Христолюбивое воинство»

До появления арабов, в завоеваниях которых религиозный мотив был одним из ведущих, византийская концепция войны во имя веры почти не развивалась. Арабы и их идея войны во имя Бога(Аллаха) были совершенно в новинку византийцам, которые до этого сталкивались либо с единоверцами, либо с язычниками, чьи религиозные верования ромеи вообще не считали достойными внимания. Для арабов же религия была намного больше, чем просто совокупность космогонических представлении об устройстве мира и набор обрядов. Ислам был для них и уникальной морально-этической концепцией, руководством к действию, мощнейшим консолидирующим фактором. Чтобы противостоять столь сильному духовному натиску, было совершенно необходимо выработать собственную морально-этическую военную доктрину, которая бы смогла дать сильный духовный импульс населению империи для борьбы с арабами. В «Стратегиконе Маврикия» арабы никак не выделяются, но в «Тактике» Льва Философа им уделяется совершенно особое внимание. И в «Тактике» же мы можем наблюдать развитие концепции священной войны. Правление Льва VI пришлось на 886 — 912 года, когда арабы были уже более чем известны ромеям, и нанесли Империи значительный урон. В своем трактате император Лев предлагает собственную концепцию справедливой войны. Лев между тем воспевает достоинства мирного времени, поручая управителям сохранять мир любыми средствами. Войну автор «Тактики» считает изобретением дьявола, который и научил людей убивать друг друга[34, c. 183]. Но так как война стала неизбежной реальностью, то, по мнению Льва, необходимо применять всяческие тактические ухищрения и уловки, дабы защитить несправедливо обиженных и покарать тех, кто первый поднял оружие на людей. Конечной целью войны для василевса являлось «достижение справедливости»[34, c. 331], и если война начата по справедливой причине, то воинство, по его мнению, имеет в этом случае «праведную помощь и поддержку Бога» [34, c. 314]. Уже из этого видно, что концепция Льва носит по большей части оборонительный характер – справедливой считается та война, которая ведётся для обороны, а не для нападения и порабощения. Император предписывает не нарушать мира с соседними народами вне зависимости от их происхождения: «Ведь для нас всегда предпочтителен мир во имя Христа, всеединого Владыки и Господа Бога, как с подвластными нам народами, так и с варварами» [34, c. 314]. Василевс предостерегает стратигов от нападения на соседей, при этом поручая им вести войну дерзко и решительно в случае, если враг все же совершил нападение и войны уже не избежать[34, c. 109]. Говоря о том, какими качествами должен обладать стратиг, Лев не раз упоминает, что одно из важнейших – благочестие, так как только справедливый и богобоязненный стратег может вести справедливую и угодную Богу войну[34, c. 101]. Кроме воспитания благочестия в самом себе, Лев поручает стратигам взращивать веру в богоугодность своего призвания в рядовых воинах. Стратиг должен внушить воинам уверенность в том, что за их труд их ждет награда как от самого Бога, так и от земных властей, так как их служба угодна и нужна как императору, так и самим Небесам[34, c. 101]. Упоминает он и о необходимости прославлять подвиги павших: «как отдавших предпочтение вере и своим братьям, а не собственной жизни. Ибо это является и богоугодным делом, и вселяет рвение в живых». Согласуется с концепцией священной войны и повеление государя оказывать милость жителям побежденных городов[34, c. 239]. Ведь если война ведется не для приобретения земных богатств угнетения людей, а для защиты добрых христиан и искоренения несправедливости, то насилие в отношении мирных беззащитных жителей неприемлемо. Как уже было упомянуто, автор «Тактики» уделяет арабам(сарацинам) особое внимание. По его словам, «их нечестивость враждебна нашему благочестию и нашей истинной вере, и все те, которые стоят на защите нерушимости общественных устоев, должны противостоять им всеми возможными способами» [34, c. 283]. Здесь мы видим прямое указание на то, что арабы, по мнению Льва, являются непосредственным идеологическим противником христиан, и война с ними предписывается именно исходя из религиозных соображений. Война с арабами видится Льву как война «за всех братьев-христиан» [34, c. 286].

Органическим продолжением концепции Льва стали идеи, и главное, действия Никифора Фоки. Этот император пошел еще дальше, и предлагал возводить погибших на войне воинов в ранг мучеников. Эта радикальная инициатива даже стала одной из причин для затяжного конфликта императора и церкви, и ускорила его смерть. О религиозной политике Никифора мы можем судить по данным двух трактатов десятого века, которые ученые относят именно к времени правления императора Никифора. Это трактаты «De velitatione bellica»[35] и «De castrametatione»[36]. «De velitatione bellica» или «О сшибках с неприятелем», некоторые ученые приписывают перу самого Никифора Фоки, но большинство сходиться во мнении, что он был инициатором создания трактата, но не его автором. В этом труде описывается концепция войны малыми силами, как правило, в приграничных районах. Вне всякого сомнения, все рекомендации относятся в первую очередь к боевым действиям против арабов, так как именно они являлись основным противником Империи в этот период. По словам автора трактата, дело стратиота - это борьба за «благочестивых наших Государей и за все Христианское братство»[35, c. 141], сами стратиоты – люди, «не щадящие жизни своей за благоверных Государей, за свободу и безопасность Христиан» [35, c. 142]. Видно, что автор трактата, считает религиозный мотив военной службы одним из ведущих. Оборонительный характер доктрины при этом сохраняется – упор делается именно на необходимость защиты христиан и христианского мира. «Сих защитников и хранителей Христиан» [35, c. 142], по мнению автора трактата, следуют освободить от любых податей и большинства наказаний. «De castrametatione» не так богат религиозной риторикой. Однако объясняется это, скорее всего, не столько падением роли религиозных идей в армии, сколько конкретными обстоятельствами, в которых был написан трактат. В. В. Кучма предполагает, что это произошло ввиду того, что, во-первых, описываемая автором трактата армия действовала в уже христианской Болгарии, а во-вторых, тем, что эта армия возглавлялась самим императором, что уже давало армии достаточный идейный подъем[58, c. 81]. Автор трактата считает военную службу «борением и трудом в интересах христианства» [36, c. 97], а стратиоты для него – это «защитники христианства, презирающие смерть и переносящие опасности ради нашего священного императора и их собственного отечества» [36, c. 88]. В этих двух трактатах мы видим развитие идеи священной оборонительной войны.