По поводу объявления отечества в опасности

Наступил момент пренебречь всеми личными интересами, чтобы всецело отдаться общественным. Это чувство запечатлено во всех сердцах и только что принятый торжественный декрет сделал из этого священную обязанность для нас всех.

Что же это за декрет? Не есть ли это формула, лишенная реального смысла? Не есть ли это оружие, которым деспотизм рассчитывает воспользоваться, чтобы раздавить свободу и уничтожить ее верных поклонников? Нет! Не напрасно граждане департаментов пришли присоединиться с криками об опасности отечества.

Отечество в опасности! Эти слова говорят все для пылких сердец, действительно проникнутых любовыо к отечеству и свободе. Эта формула не дает нам никаких новых фактов. И до издания этой декларации мы знали, что во главе наших армий находится генерал-заговорщик; мы знали, что развращенный двор беспрепятственно злоумышляет против нашей свободы и нашей конституции. И не для того, чтобы нас просветить, произнесло Национальное Собрание эту внушительную с|юрмулу. Слова «отечество в опасности» есть обращенное ко всему народу увещание выказать всю энергию, на которую он только способен, чтобы предупредить опасность. Народ хорошо знает опасности, но он казался оцепеневшим на краю опасности, и Национальное Собрание захотело разбудить его от летаргического сна.

Произнося свою формулу, Национальное Собрание хотело сказать: «Мы напрасно придумываем хорошие законы, если исполнительная власть не заставляет им повиноваться, если она препятствует исполнению этих законов своим вероломным вето, если развращенные администраторы составляют вместе со двором заговоры с целью уничтожить конституцию при помощи ее самой; напрасно армии патриотически настроенных и доблестных солдат рискуют в борьбе своей жизнью, если их победное шествие задерживается и их посылают в бой только для того, чтобы они пали в бою с врагом, вдвое превосходящим их численностью. При таких исключительных обстоятельствах обыкновенные меры недостаточны. Спасайтесь, французы!»

Или эта торжественная декларация обозначает все то. что я только что перечислил, или она является предательством, ибо указывает народу на угрожающие ему опасности, но не дает возможности принять те меры, которые он находит пригодными для своего спасения. Уже сейчас враги свободы надеются использован., ее убийственным образом, и когда, после обсуждения декларации, я увидел некоего Воблана, предлагающего издание адреса к армии, я сказал себе: раз эта формула не пугает некоторых людей, значит они надеются извлечь из нее пользу. Люди этого рода скажут вам: «Отечество в опасности, это правда, но откуда взялась эта опасность? Разве со стороны двора? Нет, потому что двор желает соблюдения конституции и повиновения законам. Или может быть опасность надвигается со стороны священников, разжигающих пламя гражданской войны? Нет, ибо что могут сделать эти одинокие, лишенные всех способов подкупа, существа? Быть может опасность надвигается со стороны дворянства, которое хотело бы вновь добыть свои привилегии? Нет, ибо дворяне находятся во главе наших армий, чтобы защищать дело равенства. Если отечеству угрожает опасность, то это со стороны граждан, соединившихся в общества, чтобы следить за поведением избранных ими чиновников, со стороны народа, который не хочет, чтобы его слепо вели; со стороны должностных лиц, которые не захотели продать заговорщикам свои таланты и право высказываться».

Итак, все эти люди не будут смущены этой формулой, а истолкуют ее так, как они истолковывают конституцию, в которой они находят способы для ее уничтожения. Для нас, не желающих ничего другого, кроме всеобщего блага человечества, отечество в опасности потому, что существует преступный и не поддающийся никаким убеждениям двор. Отечество в опасности потому, что идолопоклонство и подкуп доставили этому двору достаточное количество низких администраторов, пресмыкающихся перед ним. Едва выйдя из собрания, где они льстили народу, чтобы получить места, они оказались настолько подлыми (как, например, администраторы Соммы, Па-де-Кале и другие), что вошли в преступный союз со двором против свободы. Отечество в опасности потому, что на основе свободы возвысился аристократический класс людей, который только и старается превратить своих братьев в канибалов. Отечество в опасности потому, что существует главный штаб, хотя и распущенный Национальным Собранием, но действующий для того, чтобы составлять заговоры.

Как отечеству не быть в опасности, когда генерал, которого считали французским генералом и который в действительности является генералом Венского двора, интересы которого он защищает и языком которого он говорит, попирает ногами французский народ, оскорбляя его представителей? Как отечеству не быть в опасности, когда такой человек с помощью своих комиссаров и соучастников обманывает другого генерала, когда пламя Куртре является единственным свидетельством нашей привязанности к брабанцам, когда этот Жарри остается безнаказанным, когда мы отказываемся от наших побед и даем враждебным государствам время собрать свои войска?

Вот, по мнению народа, причины опасности; нащи опасности не прекратятся, пока эти причины не будут вырваны с корнем. Если бы убрали этого генерала, виновника наших бед, война бы окончилась, Брабант был бы свободен, все эти маленькие курфюрсты давно остались бы без трона и без подданных. Свобода была бы прочно установлена на берегах Рейна и Шельды и она образовала бы непроходимую стену из свободных людей вокруг наших границ.

Свобода будет в опасности до тех пор, пока Лафайет будет стоять во главе наших войск, до тех пор, пока управление департаментов будет вверено людям, достаточно бесстыдным, чтобы осмелиться своими преследованиями оказать честь немногим администраторам, которых народ почтил своим уважением.

Я надеюсь, чточеще до истечения трех дней, мы будем освобождены от нашего самого опасного врага, что изданный Национальным Собранием декрет накажет Лафайета, ибо без этого декрета, каким образом сможем мы сражаться за свободу? Можем ли мы надеяться, что не будет больше существовать директории, выказавшей себя непокорной, если не по отношению к власти двора, то, по крайней мере, по отношению к суверенитету народа? Будем надеяться, что в самом Национальном Собрании, люди, которые обязаны народу всем своим существованием, не осмелятся разделять народ на две половины: австрийскую и французскую.

Если через месяц отечество еще будет в опасности, если положение вещей радикально не изменится, нельзя будет говорить, что народ в опасности, а нужно будет сказать – народ погиб! Я был всегда апостолом конституции и защитником законов, но главнейший закон, на котором покоится конституция, есть равенство и свобода. Нам нужна установленная законом конституция, но она нам нужна целиком и свято охраняемая на благо народа, без чего слово «конституция» становится насмешкой заговорщиков, желающих завладеть ею для уничтожения свободы. Исходя из этих принципов, я составил воззвание к федератам, которое хочу прочесть обществу, если ему это будет угодно.