например, аллегории, которая предполагает одно­значное понимание. Символ, напротив, многозначен: он содер­жит в себе перспективу безграничного развертывания смыслов.

Вот как об этом писал И. Анненский: «Мне вовсе не надо обязательности одного общего понимания. Напротив, я считаю достоинством пьесы, если ее можно понять двумя или более способами или, недопоняв, лишь почувствовать ее и потом до­делывать мысленно самому».

«Символ - окно в бесконечность», - утверждал Ф. Сологуб.

Так, например, блоковская «Незнакомка» может быть про­читана как рассказ в стихах о встрече с обворожительной жен­щиной: предметный план центрального образа воспринимается и помимо содержащихся в нем символических возможностей.

И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?),

Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне...

Можно «наивно-реалистически» объяснить явление Незна­комки лирическому герою как приход в ресторан запоздалой посетительницы. Но «Незнакомка» - это и авторская тревога о судьбе красоты в мире земной пошлости, и разуверение в воз­можности чудесного преображения жизни, и мечта о мирах иных, и драматическое постижение нераздельности «грязи» и «чистоты» в этом мире и т. д.

Важно отметить, что невозможно составить какой-либо словарь символических значений. Дело в том, что слово или образ не рождаются символами, но становятся ими в контексте с ав­торской установкой на недоговоренность.

Еще одна особенность произведений символистов в том, что они порой строятся как поток словесно-музыкальных созвучий и перекличек. Иногда такое стремление к музыкальной гладкописи приобретает гипертрофированный характер.

У К. Бальмонта можно прочитать:

Лебедь уплыл в полумглу, Вдаль, под луною белея. Ластятся волны к веслу, Ластится к влаге лилея...

Поэт-символист не стремился быть общепонятным. Его сти­хотворение должно было не столько передавать мысли и чувства автора, сколько пробуждать в читателе его собственные.

Символистская лирика будила «шестое чувство» в человеке, обостряла и утончала его восприятие, развивала родственную художническую интуицию.

Для этого символисты стремились максимально использо­вать ассоциативные возможности слова, обращались к мотивам и образам разных культур, широко пользовались явными и скрытыми цитатами.

Мифология стала для них арсеналом универсальных психо­логических и философских моделей, удобных для постижения глубинных особенностей человеческого духа и для воплощения современной духовной проблематики.

Символисты не только заимствовали готовые мифологиче­ские сюжеты, но и творили собственные мифы. Мифотворчество было присуще, например, творчеству Ф. Сологуба, Вяч. Ивано­ва, А. Белого.

Символизм стремился стать не только универсальным миро­воззрением, но и формой жизненного поведения. Такой универ­сализм проявился во всеохватности творческих поисков худож­ников.

Идеалом личности для символистов мыслился «человек-артист». Не было ни одной сферы литературного творчества, в которую бы символисты не внесли новаторский вклад: они об­новили художественную прозу (особенно - Ф. Сологуб и А. Бе­лый), подняли на новый уровень искусство художественного перевода, выступили с оригинальными драматургическими про­изведениями, активно выступали как литературные критики, теоретики искусства и литературоведы.

Особое внимание в символизме уделялось слову, основным стилем был интенсивно метафорический. Интересно об этом высказывание А. Блока в «Записных книжках»: «Всякое стихо­творение - покрывало, растянутое на остриях нескольких слов. Эти слова светятся как звезды. Из-за них существует стихо­творение».

Символизм обогатил русскую поэтическую культуру множе­ством открытий. Символисты придали поэтическому слову под­вижность и многозначность, научили русскую поэзию откры­вать в слове дополнительные оттенки и грани смысла.

Поэтому наследие символизма осталось для современной русской культуры подлинной сокровищницей.