О языке и географии малой родины

Язык наш – древо жизни на земле

и отец наречий иных.

Шишков А. С., Президент РАН,

адмирал.

Тема местных говоров, диалектов, имён, названий родных мест (топонимика) поднималась в рамках «Угрюмовских чтений». Достаточно открыть 4-й выпуск нашего Тарногского музея, изданный в 2008 г. по материалам очередной научно-практической конференции. В опровержение хулительного выражения «иваны, родства не помнящие», наше прошлое, живая речь старшего поколения, жизнь предков вызывают активный интерес современников разных возрастов.

Отметим солидный том, изданный нашими соседями и друзьями в 2012г. – «Устьянский народный говор». В этом словаре мы встречаем чуть ли не стопроцентное совпадение говора, диалектов устьян, кокшаров и жителей иных местностей Тарногского района.

В 2013г. наш писатель Мишнёв Ст. М. издал словарь «Тарногский говор». Тираж в 200 экз. оказался, конечно, весьма скромным для утоления современниками жажды в познании корней своей речи. «Богат местный диалектизм ясностью сознания – совести, слогом богат, во все стороны чист, подвижен, эмоционально-экспрессивен, необыкновенна мощь нашей речи», - отмечает Станислав Михайлович.

Осознание потребности поднимать «память прошлых веков», работать над сбором местных диалектов пришло не сразу. Толчком послужила работа учеников Верховской школы (опубликована в газете «Кокшеньга» в июле-августе 2000г.). Cобрание школьников с доброжелательной подачи руководителя Молчановской Т. И. и послужило основой словарика «Говорок журавельной сторонки». Журавельная – здесь имеется ввиду - колодезный журавель или очеп, кои ещё качаются в родной деревне составителя словаря.

Вспомним строчки Ольги Фокиной:

Оставляя облаки высоки,

Окуная голову в купель,

Редко-редко скрипнет одинокий

Одноногий старый «журавель».

Приехала в нашу местность на житьё городская женщина и часто встречалась с непониманием смысла некоторых слов. Особенно её интриговало слово потычище, услышанное от свекрови. Разъяснения в завуалированной форме не давали ясного понятия. Со временем приезжая сама вникла в смысл этого ёмкого ругательного понятия и отступилась с расспросами.

Подобные случаи также подталкивали к составлению словаря. Услышанные или пришедшие на ум слова записывались в походную книжечку, на клочок бумаги, на кромку газеты, а сидя на срубе, просто на щепку. Если слово или мысль сразу не поймать в тенёта письма, не записать, то улетит, упорхнёт быстрее воробья.

Данное собрание диалектов никоим образом не может претендовать на завершённый труд, даже в круге познаний самого составителя. Слова-воробьи продолжают посещать. Скажем, буквально только что встретилось слово угандошить, в смысле укокошить.

Диалекты малой родины, местности Верховье нашего района, публиковались в журнале «Вологодский лад» под заголовком «Родные слова или Побаем по-нашему». Ксерокс позволил заняться «самиздатом». Было напечатано и сброшюровано десяток или полтора книжек размером с лист (А 4). Наконец, влезши в долги, удалось напечатать приличную на свой взгляд и возможности книжечку в Вологде, в ООО «Б-Принт». Тираж словаря в 100 экз. скромный…впрочем, как и большинство печатных изданий в наше электронное время. Более подробную информацию о работе над словарём можно почерпнуть из предисловия.

Всё подвержено изменению. Зачастую перемены имеют далеко не прогрессивный и не позитивный характер. Неизменность законов, правил, норм, притягательны своей надёжностью, устойчивостью, незыблемостью. Можно привести в пример церковные устои, хотя и в лоне Церкви случаются перемены. Язык также меняется, то ли прогрессируя, то ли регрессируя. Перенесись мы в машине времени в относительно недалёкое прошлое со своей речью, нам бы с предками не поговорить. Исчезают деревни, уходят на вечное молчание люди, теряется самобытный язык. Можно заявить, зачем, мол, нам словесный анахронизм? Ответ есть: изучение и сохранение диалектов вносит вклад в сохранение народной культуры, чтит память предков. В почтении к культуре прошлого, в правдивой памяти скрыта сила народа и его непобедимость. При утере родного языка можно считать себя завоёванным.

Глубокое уважение вызывает труд музейных работников, как повседневный, так и в роли организаторов ежегодных и многолетних «Угрюмовских чтений». Разумеется, мы чтим память наших известных краеведов, внёсших неоценимый вклад в музейное дело, в сохранение нашего прошлого – Величутина Василия Елизаровича и Угрюмова Андрея Андреевича. Деятельность музеев и всей культуры стоит на невидимых рубежах самобытности, самодостаточности, независимости нашей Родины.

Хотелось бы очень кратко озвучить мнение об использовании в родной речи иностранных слов. Конечно, это слова-сорняки. Толи мода на них существует, скажем, у журналистов; толи чиновники хотят показать себя умными и продвинутыми, прикрываясь иностранными терминами. Инвестиции, маркетинг, мониторинг… к подобным словечкам как-то невольно начинаешь уже привыкать. А совсем недавно встретилось бенчмаркинг (что-то вроде сравнительного анализа территорий). Конечно, за свою историю наш язык «обрусил» немало слов из чужеродных словарей, но выдёргивать их, как будто специально, не надо бы. Наш «славенский» язык сам послужил корнем, основой для многих иноземных западных языков. А вот термин псакизм (псакхизм), от имени известной американской деятельницы, можно бы принять. Пусть бы он нёс значение откровенной лжи, наглого и бессовестного извращения фактов, политической нечистоплотности.

Есть мнение: «Не пользоваться словом – это такая роскошь, когда умеешь им пользоваться». Поэтому поспешим перейти ко второй части доклада. Фиксируя деревенскую речь, хотелось бы упомянуть о самих деревнях: живых, едва теплящихся, заметных только местом стояния и вовсе стёртых с лица земли. Здесь мы затронем двойные названия деревень Верховского гнезда или «куста» в границах бывшего колхоза «Союз». Ещё А. А. Угрюмов подсчитал, что более 60 процентов деревень помимо официальных названий имеют народные (А. В. Кузнецов). Многие верховские деревни также имели или носят двойные имена. В преобладающем большинстве официальные названия имеют окончание (формант) – ская, а в народном варианте –ова, -иха, - ина и другие (А. В. Кузнецов).

Верховские деревни расположены по угорам вдоль реки Уфтюга, одни на берегу, чаще на слудах, другие в некотором удалении. Перечень правобережных деревень следует начать с самой верхней и дальней от центра деревни с красивым названием Дубровская Выставка. Правда, её просторечивое прозвание не отличалось благозвучностью – Выгоняиха. Биография этой деревни короткая. Дубровскую Выставку основали выходцы из деревни Юдинская (Юдиха) около 1918 года, видимо, в поисках свободной земли (Ламова /Попова/ Графида Никандровна). Однако её удалённость от более крупных деревень, в которых группировались общественные скотные дворы, конюшни, а значит и работа, вновь вынудили жителей переселяться. Большинство осели в дер. Першинской (Першина) около 1960г.

Далее по правому берегу Уфтюги сверху вниз по течению список двойных названий открывает дер. Патра(и)кеевская (Сивкова). За ней расположена Бурцевская (Полениха). Следующая – Палкинская (Есипова), за ней Исаинская (Ройкина). И тут встречается некая тайна.

В клировой ведомости Верховской Богородицкой церкви (1917г.) встретилась дер. Косьминская, отстоящая на версту (1070м) от храма. Имела 18 дворов, 41 жителя мужского пола и 44 женского. Собственная память ничего не говорит об этой деревне, а иных сведений почерпнуть, пока не удалось.

Далее расположена дер. Агапитовская (Ничухина). Цепочку правобережных деревушек продолжают две с одинарным названием: Слудка и Маурниковская (Маурникова). Дер. Кузьминская чаще и знакомее прозывается Силивановой. Вблизи последней ещё недавно горели огоньки в Будринской (Пищитиха), Калугинской (Полудорова), Давыдовской (Сергиевская). Дер. Яфановская (Яфанова) в некоторых источниках пишется как Ефановская. А, вот, в упомянутой выше клировой ведомости она называется Афанасовской. Жители её до церкви преодолевали две версты и реку. Правда, в деревне имелась часовня. Замыкает этот ряд дер. Саблинская, оставившая на память о себе только название урочища.

Ряд левобережных деревень открывает дер. Наумовская (пишется и произносится одинаково). Выше неё только кладбище – самая «людная» «деревня». Баранскую называют более коротко Бараньей или Бораньей (Боран – старинное мужское имя). Дер. Великая, она и есть Великая – старинный центр боярского владения. И тут мы снова встречаемся с интересным фактом: канувшей в века дер. Подгорная, некогда находившейся вблизи Великой. Вот что пишет Кузнецов А. В. В работе «Внутриволостные системы названий деревень Кокшеньги и соседних земель».

«…В Верховье, судя по сведениям, сохранившимся в писцовой книге 1685 года, Подгорная стояла вдалеке от Богородице-Рождественского Погоста, но рядом с деревней Великая (Колесников, 1971. с. 86)… Позднее верховская Подгорная исчезла и в источниках 18-19 веков уже не упоминается…»

Стоящую чуть ниже по течению Уфтюги дер. Игнатовская зовут не иначе, как Подкуст. Далее назовём Павловскую (Лыжина), Мартьяновскую (Подволочная). Дер. Оносовская (Оносова) в некоторых источниках пишется с буквы А. Ещё несколько деревень с двойным названием: Васютинская (Тюкачёва), Киянская (Царёва), Оксютинская (Гладкая), Борисовская (Борок).

Деревни с одинарным названием на –ская, по письменному никто не произносит. Короче будет: Першина, Дорониха, Тырлыниха, Цыбуниха, Тарасова, Макарова… Исключение – дер. Наумовская, Рудновская. Власьевскую называют Власьевой или Власивой. Называть деревни с окончанием на о не принято. Село Верховское духовного звания называетя Верховский Погост. Были хутора (Беловский и другие), были переселенческие посёлки №8 «Север», №10 «Яхреньга», №11 «Высокое». Но это уже тема отдельного исследования.

Деревни были объединены одним хозяйством. Заметим: расстояние от верхних деревень до нижних составляет 10 км и более, и это по линии прямо летящей вороны. На этом и завершим краткий экскурс в юго-западный уголок Тарногского района, добавив в качестве точки каплю лирики.

Если мы не смогли сберечь жизнь во многих деревнях, то обязаны сохранить их имена и язык жителей. Ветер перемен может не только гасить жизнь, но и раздувать её, словно огонь в костре. Живя надеждой, питаешь веру, что не замолкнет окончательно человеческая речь в родинках жизни – деревнях. Ни чужбина, ни городские «сладости» - радости не вытравят память и любовь к родным избам.

Виталий Ламов, газета «Кокшеньга»

На фото: редактор районной газеты А. Силинский и автор (справа) В. Ламов, Поцкая церковь.

***

По вопросам размещения рекламы в газете «Кокшеньга» и на наших ресурсах в сетях обращайтесь: [email protected] ,тел. (81748) 2-15-77, 2-18-41, 2-17-41. Наша страничка в ВКонтакте https://vk.com/public63450921, можно в личку https://vk.com/id205911097.