Понятие права собственности и развитие этого института в риме

1. Римское право было системой права, построенно­го на начале частной собственности.

Индивидуальной собственности отдельного гражда­нина исторически предшествовала общественная собст­венность племени, родового объединения, семьи.

2. В развитии римского права особенно большое значение имело право собственности на землю.

Земля с самого начала римской истории стала сосре­доточиваться в руках патрициев, а плебеи-земледельцы страдали от малоземелья. Можно считать установлен­ным', что борьба плебеев с патрициями представляла со-

См.: Машкш Н.А. История древнего Рима. М., 1949. С. 127.

бой в первую очередь именно борьбу за землю и лишь наряду с этой борьбой шла борьба за расширение поли­тических прав плебеев.

В республиканский период одновременно существо­вали и государственная, общинная, и частная собствен­ность на землю.

Развитие рабовладения, а также ростовщичества имело последствием преимущественное развитие частной собственности. В руках богатых патрициев сосредоточи­вались большие земельные владения (латифундии). В ча­стности, богатые патриции увеличивали свое землевладе­ние путем захвата земель за счет ager pablicus. Завоева­тельные войны очень расширили этот государственный земельный фонд. Земля из состава ager publicus формаль­но могла быть получена только во временное пользова­ние, но каждым гражданином. Однако фактически эту землю захватывали только богатые, так как только у них были средства, необходимые для освоения земли. К тому же ввиду влияния этих людей государство не отбирало у них землю и временное пользование превращалось в право собственности.

Параллельно с образованием крупных землевладений (латифундий) шло обезземеление мелких крестьян. Крупное землевладение, пользовавшееся дешевым раб­ским трудом, производило настолько дешевый хлеб, что мелкое крестьянское хозяйство не могло с ним конкури­ровать. К тому же на рынке стал появляться дешевый заморский хлеб. Кроме того, именно крестьянство выне­сло на себе тяжесть продолжительных войн; в крестьян­ском хозяйстве в результате войн наблюдалось и сокра­щение рабочих рук, и запустение земель. Сколько-нибудь развитого кредита в Риме не было. Поэтому для мелкого, да и среднего крестьянства не было другого пу­ти, кроме продажи своей земли богатым людям и пре­вращения в пролетариев (в понимании того времени пролетарий — неимущий, который не может дать госу­дарству ничего, кроме proles, своего потомства, который живет на помощь от государства в виде бесплатной раз-

дачи хлеба и т.п. или на подачки от богачей, которым пролетарии продавали свой голос на выборах).

3. Для обозначения права собственности в Риме пользовались термином dominium, а примерно с конца республиканского периода — также proprietas. Термин dominium обычно дополняется словами ex iure Quiritium, т.е. по праву квиритов, римских граждан; этим добавле­нием обозначали, что право собственности (главным об­разом на землю) первоначально принадлежало римскому народу, а затем в виде права частной собственности — римским гражданам. Право квиритской собственности было недоступно для перегринов и не распространялось на провинциальные земли.

4. Земли вокруг Рима, а затем — вообще италийские, равно как рабы и скот, служившие для обработки земли, были наиболее ценными в хозяйстве римского крестья­нина, были его основными средствами производства. На­званные важнейшие вещи носили наименование res man-cipi (этот термин происходит от слов manus — рука и capio — беру, однако, как видно из названных категорий res mancipi, нельзя сказать, что это такие вещи, которые можно забрать в руки; manu capere означало «захватить своей рукой», своевольно; видимо, в самые отдаленные времена происходил односторонний захват этих вещей).

Другие вещи, кроме перечисленных, назывались res пес mancipi. Практическое значение этого деления вещей состояло в том, что приобретение права собственности на вещь, принадлежавшую к числу res mancipi, не могло происходить путем неформальной передачи такой вещи собственником другому лицу; для этой цели требовалось совершение либо манципации, т.е. торжественного обря­да, предполагавшего наличие передаваемой вещи или ее символа (например, комка земли как символа земельного участка) и состоявшего в произнесении особых формул в присутствии пяти свидетелей и весовщика, взвешивании на весах металла и пр., либо in iure cessio (буквально — «уступка на суде»), т.е. посредством мнимого судебного спора.

Формы mancipatio и in hire cessio имели место во всех отраслях частного права (включая и право семей­ное). В этих формальностях, которые требовались при отчуждении res mancipi, некоторые исследователи усмат­ривают общественный контроль, т.е. пережиток эпохи общественной собственности, а отсюда делают вывод, что право индивидуальной собственности на res mancipi возникло позднее, чем на другие вещи. Однако в сохра­нившихся источниках познания римского права нет на­дежных данных для суждения о происхождении деления вещей на res mancipi и res пес mancipi¹. Введение такого сложного обряда, как манципация, некоторые исследова­тели объясняют тем, что римский законодатель в интере­сах сохранения крепкого крестьянского хозяйства стре­мился сложной формой отчуждательной сделки преду­предить легкомысленное отчуждение самого необходимо­го в хозяйстве имущества.

Ко времени абсолютной монархии различие res man­cipi и res пес mancipi отпало. Составители кодификации Юстиниана даже произвели соответствующие изменения классических текстов (интерполяции, см. выше, разд. I, § 5, п. 6); например, слово mancipatio заменили словом traditio, означавшим неформальную передачу вещи.

5. Когда римское общество утратило прежний патри­архальный характер, когда хозяйственная жизнь стала более развитой, оборот более оживленным, подвижным, соблюдение сложных форм манципации и in iure cessio стало крайне затруднительным. Нередки стали такие слу­чаи, когда при отчуждении res mancipi вещь просто (без всяких формальностей) передавалась отчуждателем (на­пример, продавцом) приобретателю (покупателю). Одна­ко по цивильному праву получалось, что, поскольку не исполнена ни манципация, ни in iure cessio, вещь (не­смотря на ее передачу и даже несмотря на уплату приоб­ретателем покупной цены) продолжала оставаться в соб­ственности отчуждателя (продавца).

' См • Diosdi Gyorgy Ownership in ancient and preclassical Roman law Budapest, 1970. P. 56.

Такой выводне соответствовал принципам дейст­вующего права, так как приводил к тому, что продавец, получивший за проданную и переданную вещь ее цену, мог истребовать вещь обратно от покупателя, а возмож­ность подобного результата нарушала прочность деловых отношений, вселяя неуверенность и подрывая стимулы к совершению приобретательных сделок. Положение было исправлено без отмены цивильного требования сложных формальных способов приобретения res mancipi, а в по­рядке регулирования претором дела защиты частных прав. Именно в тех случаях, когда отчуждатель вещи, не смущаясь тем, что он сам же эту вещь продал и передал приобретателю, предъявлял, опираясь на сохранившееся за ним формально право квиритской собственности, свой собственнический иск (виндикацию) об истребовании вещи, претор по просьбе приобретателя вещи (ответчика) приходил к последнему на помощь. Именно он включал в формулу иска эксцепцию, что вещь должна быть при­суждена истцу лишь при том условии, если она не была им продана и передана ответчику; поэтому такая эксцеп-ция называлась exceptio rei venditae et traditae; другое ее название exceptio doli, т.е. возражение о том, что истец, предъявляя свою виндикацию, поступает недобросовестно.

Таким образом, претор защищал приобретателя ве­щи от виндикационного иска собственника. Однако по­ложение приобретателя продолжало оставаться непроч­ным; он мог утратить вещь при таких обстоятельствах, что защитить свои интересы в порядке владельческого интердикта было невозможно, а собственнического иска он предъявить не мог, так как по цивильному праву соб­ственником оставался отчуждатель вещи. Поэтому при­обретателю, не оформившему приобретения права собст­венности, преторский эдикт предоставил особый иск — actio in rem Publiciana. В формуле этого иска претор предлагал судье удовлетворить иск, если окажется, что, провладей истец установленный давностный срок (см. ниже, § 3, п. 4), он стал бы квиритским собственником данной вещи, т.е. в формулу вводилась фикция (как буд-

то истец провладел давностный срок); следовательно, ' этот иск являлся одним из примеров actio ficticia.

Actio Publiciana в этом случае давалась против любо­го лица, у которого оказывалась вещь (абсолютная защи­та). Разумеется, если вещь попадала во владение квирит-ского собственника и приобретателю приходилось предъ­являть свою actio Publiciana к квиритскому собственнику, последний выставлял против иска ссылку на свое кви-ритское право (exceptio iusti dominii). Однако претор обессиливал это возражение, давая истцу реплику, что «вещь продана и передана».

В итоге оказывалось, что лицо, приобретшее вещь без соблюдения требуемых формальностей, получало все­стороннюю защиту как в случаях, когда ему приходилось выступать в качестве ответчика, так и в тех случаях, ко­гда он должен был выступать истцом. Вследствие этого хотя приобретатель вещи (при указанных выше обстоя­тельствах) и не становился собственником, но вещь прочно закреплялась в его имуществе, in bonis; отсюда пошло обозначение данного отношения термином «бо-нитарная», или «преторская», собственность (другой пример подобного рода отношения см. в разд. VIII, гл. I, § 1, п. 2, о наследственном праве).

6. Параллельно с развитием бонитарной собственно­сти создался особый институт (в конце республиканского периода) — право собственности перегринов (получив­ших особые иски в эдикте praetor peregrinus) и право собственности на земли в провинциях'. С развитием оборота эта пестрота видов права собственности стала неудобной.

Различие права собственности квиритов и перегри­нов смягчалось по мере ассимиляции ius civile и ius gen­tium (см.: Введение, § 1, п. 5); различие права собствен­ности на италийские земли и земли в провинциях теряло свое значение в связи с представлением ius Italicum про­винциальным городам, с одной стороны, и с распростра-

' См Андреев М Н Римско частно право София, 1971 С 204 112

нением земельного налога (vectigal), первоначально взи­мавшегося только с провинциальных земель, на земли италийские, с другой стороны. Постепенно сглаживалась разница между квиритской и бонитарной собственно­стью, равно как утрачивало значение деление вещей на res mancipi и res пес mancipi. В результате получалось единое (по выражению классиков марксизма — абст­рактное) право частной собственности, перешедшее в последующие эксплуататорские формации.

7. Не всякая вещь могла быть предметом права част­ной собственности; наряду с этим не всякая вещь, при­надлежащая лицу на праве частной собственности, могла быть предметом распоряжения или, как нередко выра­жаются, быть предметом оборота. Так, например, теку­щая вода (aqua profluens), как вечно изменяющаяся в своем составе, воздух (атмосфера), как не поддающийся исключительному (обособленному) обладанию по своей беспредельности, не состояли ни в чьей частной собст­венности, являлись res omnium communes («общими всех вещами»), разумеется, до тех пор, пока не произошло «обособление»; вода, взятая из реки в бочку, составляла обычный предмет частной собственности. Такие вещи, как яды, а в римских условиях — запрещенные книги, находясь в частной собственности граждан, не могли быть предметом оборота. Обе эти категории вещей, т.е. те вещи, которые не могут быть предметом права част­ной собственности, и те вещи, которые не могут быть предметом распоряжения (оборота), охватывались одним общим наименованием res extra commercium (вещи, изъ­ятые из оборота); остальные вещи в противоположность изъятым из оборота назывались вещами, находящимися в обороте, res in commercio.

Кроме названных выше примеров вещей, изъятых из оборота, к этой категории относились также; res divini iuris — вещи, предназначенные служить религиозным целям (храмы, жертвенники) или вообще признаваемые священными (городские стены, могилы и др.); res publi-сае — государственные вещи, предназначенные служить

8-6506

государственным целям (например, крепости, тюрьмы и т.д.), в том числе и такие, на которые установлено обще­ственное пользование, usus publicus: публичные дороги, публичные реки, театры и т.п. (D.I 8.1.6 pr.).

Res publicae не только не состояли в собственности граждан; они не предмет частной собственности и Рим­ского государства или римской общины. Публичные вещи были изъяты из частной собственности и из част­ного оборота. Это сказывалось, между прочим, в том, что, если римский магистрат сдавал такую публичную вещь в аренду, отношение рассматривалось не как сделка частного права, а как административное распоряжение.

СОДЕРЖАНИЕ ПРАВА ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

1. Право собственности является наиболее обшир­ным по объему правом на вещь. Римские юристы не оста­вили точного определения права собственности, но упо­минали об основных правомочиях собственника. Собст­веннику принадлежало ius utendi (право пользования ве­щью), ius fruendi (право извлечения плодов, доходов), ius abutendi (право распоряжения). К этим элементам содер­жания права собственности можно было бы добавить ius possidendi (право владеть вещью), ius vindicandi (право ис­требовать вещь из рук каждого ее фактического обладате­ля, безразлично — владельца или держателя).

2. Однако перечень отдельных правомочий собст­венника не является и не может являться исчерпываю­щим. Принципиальный взгляд римских юристов на пра­во частной собственности таков, что собственник имеет право делать со своей вещью все, что ему прямо не за­прещено.

Отсюда следует, что при всей широте права собст­венности оно не является все-таки неограниченным. С древнейших времен был установлен ряд законных ограни­чений права собственности главным образом на недви­жимости. Например, еще по законам XII таблиц собстг-венник земли обязан был допускать на свою землю сосе­да для собирания (через день) плодов, упавших с сосед­него участка; каждый из соседей должен был терпеть проникновение на свою землю всякого рода immissiones (дыма, пара, копоти и т.д.) с соседнего участка, если всякого рода «воздействие» вызывалось нормальным ис­пользованием соседнего участка.