Однопартийная политическая система
Отложим па время вопрос о возможной дестабилизации в рядах социалистической партии компромисса, а также вопрос о будущем этой партии, п обратимся к рассмотрению ее главной альтернативы — тоталитарной партии ноздпесоцна-листпческих режимов, таких как в Польше или Чсхослова-кннм.
Данная однопартийная система восходит к большевистской революции (хотя, как, можно утверждать, корпи се ведут и дальше вглубь истории — к обычаям партийной дисциплины, умелого использования выдвижений, снятий и приключений, а порой и к беспощадной борьбе за организационный контроль, имевшей место в оппозиционных социалистических партиях 19 — начала 20 вв.). Географически эта система после Второй мировой войны, благодаря Сталину, распространила свое влияние на страны Центральной и Восточной Европы; и повсюду (как, например, во время Пражского переворота) это распространение происходило за счет партий компромисса, как социалистических, так и несоциалистических.
Основным организационным принципом данных поздне-социалистических режимов Центральной и Восточной Европы является ведущая роль партии. Партия является сувереном — центральной нервной системой данного политического строя. В ее руках сконцентрированы все полномочия по принятию решений по управлению. Сама по себе партийная организация построена пирамидально; все члены партии формально равны, но высшие эшелоны — номенклатура — конечно же, «более равны», чем остальные. Совершив нелегкое восхождение по партийной лестнице власти, члены партийной верхушки обретают самые разнообразные привилегии, включая и особый набор бесплатно причитающихся лидерам благ.
Руководство партии ведает принятием новых членов, кроме того, оно предопределяет итоги партийных съездов. Изменения в конституции, еще до прохождения формальной процедуры утверждения в парламенте, должны получить одобрение со стороны партийного руководства. Исполнительные органы партии являются монополистами в области принятия ключевых решений, связанных с инвестированием, производством и потреблением. Что касается правовых, законодательных и судебных органов, то они также находятся под пристальным надзором исполнительных органов партии; в особо важных случаях они непосредственно выносят приговор, а суд выступает только как исполнительный орган. В сфере массовой информации партийное руководство также вездесуще.
Авторское «мы», культивировавшийся в социалистической партийной прессе II Интернационала (факт, подмеченный точно рассчитано на то, чтобы постоянно включать в понятие «мы» население в целом. Партия стремится сделать весь политический строй частью идеологической пирамиды, составленной из речевых штампов и зачастую нелепо звучащих высказываний («Социализм — это молодой, динамичный социальный строй, который в процессе своего поступательного движения осуществляет поиск и апробирование способов как можно более полной реализации собственных преимуществ, наиболее эффективной организации процесса социального развития и контроля над ним»17 и т. д.). Под пристальным надзором исполнительных органов партии находятся также армия и полиция; в Центральной и Восточной Европе даже тайная полиция (являющаяся, по саркастическому замечанию поляков, сердцем партии) непосредственно подотчетна контролируемым партией советским органам власти.
Монополия партийного руководства в вопросах государственной политики, управления, производства и потребления, средств массовой информации, работы правоохранительных органов и полиции неизбежно ведет к произволу в принятии решений. Кроме того, все это означает постоянное расширение дискреционной власти партийных органов. Проводимая партийным руководством линия всегда верна. Даже если эта линия вступает в противоречие с самой собой или резко меняет свое направление, партия остается провидцем, мудрым и всезнающим. Ее «научные» утверждения преподносятся как нечто безусловное, даже если сторонние наблюдатели часто находят их загадочными, путаными и невразумительными. Точка зрения партии, особенно ее руководства, есть отражение самой жизни: «Жизнь заодно с партией, партия — сердцевина, душа жизни»".
Наиболее общая задача партии и ее высших эшелонов состоит в определении тех основных целей и формальных методов, которым должны следовать подчиненные организации и исполнители. Высшие эшелоны партии стремятся проникнуть во все бесчисленные уголки государственных министерств, исполняющих по цепочке бюрократические команды, взаимодействующих друг с другом на различных уровнях и отстаивающих собственные, (частично) не совпадающие интересы; партийное руководство преследует цель жестко подчинить их себе, связать их единой, централизованной властью. Решение задачи объединения и координирования из центра различных государственных бюрократических учреждений облегчается для высшего партийного руководства наличием сложной сети подчиненных партийных структур (профсоюзов, молодежных и женских организаций), укомплектованных функционерами партии среднего и низшего звена. Обязанностью этих вспомогательных партийных организаций является реализация важнейших целен правящей партийной верхушки, а значит отслеживание действий всех организаций, существующих в рамках данного политического устройства, управление ими и оказание дисциплинирующего воздействия на них.
В их обязанности входит также обеспечение жесткого контроля партии над каждым отдельно взятым гражданином. А так как в партии состоит относительно незначительная часть граждан, подавляющая часть населения считается гражданами второго сорта. Так, например, шансы не вступившего в партию молодого человека считаются весьма ограниченными, ибо своим беспартийным положением он/она демонстрируют несогласие с принципом руководящей роли партии.
Подобная личность отказывается признать и обратную сторону данного принципа: то, что программы и действия партии всегда обязательны для каждого из ее членов и потому следует систематически предупреждать возможность появления альтернативных политических стратегий, альтернативных организаций и форм выражения в вопросах политики, производства и культуры. Эти политические стратегии являются исключительной прерогативой партии, се верховных и вспомогательных организаций. Цель их деятельности состоит в обеспечении безоговорочной гегемонии партии, полного подчинения всех индивидов и включения их в стройную структуру партийного государства. В таком решающем вопросе, как вопрос о том, кто будет править пмп, подавляющая часть граждан в странах с позднесоциалистнческими режимами не имеет никакого права голоса — даже формально-правового.
Данный вопрос всегда решается заранее. А так как партия всегда права — даже при ретроспективной оценке, — она обязана руководить гражданами, ставить предел их действиям и учить их. Именно в этом смысле однопартийная система является тоталитарной: программы действия этой системы всегда направлены на то, чтобы предупредить формирование плюралистичного, самоорганизующегося гражданского общества, являющего собой противоположность такому возглавляемому партией политическому устройству.
Здесь (как и в других частях данной главы) однопартийная система описывается— преследуемая ею цель тотального контроля никогда не достигалась полностью никогда, начиная с 1945 г., не выступала в одинаковых формах в разных странах, таким образом, представления о том, какой должна быть суверенная партия, являются в определенной степени растяжимыми, в зависимости от того, с каким — внутренним при внешним (как в Чехословакии в 1968 г.) — сопротивлением пришлось столкнуться партии. Кроме того, однопартийная система может счесть необходимым проявить определенную толерантность в отношении своих подданных (так было в Венгрии, граждане которой могут теперь открывать частные рестораны — но не частные издательства). Однако подобные уступки всегда незначительны; демократический плюрализм неизменно рассматривается как нечто незаконное.
В период, наступивший после Второй мировой войны, однопартийная система демонстрировала известное разнообразие и в способах осуществления контроля. Например, непосредственно после войны сталинистские партии Центральной и Восточной Европы осуществляли программы, направленные на полное уничтожение гражданского общества, прибегая при этом к полному произволу, злодейству п. жестокости (речь идет о «чистках», арестах, пытках, лагерях н показательных судах). В данный период рядовые граждане, ни члены партии не могли остаться вне сферы действия этой партийной тактики. В последнее же время - например, в Чехословакии или при осуществлении в Советском Союзе горбачевской программы перестройки — однопартийная система стала демонстрировать ряд принципиально новых черт.
Продолжая в основном полагаться на правление с помощью страха и жестоких репрессий, партия вместе с тем прибегает к более анонимным, избирательным, взвешенным приемам. Кроме того, несмотря на продолжающиеся попытки удушения гражданского общества со ссылкой на идеологические символы прошлого, настоящего и будущего мира, почти никто (включая, наверное, и верхушку парт аппаратчиков) уже не верит в привычно повторяемые идеологические заклинания. Предпринимаются даже попытки исправить ситуацию путем обновления лозунгов сверху, придать им более привлекательный вид — так, звучат требования открытости, демократических перемен, действий, — а также ведутся разговоры (например, в Венгрии) о «свободном гражданском обществе» (Имре Пожгаи, Poszgay).
Полное игнорирование партией проблемы эффективности, характерное для безумств сталинистского периода, также ушло в прошлое. Большое внимание — особенно в вопросах управления и производства — уделяется эффективности, производительности и потребности в постоянном реформировании. И наконец, в позднее социалистических режимах партии уже не пытаются полностью распоряжаться телами и душами своих подданных, вникать во все, играть роль своеобразного центра притяжения, субъекта единой воли, олицетворяемой лидером цезаристского типа. Однопартийные системы уже не руководствуются старым тоталитарным принципом. Вместо этого партия довольствуется ныне регулированием и контролем поведения людей в его внешних проявлениях, и до тех пор, пока в общественных местах граждане безропотно повинуются ей, выражая недовольство лишь в кругу своих, им ничто не угрожает.
В условиях постсталинистской эпохи от граждан, живущих в странах с однопартийными системами, ожидается, что они солидаризируются с. «сообществом побежденных» (Иван Клима) и будут соблюдать основные неписаные законы этого сообщества, гласящие, что «главнейшим условием расширения и углубления социалистической демократии было и остается воплощение политики партии в деятельности государства» (Горбачев); что всегда будет существовать одна-единственная правящая партия, обладающая всем, в том числе и истиной; что весь мир делится на врагов и друзей партии; соответственно, согласие с партийной политикой вознаграждается, несогласие возбраняется; и, наконец, что партия нуждается уже не в полной преданности граждан, а лишь в беспрекословном подчинении ее диктату.
Это означает, что все, чего требует или ожидает партия от своих граждан, — это дисциплина, осмотрительность, уважительность, само цензура, отстраненность и нравственная пассивность («гораздо лучше не знать и не думать»). В то же время, независимости в образе мысли и суждениях, превосходства, смелости, проницательности, мужества, гражданственной преданности демократическим принципам и естественного недоверия к официальной фразеологии и бюрократическим правилам — всего этого партия страшится и всему этому она активно противостоит. В основных неписаных правилах однопартийной системы оговаривается, что в глазах парт аппарата ни один гражданин никогда не может быть полностью невиновным. Фактически, аппарат держит любого из граждан под своего рода постоянным домашним арестом.
А поскольку партия всегда — даже при ретроспективной оценке - права, те из граждан, кто перестает быть смирным и покорным последователем партии, автоматически причисляются к дезертирам, а значит к врагам социализма. Верхние эшелоны партийного руководства всегда считали гражданскую оппозицию партии «упадком» и подрывом основ; в этом кроется одна из причин того, что (потенциальных) оппонентов партии можно найти не только в среде интеллектуалов, но и в кафе, в очередях, на любой фабрике и в любой церкви.