Собственность делает капитал «дружелюбным»

В этой книге я попытался продемонстрировать, что мы знаем уже достаточно, чтобы рассчитывать на существенное продвижение вперед. Теперь мы можем выйти за пределы традиционных дебатов о собственности, застывших на противостоянии «правых» и «левых», и забыть наконец об этих старых битвах. Легальная собственность— это нечто большее, чем просто владение имуществом. В главе 3 мы показали, что отношения собственности предоставляют в распоряжение людей инструменты, позволяющие сосредоточиться на тех аспектах ресурсов, из которых можно извлечь капитал. Легальная собственность — это и нечто большее, чем система регистрации операций с недвижимостью. Она стимулирует мысль, преобразующую активы таким образом, что с ними можно работать и порождать дополнительную ценность. Вот почему так важно, чтобы институт легальной собственности был общедоступен: каждый должен стать участником общественного договора, позволяющего людям сотрудничать ради повышения производительности общественного труда.

Хорошо организованную систему легальной собственности отличает ее «дружелюбность». Она упорядочивает знания о зарегистрированных активах так, что ими легко управлять. Она собирает, объединяет и систематизирует не только данные об активах и их экономическом потенциале, но и наши идеи обо всем этом. Короче говоря, капитал возник благодаря способности Запада использовать легальные системы собственности как механизм виртуального отражения ресурсов. И только в виртуальной плоскости ум разных людей может заниматься вопросом об использовании ресурсов с наилучшим результатом для человечества.

Революционный вклад интегрированных систем собственности заключается в том, что они решают базовую проблему познания. Пяти наших чувств недостаточно для постижения и переработки всей рыночной информации, особенно когда речь идет о мировых рынках. Нам нужно выжать из экономической информации о нас самих и наших ресурсах самую сущность, чтобы наше сознание легко схватывало это. Именно так ведет себя хорошая система собственности — она преобразует активы в такую форму, которая способствует выявлению их сходства, различий и возможности взаимодействия. Система отражает объекты собственности во множестве документальных свидетельств, которые позволяют отслеживать их движения в пространстве и во времени. Кроме того, она выделяет родовое свойство активов, обеспечивающее возможность их делить, комбинировать и мобилизовы-вать для получения особенно продуктивных сочетаний. Эта способность института собственности преобразовывать активы в форму, разрешающую находить особенно эффективные виды их использования, представляет собой главную пружину экономического роста, поскольку он всегда является результатом способности получать из малоценных ресурсов все более и более ценные продукты переработки.

Хорошо организованная система собственности есть опосредующий инструмент, с помощью которого мы можем понимать друг друга, устанавливать связи и синтезировать повышающее производительность знание об активах. Это способ представления реальности, позволяющий нам преодолевать ограниченность наших пяти чувств. Хорошо сконструированная система документального сопровождения операций с объектами собственности способствует выявлению их экономического потенциала и умножению возможностей их использования. Эти документы не «просто бумага»: это инструменты, пролагающие путь к полезным знаниям о вещах, ранее недоступным.

Перефразируя Фому Аквинского*, как документы направляют наше знание о вещах, так «лучник метит стрелу прямо в цель»¹². Документы о собственности, упорядочивая наши знания об экономических свойствах вещей, позволяют снижать расходы на

* Католический богослов и философ XIII в.

операции с ними и, соответственно, повышать их ценность. Эта идея была сформулирована и доказана нобелевским лауреатом Роналдом Коузом. В статье «Природа фирмы» Коуз показал, что обеспечиваемые внутри фирмы контроль и координация позволяют существенно снизить величину трансакционных издержек¹³. В этом смысле системы собственности подобны фирме Коуза — контролируемая среда, делающая возможным сокращение трансакционных издержек.

Способность собственности выявлять капитал, латентным образом присутствующий в накопленных нами активах, рождена наилучшей интеллектуальной традицией — во имя процветания устанавливать контроль над окружающей средой. Лучшие умы человечества тысячелетиями убеждали нас, что возможны разные уровни реальности и многие из них невидимы, так что для постижения их необходимы особого рода инструменты, переводящие их в форму, доступную для восприятия. В знаменитой метафоре Платона мы, люди, уподоблены узнику, сидящему спиной ко входу в пещеру, так что все наши знания о мире мы можем черпать только из наблюдений за тенями на стене. И действительно, многие важные вещи и отношения недоступны прямому наблюдению. Вот почему в ходе развития цивилизации люди разрабатывали особые методы выражения виртуальных аспектов реальности в форме, доступной для восприятия и постижения.

Маргарет Боуден следующим образом формулирует это: «Системы символов относятся к числу самых важных творений человеческого разума. Их примерами могут служить арабская система счисления (включая нуль), химические символы или нотный стан, четвертные и половинные ноты, используемые музыкантами. Самым последним примером являются языки [компьютерного] программирования»¹⁴. Символы, используемые в математике и в системах собственности, позволяют нам упорядочивать сложную информацию о мире и манипулировать ею, иными словами, понимать и обсуждать вопросы, которые при любом другом подходе не даются нашему сознанию. Они представляют собой то, что философ Даньел Деннетт назвал «протезное расширение ума»¹⁵. С помощью систем символов мы делаем доступными для восприятия и осмысления виртуальные аспекты этого мира. Философ Джон Серл* заметил, что люди в силу взаимных соглашений могут приписывать «новый статус одному и тому же явлению, где этот статус имеет сопутствующую функцию, для реализации которой недостаточно только физических свойств данного явления»¹⁶. Мне кажется, что это очень близко к тому, что делает легальная система собственности: она присваивает активам (в концептуальном пространстве и на основании общественного договора) статус, позволяющий им выполнять функции, ведущие к возникновению капитала.

Мысль о том, что мы используем для организации реальности концептуальные пространства, является центром философского анализа. Французский философ Мишель Фуко обозначил это как область коммуникаций (region mediane), представленную основными кодами (codes fondamentaux), образующими тайную сеть, посредством которой постоянно расширяется потенциал (les conditions de possibilite) общества . Я рассматриваю легальную собственность как своего рода сортировочный узел, дающий нам возможность постоянно наращивать и обращать в капитал потенциал накопленных активов. Мне также очень помогла идея Карла Поппера** о Мире 3— о реальности, отличной от Мира 1 (совокупность материальных объектов) и от Мира 2 (совокупность интеллектуальных состояний). В рамках Мира 3 порождения нашего сознания обретают автономное существование и влияют на наши отношения с материальным миром¹⁸. Легальная собственность принадлежит именно этому миру, в котором Запад упорядочивает знания об активах и извлекает из них потенциал для создания капитала.

Таким образом, легальная собственность представляет собой поразительную вещь, намного более важную, чем просто право владеть и распоряжаться имуществом. В отличие от тигров и волков, защищающих свою территорию с помощью когтей и зубов, человек, в физическом отношении не столь уж сильный, для защиты территории научился использовать продукт своего ума — правовые установления. Произошло это более или менее бессознательно. Созданная Западом для разрешения территориальных

* Американский лингвист и философ второй половины XX в.

** Английский философ и социолог XX в.

конфликтов система символов, отражающих отношения собственности на землю, зажила собственной жизнью, стала фундаментом базы данных и правил, обеспечивающих фиксацию и реализацию капитала.

Враги порядка

Есть некая ирония в том, что враги капитализма всегда лучше самих капиталистов осознавали виртуальную природу капитала. Именно виртуальный аспект капитализма они считают особенно опасным и коварным. Капитализм, обвиняет Вивиан Форрестер в своем бестселлере «L'Horreure economique», «захватил как физическое, так и виртуальное пространство... Он реквизировал и скрыл богатство так, как этого никогда прежде не было; он скрыл его и сделал недосягаемым для людей, придав ему форму символов. Символы стали предметом абстрактных операций обмена, осуществляемых в этом самом виртуальном мире»¹⁹. Сознательно или нет, но Форрестер солидаризуется с давней традицией возмущения абстрактностью экономического мышления — теми «метафизическими тонкостями», которые Маркс считал решительно необходимыми для понимания природы богатства и для его накопления²⁰.

Этот страх перед виртуальностью капитала легко понять. Всякий раз, когда цивилизация изобретает очередную систему символов для управления событиями материального мира, людей охватывает подозрительность. Когда Марко Поло* вернулся из путешествия в Китай, он поразил европейцев известием, что китайцы используют не металлические, а бумажные деньги, что было сразу же объявлено злокозненной алхимией. Европейский мир противился символическим деньгам вплоть до XIX в. Новейшие формы денег — электронные деньги и вездесущие кредитные карточки — также были приняты публикой не сразу. Людей охватывает недоверие всякий раз, когда форма существования эквивалентов ценности делается менее материальной и более виртуальной. Новые формы производных ценных бумаг, напри-

* Венецианский путешественник XIII в.

мер облигации, обеспеченные пулом закладных, расширяют возможности для образования капитала, но зато экономическая жизнь делается еще менее понятной. Поэтому люди предпочитают восхищаться благородными образами взмокших от тяжкого труда сельскохозяйственных и промышленных рабочих Советского Союза или Латинской Америки, а не ускользающими от понимания действиями капиталистов, которые в виртуальном мире компьютерных сетей оперируют акциями и облигациями. В общем, похоже, что работа с абстрактными символами капи-i тала марает руки сильнее, чем грязь и копоть реального производства.

Многие интеллектуалы воспринимали документы на право собственности, подобно всем другим абстрактным символам (от алфавита до денег и языков программирования), как инструмент обмана и угнетения. Неприязненное отношение к системам абстрактных символических обозначений играло подспудную роль в формировании политических идей. В своей книге «De la Grammatologie» Жак Деррида* напоминает об утверждении Жан-Жака Руссо, что письменность была важным инструментом установления неравенства между людьми. Руссо считал, что умение писать позволяет управлять составлением законов и официальных документов, а через них и судьбами людей. Клод Леви-Стросс** также доказывал, что «первичная функция письма — способствовать подчинению других»²¹.

Я не хуже любого антикапиталиста знаю о том, как системы символических обозначений, особенно те, которые были введены в оборот при капитализме, использовались для эксплуатации и порабощения и благодаря им многие оказывались отданными на милость и усмотрение горстки правителей. Я и в этой книге говорю о том, что официальные документы становятся подчас инструментами открытого господства. Но нельзя не признать: искусства и науки, применяющие системы символов, являются важнейшей опорой современного общества. Можно сколько угодно бранить и ниспровергать письменность, электронные деньги, компьютеры и документы на право собственности, но

*Современный французский философ.

**Французский этнограф и социолог.

они никуда не исчезнут. Намного полезнее работать над тем, чтобы системы символов стали проще, а правила работы с ними понятнее и чтобы люди учились более эффективно оперировать в виртуальной среде абстрактного знания. В противном случае нас ждет увековечение правового апартеида, а инструменты создания богатства навсегда останутся в руках тех, кому посчастливилось попасть под стеклянный колпак.