Фон ологические школы: МФШ, ЛФШ, Казанская лингвистическая школа, Пражский кружок

Моско́вская фонологи́ческая шко́ла (МФШ) — одно из направлений в современной фонологии, возникших на основе учения И. А. Бодуэна де Куртенэ^[1] о фонеме (наряду сЛенинградской фонологической школой (ЛФШ), основанной Л. В. Щербой).

Возникновение школы связано с именами таких советских лингвистов, как Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров, А. А. Реформатский. К школе принадлежали также П. С. Кузнецов,М. В. Панов и другие учёные. Воззрения школы изложены, в частности, в книге Р. И. Аванесова и В. Н. Сидорова «Очерк грамматики русского литературного языка (часть I: фонетика и морфология)», увидевшей свет в Москве в 1945 году. Сам же Аванесов со временем разработал собственную фонологическую концепцию, изложенную им в книге«Фонетика современного русского литературного языка», вышедшей в 1956 году. Подобным же образом поступил и М. В. Панов, книга которого «Русская фонетика» была издана в1967 году^[2].

Важнейшее положение школы — необходимость применения морфологического критерия (обращения к морфемному членению) при определении фонемного состава языка. В рамках МФШ разработаны теория фонологических позиций и учение о варьировании фонемы^[3].

Идеи МФШ нашли применение в первую очередь в теории письма: в графике, орфографии, создании алфавитов, практической транскрипции и транслитерации, а также в исторической фонетике, диалектологии, лингвистической географии и преподавании неродного языка^[3].

История

[править]Предшественники МФШ

Первым идею о необходимости рассмотрения звуков языка как составляющих морфем высказалИ. А. Бодуэн де Куртенэ^[4]. В 1871 году в работе «Некоторые общие замечания о языковедении и языке» он писал, что предмет фонетики составляет не только изучение звуков с физиологической стороны или в их историческом развитии, но и

роль звуков в механизме языка, их значение для чутья народа, не всегда совпадающее с соответствующими категориями звуков по их физическому свойству и обусловленное, с одной стороны, физиологическою природой, а с другой — происхождением, историей звуков; это разбор звуков сморфологической, словообразовательной точки зрения…^[5]

По Бодуэну, фонемы «могут быть рассматриваемы лингвистически только тогда, когда входят в состав всесторонне живых языковых элементов, каковыми являются морфемы, ассоциируемые как с семиологическими, так и с морфологическими представлениями»^[6]. Несмотря на то что в других работах И. А. Бодуэн де Куртенэ склонялся к трактовке фонемы как психического представления^[7], общим в его трактовках фонологии — учения о фонеме — оставалось понятие о том, что её предметом должны выступать не просто звуки, а нечто постоянное и присутствующее в сознании говорящих^[8].

Другим предшественником МФШ можно назвать Н. Ф. Яковлева, который в статье «Математическая формула построения алфавита» назвал заслугой бодуэновской школы формирование представления о том, что в сознании говорящих существует строго ограниченное число звуковых оттенков (фонем), и предположил, что выделимость фонем в языке основывается на их «грамматической функции». Он же высказал частное положение, впоследствии принятое МФШ: указал на несмыслоразличительный характер оппозиций [г — г'],[к — к'], [х — х'] и [и — ы] в русском языке^[9].

[править]Формирование школы

Во время подготовки к Всероссийскому орфографическому съезду 1931 года в стенах московского Научно-исследовательского института языкознания состоялось близкое знакомство Р. И. Аванесова, В. Н. Сидорова и А. А. Реформатского, сотрудничавших с середины 1920-х гг., с П. С. Кузнецовым и А. М. Сухотиным^[10]. Тогда же увидела свет статья Аванесова и Сидорова «Реформа орфографии в связи с проблемой письменного языка», в которой излагается позиция авторов по вопросу о фонеме и фонологическом (морфологическом) письме, сохраняющем единство морфемы, однако ещё отсутствует учение о типах позиций и различении вариантов и вариаций фонем, а также гиперфонеме^[11].

Вскоре Р. И. Аванесов возглавил кафедру русского языка Московского городского педагогического института (МГПИ), куда им были приглашены сторонники формирующегося учения:А. М. Селищев, С. И. Бернштейн, С. Б. Бернштейн, В. Н. Сидоров, А. М. Сухотин, А. Б. Шапиро, П. С. Кузнецов, А. И. Зарецкий, А. А. Реформатский, И. С. Ильинская, В. Г. Орлова. В1935 году на кафедре состоялась дискуссия о фонеме, в которой докладчиком выступил А. А. Реформатский. Дискуссия способствовала формированию взглядов школы^[12]. Полезной для становления МФШ оказалась и работа основанной в 1934 г. при НИИ Большого советского атласа мира Транскрипционной комиссии, требовавшая применения фонологической теории к материалу различных языков^[13].

Во второй половине 1930-х гг. сторонники МФШ готовили к выходу в свет научные публикации: сборник трудов кафедры русского языка МГПИ под редакцией Р. И. Аванесова, содержавший статьи по фонологической тематике, и «Очерк грамматики русского литературного языка» Р. И. Аванесова и В. Н. Сидорова, в разделе фонетики которого излагалось учение школы о фонеме и системе фонем. Однако сборник статей увидел свет лишь в 1941 г., а «Очерк…» — в 1945 году. Двумя годами позднее вышла из печати первая редакция «Введения в языковедение» А. А. Реформатского^[14].

[править]«Дискуссия о фонеме»

В 1952—1953 гг. на страницах журнала «Известия АН СССР. Отделение литературы и языка» развернулась дискуссия по вопросам фонологии. К тому времени стало очевидно, что точка зрения МФШ не может быть согласована с учением ленинградских фонологов; кроме того, существовала тенденция «сводить счёты» с приверженцами марризма. Зачинателем дискуссии выступил С. К. Шаумян со статьёй «Проблема фонемы», выражавшей мнение сторонника строгого разграничения фонетики, использующей методы естественных наук, и фонологии как дисциплины с лингвистической методологией; такое разграничение большинство советских фонологов считало недопустимым, многие рассматривали фонологию как более высокую ступень фонетики. В статье С. К. Шаумян также полемизировал с учением МФШ^[15].

Статья С. К. Шаумяна породила немало критических откликов, одним из которых стала статья С. И. Бернштейна, отразившая самостоятельный взгляд автора на проблемы фонологии (ср. утверждение о том, что щербовское определение фонемы как звукового типа предполагает понимание фонемы как основного варианта с его позиционными модификациями). Среди других откликов была статья «О значении морфологического критерия для фонологии», написанная М. В. Пановым и демонстрирующая недостатки определения фонемы как «звукового типа», в частности невозможность однозначно привести к какому-либо звуковому типу сильной позиции звук, встречающийся лишь в слабых позициях (как рус. [ъ]). М. В. Панов, настаивая на необходимости применения морфологического критерия, утверждал, что даже представители ЛФШ исподволь применяли его^[15].

В дискуссии приняли участие и сторонники ЛФШ: Л. Р. Зиндер, М. И. Матусевич, В. И. Лыткин, А. Н. Гвоздев^[15].

В заключительной редакционной статье дискуссии содержится вывод о том, что обсуждение не вполне оправдало возложенные на него надежды; также авторы статьи высказали сомнение в актуальности самой проблемы фонемы, с чем, с точки зрения А. А. Реформатского, трудно согласиться^[15].

[править]Позднейшее развитие

Рядом лингвистов, так или иначе причастных к истории МФШ, в разные годы были предложены фонологические концепции, являющиеся попытками синтеза теорий московских и ленинградских фонологов либо предлагающие несколько подходов к понятию фонемы одновременно (поэтому А. А. Реформатский, ссылаясь на С. И. Бернштейна, называет ихплюралистическими, или концепциями «двойного счёта»^[16], имея в виду подсчёт числа фонологических единиц в языке). Ни одна из этих теорий не была принята сторонниками традиционной фонологии МФШ. Первым, ещё в 1930-х годах (хотя статья «Основные понятия фонологии» была опубликована лишь в 1962 г.), к мысли о подобной концепции пришёлС. И. Бернштейн. Он считал возможным рассматривать «московскую» фонему как обобщение «ленинградской». В концепции Бернштейна различаются несколько разновидностей фонетических чередований:

§ дивергенции (позиционные):

§ 1-й степени (вариации) — дивергенции, члены которых (варианты) не встречаются в одинаковых позиционных условиях (ср. понятие вариации фонемы в традиционном учении МФШ); варианты составляют фонему 1-й степени (Ф¹);

§ 2-й степени (субституции) — дивергенции, члены которых (субституты) чередуются в одних позиционных условиях и равно возможны в других (к примеру, в русском языке члены чередования д — т равно возможны перед гласными: дом — том, но в позиции конца слова один из них всегда заменяется другим: род [т] — рот); субституты составляют фонему 2-й степени (Ф²);

§ трансформации. Элементы трансформаций образуют фонему 3-й степени (Ф³), или морфонему^[16].

Другим проявлением «фонологического плюрализма» может считаться теория «смешанных фонем», изложенная С. К. Шаумяном в статье «Проблема фонемы», где предлагалось понятие смешанной фонемы для случаев нейтрализации противопоставлений фонем в слабых позициях^[16]. По Шаумяну, в первых слогах рус. ногой — нагой выступает одна и та же смешанная фонема [o/a], объединяющая в себе фонемы [o] и [a]^{[17]:337—338}.

[править]Теория Р. И. Аванесова

Основная статья: Фонологическая концепция Р. И. Аванесова

К середине 1950-х годов обозначилась особая позиция Р. И. Аванесова и ряда его учеников по вопросам фонологии, не разделявшаяся большинством сторонников МФШ^[18]. Впервые концепция Аванесова была изложена автором в 1954 году в Ленинграде; позднее увидели свет представляющие концепцию статья «Кратчайшая звуковая единица в составе слова и морфемы» и книга «Фонетика современного русского литературного языка».

Р. И. Аванесов, сохраняя опору на морфологию при определении фонем, предлагает разграничение сильных и слабых фонем^[16], основанное на том, что в различных позициях число позиционно обусловленных признаков звуковых единиц неодинаково: так, у [с'] в рус. сядь признак мягкости не обусловлен позицией (ср. сад), а в снять — обусловлен позицией перед [н']. В позициях такой обусловленности вследствие нейтрализации может противопоставляться меньшее число звуковых единиц, чем в других позициях, поэтому их способность к различению звуковых оболочек слов снижается. В таких позициях выступают слабые фонемы, в позициях максимальной дифференциации — сильные (возможность или невозможность отождествления единицы слабой позиции с единицей сильной, существенная для понятия гиперфонемы в традиционной МФШ, здесь не имеет определяющего значения). Позиционно чередующиеся сильная и слабые фонемы составляют фонемный ряд^[19].

Как сильная, так и слабая фонема может выступать в позиционных вариантах: например, в русском языке слабая гласная фонема первого предударного слога α имеет варианты [ʌ](после твёрдых согласных) и [и^е] (после мягких)^[20].

[править]Теория М. В. Панова

Основная статья: Фонологическая концепция М. В. Панова

В 1967 году вышла в свет книга М. В. Панова «Русская фонетика», в которой учёный изложил свою фонологическую теорию, основанную на понятиях парадигмы как ряда позиционно чередующихся звуков и синтагмы^[16]. М. В. Панов различает синтагмо-фонемы — множества дополнительно распределённых звуковых единиц, способных вступать в те или иные сочетания с другим звуками, — и парадигмо-фонемы — множества звуковых единиц, позиционно чередующихся в рамках одной морфемы (понятие, соответствующее традиционной фонеме МФШ)^[2]. Число синтагмо-фонем, близких к фонемам в понимании ЛФШ и Н. С. Трубецкого, может быть весьма значительным (так, М. В. Панов выделял в русском языке 73 согласных синтагмо-фонемы^[2]); для разрешения этой и других проблем Панов вводит понятие субфонемы — различительного признака синтагмо-фонем, по отношению к которому понятие синтагмо-фонемы является производным^[16].

Пражский лингвистический кружок (фр. Cercle linguistique de Prague, чеш. Pražský lingvistický kroužek) — один из основных центров структурной лингвистики. Основан в 1926 году чешским лингвистом Вилемом Матезиусом, распался в 1953 году. К направлению ПЛК относятся также определения Пражский структурализм, Пражская школа функциональной лингвистики. Время функционирования, основные деятели, основные работы

[править]Видные деятели

§ Вилем Матезиус — основатель ПЛК

§ Николай Сергеевич Трубецкой

§ Роман Осипович Якобсон

§ Сергей Осипович Карцевский

§ Франтишек Травничек

§ Богуслав Гавранек

§ Йожеф Вахек

§ Владимир Скаличка

§ Богумил Трнка

[править]Основные работы

Пражский лингвистический кружок издавал серию своих «Трудов» (с французским названием «Travaux du Cercle linguistique de Prague», со статьями на разных языках), а с 1935 г. — периодический журнал на чешском языке «Slovo i slovesnost».

Теоретические взгляды членов Пражского лингвистического кружка, объединённых интересом к проблемам общего языкознания, изложены в «Тезисах Пражского лингвистического кружка», предложенных I Международному съезду славистов (Прага, 1929).

[править]Общетеоретические, лингвистические, философские основания пражской школы структурализма

§ Фонологические воззрения ПЛК

§ Звуки речи и звуки языка

§ Три аспекта фонологии

§ Функции признаков звуков языка в экспликативном плане

§ Учение о смыслоразличении

§ Правила отличения фонем от вариантов

§ Правила отличения фонем от фонемосочетаний

§ Учение о системе оппозиций

§ Система оппозиций в целом

§ Морфологическое учение ПЛК

§ Синтаксическая теория языка

[править]Теория и методология школы

§ Выдвижение принципов структурного описания языка. Определение языка как системы средств выражения, как функциональной системы, обладающей целевой направленностью.

§ Формулирование принципов функционального описания языка.

§ Исследования поэтического языка с его особыми явлениями в области фонологии, морфологии, синтаксиса и лексики.

§ Разграничение фонологии и фонетики, выдвижение понятия фонологических оппозиций, определение фонемы как «пучка» различительных признаков, разработка типологии фонологических оппозиций.

§ Система грамматических оппозиций.

§ Использование методов структурного анализа в изучении морфологии и синтаксиса.

§ Вопросы типологии языков и проблема языковых союзов.

[править]Достоинства Пражского направления

Пражская лингвистическая школа пришла к достаточно правильному пониманию функционирования языковой системы. Пражцы первыми пришли к пониманию языка как системы отношений, точнее оппозиций. При этом задачей исследования является вскрыть сложную и запутанную связь этих оппозиций.

Каза́нская лингвисти́ческая шко́ла — направление в языкознании, к которому принадлежали И. А. Бодуэн де Куртенэ, его ученики Н. В. Крушевский (как и Бодуэн, он может быть назван русско-польским учёным^[1]) и В. А. Богородицкий и некоторые другие учёные, в том числе С. К. Булич. Идеи школы заложены в курсе лекций Бодуэна, прочитанных им вКазанском университете^[2].

Почти вся недолгая, продолжавшаяся семь лет и прерванная болезнью в 1884 году^[3] научная деятельность Н. В. Крушевского прошла в Казани, в то время как для И. А. Бодуэна де Куртенэ казанский этап был лишь одним из периодов исследовательской и преподавательской работы^[1]; в дальнейшем он преподавал в Юрьевском (1883—1893), Краковском (1893—1899) и Санкт-Петербургском (1900—1918) университетах^[4], где заложил основы Петербургской лингвистической (в том числе фонологической) школы.

В рамках школы ещё до Ф. де Соссюра предпринята попытка разграничения диахронии и синхронии в языке. Вообще многие идеи Казанской школы опередили своё время, предвосхитив развитие структурной лингвистики, морфонологии, лингвистической типологии, психолингвистики. Деятельность Н. В. Крушевского заложила основы артикуляционной иакустической фонетики^[2].

История

И. А. Бодуэн де Куртенэ

Н. В. Крушевский

В. А. Богородицкий

С. К. Булич

[править]И. А. Бодуэн де Куртенэ

И. А. Бодуэн де Куртенэ преподавал в Казанском университете с 1874 года: сначала в качестве доцента, позжепрофессора^[5].

Вокруг Бодуэна сложился лингвистический кружок, собиравшийся у него дома по субботам; выступавшие с сообщениями на заседаниях кружка языковеды — Н. В. Крушевский, В. А. Богородицкий, С. К. Булич, А. И. Александров, В. В. Радлов и другие — излагали содержание новейших зарубежных работ и результаты собственной работы^[6].

[править]Н. В. Крушевский

С 1876 года в Казани жил и Н. В. Крушевский; он слушал лекции Бодуэна де Куртенэ и участвовал в его семинарах, а с 1880 года занимал должность приват-доцента. Он читал курсы по общей и русской фонетике (его курс «Антропофоника» опубликовал в 1893 году В. А. Богородицкий), санскриту, сравнительной грамматике романских языков^[3].

В 1883 году Н. В. Крушевский защитил докторскую диссертацию под названием «Очерк науки о языке», написанную отчасти под влиянием книгимладограмматика Г. Пауля «Принципы истории языка» и посвящённую теории языкознания в целом (однако вопросысинтаксиса и семантики в ней были затронуты мало)^[7].

[править]В. А. Богородицкий

Учеником И. А. Бодуэна де Куртенэ был и В. А. Богородицкий. В студенческие годы он занимался русской фонетикой идиалектологией русского языка; по окончании университета Богородицкий был оставлен на кафедре для подготовки к профессорскому званию и читал курсы по фонетике и грамматике русского языка, сравнительной грамматикеиндоевропейских языков и санскриту. В 1884 году он защитил магистерскую диссертацию, а в 1887 году — докторскую^[8], представив для защиты книгу «Курс грамматики русского языка. Часть 1-ая. Фонетика»^[9].Известен также работами потюркологии (татарскому языкознанию).^[10]

[править]Учение о системе языка

В «Очерке науки о языке» Н. В. Крушевский, задолго до «Курса общей лингвистики» Ф. де Соссюра, сформулировал определение: «язык есть не что иное, как система знаков»^[11].

Н. В. Крушевский, опять-таки до Ф. де Соссюра, предложил выделять среди отношений между элементами языковой системы ассоциации по сходству (ср. ассоциативные отношения у Соссюра и парадигматические отношения в терминологии структурной лингвистики) — Крушевский относит сюда ассоциации в рамках парадигмы, словообразовательного гнезда, словообразовательной или словоизменительной модели^[12] — и по смежности (начиная с Соссюра называются синтагматическими)^[2].

В ранний период научной деятельности Н. В. Крушевский, оппонируя сравнительно-историческому языкознанию, центральной задачей которого являлся поиск законов фонетических изменений, призывал к поиску законов, действующих во всяком языке во всякую эпоху и подобных законам природы^[13]. Таким образом, Крушевский призывал к изучению устройства языка вообще; в этом его взгляды сходны с гораздо более поздними идеями генеративной лингвистики Н. Хомского^[2]. Диахронические звуковые законы, занимавшие лингвистов — современников Крушевского, он считал несамостоятельными и производными от физиологических: однотипности артикуляции сходных звуков и явлений аккомодации^[14].

В «Очерке науки о языке» как «физико-физиологические», так и «психологические» языковые законы были разделены Крушевским на статические, определяющие общие свойства языка (в частности, постоянство облика звуковых единиц, особенности фонотактики и аккомодации звуков^[12]), и динамические, регулирующие языковые изменения^[13]. При этом, по Крушевскому, понять динамические законы можно только на основе статических^[12].

Ленингра́дская (Петербу́ргская^[1]) фонологи́ческая шко́ла (ЛФШ) — одно из направлений в современной фонологии, возникших на основе учения И. А. Бодуэна де Куртенэ офонеме (наряду с Московской фонологической школой (МФШ), представителями которой были Р. И. Аванесов, В. Н. Сидоров, А. А. Реформатский и другие учёные)^[2]. Основателем школы является Л. В. Щерба^[3]. Среди других её представителей — Л. Р. Зиндер, Л. В. Бондарко, М. И. Матусевич^[2].

Основной принцип подхода ЛФШ к единицам звукового уровня языка — стремление связать лингвистическую природу фонемы с её ролью в речевой деятельности. В учении школы фонема рассматривается как обеспечивающая использование материальных явлений (движений артикуляционного аппарата и производимых им акустических эффектов) для образования значащих единиц языка. Таким пониманием фонемы определяется интерес представителей ЛФШ к материальным свойствам звуковых единиц, их обращение кэкспериментальной фонетике и методам анализа речи^[4].

Важное место в деятельности ЛФШ занимают изучение фонетики различных языков с целью выявления общих закономерностей использования материальных средств, исследование фонетики и фонологии спонтанной речи, в которой отсутствуют условия для реализации «идеального фонетического облика слова», а также прикладные аспекты исследования речи: анализ звуковых нарушений при афазиях, заикании и тугоухости, создание методик автоматического анализа и синтеза речи, исследование статистических характеристик звуковых единиц, необходимое для создания испытательных тестов в технике связи, разработка методики преподавания неродного языка, в том числе русского как иностранного^[4].

Со времён Л. В. Щербы последователи ЛФШ принимают участие в деятельности основанной им Лаборатории экспериментальной фонетики при филологическом факультете СПбГУ, ныне носящей имя основателя^[5].

История

И. А. Бодуэн де Куртенэ

Н. В. Крушевский

См. также: Фонология И. А. Бодуэна де Куртенэ

Первым мысль о несовпадении физической природы звуков с их значением в «чутье народа» и системе языка высказалИ. А. Бодуэн де Куртенэ: согласно идеям Бодуэна, изложенным им в 1870 году в работе «О древнепольском языке до XIV столетия», оглушение согласных на конце слова в славянских языках имеет физиологическую природу, в то время как психологически они остаются звонкими^[6]. В лекции 1871 года «Некоторые общие замечания о языковедении и языке» И. А. Бодуэн де Куртенэ выделяет в составе учения о звуках, наряду с исторической частью, изучающей развитие звуковой стороны языка, две части: физиологическую и морфологическую, предметом которой является «роль звуков в механизме языка, их значение для чутья народа»^[7].

Ученик Бодуэна Н. В. Крушевский, развивая взгляды учителя, предложил термин «фонема» для нефизиологического аспекта звуков речи. Однако Н. В. Крушевский называл фонемой единство звуков, чередующихся в морфеме в родственных языках^[8]. По сходному пути пошёл и сам И. А. Бодуэн де Куртенэ в работе «Некоторые отделы сравнительной грамматики славянских языков», увидевшей свет в 1881 году^[8]. Однако в «Опыте теории фонетических альтернаций» 1894 года Бодуэн дал и другое определение фонемы, выраженное впсихологических терминах^[9]:

Фонема = единое представление, принадлежащее миру фонетики, которое возникает в душе путём психологического слияния впечатлений, полученных от произношения одного и того же звука, — психический эквивалент звуков языка^[10].

В дальнейшем Бодуэн оставался на психологических позициях, что отражено в определении фонемы как представления звука, данном им во «Введении в языковедение», в последний раз изданном при жизни автора в 1917 году^[11]. В то же время Бодуэн полагал, что при живых чередованиях в пределах морфемы тождество фонемы сохраняется: в рус. везу — вёз, несмотря на оглушение согласного, выступает одна и та же фонема з (однако, по мнению Бодуэна, в мышлении некоторых носителей русского языка в вёз фонема с, возможно, уже обособилась от з в везу)^[12].

Начиная с четвёртого издания «Введения в языковедение», в данном пособии содержится мысль о способности звуков к различению слов, то есть к смыслоразличению. Однако речь у И. А. Бодуэна де Куртенэ идёт лишь об использовании для смыслоразличения отдельных признаков звуковых единиц, таких как глухость — звонкость согласных (ср. рус. там —дам)^[13].

[править]Учение Л. В. Щербы о фонеме

Л. В. Щерба, ученик И. А. Бодуэна де Куртенэ, на основе бодуэновской теории дивергенции (фонетически обусловленных чередований) разработал теорию оттенков фонемы. Понятие оттенка соответствует бодуэновскому понятию зародышевого дивергента — дивергента, возникающего под действием фонетических факторов и рассматриваемого вне связи со значением и рамок какой-либо морфемы^[14] (таковыми являются, к примеру, разновидности a в сочетаниях pa, ta, ka, зависящие от особенностей артикуляции предшествующего согласного^[15]). Впервые противопоставление фонемы и оттенка встречается у Л. В. Щербы в работе 1911 года «Court exposé de la prononciation russe», однако детально данное учение было развито автором в магистерской диссертации «Русские гласные в количественном и качественном отношении», вышедшей в свет в 1912 году^[14]. Несмотря на использование психологической терминологии, перенятой от Бодуэна, Л. В. Щерба предложил в качестве основания для отождествления «мало-мальски сходных с акустической точки зрения» звучаний как представителей одной фонемы тождество их значений (ассоциированность «с одним и тем же смысловым представлением»)^[14], но не тождество самих звучаний; так, по Щербе, открытый [ɛ] и закрытый [e], неспособные к смыслоразличению в русском языке, успешно выполняют данную функцию во французском^[16].

Л. В. Щерба, оставаясь верным данной точке зрения до конца жизни, в том числе в опубликованной посмертно статье «Очередные проблемы языковедения», отмечал важность для понятия фонемы её свойства быть непосредственно связанной со значением (играя роль целого слова, к примеру в рус. и, а, или грамматического показателя)^[17] или бытьпотенциальным носителем смысла, иначе говоря способности иметь значение^[18].

В книге «Фонетика французского языка», вышедшей в 1938 году, Л. В. Щерба отошёл от психологизма и уточнил некоторые положения теории, изложенной в «Русских гласных…», в частности, разъяснил введённое ещё в 1912 году понятие типичного оттенка, однозначно показав соотношение фонемы и оттенка как общего и частного во избежание ошибочного представления о том, что в языке существуют две категории звуков: фонемы (неверно трактуемые как типичные оттенки) и оттенки фонем^[19].

[править]Влияние взглядов Л. В. Щербы

Внешние изображения

Сторонники ЛФШ

Лев Владимирович Щерба

Лев Рафаилович Зиндер

Маргарита Ивановна Матусевич

Лия Васильевна Бондарко

Мирра Вениаминовна Гордина

Фонологическая теория Л. В. Щербы нашла поддержку у ленинградских и петербургских языковедов следующих поколений:Л. Р. Зиндера, Л. В. Бондарко, М. В. Гординой, Л. А. Вербицкой, В. Б. Касевича и других, — что неоднократно отмечалось^[20][21] в их работах. Названные учёные считают Л. В. Щербу своим учителем и называют себя представителями Щербовской фонологической школы^[20].

Представитель другой лингвистической школы — Пражского лингвистического кружка^[22] — Н. С. Трубецкой в книге «Основы фонологии», прежде чем дать определение фонемы как совокупности фонологически существенных признаков, высказывает соображение о том, что фонема является кратчайшей смыслоразличительной единицей, и при этом ссылается на определение фонемы как «кратчайшего общего фонетического представления, способного ассоциироваться со смысловыми представлениями и дифференцировать слова», данное Л. В. Щербой в «Русских гласных…»^[23]. На Л. В. Щербу как «впервые рассмотревшего фонему с функциональной точки зрения» ссылался и Р. О. Якобсон^[24]. В связи с этим сторонники ЛФШ отмечают, что положение о смыслоразличительной функции фонемы было заимствовано структуралистами у Л. В. Щербы^[25].

[править]Синтетические концепции

См. также: Московская фонологическая школа#Позднейшее развитие и Фонологическая концепция Р. И. Аванесова

Представитель МФШ А. А. Реформатский предложил рассматривать ряд фонологических концепций как попытки синтеза учений ЛФШ и МФШ^[26]. Первой из них является теорияС. И. Бернштейна, сформировавшаяся в 1930-х годах и опубликованная в 1962 году; С. И. Бернштейн сам считал свою концепцию синтетической^[27]. В данной теории выделяются фонемы и чередования трёх степеней^[28], причём фонема 1-й степени сближается с фонемой ЛФШ, фонема 2-й степени соответствует фонеме И. А. Бодуэна де Куртенэ, а фонема 3-й степени соответствует морфонеме^[29].

В 1955 году была опубликована статья одного из создателей МФШ Р. И. Аванесова «Кратчайшая звуковая единица в составе слова и морфемы», вошедшая в качестве главы в изданную годом позднее книгу «Фонетика современного русского литературного языка». В статье и книге излагается фонологическая концепция Р. И. Аванесова, созданная с целью синтеза МФШ и ЛФШ^[30], что, впрочем, отрицалось самим автором^[31]. Оставаясь верным положению МФШ о необходимости обращения к данным морфологии для определения фонологической системы языка, Р. И. Аванесов пересмотрел взгляды Московской фонологической школы на варьирование фонемы и вместо вариаций и вариантов фонем предложил понятия сильных и слабых фонем, а также фонемного ряда^[31]. Так, согласно Аванесову, в рус. но́гу — н[ʌ]га́ в первом слоге имеет место чередование сильной фонемы о со слабой фонемой α в пределах одного фонемного ряда^[32], что имеет некоторое сходство с трактовкой, предлагаемой ЛФШ.
Основные положения теории фонем МФШ.

Понятие фонемы

Фонемами в учении МФШ называются самостоятельные звуковые различия, служащие знаками различения слов языка^[21], иначе говоря, минимальные составляющие звуковых оболочек минимальных знаковых единиц — морфем. Поскольку морфема понимается как множество чередующихся морфов, фонема предстаёт множеством звуков, чередующихся в составе морфов по фонетическим правилам. Если чередование обусловлено не фонетически, а морфологически (как в рус. водит — вожу) или лексически, чередующиеся элементы входят не в состав фонемы, а в состав морфонемы (морфофонемы)^[22]. Следует отметить, что за морфонемами не признаётся статус самостоятельных языковых единиц, аморфонология считается не отдельным уровнем языка, а особой сферой, входящей как в фонологию, так и в морфологию; от явлений первой её отличает обусловленность морфологическими условиями вместо фонетических позиций, от явлений второй — отсутствие значимостей, присущих морфемам^[23].

Каждая фонема реализуется в определённых разновидностях, каждая из которых выступает в определённых фонетических условиях; в одной и той же позиции всегда выступает одна и та же разновидность, в различных позициях — разные^[21].

Как следует из определения фонемы как ряда позиционно чередующихся звуков (возможно, включающего и нуль звука), для отнесения разных звуков к одной фонеме необходимо и достаточно, чтобы звуки находились в дополнительном распределении (дистрибуции) в зависимости исключительно от фонетических позиций и занимали одно и то же место в одной и той же морфеме. Фонетическая близость звуков не играет роли в их отнесении к той или иной фонеме. Такой критерий называется морфологическим^[3].

[править]Функции фонемы

Согласно учению МФШ, фонема осуществляет две основных функции^[3]:

§ перцептивную — способствовать отождествлению значимых единиц языка — слов и морфем;

§ сигнификативную — способствовать различению значимых единиц.

Применение морфологического критерия опирается как на перцептивную (по мнению сторонников МФШ, опознавание и отождествление говорящими слов и заметно видоизменяющимися в зависимости от контекста морфем основано не только на единстве значения, но и на тождестве фонемного состава), так и на сигнификативную функцию фонем (позиционно чередующиеся звуки не участвуют в смыслоразличении)^[3].

[править]Варианты и вариации фонем

Основные статьи: Вариант фонемы, Вариация фонемы

Среди реализаций фонемы последователи МФШ различают её основной вариант (доминанту) и модификации. Существуют модификации двух типов: варианты и вариации фонем. Подвариантом фонемы понимается модификация, выступающая в позиции нейтрализации двух или более фонем (фонетически вариант может совпадать или не совпадать с основным представителем одной из нейтрализующихся фонем: так, в рус. вода в первом слоге выступает вариант [ʌ], не совпадающий с основными представителями <о> и <а>, в то время как ввод [t], выступающий в конечной позиции, совпадает с основным вариантом фонемы <т>). Вариации фонем представлены в позициях, где не происходит нейтрализация фонемных противопоставлений; примерами вариации могут служить изменение ряда (упереднение) задних гласных русского языка в положении между мягкими согласными, не приводящее к их совпадению с гласными переднего ряда: вёл [v''о'l], и озвончение непарных глухих согласных: дровец бы [ʣ]^[24].

[править]Теория позиций

См. также: Позиция (лингвистика)

МФШ детально разработала теорию позиций — условий употребления и реализации фонем в речи. В рамках теории различаются фонологические и морфологические позиции; в первых чередуются звуки, образующие одну фонему, во вторых — фонемы, составляющие морфонему^[3].