Равенство возможностей

Многим из тех, кто писал на эту тему, равенство возможностей представлялось минимальной целью эгалитаризма, в которой сомнения может вызвать только слабость вытекающих из нее тре -бований. (Многие из них также понимали, что существование семьи мешает полному достижению этой цели.) Есть два способа возможного обеспечения подобного равенства: непосредственно ухудшить положение тех, кто обладает наибольшими возможностями, или улучшить положение тех, у кого меньше возможностей. В последнем случае нужно задействовать какие-то ресурсы, следовательно, этот метод тоже связан с ухудшением положения некоторых людей — тех, у кого отбирают принадлежащее им, чтобы улучшить положение других. Но имущество, по отношению к которому у этих людей есть титулы собственности, не может быть отобрано — даже для того, чтобы обеспечить другим людям равенство возможностей. В отсутствие волшебной палочки оста-

* Мы обсудили позицию Уильямса, не обращаясь к эссенциалистскому представлению, согласно которому некоторые занятия с необходимостью подразумевают определенные цели. Вместо этого мы связали цели с описаниями деятельности. Эссенциалистский подход только затуманивает ситуацию, при этом оставляет открытым вопрос, почему единственно правильным основанием для предоставления каких-либо услуг является их сущностная цель. Мотивом для выдвижения такого рода эссенциалистских утверждений может быть желание избежать ситуации, когда кто-нибудь скажет: пусть «шмоктор» по определению занимается той же деятельностью, что и доктор, за тем лишь исключением, что делает это ради денег. Представил ли Уильямс хоть какой-нибудь довод в пользу того, что услуги шмоктора должны распределяться в соответствии с нуждами?

ется единственный путь к равенству возможностей — убедить людей в том, что каждый должен добровольно пожертвовать часть своего состояния для достижения этой цели.

При обсуждении равенства возможностей часто используется образ соревнования бегунов. Забег, в котором кто-нибудь стартовал бы ближе к финишу, чем другие, был бы нечестным, так же как забег, в котором некоторых участников заставили бы бежать с грузом на плечах или с камешками в кроссовках. Но жизнь — не забег, в котором мы все соревнуемся за установленный кем-то приз; нет общей стартовой черты, нет судьи, который оценивает скорость. Вместо этого есть разные люди, которые независимо друг от друга дают другим людям разные вещи. Те, кто дает (каждый из нас делает это время от времени), обычно не интересуются ни заслугами, ни препятствиями, возникающими в ходе работы; их интересует то, что они на самом деле получат. Не существует такого централизованного процесса, который бы оценивал, как люди используют имеющиеся у них возможности; процессы общественного сотрудничества и обмена существуют не для этого.

Есть причина, по которой неравенство возможностей порой могло бы показаться нечестным, а не просто прискорбным в том смысле, что не у каждого есть все возможности (это было бы верно, даже если бы ни у кого не было большего преимущества). Часто у человека, имеющего титульное право передать некоторое имущество, нет особого желания передавать его конкретному индивиду, в отличие от завещания в пользу детей или дара конкретному человеку. Он решает передать его кому-то, кто соответствует определенному требованию (например, может обеспечить его определенным благом или услугой, выполнять определенную работу, выплачивать определенную зарплату), и он с равной готовностью передал бы его любому другому, кто соответствовал бы этому требованию. Честно ли, что имущество получает одна сторона, а не другая, у которой было меньше возможностей удовлетворить требование владельца имущества? Поскольку владельцу все равно, кому он передает имущество, при условии, что получатель соответ -ствует определенному общему требованию, в таких обстоятельствах равенство возможности быть получателем не нарушило бы никаких титулов собственности, имеющихся у владельца. Не нарушило бы оно и титулов собственности индивида, чьи возможности больше; имея титулы собственности на то, что он имеет, он не имеет титульных прав на то, чтобы иметь больше, чем имеет другой. Не было ли бы лучше, если бы человек с меньшими возможностями имел равные возможности? Если бы кто-то мог обеспечить ему такое равенство, не нарушая при этом ничьих титулов собственности (с помощью волшебной палочки?), не следовало ли бы ему это сделать? Не было ли бы это честнее? Если бы это было честнее, может ли подобная честность также стать оправданием аннулирования титулов собственности некоторых людей ради при -обретения ресурсов, которые продвинут людей с меньшими возможностями в более конкурентную позицию?

Этот процесс является конкурентным в следующем отношении. Если бы индивида с большими возможностями не существовало, владелец имущества мог бы вступить в отношения с индивидом, имеющим меньшие возможности, который в этих обстоятельствах был бы наиболее подходящим лицом для сделки. Это отличается от ситуации, в которой не связанные друг с другом, но похожие существа, живущие на разных планетах, сталкиваются с разными трудностями и имеют разные возможности для реализации своих разнообразных целей. В ней положение одного не влияет на положение другого; хотя было бы лучше, если бы худшая планета была более обеспеченной, чем она есть (было бы также лучше, если бы лучшая планета была более обеспеченной, чем она есть), но это не было бы честнее. Это также отличается от ситуации, в которой человек не улучшает положения другого, хотя и мог бы. В обсуждаемой нами ситуации индивиду с меньшими возможностями было бы лучше, если бы какой-то конкретный индивид с большими возможностями не существовал. Индивида с большими возможностями можно рассматривать не просто как кого-то более богатого или кого-то, кто предпочитает не помогать, но и как того, кто мешает или препятствует индивиду с меньшими возможностями улучшить свое положение⁴. Создавать помеху другому своей большей привлекательностью в качестве партнера по обмену — это отнюдь не то же самое, что напрямую ухудшать положение другого, скажем обокрасть его. Но, тем не менее, не может ли индивид с меньшими возможностями оправданно жаловаться на то, что ему мешает кто-то другой, чьи большие возможности в отношении определенных требований совершенно незаслуженны? (Пренебрежем всевозможными похожими жалобами, которые могут быть у кого-то другого в отношении него.)

Ощущая огромную важность вопросов, сформулированных в двух предыдущих абзацах (я сам их и сформулировал), я не считаю, что они опровергают последовательную концепцию, основанную на титулах собственности. Если женщина, ставшая моей женой, отвергла ради меня другого поклонника (за которого она

⁴ Возможно, нам следует рассматривать сосредоточенность Ролза на общественном сотрудничестве в связи с этой триадой — когда один человек вступает в отношения со вторым и этим препятствует третьему вступить в отношения со вторым.

в противном случае вышла бы замуж) отчасти из-за моего острого ума и привлекательной внешности (не говоря об обаянии), качеств, совершенно мной не заслуженных, то были ли у отвергнутого менее умного и привлекательного поклонника основания для законной жалобы на нечестность? Да, я помешал другому претенденту завоевать руку прекрасной дамы, но достаточное ли это основание отобрать у других ресурсы и потратить их на косметическую операцию и какие-нибудь курсы развития интеллекта для него или оплатить развитие в нем какого-нибудь блестящего достоинства, которого у меня нет, чтобы уравнять наши шансы быть избранными? (Я исхожу из неприемлемости достижения равенства возможностей путем ухудшения положения того, кто имеет больше возможностей; например, в данном случае это варианты, связанные с тем, чтобы покалечить поклонника, помешать ему в полной мере использовать свои интеллектуальные способности с помощью инъекции наркотика или отупляющего шума⁵.) Таких последствий не возникает. (К кому мог бы подать иск отвергнутый воздыхатель? По поводу чего?) То же самое происходит и в том случае, если различие возможностей возникает из накопленных последствий того, что люди что-то делают или по своему выбору передают свои титулы собственности. Еще проще ситуация с потребительскими благами, относительно которых невозможно утверждение, что они обладают каким-либо эффектом «треугольника». Является ли нечестным то, что у семьи одного ребенка есть бассейн, в котором он ежедневно купается, хотя он заслуживает этого не больше, чем другой ребенок, у которого нет бассейна? Следует ли это запретить? Откуда же тогда возражения против передачи бассейна по завещанию взрослому человеку?

Главное возражение против разговоров о праве каждого на различные вещи, как то: равенство возможностей, жизнь и т.п., и принудительное обеспечение этих прав, заключается в том, что эти «права» требуют фундамента в виде вещей, материальных средств и действий; а право распоряжаться всем этим может принадлежать другим людям. Ни у кого нет права на то, реализация чего требует использования вещей и деятельности, права и титулы на которые принадлежат другим людям⁶. Титулы и права других людей на конкретные вещи (этот карандаш, их тела и т.п.) и то, как они считают нужным ими распоряжаться, определяют внешнее окружение любого данного индивида и те средства,

⁵ См. рассказ Курта Воннегута «Гаррисон Бержерон» (Сборник научной фантастики. Вып. 27. М.: Знание, 1983. С. 164—170).

⁶Об этом см.: Judith Jarvis Thomson, "A Defense of Abortion," Philosophy & Public Affairs, 1, no. 1 (Fall 1971), 55-56.

которые будут для него доступны. Если его цель требует использования средств, права на которые принадлежат другим, он должен заручиться их добровольным сотрудничеством. Даже для реализации своего права определять то, как должно быть использовано что-либо, чем он владеет, ему могут потребоваться другие вещи, право на использование которых он должен приобрести: например, пищу для поддержания собственной жизни; он должен собрать — с помощью других — необходимый для практической реализации «пакет».

Существуют конкретные права по отношению к конкретным вещам, принадлежащим конкретным индивидам, и конкретные права на заключение соглашений с другими, если вы и они совместно можете приобрести средства для заключения соглашения. (Никто не обязан снабдить вас телефоном, чтобы вы могли заключить соглашение с кем-то третьим.) Никакие права не могут существовать в конфликте с этим фундаментом из конкретных прав. Поскольку никакое четко очерченное право на достижение цели не сможет избежать несовместимости с этим фундаментом, то таких прав не существует. Конкретные права на вещи заполняют все пространство прав, не оставляя места для общих прав на то, чтобы находиться в определенных материальных условиях. Противоположная теория поместила бы на фундаментальный уровень только универсальные общие «права на» достижение целей или на то, чтобы находиться в определенных материальных условиях, так чтобы они определяли все остальные права; насколько я знаю, серьезных попыток сформулировать эту «противоположную» теорию не было.