Методика ускоренного изучения иностранных языков

МЕТОДИКА УСКОРЕННОГО ИЗУЧЕНИЯ ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКОВ

Тюмень 1990

Рецензенты: М, X. ГАВРИЛОВ, Ш. М. КАЦ. Одобрено на заседании ученого совета НПО Запсибнефтегаз.

В брошюре рассмотрен широко известный ассоциативно-функциональный метод запоминания, дан подробный обзор психологических механизмов развития и функционирования памяти, описана технология использования мнемотехнических приемов для изучения словарного запаса иностранного языка.

Издание второе. Переработанное и дополненное.

НПО Запсибнефтегаз, 1990.

Не надо читать эту методику в трамвае, в метро, на работе или в гостях. Придите домой, попросите, чтобы вас никто не отвлекал, настройтесь на внимательное, вдумчивое изучение. Хотя здесь изложены известные вам вещи, мы настойчиво просим вас понять простоту метода. Это не журнал «Крокодил», юмор которого можно не понять и потерять при этом не более 30 копеек. Если вы не увидите смысла на следующих страницах, вы потеряете 19 рублей. Не делайте бесполезных расходов!

В методике мы постарались не столько сообщить вам новую информацию, сколько попытались убедить вас действовать в со­ответствии с предлагаемым методом. Поэтому, когда вы встре­тите немного теории, не пропускайте ее как бы скучно вам не было. Это не приключенческий роман, а анализ опыта, накоп­ленного не одним поколением зарубежных и советских психо­логов. Не отбрасывайте бездумно опыт прошлого.

Помните, что как бы не был оригинален метод, он не создает волевых усилий. При отсутствии устойчивого желания с вашей стороны все слова, написанные здесь, превратятся в пустое наставление. Мы достаточно много знаем о пользе утренней гимнастики, но это знание бесполезно, пока нет желания использовать его на благо своего здоровья. Бесполезными окажутся и эти знания, если вы, поторопившись, не настроитесь на упорный долгий труд. Лучше настраиваться полгода и в кон­це концов выучить язык, чем сесть за изучение методики завтра и забросить все через неделю.

Не открывайте методику, пока не почувствуете внутреннюю готовность. Если вы уже пытались самостоятельно изучать язык, вы поймете наши опасения.

Эта методика рассчитана на любой язык. Метод, который здесь излагается, лежит в основе подготовки спецслужбами своих агентов с целью активного расширения их памяти. Если у вас возникнет желание расширить свои знания в этой области, прочитайте статью «Большая память» в журнале «ЭКО», 1982, №№ 1—4.

Желаем успешной учебы!

«Трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет»

(Конфуций)

«Нам показали зловонную камеру, где некоторое время томился знаменитый узник «Железная маска»... Эта камера не заинтересовала бы нас так сильно, если бы мы знали твердо, кем был «Железная маска», какова была его история и почему его подвергли такому необычному наказанию».

(М. Твен, «Простаки за границей»)

К сожалению, авторы этой работы столкнулись именно с той ситуацией, которую описал наблюдательный Марк Твен: пока потенциальные полиглоты не знают о методике ничего кроме ее предназначения, они проявляют к ней недюжий интерес и де­монстрируют готовность завтра же начать штурм иностранного языка. Но как только в нашем рассказе начинается изложение сути самого главного принципа, таинственность моментально испаряется, и они разочарованно заявляют, что давно и без нас знают такой способ запоминания слов (такое заявление делают 90 желающих научиться из 100 выучивших язык по этой мето­дике). Поэтому на первой же встрече мы всегда подчеркиваем и обводим в рамочку, чтоуспех изучения языка зависит не от новизны принципа, а от умения правильно его использовать.

Если вы по-прежнему надеетесь найти в этой методике что-то сверхнеобычное, прочитайте название и первую главу еще раз.

Глава II.

Все лучшее — у детей!

«Я русский бы выучил...» (В. Маяковский)

Очевидно, желание Владимира Владимировича не осуще­ствимо по той причине, что он уже знает этот язык. Но родной язык мешает нам и в том случае, если мы хотим выучить другой, иностранный. А мешает он только потому, что мы не­правильно его используем. Мы с вами все страшные логики и рационалисты. Нас пугает утверждение, которое ниоткуда не вытекает и из которого ничего не следует. Поэтому одной из оценок, которую предлагаемый метод получает из уст слишком «взрослых» и серьезных людей, являются слова «детский, глупый». Но именно в этих словах авторы и склонны видеть золотой ключик к успеху.

Вопрос о том, почему дети хорошо запоминают как родной, так и иностранные языки до сих пор не решен единогласно. Единственное, что объединяет психологов,— это признание внелогического мышления детей. Только в 3-летнем возрасте мы можем сказать, что «солнышко прячется за тучку, потому что сильно устало». В школе за подобное утверждение нам, пожалуй, поставят два балла. В институте, мы, используя набор подобных фраз применительно к социальной и политической жизни нашего общества, сойдем за отсталого, а на предприятии или в учреждении — за неблагонадежного. Мы начинаем мыс­лить штампами, избитыми фразами и стереотипами. Из нас целенаправленно изгоняют «злой дух» нелогического мышления. И вот после всего этого мы пробуем изучать иностранный язык и поражаемся, почему наша захламленная голова работает Хуже, чем в детстве.

Представьте себе 2-летнего ребенка, которому «надо запом­нить» впервые услышанное слово родного языка, например, «карандаш» и аналогичное слово из квази-иностранного языка, допустим, «абдрапапупа» (в действительности это слово приду­мано ЭВМ). Для ребенка совершенно все равно, какое из них запомнить. Он готов запечатлеть в своей памяти даже сразу оба слова, так как запоминание происходит в результате образования условной связи между этими новыми словами и старыми, которые ребенок уже усвоил: карандаш — бумага, карандаш — стол и т. д., абдрапапупа — бумага, абдрапапупа — стол т. п. Эти две связи конкурируют, так как имеют одина­ковый возраст, а следовательно, и силу; они не стирают друг друга. При этом отсутствует рациональное объяснение этих связей. Ребенок не стремится образовать логическую цепочку между старым и новым, он просто ставит их рядом.

Теперь вернемся из детства и попробуем запомнить список иностранных слов. Это мы делаем обычно двумя способами. Либо через рациональную, либо через механическую связь. При первом способе мы начинаем сознательно или неосознанно объяснять себе, что «абдрапапупа — это то, чем рисуют на бумаге», пытаясь таким способом образовать рациональную связь «абдрапапупа — бумага». Но чем заканчиваются такие попытки в большинстве случаев? Если мы не обладаем уникаль­ной природной памятью, то происходит самое обычное забы­вание. При этом мы работаем с КПД паровоза — 20%.' Дело в том, что связь «абдрапапупа — бумага», которую мы пытаемся образовать, легко вытесняется старой, а значит, и более сильной связью в родном языке «карандаш — бумага». Вот такую услугу нам оказывает наше «взрослое, серьезное» логическое мышление. Если же мы пытаемся механически заучить перевод, то есть насильно заставить свою память образовать связь «абдрапапупа — карандаш» (учим по списку как в шко­ле), то из-за ограниченного объема нашей кратковременной памяти, которая может хранить от 2 до 26 единиц информа­ции, происходит ее быстрое насыщение, что ведет к прекраще­нию процесса запоминания, утомлению и отвращению к ино­странному языку. Кроме этого вытесняющее действие по-прежнему оказывают старые связи. Таким образом, классиче­ские способы запоминания скорее приведут к появлению негативного отношения к языкам, чем к овладению ими.

Теперь после детального описания двух тупиковых ситуа­ций наша задача беспредельно упрощается. Нам остается только найти в запутанном лабиринте всевозможных способов запоминания метод, который бы отличался отсутствием привычной логики.

Но поскольку главная задача авторов убедить проница­тельных читателей не в новизне метода, а в необходимости неукоснительного соблюдения определенных правил, то на дол­гом пути к основному принципу запоминания они ставят еще одно препятствие — главу о памяти.

ГЛАВА III.

Память.

«Труднее всего поверить в очевидное»

(наскальная надпись)

«Скажите человеку, что на небе 5374893218835402312 звезды, и он поверит. Но скажите ему, что эта скамейка покрашена, он обязательно потрогает ее пальцем»

(из наблюдений психиатра)

Мы бы с удовольствием опустили эту главу. Однако, все так устали от голословных утверждений о превосходных качествах того или иного явления нашей жизни, что теперь на каждый фунт очевидного факта мы непременно требуем жирный дове­сок из «объективной» теории. Именно поэтому, боясь показаться любителям иностранных языков бездоказательными, мы приводим теоретические и эмпирические данные, выявленные советскими и зарубежными психологами в области памяти.

В свое время когнитивная психология разделила человече­скую память на три блока: сенсорный регистр, кратковремен­ную и долговременную память.

Основная функция сенсорного регистра — продлить время действия кратковременного сигнала для его успешной обработ­ки мозгом. Например, укол пальца иглой сохраняется гораздо дольше, чем непосредственное воздействие иглы. Сенсорный регистр способен запоминать очень большие объемы информа­ции, значительно больше, чем человек может проанализиро­вать, то есть этот вид памяти не обладает избирательностью. Поэтому большого интереса для нас он не представляет.

Для нас гораздо важнее следующий блок — кратковременная память. Именно она принимает на себя те удары, которым ученики и студенты подвергаются на занятиях иностранного языка. Именно ее насилует человек, пытаясь механически за­помнить огромные объемы информации.

В 1954 году Ллойд и Маргарет Петерсоны провели очень простой эксперимент, который, однако, дал удивительные ре­зультаты. Они просили испытуемых запомнить всего 3 буквы, а спустя 18 секунд воспроизвести их. Этот эксперимент кажется совершенное незначительным.

Глава IV

В этой главе мы опишем структуру технологии ускоренного изучения слов. Но она покажется вам неубедительной, если вы не прочитали предыдущую главу.

Прежде чем мы постараемся собрать все описанные выше требования и наблюдения в одном методе, вспомним их.

1. Успех в изучении языков зависит не от знания «особого» метода, а от умения воспользоваться технологией, разработан­ной на его основе.

2. Не надо мучить свою память, не учите язык механически.

3. Наша память способна «в один присест» принимать от 2 до 26 единиц информации.

4. При изучении языка не следует опираться на привычку, на общепринятую логику, на стандартное восприятие мира.

5. Кратковременная память существует не более 30 секунд.

6. Информация сохраняется в кратковременной памяти зна­чительно дольше 30 секунд благодаря неосознаваемой нами циркуляции.

7. После изучения порции слов необходим 10-минутный перерыв.

8. Учить слова надо только до первого воспроизведения (когда сможете хотя бы один раз повторить весь список). Не тратьте время на лишнее повторение.

9. Повторять слова надо один раз в промежутке от 10 минут до 24—30 часов.

10. Единица запоминаемой информации должна быть как можно длиннее (блок слов или словосочетание). Тех, кто учит или заставляет учить одиночные слова, надо наказывать за растрату времени и памяти в особо крупных размерах.

11. Чтобы лишить список слов однообразия, необходимо придать каждому слову какую-либо яркую метку.

12. Слово передается в долговременную память не столько через повторение, сколько с помощью сюжетных картинок. » 13. Мы легко делаем то, что совершается непроизвольно, помимо нашего участия. Слова будут запоминаться непроизволь­но, если запоминание не будет целью нашей деятельности. Мыс­ленные операции со значением и произношением слова должны непосредственно включаться в цель.

14. Перед запоминанием необходимо настроиться на заня­тие. Наша психика обладает инерцией. Она не может в одно мгновение перестроиться от приготовления котлет к изучению языка.

15. Запоминаемая информация должна содержать динамич­ные элементы или ассоциироваться с ними. В противном случае она стирается без следа.

Теперь, когда у нас все перед глазами, мы можем сосредо­точенно подумать над пунктом № 13: «Запоминание не должно быть целью». В некоторых методах это требование выполняется. Например, в ритмическом методе главная цель не запомнить слово, а повторять его в определенном ритме под мелодию (вспомните, особенно те, кто увлекается зарубежными ансамб­лями, как легко запоминаются слова песен при полном их непонимании). В сублимационном методе, в котором на человека оказывают воздействие с надпороговой скоростью восприятия, цель заключается также не в запоминании, а в умении сосредо­точиться на воспроизведении и т. д. (все эти и другие методы можно найти в специальной литературе). Но эти методы невыгодно отличаются сложностью аппаратуры и технологии, кото­рые нельзя пока самостоятельно использовать у себя дома. (Мы надеемся, что в скором будущем наша академическая наука и практика обратят наконец-то на них серьезное внимание).

Запоминание как цель отсутствует и в методе, основанном на имитации какой-либо деятельности. Например, перед учени­ками ставится задача накрыть на стол и дается словарь необ­ходимых слов. Соответствующая интенция, возникающая под воздействием цели, позволяет очень эффективно запоминать слова. Но этот метод требует высокого педагогического мас­терства учителя, его богатой фантазии. Кроме этого метод не имеет жесткой структуры.

Мы предлагаем в качестве цели мысленное манипулирование словами: подобрать к иностранному слову сходное по звучанию русское. Например: sleeve (рукав, англ.)—слива, zunge (язык, нем.)—цунами и т.д. Но в этом случае мы оперируем только со звучанием слова, а в цель должно непосредственно включаться и его значение, перевод. Чтобы выполнить и это требование, давайте к образованной паре слов припишем еще перевод:

sleeve — слива — рукав

Zunge — цунами — язык

и подумаем, как теперь нам сформулировать цель, чтобы она не совпадала с запоминанием слов. Помните эксперимент, кото­рый доказывает, что образ (картинка) размещается в большинс­тве случаев в долговременной памяти? Значит надо работать с образами. Но образы у нас имеют только слова родного языка. Значение иностранного слова получает образ только через его аналог в русском (или вашем родном) языке. Это и приводит нас к мысли, что при запоминании нужно использовать только слова родного языка, то есть, слива—рукав, цунами—язык. В качестве цели выберем решение задачи по нахождению воз­можного отношения между словами в каждой паре. Но прежде чем решать эту задачу, вспомним еще два требования: отсутствие общепринятой логики (№ 4) и наличие динамики в элементах информации (№ 15). Это говорит о том, что отношения между словами пары должны быть необычными, нелогичными, во-первых, и динамичными, т. е. содержать движение, во-вторых. В нашем случае это очень просто сделать. Представляем, как в магазине продавщица, взвесив сливы, перекладывает их в пустой рукав. Обратите внимание на слово «представляем». Отношение нужно не просто проговаривать (на более поздних этапах проговаривание вообще становится излишним), а именно представлять, так как это позволяет миновать кратковременную ненадежную память и работать сразу же в долговременной.

Проговаривание, по некоторым экспериментальным данным когнитивной психологии, связано в первую очередь с кратков­ременной памятью, поэтому его мы используем только на на­чальных этапах, если образное мышление развито недостаточно.

Кроме этого обратите еще раз внимание на динамику: про­давщица взвешивает и насыпает. Необходимо представить как сливы скатываются в рукав, как вы берете его из рук продав­щицы и т. д. Большой ошибкой была бы попытка ограничиться представлением слив, неподвижно лежащих в руке. При обра­зовании нескольких тысяч подобных нединамичных структур наша статичная исчезнет как дым.

Создание структур одновременно отвечает требованию № 11. Необычное отношение между словами является очень яркой эмоционально окрашенной меткой. Каждое слово в списке ста­новится индивидуальным, отличным от других.

Хотя динамичная структура хранится в памяти практически неограниченное время, нам она требуется как молоток при забивании гвоздя для картины. Мы забили гвоздь в стену (за­помнили ассоциацию двух слов) и отложили молоток в сторону. Теперь сделаем то, ради чего мы совершили всю эту работу (в дальнейшем ассоциирование по мере развития навыков будет занимать у вас не более 3—5 секунд). Мы пытались запомнить слово sleeve. Благодаря сходному звучанию мы быстро перехо­дим от этого слова к русскому «слива». Эта связь хранится в кратковременной памяти, именно она и составляет самое слабое звено в цепочке. Количество именно этих связей как единиц информации и не должно превышать 26 единиц в «по­рции» слов (количество же структур может быть неограничен­ным; это несоответствие в дальнейшем учитывается в техноло­гии). Слово «слива» благодаря жесткости придуманной струк­туры приведет нас к переводу —«рукаву». Таким образом, ос­новные наши усилия сосредоточены не на запоминании слов, а на создании структуры. Вы сами сможете убедиться как эффективно в нашем случае начинает работать непроизвольное запоминание.

Как показали занятия, проводимые с изучающими иност­ранный язык, все подобные операции вызывают на первых эта­пах затруднения, усугубленные кажущейся надуманностью, «не­серьезностью» и т. д. Многие в процессе ассоциирования начи­нают испытывать дискомфорт от того, что окружающие внима­тельно слушают их «глупости». В действительности, умение быстро сочинить такую «глупость» говорит о вашем нестандартном, творческом уме. Этот метод хорош хотя бы тем, что даже если вам не удастся выучить с его помощью язык (что мало вероятно), у вас значительно улучшится творческое мышление. Вы начнете видеть вещи в новом для вас свете. Многие испы­туемые становятся язвительными и ехидными, поскольку вдруг обнаруживают неоднозначность нашей речи. Этот метод осо­бенно полезен для изобретателей и ученых (а также снабжен­цев) как упражнение на гибкость мышления.

Ассоциирование — это творческий процесс. Именно поэтому мы очень настаивали на предварительной настройке. К сожале­нию, большинство понимает настройку, как формирование при­каза (недаром М. М. Жванецкий сказал, что «и жизнь наша тоже солдатская»). Начинать, в действительности, лучше с фраз такой формы:

«я очень хочу выучить язык. Я буду стараться. Я очень буду стараться. Я хочу запомнить слова. Мое мышление очень гибкое...» и т.д.

А такие фразы-приказы, как «Я должен выучить язык» и др. лучше не применять. Вся наша психика уже измучена требо­ваниями и приказами. Она сразу же создает неосознаваемое нами противодействие. Особенно это необходимо помнить, если вы настраиваете студентов или школьников, у которых и без ваших наставлений давно уже отбили желание изучать иност­ранные языки. Было бы очень полезно начинать ассоциирование в одной и той же обстановке, с одних и тех же действий. Попробуйте завести какие-нибудьненавязчивые традиции. Вспомните, как в дореволюционной школе дети читали перед уроками молитву. Не надо отрицать их опыт. Тогда было не все так уж плохо.

Итак, мы придумали для иностранного слова структуру. Сде­лали ее необычной, динамичной, образной. Но при изучении, особенно в первое время, одного образного представления, как правило, недостаточно. Нас больше учили управлять своей речью, нежели образами. (Вспомните презрительное «Фантазе­ры!»). Поэтому через некоторое время, которое явно недоста­точно для того, чтобы структура выполнила свою функцию и только после этого исчезла, образы начинают сливаться, сти­раться, загрязняться. Это происходит потому, что образ того или иного слова как правило не имеет какой-либо привязки. Слово может использоваться с различными оттенками, в раз­личных контекстах. Оно испытывает влияние других слов и изменяет свой смысл в зависимости от окружения. Поэтому на первых порах слова лучше всего объединять в группы по 7—10 штук в каждой на основе однойсодержательной картинки с концентрированным смыслом. В школьных учебниках мы тоже можем найти картинки. Но все они не имеют сконцентриро­ванного смысла. Например, пионер стоит на фоне школы Эта картинка не имеет определенного четко выраженного запоми­нающегося смысла. Поэтому она легко сливается с другими подобными ей. Лучше всего брать картинки из юмористических журналов (правда, в последнее время стало очень трудно выби­рать непохожие друг на друга карикатуры: они все пересекаются в одном слове «перестройка»). Если под картинкой есть слова (речь участников или название), то их необходимо обязательно оставлять с картинкой, чтобы сохранитьединый смысл и зна­чение.

Вырезанную картинку лучше всего наклеить на перфокарту или в тетрадь. Рядом с ней написать триады слов (иностран­ное — сходное по звучанию — перевод). Образы и структура легко запоминаются, поэтому фиксировать их письменно не следует. Изображения, при условии, что они имеют четкий неординарный смысл, сразу же проникают в большинстве слу­чаев в долговременную память. Благодаря этому спустя даже несколько лет мы можем мысленно осматривать ее (сканиро­вать) со всеми деталями и вспоминать те 7—10 слов, которые мы выучили с ее помощью. Такая блочная система запоминания позволяет избежать «плавания» слов по разным контекстам. Кроме этого блок слов, содержащихся на картинке, представ­ляет собой одну единицу информации. Следовательно, за один присест (за один урок) можно без ущерба для памяти усваивать от 2 до 26 картинок (но, как правило, у занятого человека времени хватает только на 3—5 в день), в результате чего мы в 7—10 раз уплотняем информацию, т. е. в 7—10 раз увеличи­ваем естественные возможности нашей памяти! В дальнейшем, когда будет изучен базис иностранного языка, слова можно изучать прямо по словарю. Открываете первую страницу, берете слово, образуете структуру, делаете пометку карандашом (за­писываете слово, сходное по звучанию; это необходимо для подстраховки, т. к. на кратковременную память надежда малень­кая) и слово остается у вас в голове до конца жизни. Однако, при таком способе плотность информации падает и вы сможете за один урок запомнить не более 25 слов. Но этот недостаток можно компенсировать увеличением числа уроков, которые до­лжны следовать друг за другом с перерывом не менее 10—15 минут.

Изучение языка с помощью картинок выгодно отличается еще и тем, что вы можете не тратить время на повторение, поскольку это можно делать в дороге на работу или домой, в очереди, в автобусе и т. д. Достаточно только вспомнить картинку и «выбрать» из нее все слова со структурами. Согла­ситесь, что это абсолютно невозможно, если слова у вас оформ­лены списком. Вы будете усиленно морщить лоб и вспоминать, какое слово должны были запомнить, но ни за что не сделаете это, пока не заглянете в список. Выход один — учить с помощью картинок!

Изучая первые 3—4 тысячи слов, вы вынуждены будете повторять их несколько раз для того, чтобы закрепить в долгов­ременной памяти и освободиться от выполнявшей свою функцию структуры. На пятой тысяче, как правило, возникает особое ощущение — уверенность в своей памяти, и слово с помощью этого метода начинает запоминаться с первого предъявления. Но не отчаивайтесь, если этого не произойдет на шестой или десятой тысяче, это не связано с интеллектуальными способ­ностями. На первых порах повторение лучше организовать сле­дующим образом:

Первый раз — через 10—20 минут (но вполне допустимо и через 2—3 часа и даже 12 часов) после мысленного создания структур; при этом смотреть надо либо на русский перевод, либо на иностранное слово и воспроизводить всю структуру даже в том случае, если вам кажется, что вы уже можете обойтись без нее; в дальнейшем первое повторение можно опустить и переходить сразу ко второму через 24 часа.

Второй раз — на следующий день через 24—30 часов; если удалось воспроизвести не все структуры, созданные вами или учителем, то их повторяют еще раз на следующий день; при повторении лучше смотреть только на картинку, отыскивая на ней необходимые слова.

Если не удалось вспомнить и повторить все структуры и на третий раз, их надо отложить до окончательного повторений всех структур данной порции слов, которое проводится через 1—б месяцев (оптимально 2—3 месяца). Не надо пугаться такого срока. Вы сможете вспомнить слова и через 1—2 года, даже если ни разу не встречались с ними в этот период. Это одно из существенных достоинств метода: изучая язык, мы мо­жем не бояться, что он окончательно забудется от долгого неупотребления.

Последнее повторение является основным и решающим. Вся ваша грандиозная работа будет выполнена зря, если вы не сделаете этого последнего шага. В большинстве случаев через 1—6 месяцев учащиеся очень смутно помнят структуры, если не сталкивались с соответствующими им словами в этот период. Это происходит из-за интерференции структур, из-за естест­венных процессов забывания, обостренных несоблюдением опи­санной технологии даже в мелочах (динамичность, нелогич­ность, образность, периоды отдыха и запоминания, настройки и т.д.). Поэтому последнее повторение лучше разбить на две части: первый день — вспоминаем по своим записям структуры; на второй день — повторяем их, глядя только на картинки (а если по словарю — то смотрим только на перевод или иност­ранное слово). Если при последнем повторении вы сразу же вспомнили перевод слова, то восстанавливать всю структуру не надо. Она выполнила свою функцию и отмерла. В целом у вас должно возникнуть новое для вас ощущение, когда из глубины вашего сознания, даже помимо вашей воли, в ответ на слово родного языка будет «всплывать» его перевод. Это сопровожда­ется чувством легкой растерянности, замешательства, неуверен­ности. Но после того, как вы убедитесь, что «всплывает» только нужное слово, а не случайное, это пройдет.

Если между изучением языка (для этого достаточно 7— 8 тысяч слов) и его активным использованием прошло доста­точно много времени (от 1 года до 3—4 лет), то слова снова могут забыться. Но это забывание в корне отлично от забывания при механическом (школьном) запоминании, когда слова сти­раются без следа. В нашем случае слова исчезают из памяти не насовсем, а как бы переходят в подсознание («консервируют­ся»), из которого мы можем очень быстро их извлечь, заглянув в записи. Для такого повторения на каждую тысячу слов без особого напряжения затрачивается около дня (включая пере­рывы). Согласитесь, что навряд ли есть другая методика, по­зволяющая восстанавливать знания с такой скоростью.

В среднем на начальном этапе на все операции по запоми­нанию одного слова, включая все повторения, создание струк­туры, поиск эквивалентов, записи в словаре или тетради и т. д. тратиться 2—3 минуты. В дальнейшем (особенно при изучении второго языка) время сократится до 30—60 секунд. Если у вас есть учитель, хорошо знающий иностранный язык и этот метод, то скорость легко возрастает до 100 слов в час (все цифры проверены экспериментально). Оптимальный состав группы с учителем —10—12 человек.

Если у вас возникает недоверие к этим цифрам, то, прежде чем отбросить методику в сторону, проведите эксперимент: вы­учите таким образом 10—20 слов и сделайте окончательные выводы не ранее чем через месяц.

ГЛАВА V.

Здесь мы приведем примеры и особенности технологии, обнаруженные на практике.

Итак, перед вами встала задача номер один — подыскать первые картинки. На этой странице вы видите две из них.

Картинка с интерьером показывает нам самый неподходя­щий вариант. Она бессюжетна, несодержательна, не имеет четкого сконцентрированного смысла, ни один из объектов, изображенных на ней, не акцентирован, не выделен худож­ником. Если вы навырезаете с десяток таких сюжетов, то пол­ное забвение выученных слов в течение ближайшего месяца вам гарантировано.

Следующая картинка — образец того, к чему следует стре­миться. Она надолго задержится в вашей памяти. Давайте с ее помощью попробуем выучить три слова на двух языках: ан­глийском и немецком.

Английский язык

chess — (чесать) — шахматы

beard — (берданка) — борода

nose — (носок) — нос

Немецкий язык

Schach — (шахтер) — шахматы

Bart — (бард) — борода

Riecher — (рехнуться) — нос

1.Chess. Представьте себешахматные фигурки размером с блоху, которые быстро бегают по вашему телу. Естественно, что вы начинаетечесаться. Представить эту ситуацию надо как можно детальнее (на первых порах лучше закрывать глаза; если вы занимаетесь со школьниками, то рекомендуется да­вать им команду: «Закройте глаза и представьте, что...»).

Обратите внимание. Образованная структура носит дина­мичный характер и не совпадает с нашим предшествующим опытом. На первый взгляд, можно было бы придумать такую структуру: вы берете шахматную фигуру и чешите ею место, например, укуса. Но эта ситуация совершенно не противоре­чит нашему опыту. Поэтому при наличии еще нескольких десятков аналогичных структур она сотрется.

2. Beard. Представьте себе ружье системы Бердана, у ко­торого вместо приклада развевается на ветру (а не просто торчит!) черная-черная густая борода.

3. Nose. Очень часто встречаются слова, которые сходны по своему звучанию с переводом. Не надо надеяться, что такое совпадение позволит вам эффективно запомнить. В большин­стве случаев факт сходного звучания выветривается из головы и вы остаетесь без подсказки. Нужно обязательно подобрать промежуточное слово. В нашем случае —«носок». Представьте себе у кого-то из ваших знакомых вместо носа вдруг начал расти грязный неприятно пахнущий носок. В 99 случаев из 100 вы наверняка запомните такую структуру.

(Для немецкого языка попробуйте придумать структуры самостоятельно).

Надо стремиться, чтобы каждый объект, используемый в структуре, получал как можно больше эпитетов, красочных характеристик. Это лишний раз сделает структуру отличной от других. Это также позволяет избежать эффекта «лошади­ной фамилии». Дело в том, что мы понимаем значение вещи через обобщение, сведение к более общему. Например, что такое пиджак? Можно сказать, что это рукава, карманы, лац­каны и т. д. Но такое понимание будет похоже на ощупывание слона слепыми, то есть будет фрагментарным и далеким от истины. Поэтому в нашем мышлении пиджак сводится к нескольким классам: к классу мужского туалета, к классу легкой одежды, к классу деловой одежды и т. п., то есть поня­тие пиджака обещается. Это приводит к тому, что слово, не обладающее яркими характеристиками, может быть неосоз­нанно замечено более широким классом, наш мозг помимо нашей воли проведет операцию обобщения. Многие учащиеся, недостаточно проработав образ, отлично помнят, что, например, вместо носа растет какой-то вид одежды, но совершенно не мо­гут вспомнить какой именно. Это приводит нас к выводу, что в структуре надо использовать не первое попавшееся слово (имеется в виду слово, сходное по звучанию), а то, которое вы хорошо представляете, которым часто пользуетесь, оттенки которого знаете. К сожалению, этим свойством обладают в основном лишь конкретные существительные (причем далеко не все) и некоторая часть глаголов (например, чесать, кусать, рисовать и др.). Абстрактные существительные, прилагательные, наречия и т. д. не имеют в большинстве случаев образного представления. На первых этапах это вызывает затруднения, которые зачастую приводят к разочарованию в методике. Избежать этого можно, если творчески использовать приемы, описанные ниже (на примере английского языка).

1. Как включить в структуру абстрактное существительное, например слово «авантюра» (gamble)?

Проблема заключается в том, что оно у большинства уча­щихся не вызывает конкретных образов. В качестве промежу­точного слова (сходного по звучанию) используем слово «Гам­лет» (совпадают первые 3 и последние 2 буквы). В слове «авантюра» выделяем первые 4 буквы «аван», прибавляем «с». Получается «аванс». Это слово уже имеет вполне определен­ный образ: очередь около кассы, шелест денег (недавно напе­чатанных), голос бухгалтера: «Распишитесь вот здесь» и проч. Поэтому наша память вполне справится с такой простой зада­чей, как составление и запоминание структуры из двух слов «Гамлет» и «аванс». Она, наверняка, у вас уже возникла. Пред­ставьте себе Гамлета, который получил аванс в количестве 70 советских рублей за то, что прочитал на сцене свой монолог «Быть или не быть...».

Когда нам предъявят слово gamble, наша память автома­тически свяжет его с «Гамлетом», а его, в свою очередь, с «аван­сом», что и приведет нас к «авантюре». Не надо бояться этой кажущейся громоздкости. Вы не знаете свой мозг. Он спосо­бен быстро научиться и более сложным операциям.

Таким образом, прием заключается в переходе от абстракт­ного слова к конкретному на фонетической основе.

2. Еще один способ перейти к конкретному слову от аб­страктного — попытаться заменить в нем одну—две буквы.

Например, swindle — афера. Мы прекрасно знаем, что такое афера, но представить себе ее конкретный образ сложно. Давайте заменим первую букву «а» на «с». Получится «сфера». Swindle напоминает «свинью» (совпадает 4 буквы, этого вполне достаточно). Представьте себе, как в кормушку свинье накла­дывают маленькие стеклянные сферы, которые она «трескает» с большим аппетитом. Слово swindle можно было также за­менить словом «виндсерфинг». Попытайтесь самостоятельно составить структуры из этого слова и «сферы».

3. Если описанные приемы не помогли, то можно мысленно

составить сюжетную картинку, не совпадающую с нашим опытом. Например: disgrace — безобразие.

Disgrace напоминает объединение сразу двух слов: «диск» и «грация». Чтобы эти два слова не распались в нашей памяти, представьте себе патефон, на котором быстро вращается черный диск. По диску в сторону обратную вращению бежит запы­хавшийся Леонтьев и задыхаясь кричит: «Сеньорита Грация!».

Конкретного образа «безобразия», скорее всего, у вас нет (хотя в качестве его может выступать весь окружающий мир). Представьте себе такую картинку: большая рыжая морковка с длинной ботвой говорит стоящей перед ней и потупившей взор маленькой морковке с подрезанной по последней моде ботвой: «Безобразие!». Проиграйте мысленно несколько раз эту сцену. Поставьте себя на место той или другой, и слово «безо­бразие» у вас прочно будет ассоциироваться со словом «морковь».

А теперь представьте, что Леонтьев не просто бежит по диску, а еще перепрыгивает через барьеры, образованные большими морковками.

Нам снова хочется попросить вас не впадать в отчаяние от «непролазной глупости», которую вы, может быть, здесь усмат­риваете. Несмотря на всю несерьезность этот метод работает. Кроме этого изучение языка самостоятельно или в классе превращается в занимательный процесс. В классе или студенче­ской группе обычно стоит несмолкаемый смех, что уже само по себе способствует запоминанию.

4. В английском (и других) языках часто встречаются гла­голы с постглагольными частицами. Ограниченное небольшое количество этих частиц образует огромное количество значе­ний одного и того же глагола. Это приводит к однообразию и путанице в голове.

Чтобы избежать этого, за каждой частичкой закрепляют похожее по звучанию конкретное слово.

Например:

out — паут

up —капкан

to —топор

Представим, что нам на