Ахмат-хан и «стояние на Угре»
(1472–1480 гг.)
Как уже сказано, Казимир IV все же пытался помочь Новгороду. С этой целью он использовал Ахмата — хана Золотой Орды (с 1465 года). Казимир заключил с ним соответствующий договор.
Ахмат пошел на Москву летом 1472 года. Войска противников встали по берегам Оки, южнее которой в те времена расстилалась, словно океан, необъятная степь. Увидев многочисленную московскую рать в доспехах и верхом на конях, хан Ахмат задумался. Тем временем вернулись его лазутчики и сообщили, что на рубеж Коломна — Серпухов выдвинулись войска касимовских «царевичей» Данияра и Муртаза.[72]Они явно готовились зайти Ахмату в тыл и захватить огромный обоз, пока тот будет драться с москвичами. Подумав, Ахмат повернул назад. По пути домой он лишь сжег маленький город Алексин, жители которого храбро защищались.
После этого Иван заключил мир с Ахматом, и в 1474 году более трех тысяч татарских купцов привели в Москву 40 тысяч лошадей на продажу.
Но в 1476 году Ахмат прислал в Москву посольство. Послы потребовали уплаты дани, а также предъявили князю ханский портрет («басму») с тем, чтобы он ему поклонился. Как сообщает летопись, великий князь разломал басму, бросил на пол и потоптал ногами. Затем приказал убить всех послов, кроме одного, которого отправил назад к Ахмату с такими словами:
«Ступай и объяви хану: что случилось с его басмою и послами, то будет и с ним, если не оставит меня в покое».
Спустя четыре года после этого инцидента Ахмат-хан решил воспользоваться удобным моментом для того, чтобы привести Ивана к послушанию. Во-первых, в 1479 году началась война между Москвой и Ливонским Орденом в связи с тем, что Орден вторгся в земли Пскова.
Во-вторых, против Ивана выступили его братья Андрей Васильевич (удельный князь в Угличе) и Борис Васильевич (удельный князь Волоцкий). Они «отступиша» от Ивана III ссылаясь на то, что тот присвоил себе город Дмитров, удел умершего четвертого брата Юрия, не считаясь с их интересами. Мятежные братья двинулись к литовской границе, разоряя все на своем пути. Вместе с ними были не только бояре и ратники, но также семьи. Ссылаясь на феодальное право «отъезда», они заявили, что уйдут в Литву, а потом вернутся вместе «с литвой» и силой восстановят свои права.
В такой обстановке Ахмат в августе 1480 года начал поход, двигаясь к верховьям Оки. Войско во главе с Иваном III и его сыном, решительным и храбрым Иваном «Молодым» (1458–1490), срочно вышло навстречу и стало на берегу Оки, препятствуя переправе татарской конницы. Ахмат расположился на другом берегу, пытаясь найти слабое место в обороне московитов. Полтора месяца прошли в мелких стычках. Убедившись, что Оку им не перейти, татары двинулись в западную сторону, к реке Утра (притоку Оки), где Ахмат рассчитывал соединиться с войсками Казимира IV, а также Андрея и Бориса Васильевичей.
Тем временем Иван договорился с братьями, разделив пополам между ними Дмитровское княжество. Получив желаемый кусок, они пошли к Угре, но на соединение с московским войском, а не татарским. Казимир IV тоже не смог оказать поддержки Ахмат – хану, ибо в Литву вторглась орда крымского хана Менгли-Гирея, которого натравил Иван.
В октябре 1480 года началось знаменитое «стояние на Угре». Татары несколько раз пытались прорвать позиции московских войск, но каждый раз терпели неудачу Между тем наступил ноябрь, начались холода. Испугавшись падежа лошадей из-за бескормицы, Ахмат-хан пошел в южные степи. По пути он разорил несколько литовских волостей в отместку за то, что Казимир не пришел к нему на помощь. Со всем взятым «полоном» (пленниками) Ахмат-хан расположился на зимовку в устье Донца, где во время внезапного набега его убил ногайский хан Ибак.
«Стояние на Угре» означало окончание пресловутого татарского ига. Иными словами, московские князья отныне не считали себя вассалами татарских великих ханов. Прекратили они и выплату дани ордынским ханам — «выхода». Но опустошительные набеги татар из разных ханств (например, крымчаков) на Московскую Русь продолжались еще более двух веков!
Иван III — «царь всея Руси»
Прежде чем перейти к рассказу о войнах Москвы с Литвой при Иване III, упомянем об изменении его титула. Дело это на первый взгляд формальное, но именно споры о титуле служили в дальнейшем одним из предлогов для войн.
В 1467 году у Ивана III скончалась жена, великая княгиня Мария Тверская, дочь князя Бориса Александровича. Выше уже отмечалось, что Иван был обручен с ней в 1447 году, когда ему было всего лишь 7 лет, а свадьба состоялась в 1452 году. Некоторые современные российские историки (например, СЮ. Шокарев) считают, что Марию Борисовну отравили в результате дворцовых интриг. Как бы там ни было насчет причин, она умерла.
Сразу же после смерти жены Иван стал искать ей замену. При этом его, с одной стороны, распирало честолюбие. С другой стороны, он всегда помнил войну отца с Дмитрием Шемякой и Василием Косым, до конца жизни боялся ближних бояр, удельных князей, и особенно — родственников. Поэтому князя не устраивала невеста из своей среды. И вот ему предложили греческую принцессу Софию (Зою) Палеолог (1455–1503). Ее Иван счел достойной своего нынешнего величия.
В 1453 году при взятии турками Константинополя погиб последний император Византии Константин XI Палеолог. Его брат Фома владел Мореей, частью полуострова Пелопонесс. Но в 1450 году под ударами турок пала и Морея. Фоме со всем семейством удалось бежать в Рим. Его дочь София, родившаяся примерно в 1447 году, не имела шансов на приличное замужество. Ведь за ней в приданое не было ни денег, ни земель. И вот эту девушку Папа Римский Павел II через греческого униатского кардинала Виссариона (до подписания Флорентийской унии он был патриархом в Никее), предложил в жены московскому великому князю. Он явно стремился воспользоваться случаем, чтобы завязать отношения с Москвой и утвердить здесь свое влияние через униатку Софию.
В феврале 1469 года некий грек Юрий приехал к великому князю московскому с письмом от Виссариона, в котором кардинал предлагал Ивану руку греческой царевны, будто бы отказавшей из преданности отцовской вере двум женихам — французскому королю и миланскому герцогу. Великий князь, хорошо подумав, посовещавшись с матерью и боярами, в следующем месяце отправил в Рим своего «посла по особым поручениям», монетного мастера Ивана Фрязина — итальянца Джана-Батиста делла Вольпе, принявшего православие.
Фрязин вернулся в Москву с портретом Софии и с самыми лестными характеристиками достоинств невесты. Тогда Иван снова отправил его в Рим в качестве своего представителя при обручении и доверенное лицо по доставке принцессы в Москву.
Следует отметить, что Фрязин (или делла Вольпе) был ловкий малый. В Риме он выставлял себя ревностным католикам и, помалкивая о своем переходе в православие, уверял всех, будто бы великий князь Иван весьма благосклонно относится к католицизму и с удовольствием поможет Папе в крестовом походе против турок.
Папа дал Софии богатое приданое, с которым 24 июня 1472 года она выехала из Рима в сопровождении придворных греков и специального папского посла, кардинала Антония Бонумбре. Проехав через всю Германию, София 21 сентября прибыла на корабле из Любека в Ревель, а оттуда 11 октября во Псков. Наконец 12 ноября 1472 года 25-летняя принцесса въехала в Москву и в тот же день обвенчалась с 32-летним Иваном.[73]
На другой день папский легат предстал перед великим князем и поднес ему дары от Папы. Кардинал Антоний должен был сразу поставить вопрос о соединении двух церквей посредством унии, но не решился, потому что, как говорит летописец, московский митрополит Филипп выставил против него для спора весьма толкового книжника Никиту Поповича. «Иное, спросивши у Никиты, сам митрополит говорил легату, другом заставлял спорить Никиту». Кардинал не сумел найти достойных аргументов в ответ и, заканчивая спор, сказал: «Нет книг со мною!» Так неудачно закончилась попытка римского двора распространить Флорентийскую унию на Московскую Русь посредством брака князя московского и Софии Палеолог. Зато брак этот имел другие важные последствия.
Безмерно возгордившийся Иван повелел называть себя государем. А в 1483–1484 годы в ряде документов впервые появился титул «царь». Позже, в 1498 году Дмитрий Иванович, внук Ивана III, восходил на престол уже по всем правилам венчания на царство византийских императоров.[74]
Именно женитьба на Софье дала повод Москве впервые заговорить о претензиях на Константинополь. Так, в ряде документов, датированных 1499 годом, Софья именовала себя «царевной царьградской великой княгиней московской Софьей великого князя московского». Старый московский герб с Георгием Победоносцем, введенный князем Юрием Дмитриевичем, был заменен византийским двуглавым орлом.
Что означал этот герб, Иван и его бояре видимо не поняли. С VII века до Рождества Христова символом Римской империи являлся одноглавый орел. А двуглавый орел появился в IV веке после Р. Х. Он символизировал разделение Римской империи на Западную (со столицей в Риме) и Восточную (со столицей в Константинополе). Так что Москве двуглавый орел по сути подходил мало, чтобы не сказать хуже.
Что же касается отношений Московской Руси с Литвой и Польшей, то самым важным событием в этом плане стало принятие Иваном титула Государя Всея Руси.Ведь он владел лишь частью того, что в тогдашней Москве относили к землям якобы единой древней Руси времен Владимира Святого и Ярослава Мудрого. Взяв этот титул, Иван Васильевич тем самым заявил о своих претензиях на многие земли, входившие в составе Великого княжества Литовского. Разумеется, это вызвало резкий отпор в Вильно и в Кракове.
Война Москвы с Ливонией
(1480–1482 гг.)
В январе 1480 года войска Ливонского Ордена произвели несколько нападений на владения Господина Великого Пскова — Вышгородок, Гдов, Изборск. Летом того же года они усилили набеги на пограничную полосу. В августе магистр ордена Бернгард фон Борх двинул против Пскова все свои силы, по ливонским летописям, до 15 тысяч человек.
Простояв двое суток под Изборском, магистр подошел к Пскову, осадил его и начал обстреливать из пушек. Ливонцы сделали безуспешную, попытку высадить десант со стороны реки Великая, но псковичи отразили приступ, сбросили атакующих в реку и захватили все немецкие лодки. Активной обороной они заставили магистра снять осаду и отступить.
«Разобравшись» с Ахмат-ханом, Иван III решил использовать ситуацию в псковских землях в своих интересах. Сославшись на то, что в 1460 году делегация псковских бояр назвала его отца Василия II своим «государем», а Псков — его «отчиной», он решил укрепить свое влияние в этом регионе. По приказу Ивана Васильевича, 20-тысячная московская рать, получив подкрепления от новгородцев и псковичей, в конце февраля 1481 года вторглась в Ливонию.
Наступление шло по трем направлениям — на Дерпт, Валк и Мариенбург. За четыре недели были также взяты Федлин и Тарваст — важные центры Ливонии. Ливонцы побоялись дать решительное сражение и заключили перемирие сроком на 10 лет, которое подписали в 1482 году. В 1493 году по их просьбе оно было продлено еще на 10 лет.
Завоевание Твери
(1483–1485 гг.)
Захватив Новгород, князь Иван III взялся за Великое княжество Тверское. Предлогом для войны послужил тот факт, что Михаил Борисович (ок. 1457—ок. 1505), сын его тестя, младший брат первой жены Марии, заключил в 1484 году договор о дружбе и взаимной помощи с великим князем Литвы.
Князь Михаил занял престол в 1461 году, четырехлетним ребенком. В 1470 году, достигнув возраста 17 лет, он женился на Софии, родственнице Казимира IV и, таким образом, породнился с ним. В последующие годы Михаил попытался продолжить политику своего отца Бориса Александровича, направленную на сохранение Тверью независимости при опоре на Великое княжество Литовское. Отсюда и договор.
Узнав о соглашении, Иван сразу же предпринял поход на Тверь. Московские войска окружили город, после чего тверскому князю пришлось признать себя «подручником», т. е. вассалом Ивана III. Но вскоре после этого он снова вступил в переговоры с королем. Тогда в августе 1485 года последовал новый поход. Тверские бояре, «дети боярские» и купцы, понимая бесполезность сопротивления Москве, в своем большинстве не поддержали Михаила Борисовича.
В ночь на 12 сентября князь Михаил с семьей и верными боярами бежал в Литву В Твери наместником Ивана III стал его сын от Марии Тверской, князь Иван «Молодой» (впрочем, через четыре с половиной года он умер). Казимир IV своевременно не помог Твери войсками, хотя договоры и 1449 и 1484 гг. прямо это предусматривали. Лишь в 1486 году он выделил Михаилу Борисовичу небольшой отряд (максимум, две тысячи человек), с которым тот попытался вернуть Тверь, но безуспешно. Ни горожане, ни крестьяне не оказали ему существенной поддержки.
В качестве компенсации за утраченные владения Казимир дал ему изрядную сумму деньгами, подарил имение Печихвосты на Волыни и несколько деревень в Слонимском повете. Михаил был женат дважды (второй его женой была женщина из рода Радзивиллов), однако остался бездетным. После смерти его владения в Литве перешли к князю В. Глинскому.
Несомненно, в данном вопросе Казимир проявил политическую близорукость. Устранив самого сильного конкурента среди русских княжеств, к тому же служившего «буфером» между Москвой и Литвой, Иван III очень скоро предъявил территориальные претензии уже к самому ВКЛ.
Война Ивана III с Литвой
(1492–1494 гг.)
Этой войне предшествовали пограничные конфликты, участившиеся с 1486 года. «Яблоком раздора» служили земли Верховских княжеств, границы которых не были точно установлены.
Сознавая свою силу, Иван Васильевич 18 мая 1492 года отправил из Москвы посла к Казимиру IV, великому князю Литвы и королю Польши, с целым списком территориальных претензий. Он, ни много, ни мало, желал забрать под свою «высокую руку» всю «отчину», понимая под этим термином те земли Великого княжества Литовского, где когда-то сидели князьями отпрыски Рюриковичей.
Пока посол ехал, Казимир IV внезапно умер в Гродно 7 июня. После этого королевский престол в Кракове занял его старший сын Ян-Альбрехт (1459–1501). Согласно условиям Кревской унии, он должен был стать и великим князем Литвы. Но литовские магнаты объявили своим великим князем Александра (1461–1506) — младшего сына Казимира.
Иван III любил действовать по точному расчету, наверняка. Он решил воспользоваться ситуацией (т. е. тем, что личная уния Литвы и Польши оказалась нарушенной) и начать войну с Литвой, в надежде отхватить если не все земли, на которые претендовал, то хотя бы значительную их часть.
Внешняя политическая обстановка благоприятствовала его планам. Он заключил союз с молдавским господарем, установил дружественные отношения с венгерским королем, укрепил союз с Менгли-Гиреем, существовавший с 1472 года. Иван срочно отправил в Крым своего посла Константина Заболоцкого. Посол должен был сказать хану Менгли-Гирею, что хотя Казимир умер, его сыновья такие же враги Москве и Крыму, как их отец. Иван советовал хану идти войной на Литву. Мол, великий князь тоже скоро «сядет на коня».
Хан хорошо принял Заболоцкого, но послал в поход не орду, а лишь небольшой «загон», не более двух тысяч человек. Этот отряд действовал в районе между Черниговом и Киевом. Несмотря на малочисленность, он все же отвлек довольно значительные силы литовцев.
Сам Иван III, несмотря на обещание крымчакам, в поход не пошел, а послал два больших отряда и два отряда численностью поменьше. Рать рязанского князя овладела Мещевском, штурмом взяла Серпейск и Одоев; рать князей Патрикеева и Данилы Щени захватила Вязьму. Отряд князя Федора Телепнева-Оболенского напал в августе 1492 года на Мценск и Любутск, сжег их, жителей увел в плен. Второй отряд захватил города Хлепень и Рогачев, позже — Мезень, Одоев, Опочку и Новосиль.
В тот же год, в надежде получить новые пожалования землей с крестьянами и деньгами, на службу к Ивану III перешли некоторые православные князья из пограничных районов Литвы. Так, в Москву «выехал» князь Семен Воротынский, захвативший сначала Серпейск и Мезецк, а затем и Мосальск. Осенью 1492 года к Ивану III «отъехал» вместе со своей вотчиной князь Александр Юрьевич Вяземский.
Готовясь к расширению военных действий, Иван III приказал собрать к лету 1493 года крупные силы в Великих Луках, Пскове, Новгороде и Твери. Он также отправил послов к князю Конраду Мазовецкому и к магистру Тевтонского ордена, предлагая им совместно воевать против Литвы и Польши.
В Вильно сильно забеспокоились, понимая, что крайне трудно одновременно бороться с Иваном, Менгли-Гиреем и немцами. Терпя неудачи на фронте, литовские власти направили в Москву двух тайных агентов, которым поручили убить либо отравить Ивана III. Но диверсантов схватили и казнили. После этого не осталось ничего иного, как просить мира. Чтобы склонить Ивана Васильевича к уступкам, ему через посредника предложили выдать одну из его дочерей за великого князя Литвы Александра Казимировича, недавно овдовевшего.
В ноябре 1492 года в Москву прибыл литовский посол Станислав Глебович. Однако посол и московские бояре заспорили об очередности мероприятий. Глебович предлагал сначала устроить свадьбу, а потом вести переговоры о мире, бояре же предлагали заключить мир по воле Ивана III, то есть, чтобы к Москве отошли пограничные города Мценск, Любутск, Вязьма, Серпейск и другие. В конце концов, Глебович безрезультатно вернулся в Литву.
Все же переговоры продолжилась. Теперь уже московский посол, дворянин Загряжский, поехал в Литву. Задачу ему поставили вполне конкретную — отспорить у Литвы города, ранее захваченные московитами. В его верительной грамоте придворных Александра удивил новый титул Ивана III. Ранее Иван писал так:
«От великого князя Ивана Васильевича»…
Ныне его грамота начиналась следующими словами:
«Иоанн, божьего милостию государь всея Руси и великий князь владимирский, и московский, и новгородский, и псковский, и тверской, и югорский, и болгарский, и иных»…
Почему великий князь московский назвал себя в таком документе «государем всея Руси» именно в этот момент? Да потому, что военная мощь ВКЛ ослабла. Никаких других аргументов, кроме силы, у Ивана III не было. Он даже не стал рассуждать о преемственности московских князей древним киевским князьям.
17 января 1494 года в Москву приехали большие литовские послы: трокский воевода П. Янович, жмудский староста С. Кезгайло и писарь великого князя Григорьев. После долгих препирательств они уступили Ивану III часть спорных земель. Литва потеряла Одоевское и Вяземское княжества. Но точная граница в бассейне Оки не была определена, что давало формальный повод для новых конфликтов. Одновременно ВКЛ отказалось от претензий на Новгород, Псков, Тверь и Рязань.
В московском экземпляре договорной грамоты Иван III был титулован как «государь всея Руси, великий князь владимирский, московский, новгородский, псковский, тверской, югорский, пермский, болгарский и протчая». В литовском экземпляре «вся Русь» не упоминалась.
По окончании переговоров Иван III объявил, что соглашается выдать дочь за Александра, если только, как говорили послы и ручались головой, неволи ей в вере не будет.
В январе 1495 года новые послы (наместники гродненский и полоцкий, братья Александр и Ян Заберезинские) приехали за 18-летней невестой. В Виленском кафедральном соборе венчали Александра и Елену епископ Войцех Радзивилл и московский поп Фома.[75]
Война Литвы с Иваном III
(1500–1503 гг.)
Мир с Литвой существовал менее пяти лет. Поводом для нового столкновения послужил переход весной 1500 года еще нескольких литовских князей в подчинение к Ивану III, разумеется, вместе со своими владениями.
Первым в марте 1500 года в Москву подался князь Семен Иванович Вельский. Семен Иванович был правнуком великого литовского князя Альгерда. Сын Альгерда Владимир в конце XIV века стал князем киевским, а его второй сын Иван получил в удел бывший татарский город Белев. Этот Иван и стал родоначальником князей Вельских.
Семен Вельский прибыл в Москву, «бил челом великому князю, чтоб пожаловал, принял в службу и с отчиной». Причиной своего поступка Вельский назвал притеснения православных в Литве — дескать, «терпят они в Литве большую нужду за греческий закон». Иван III принял Вельского и послал Александру лицемерную отговорку:
«Князь Вельский бил челом в службу; и хотя в мирном договоре написано, что князей с вотчинами не принимать, но так как от тебя такого притеснения в вере и прежде от твоих предков такой нужды не бывало, то мы теперь князя Семена приняли в службу с отчиною».
Вслед за Семеном Вельским и его братом перешли князья Мосальские, Хотетовские и Трубецкие. Наконец, явились в Москву северские князья, ранее бывшие заклятыми врагами Ивана III: князь Василий Иванович Шемячич (внук Дмитрия Шемяки) и Семен Иванович Можайский, сын соратника Шемяки Ивана Андреевича Можайского. Князь Семен перешел с Черниговым, Стародубом (украинский Стародуб не путать со Стародубом на Клязьме), Гомелем и Любечем; Рыльский — с Рыльском и Новгородом-Северским.
Объяснять подобные «перебежки» гонениями за веру могут только «православно озабоченные» русские историки (типа Нечволодова), выпячивающие на первый план религиозные проблемы и не придающие абсолютно никакого значения главному фактору — материальному. Масштабы и «ужасы» подобных гонений они сильно преувеличивают.
А главное, подобная практика являлась в те времена обычной по всей Европе. Феодалы систематически переходили от прежних сюзеренов к новым, в надежде получить дополнительные владения и прочие милости. Везде ими двигала корысть. Так, Казимир IV в 1452 году отдал Гомель в удел можайским князьям, бежавшим из Московии. Их потомки через 47 лет подались в обратную сторону, вследствие чего началась долгая борьба за Гомельщину.
Кстати, и князья Вельские, и князья Стародубские, и князья Дорогобужские позже, познакомившись поближе с дикими нравами московских владык, вернулись обратно в Литву.
Итак, литовский великий князь Александр — «первый среди равных» — не мог запретить своим удельным князьям (магнатам) переходить на службу к восточному соседу. Но и спокойно взирать на их переход к Москве он тоже не хотел, да и не мог. Поэтому в апреле 1500 года в Москву приехало посольство от Александра во главе со смоленским наместником С. Кишкой. Посол передал Ивану III требование своего великого князя, чтобы Иван, в соответствии с условиями брачного договора, не принимал впредь переходивших из Литвы князей вместе с их волостями, не «чинил больше обид на границах» и вернул «изменников» (князей-перебежчиков). При этом, желая задобрить тестя, он даже назвал его в своем письме «государем всея Руси».
Но это не помогло. Ивану III было мало тех земель, что он получил по договору 1494 года. Как всегда, он хотел больше. Царь послал зятю ответное письмо, где заявил, что начинает войну якобы в отместку «за принуждение княгини Елены и всех наших литовских единоверцев к латинству».[76]Грамота кончалась словами «хочу стоять за христианство, сколько мне Бог поможет». В итоге вновь началась война.
Основная часть московских войск, под командованием служилого татарского хана Магомет-Амина и воеводы Якова Захарьевича Кошкина, уже 3 мая пошла на юго-запад, к Брянску. Далее эта рать заняла города Гомель, Любеч, Мценск, Мосальск, Новгород-Северский, Оршу Рыльск, Серпейск, Стародуб и Путивль.
Другую часть московского войска (Сторожевой полк) возглавил родной брат Якова, боярин Юрий Захарьевич Кошкин. Вскоре Юрий вступил в Смоленскую землю и взял Дорогобуж.
Как сказано в «Хронике Быховца», все города были захвачены «воровским обычаем». Только после этого в Вильно поехал посол И. Телешев с грамотой, где было сказано, что царь Иван «за христианство стояти хочет» и начинает войну.
К тому времени в Великих Луках сосредоточилась третья группа войск, а четвертая стояла в Твери в качестве резерва. Ею командовал тверской воевода, князь Даниил Романович Щеня.[77]
Пришлось литовскому великому князю собирать войска. Командование ими он поручил наивысшему гетману, православному князю Константину Ивановичу Острожскому. Сначала Острожский прибыл в Смоленск, где к нему присоединился гарнизон под командованием наместника Станислава Кишки. Оттуда они пошли к Дорогобужу — отбивать город. Узнав об этом, Иван III приказал тверской рати князя Д. В. Щени форсированным маршем идти выручать Кошкина.
Битва на Ведроше (1500 г.)
И другие победы Москвы
Щеня успел подойти к Дорогобужу раньше литвинов, взял на себя верховное командование войсками и стал лагерем у большой Московской дороги, на Митьковом поле, примерно в 5 верстах за Дорогобужем.
Получив сведения о приближении противника, Щеня приготовился к бою. На западный берег Ведроши отправил передовой полк, на восточном берегу ставил большой полк под командованием его самого. Сторожевой полк Кошкина, состоявший из конных дворян, а также конница татарского хана Магомет-Амина были назначены в засаду. Правый фланг московитов прикрывал Днепр, левый фланг упирался в густой лес. Впереди за Митьковым полем протекала речка Ведроша, приток Днепра. Замысел Щени состоял в том, чтобы разбить противника внезапным ударом засадного полка с тыла и одновременной атакой с фронта силами большого полка.
Сражение произошло 14 июля 1500 года. Литовцев было примерно 7–8 тысяч человек, московитов больше на три — четыре тысячи.[78]Острожский знал об этом, но твердо решил сражаться. Он сказал:
«Мало ль, много ль москвичи будет, только вземши Бога на помочь битися с ними, а не бившися с ними назад не вернутися».
Бой начал Передовой полк, который под натиском литвинов вскоре стал отступать по двум наплавным мостам и вплавь через Ведрошу, наводя противника на Большой полк. Преследуя его, значительная часть войск Острожского перешла по мостам на правый берег реки, где была атакована по всему фронту Большим полком. Исход шестичасовой битвы долго оставался неясным, ибо здесь силы сторон оказались равными и сражались они одинаково храбро. Но Даниил Щеня все же переиграл гетмана Острожского. Засадный полк Кошкина и татары Магомет-Амина внезапным ударом во фланг смяли боевые порядки литвинов, а часть пехоты зашла с тыла и подрубила наплавные мосты.
Оказавшись в окружении, противник оказал отчаянное сопротивление, но был разбит в ожесточенном бою. Литвины стали отступать к бродам. Отступление вскоре превратилось в бегство. В итоге почти все литовские воины либо пали на поле боя, либо утонули в реке, либо попали в плен. Уйти удалось только воеводе Кишке с четырьмя ротмистрами и несколькими сотнями воинов. Среди пленных оказались раненый гетман Константин Острожский, новогрудский наместник Иван Хребтович, князья Друцкий и Мосальский, много бояр. Московитам также достались обоз и пушки. Победа Щени была полная. Однако ценой ей стали значительные потери, лишь немного уступавшие потерям литовцев числом убитых.
Пленных разослали по разным городам, князя Острожского в оковах отправили в Вологду. Позже Иван предложил ему служить у него. Не видя иного выхода, князь Константин согласился и присягнул Ивану III, но в начале 1507 года, т. е. после смерти царя, убежал в Литву.
* * *
В битве на Ведроше великий князь Александр Казимирович потерял свое лучшее войско. Поэтому он стал искать выход из тупиковой ситуации средствами дипломатии. Летом и осенью 1500 года его послы уговаривали Менгли-Гирея разорвать военный союз с Москвой. Они также побывали в Молдавии, Заволжской Орде и Ливонском ордене, посетили братьев Александра — польского короля Яна-Альбрехта и Владислава, короля чехов и венгров. 21 февраля 1501 года послы из Вильно и Кракова вместе приехали в Москву, чтобы убедить Ивана 111 прекратить военные действия и сесть за стол переговоров, но тщетно.
Уже в мае московские войска снова пошли на Литву а в июне с юга ударили крымские татары. Новгородские, псковские и великолукские полки под началом великокняжеских племянников Ивана Борисовича и Федора Борисовича, боярина Андрея Челяднина взяли Торопец.
Новые подданные, князья северские Можайский и Шемячич, вместе с князем Ростовским и князем Семеном Воронцовым, одержали победу над литвинами под Мстиславлем. Их войско во главе с князем С И. Можайским подошло к Мстиславлю 4 ноября 1501 года. Ему навстречу вышло войско князя Михаила Изяславского и воеводы Остафия Дашковича.
Произошла жестокая битва, в которой, по словам летописца «Литвы иссекоша тысяч з седмь…, а князь Михаиле едва утече во град». Московиты не смогли взять замок, но «возвратишася к Москве со многим пленом».
Сын Ивана III, царевич Дмитрий, летом 1502 года осадил Смоленск, но взять не смог, а ограничился опустошением земель в районах Смоленска, Орши (город был взят и сожжен), Мстиславля и Витебска. Осенью того же года «воевати Литовскую землю» ходили воеводы из Новгорода, Ржева и Северской земли. В феврале 1503 года великий князь московский снова отправил в Литву «князей и воевод многих со многими людьми».
* * *
На стороне Литвы выступил только Ливонский орден. Его магистр Вальтер фон Плеттенберг в мае 1501 года начал военные действия вторжением в земли Пскова.
Первое сражение псковской рати с немцами произошло летом 1501 года в десяти верстах от Изборска. Немцы встретили атаку псковичей мощным залпом из пушек и пищалей. Те бросились бежать и укрылись в городе. На следующий день орденские войска осадили Изборск, но взять его не смогли.
Более удачлив магистр Вальтер фон Пленттенберг был под Островом, ему удалось взять и сжечь город, при этом погибли до трех тысяч псковских воинов и жителей Острова. Однако немцам вскоре пришлось уйти. Был разгар лета, стояла жаркая погода и вскоре в их войске «открылся кровавый понос», то есть началась эпидемия дизентерии. Заболел и сам магистр.
Тем временем на помощь Пскову прибыли московские ратники во главе с князем Александром Оболенским и отряд татарской конницы. Московиты встретились с немцами около города Еелмед. Несмотря на то, что в первой же схватке погиб воевода Оболенский, они разбили и погнали немцев.
Псковский летописец, явно приукрашивая реальные события, написал об этом так:
«И биша поганых немцев на десяти верстах и не оставиша им ни вестоноши (вестника), а не саблями светивши секоша их, но биша их москвичи и татарове аки свиней шестоперы».
По словам же немецкого летописца, московиты потеряли в этом сражении около полутора тысяч человек убитыми, а ливонцы до четырех тысяч убитыми, ранеными и пленными — примерно половину своего войска.
Весной 1502 года выздоровевший Плеттенберг явился с 5-тысячным войском к Изборску. Немцы осадили город, но, простояв несколько дней, отошли и осадили Псков. Псковичи сами подожгли предместья и оборонялись до тех пор, пока немцы не отступили, узнав о приближении московских воевод князей Данилы Щени и Василия Шуйского с 15-тысячным войском.
На берегу озера Смолин воеводы настигли уходивших немцев и дали им бой. В самом начале сражения ратники Передового полка захватили обоз и бросились грабить его. Но тут немцы остановились, развернулись и мощным ударом пехоты разгромили этот полк, утративший боевой порядок. Остальные полки московитов еще только подходили к месту завязавшейся сечи. Видя это, Щеня смело повел в атаку свою конницу. Под ее ударом немецкая пехота не устояла и стала отступать. Чтобы прикрыть ее отход, Щеню атаковала немецкая кавалерия. Встречный бой не дал перевеса ни одной из сторон, но рыцари свою задачу выполнили: войско Плеттенберга ушло с минимальными потерями.
Потери московского войска были значительно больше. Зато оно отыгралось на жителях окрестных замков и деревень, пуская их «под мечь» (убивая всех подряд) и захватывая имущество.
Великий магистр прусский сообщил Папе Римскому, что московиты хотят покорить всю Ливонию, а если не смогут этого сделать по причине крепостей, то хотя бы вконец опустошить Ливонскую землю, перебив или пленив всех сельских жителей.[79]
В начале лета 1501 года умер король Польши Ян-Альбрехт, после чего ему наследовал младший брат Александр — великий князь Литвы. Был подписан Мельницкий акт, укреплявший династическую унию между ВКЛ и Польским королевством. Это, а также союз Литвы с Ливонским орденом и Заволжской Ордой, изменило расстановку сил не в пользу Москвы. Просила о мире и дочь Елена. Ивану Васильевичу, скрепив сердце, пришлось пойти на переговоры.
4 марта 1503 года в Москву прибыло посольство от Александра. После острых споров 25 марта был подписан «перемирный» договор, то есть перемирие сроком на 6 лет.
Великий князь литовский Александр обязался впредь «не трогать» земель московских, новгородских, псковских, рязанских и пронских. Он уступил Москве огромную территорию. Это были земли князей Семена Можайского (Стародубского), Василия Шемячича, Семена Вельского, Трубецких и Мосальских, а также 28 городов и замков (малых крепостиц): Белая, Брянск, Велиж, Гомель, Дорогобуж, Дроков, Карачев, Любеч, Любутск, Мглин, Мезецк, Мосальск, Мценск, Невель, Новгород-Северский, Остея, Попова Еора, Почеп, Путивль, Радогощ, Рыльск, Серенек, Серпейск, Стародуб, Торопец, Трубчевск, Хотим, Чернигов, а также 70 волостей. Иными словами, московский государь не только отобрал у ВКЛ все те земли, которые присоединил Витовт с восточной стороны своего государства, но и добавил к ним новые.
Вскоре после этого с Иваном случился удар, говоря современным языком — инсульт. Отнялась вся правая половина тела. Естественно, что и сам великий князь, и его современники истолковали удар однозначно — как Божью кару за грехи.
В том же 1503 году, вскоре после заключения перемирия с Литвой, в Новгороде Великом наместники Ивана подписали аналогичное 6-летнее перемирие с послами Ливонского Ордена. В этом случае Москва ограничилась контрибуцией. «Божья кара» сыграла свою роль.
Итак, очередная агрессия великого князя московского Ивана III Васильевича увенчалась полным успехом. Он отобрал у Литвы все днепровское левобережье.
Глава 5
ВОЙНЫ ВАСИЛИЯ III С ЛИТВОЙ
Великий князь Сигизмунд
27 октября 1505 года на 67-м году жизни и на 44-м году княжения умер государь Иван III. Престол перешел к его сыну от Софьи Палеолог, 26-летнему Василию III (1479–1533).
Великий князь литовский Александр Казимирович пережил своего тестя менее чем на год и умер в августе 1506 года, на 45 году жизни. Его место на литовском престоле занял младший брат Сигизмунд I (в Литве его называли Жигмонт), который с 24 января 1507 года стал также королем Польши.
Сразу же после вступления на престол Сигизмунд, человек смелый и предприимчивый, приказал готовиться к походу на Москву. В Крым и Казань он отправил послов поднимать татар на Василия III.
Но, прежде, чем переходить к войнам Сигизмунда I, следует упомянуть о важной перемене в государственном устройстве Польского королевства, имевшей большое значение для его последующей судьбы. В конце марта 1505 года представители шляхты собрались в Радоме на сейм и после двух с половиной месяцев бурных дебатов приняли постановление, вошедшее в историю как «Радомская конституция». Король утвердил ее, после чего она стала законом.
Отныне король не мог издавать ни одного нового закона без согласия как сената (т. е. магнатов и высших церковных иерархов), так и шляхетской посольской избы. При этом был введен принцип «общего согласия» (liberum veto). Он означал, что любой закон можно принять лишь в том случае, если против него не возражает ни о