Понятие и основные черты государственно-правовой закономерности

Государственно-правовая закономерность – категория, имеющая все основания претендовать на одно из ведущих мест в юридической науке. Вместе с тем научное значение данной категории и ее познавательные возможности до сих пор нельзя считать раскрытыми.

В последние десятилетия наблюдается своего рода критический пересмотр отношения к государственно-правовым закономерностям. Высказывается, в частности, мнение, что представления о предмете теории государства и права как системе закономерностей правовой действительности отличаются «известной неопределенностью... Указанный подход не дает ясного представления ни о специфике правовой науки, ни об уровне, состоянии и динамике развития правовой теории»[4]. В одной из последних крупных работ по методологическим вопросам права констатируется отсутствие у юристов «четких представлений о том,что же такое объективная закономерность, каковы ее критерии и какие именно элементы права могут быть хоть как-то соотнесены с этой трудноуловимой частью предмета теории права»[5]. Аналогичные скептические мнения все чаще и чаще встречаются на страницах теоретико-правовой литературы.

Подобные суждения, как представляется, отражают реальное положение дел в сфере исследования государственно-правовых закономерностей и свидетельствуют о том, что уровень научной разработки данной категории далеко не соответствует ее подлинной

роли и значению в юриспруденции. Прежде всего это выражается в том, что до сих пор не сложилось сколько-нибудь определенного и общепризнанного научного понимания государственно-правовой закономерности, в результате чего рассматриваемая категория фактически не имеет точного содержания.

Можно предвидеть следующее возражение: понятие закономерности не носит специально-юридического характера и принадлежит скорее философии, чем юриспруденции. Из этого можно заключить, что правоведению нет необходимости заниматься созданием своего определения закономерности, а достаточно в готовом виде взять его из философии.

На чем же основывается возможность и необходимость существования в теории государства и права собственного понятия закономерности, не во всем совпадающего с общефилософским? Прежде всего это связано с тем, что предметно-объектная область юриспруденции гораздо уже, чем у философии. Философия обобщает значительно больший круг явлений, в силу чего ее категории оказываются слишком широкими для использования в юриспруденции. Например, философская категория «закон» охватывает также и законы природы, которые коренным образом отличаются от закономерностей государственно-правового развития. Философские категории неизбежно носят усредненный характер и не отражают многих важных особенностей тех более частных категорий, из которых складываются. Поэтому полная взаимозамена общего и частного понятий невозможна; иначе говоря, определять государственно-правовую закономерность так же, как закономерность вообще, было бы по меньшей мере неточно.

Кроме того, требовать полного и безоговорочного перенесения философской категории в ту или иную науку можно лишь тогда, когда в самой философии присутствует устойчивое, единообразное понимание данной категории (хотя бы в ее основных чертах). Если это и можно сказать о каких-либо философских категориях, то только не о понятии закономерности. Одни специалисты предлагают называть закономерностью «универсальную мировую связь законов», «единство законов данной области», «совместное действие зако-

нов данной области явлений»[6]. Другие выступают против различения закономерностей и законов; третьи указывают, что «различия между понятиями «закономерность» и «закон» – лишь в оттенках»[7]. Есть мнение, что закономерность надо рассматривать «как «пойманную» наукой тенденцию в развитии действительности, представляющую собой проявление закона»[8]. Но встречаются и противоположные суждения: «Принято считать, что в природе действуют объективные закономерности – устойчивые, повторяющиеся связи между предметами и явлениями. Мы же познаем законы – отражение этих объективных закономерностей в нашем сознании»[9].

Само понятие объективного закона в социальной философии переживает тот же кризис, что и понятие закономерности в теории государства и права. После того, как марксистская идеология утратила свое монопольное положение, социальная философия резко охладела к категории социального закона; например, едва ли в советское время было возможно появление работы о предмете социальной философии, где вообще не упоминалось бы о социальных законах[10]. Термин «социальный закон» сегодня употребляется в философских и социологических работах не так интенсивно, как раньше. Самые современные, новаторские течения в социальной философии обычно предпочитают не прибегать к данной категории и уж тем более не высказываются по вопросу о ее точном содержании. Возможно, это связано с распространившимися сомнениями в ценности точных определений как таковых и утверждениями, что «сущность вещей не схватывается в понятиях... Ни одно понятие не может выразить не только сущность вещи, но даже наше

представление об этой вещи»[11]. Но такой подход ведет к познавательной неопределенности, к отсутствию четкого представления об объектах и предмете исследования, в результате чего оно превращается в «размышления по поводу» и не дает сколько-нибудь достоверных выводов.

Как нам представляется, одна из основных причин осторожного отношения современной отечественной философии к категории социального закона заключается в том, что практически все социальные законы, о существовании которых заявляла марксистско-ленинская философия, оказались поставлены под сомнение либо беспристрастной критикой, либо самим ходом исторического развития. В этих условиях социальное познание вполне естественно утратило уверенность в том, что в общественной жизни вообще существуют такие факторы, которые полностью удовлетворяли бы марксистско-ленинским представлениям о социальном законе. Поэтому само сохранение категории социального закона в философском лексиконе требует подвергнуть ее известному пересмотру по сравнению с прежней трактовкой.

Иначе говоря, единого понимания закономерности в философии просто не существует, и юриспруденции ничего иного не остается, как попытаться самой сформулировать рабочее определение закономерности для внутренних научных целей. На наш взгляд, сущность объективных социальных закономерностей вполне адекватно передана в следующих словах: «явления, события и процессы в природе и обществе при соответствующих условиях развиваются в главном именно так, а не иначе»[12]. Однако необходимо именно определение, причем имеющее операциональный характер, то есть содержащее такую совокупность критериев, которая позволяла бы безошибочно отличать государственно-правовую закономерность от любых других явлений.

Процесс формирования категорий правовой науки – если иметь в виду целенаправленное, а не спонтанное формирование – исключительно сложен с методологической точки зрения. В целом, как

представляется, здесь возможны два основных подхода. При первом из них понятие формируется как бы «с нуля», после чего под него «подгоняются», подстраиваются все остальные научные положения. Например, некоторые ученые-юристы в одностороннем порядке разработали совершенно новое понятие права и требуют в соответствии с ним полностью перестроить всю юридическую науку[13]. Однако этот подход уместен в тех случаях, когда понятие вводится впервые, иначе он лишь вносит дезорганизацию в категориальный аппарат.

При другом подходе выработка определения исходит из предыдущего опыта научных изысканий, из практики употребления соответствующего термина. Когда требуется определить понятие, уже находящееся в научном обороте, можно установить по контексту те значения, в которых данное понятие обычно используется, и затем, поскольку они не противоречат друг другу, индуктивным путем получить из них общее определение. Тем самым достигается преемственность научного знания и его реальное развитие: оформившиеся идеи получают словесное закрепление и могут служить основой для последующей работы. Подобные «привычки называния» (Л.И. Петражицкий)[14] важны еще и потому, что отражают интерес науки ко вполне определенным явлениям объективной действительности. Если не учитывать таких «привычек» и вкладывать в понятия иной смысл, есть опасность подменить один объект другим, который наука вовсе не стремится изучать.

Итак, что в современной юридической науке считается государственно-правовыми закономерностями? Следует сразу отметить, что определение данного понятия ученые-юристы дают крайне редко. Рассуждая о тех или иных закономерностях государственно-правового развития, они, как правило, обходятся вовсе без точной дефиниции, считая его само собой разумеющимся, несмотря на ту неопределенность, которая существует по данному вопросу в философии. Впрочем, иногда определения государственно-правовой закономерности все же даются. Более того, фактически сложилось

и некое общее представление об этом понятии, хотя и не во всем соответствующее имеющимся определениям.

Наиболее типичным является определение государственно-правовой закономерности через категорию «связь»: государственно-правовая закономерность есть существенная, необходимая, устойчивая и повторяющаяся связь явлений в сфере государства и права[15]. Оно повторяет принятое в философии определение закона – именно закона, а не закономерности, хотя между этими категориями нет полного тождества. Без сомнения, данное определение фиксирует одну из существенных сторон закономерности и в целом имеет полное право на существование, однако приведенные выше критические замечания ученых-юристов относительно абстрактности, неопределенности, неуловимости понятия «закономерность», на наш взгляд, касаются именно этой формулировки. Она скорее отражает внутренний механизм действия государственно-правовой закономерности, чем ее наглядные внешние признаки, позволяющие распознать закономерность среди множества явлений правовой жизни. В результате наблюдается некое несоответствие между общим понятием государственно-правовой закономерности и конкретными закономерностями, изучаемыми юридической наукой. Например, С.С. Алексеев при анализе механизма правового регулирования выделял в качестве его основных закономерностей такие, как развитие перспективных способов правового регулирования, сужение сферы применения правообеспечительных актов, укрепление и развитие нормативной основы правового регулирования и др.[16]. В.А. Шабалин добавлял к этому последовательную демократизацию юридической надстройки, всемерное укрепление законности, развитие прав и свобод граждан и т.п.[17].

С.С. Алексеев называет такие закономерности современного правового развития, как рост регулятивной силы права, возвышение частного права, возвышение и развитие правосудия[18]. Разумеется, в каждой из перечисленных закономерностей можно обнаружить проявление некой связи, однако данная связь не составляет непосредственного содержания закономерности, а представляет собой ее скрытый элемент. Поэтому общепринятое определение государственно-правовой закономерности следует считать несовершенным, что требует его замены на другое, более точно отражающее природу данного явления.

Для этого следует выделить и раскрыть основные признаки государственно-правовой закономерности, которые в совокупности дадут наиболее полное представление об этой научной категории, ее специфике и месте в политико-правовой жизни общества.

1) Государственно-правовая закономерность есть определенная однотипность, регулярность, повторяемость процессов и явлений. В философской литературе признается, что «повторяемость – важнейшая черта закона»[19]; некоторые ученые уже предлагали определять философскую категорию «закон» через «повторяемость»[20]. Сходство, повторение фактов, в отличие от связи или тенденции, составляют содержание каждой закономерности без исключения. Закономерность – это всегда определенный ряд фактов; не может быть закономерностью отдельно взятый факт, как и несколько фактов, не имеющих между собой ничего общего. В различных видах закономерностей повторяющиеся факты либо следуют друг за другом, либо имеют место одновременно.

Если вернуться к приведенным выше закономерностям, то можно убедиться, что все они строятся на многократном повторении сходных фактов. Например, возвышение частного права – процесс, складывающийся из множества отдельных проявлений, в числе которых принятие ряда конкретных законов, совершение в соответствии с ними сделок, вынесение судебных решений, издание официаль

ных разъяснений, научных работ и т.п. Но объединяет все эти многочисленные факты одно – в них выражаются и воплощаются частноправовые начала, что и дает нам возможность говорить о существовании указанной закономерности[21].

Существует точка зрения, что в общественно-историческом процессе не может быть никаких объективных закономерностей, поскольку любое событие и явление в нем является индивидуальным, неповторимым, создается свободным человеческим духом; «здесь нет места для закономерности, ибо закономерность есть лишь в необходимом, общество же опирается на свободу и неопределимую волю людей»[22]. В отличие от советской, современная социальная наука подвергает эту позицию серьезному обсуждению. Однако возражением против нее и аргументом в пользу существования объективных социальных законов считается обычно не наличие связей между элементами общества, а наличие несомненного сходства, регулярности, повторяемости в общественных явлениях и процессах[23]. Акцент на повторяемости явлений, а не на их связи – еще одно важное изменение в трактовке социального закона. Оно проявляется и в общих формулировках: «закон – устойчивое, общее, существенное, необходимое, повторяющееся в явлениях»[24], – и в более частных положениях, например, когда говорится об исторических закономерностях как «повторяемости эпизодов исторического развития, его поступательном характере»[25].

2) Государственно-правовая закономерность есть определенная связь между фактами и явлениями.Само собой разумеется, закономерность нельзя определять просто как повторяемость фактов: чтобы определение было адекватным, его требуется дополнить еще несколькими признаками, ибо далеко не всякую повторяемость фактов следует считать закономерностью. Там, где повторяющиеся факты разрознены, автономны, не может быть речи

о закономерности. Если установлено, что между схожими фактами нет никакой связи, что они имеют место совершенно независимо друг от друга, налицо не закономерность, а случайное совпадение.

С равным основанием можно говорить о закономерности и как о связи, и как об отношении между фактами и явлениями. Еще Ш.Л. Монтескье отмечал, что «законы в самом широком значении этого слова суть необходимые отношения, вытекающие из природы вещей; в этом смысле все, что существует, имеет свои законы…»[26]. Столетие спустя его дополнил Г. Спенсер, определив объективный закон как «единообразие отношений между явлениями»[27] и соединив тем самым два важнейших признака закономерности: повторяемость и связь (отношение) фактов и явлений.

3) Являются устойчивыми и систематическими. Закономерность налицо лишь там, где повторяющиеся факты достаточно многочисленны, а схожесть их не подлежит сомнению; в этом, кстати, отличие закономерности от простой тенденции, которая может быть кратковременной и непрочной. Далее, не может признаваться закономерностью такая повторяемость, которая носит хаотичный, неупорядоченный характер. Закономерность всегда приводит происходящее в систему, подчиняет события некоему принципу, сообщает им определенную периодичность, постоянство или взаимозависимость. Именно в систематичности состоит отличие закономерности от случайного стечения обстоятельств. Данный признак носит до известной степени оценочный характер, так как нельзя с точностью измерить уровень устойчивости той или иной тенденции, чтобы определить, можно ли именовать ее закономерностью. Однако полная точность здесь не требуется: достаточно лишь отсечь те тенденции, которые носят явно нестабильный, колеблющийся характер. Какая именно частота повторения необходима, чтобы признать наличие закономерности, зависит от распространенности самих явлений, к которым она относится. Главное здесь, чтобы сохранялась определенная планомерность происходящего и неизменно прослеживалась его зависимость от времени или иных факторов.

4) Существуют объективно, т.е. независимо от воли и сознания людей. Государственно-правовые закономерности существует независимо от воли и сознания человека, не создаются и не отменяются людьми, а действуют самостоятельно и сами управляют их волей и сознанием, предопределяют как содержание отдельных событий, так и общее направление, и результаты всей социальной деятельности в области государства и права. Это требует с максимальной четкостью отграничивать социальные законы от тех социальных институтов и связей, которые целенаправленно и сознательно формируются самими людьми, а также отвергнуть идею о том, что законы – это не явления объективной реальности, а лишь используемые в целях наглядности мыслительные конструкции.

Закономерности имеют собственное, автономное бытие, не подчиняются велениям человека, а напротив, сами в значительной мере управляют его поведением. Как уже отмечалось, не является закономерностью такая повторяемость фактов, которая имеет место в результате сознательной деятельности человека. Особенно важно проводить это различие именно в государственно-правовой сфере, поскольку здесь тесно соседствуют оба типа регулярности – вносимая человеческой волей и существующая независимо от нее. Порой требуется довольно внимательный анализ, чтобы определить природу той или иной существенной связи государственно-правовых явлений и отнести ее к непосредственным проявлениям объективной закономерности либо к результатам целенаправленного воздействия. Существует достаточно точный критерий для такого разграничения: рассматривая конкретную систематическую повторяемость фактов в государственно-правовой сфере, следует установить, входила ли такая повторяемость в намерения кого-либо из субъектов соответствующей деятельности. Разумеется, и этот критерий не всегда легко применить, поскольку сами намерения почти всегда находятся под властью какой-либо закономерности.

Например, является ли закономерностью тот факт, что все постсоциалистические государства Европы имеют органы судебного конституционного контроля?[28] С одной стороны, это несомнен

ный продукт политической воли: государственный орган не возникает «сам по себе», для его появления необходимо принятие осознанного решения, которому предшествует длительная проработка. Кроме того, даже сам феномен наличия одного и того же властного института у нескольких государств в данном случае не обошелся без субъективного фактора, так как в процессе реформирования своего государственного механизма постсоциалистические страны не могли не учитывать опыт друг друга. Однако входило ли в планы какой-либо из этих стран повторение одного и того же института во всех странах? По-видимому, нет: каждая из них стремилась лишь к тому, чтобы наилучшим образом обустроить внутреннюю политико-правовую систему. Таким образом, сама повторяемость возникла помимо их желания и поэтому может быть по данному признаку отнесена к закономерностям. Но она не была бы закономерностью, если бы конституционные суды были созданы во всех этих странах решением какого-либо международного органа или по их собственному соглашению.

В связи с этим юристы вслед за философами иногда ставят такой вопрос: «реально ли наличествуют эти закономерности в той области, которую изучает соответствующая наука,– и она лишь открывает эти закономерности? Или же эти закономерности – лишь порождение могучего научного разума, который и вносит сформулированные им закономерности в социальное и иное бытие?»[29] Но значение науки именно в том, что она направлена на получение объективно истинных знаний, и поэтому едва ли можно считать «могучим» научный разум, который не способен отличить объективное течение событий от изменений, производимых его собственной активностью. Юридическая наука призвана находить реально существующие закономерности правовой жизни, не выдавая за них свои призывы и рекомендации, об этом писали еще дореволюционные юристы[30].

5) Выражают глубинные, существенные свойства и стороны государственно-правовых явлений.Как нам кажется,

ранее этот признак вносил в дефиницию закономерности элемент излишней оценочности и субъективизма, отказывая реально существующим закономерностям в праве считаться таковыми лишь на основании их «несущественности». Если у повторяемости фактов присутствуют все атрибутивные признаки (систематичность, объективность, логическая обоснованность), то нельзя отрицать за ней характер закономерности по причине кажущейся «несущественности». Напротив, любая такая тенденция уже в силу этого характеризуется некоторой существенностью, ибо устойчивое повторение какой-либо черты есть раскрытие подлинной сущности явления, действие его внутреннего механизма. Даже самые малозначительные факты, если в них наблюдается определенная система, могут очень многое сказать исследователю. Если повторяемость отражает лишь внешние, поверхностные стороны явления, она никогда не будет ни систематической, ни логически обоснованной: систематичность означает наличие у тенденции движущих сил внутри явления, а логическая обоснованность – наличие связи с другими свойствами данного явления. Сама закономерность может и не носить особо значимого характера, но при этом всегда будет определяться наиболее существенными свойствами явления.

6) Имеют логическое объяснение.С систематичностью тесно связан другой признак государственно-правовой закономерности – обязательное наличие рациональной основы, не в смысле целесообразности, а в смысле логической объяснимости. Говорить о закономерности, по существу, можно лишь тогда, когда вскрыт механизм ее действия и установлено, почему факты именно таковы, как они есть. Если налицо лишь констатация повторения, но причина его остается неясной, то закономерность не является окончательно исследованной, поскольку без этого нельзя быть уверенным ни в объективности, ни в систематичности повторения.

Научный принцип рационализма требует признать причинную обусловленность любого явления объективной действительности. Эту обусловленность далеко не всегда можно с точностью установить, однако, в соответствии с указанным принципом, необходимо исходить из ее существования. Данная познавательная установка означает, что фактически не подлежит объяснению только одно – почему каждое явление имеет свою причину. Как показал еще Кант,

«этот закон, лишь благодаря которому явления составляют некую природу и делаются предметами опыта, есть рассудочный закон, ни под каким видом не допускающий отклонений или исключений для какого бы то ни было явления, так как в противном случае мы поставили бы явление вне всякого возможного опыта…»[31].

В философской литературе справедливо указывается, что закономерность не тождественна причинности и что существует значительное число непричинных законов[32]. Однако это утверждение нисколько не опровергает того факта, что любая закономерность имеет собственную причину, так как иное означало бы, что закономерности исключены из всеобщей системы причинно-следственных связей. Что касается законов природы, то для них поиск такой причины часто чрезвычайно затруднен, иной раз представляется невозможным; в случае же с социальными закономерностями подобные трудности вполне преодолимы. Более того, есть основания считать, что без логического объяснения вообще нет самой закономерности, то есть что повторяемость фактов, которую не удается объяснить, закономерностью считаться не может. В самом деле, при отсутствии объяснения не может быть уверенности в том, что перед нами именно закономерность, а не случайное стечение обстоятельств или плод чьего-либо умысла; нельзя также выяснить механизм действия закономерности, а значит, достоверно установить само ее содержание.

Государственно-правовая закономерность не должна оставаться «вещью в себе» – иными словами, при ее исследовании не следует ограничиваться одной лишь констатацией повторяемости тех или иных фактов в государственно-правовой сфере, а необходимо задаться вопросом о причине этой повторяемости. Поэтому обязательным этапом в изучении государственно-правовой закономерности является поиск причины, без которого процесс познания не будет завершенным. «Познание закономерности,– писал П.М. Рабинович,– …проходит две ступени познания: а) сущности и б) механизма их действия»[33].

Процедура объяснения закономерности, по существу, представляет собой сведение ее к другой, более общей закономерности[34]. Эту последнюю, в свою очередь, можно таким же образом свести к еще более общей; в конце этой логической цепи будет находиться максимально абстрактная закономерность, причина которой не найдена, например, генеральная закономерность: «все имеет свою причину»,– которая, как уже отмечалось, не поддается объяснению. Проделывая эту операцию с государственно-правовыми закономерностями, мы, очевидно, рано или поздно покинем область государственно-правовых явлений и перейдем к закономерностям иной социальной сферы. Но какой же именно? До недавнего времени не подвергалось никакому сомнению, что правовые явления полностью детерминируются законами экономического развития, или, иначе говоря, что государственно-правовые закономерности производны от экономических. Широко известно также учение Л.И. Петражицкого, в котором государство и право оказались целиком подчинены психологическим закономерностям[35]. Однако думается, что корни той или иной государственно-правовой закономерности могут лежать и в психологической, и в экономической, и в политической, и в культурной, и в географической, и в любой другой сфере, а чаще сразу в нескольких. Объяснение государственно-правовой закономерности отнюдь не становится более убедительным, если оно основано лишь на установлении связи государства и права с иной социальной сферой по типу «надстройка и базис».

7) Действуют в определенном масштабе.Государственно-правовые закономерности ограничены в своем действии определенными временными и пространственными границами. Отечественные исследователи обозначали это свойство закономерностей как «пространственно-временную интервальность»[36], то есть наличие у закономерности определенных рамок – как географических, так и исторических. Иными словами, закон существует не всегда, а начинает осуществляться в определенный момент времени и впоследствии может сойти на нет.

В разных частях земного шара и даже в одном государстве на разных этапах его исторического развития правовые явления могут характеризоваться совершенно различными, подчас диаметрально противоположными закономерностями. Существование всеобщих государственно-правовых закономерностей, которые распространялись бы без исключения на все регионы и на все эпохи развития права, является неочевидным; но даже если такие закономерности и имеются, число их крайне невелико. Например, к ним часто относят закономерную связь экономики и права, которая выражается в том, что содержание права определяется экономическими факторами и что «правовые установления, правовые отношения, правопорядок и уровень правового регулирования в целом соответствуют экономическому строю и обусловленному им культурному развитию общества»[37].

Наличие у государственно-правовых закономерностей масштаба действия открывает возможность для его измерения, а также для классификации закономерностей по временному и пространственному признакам. Верное определение масштаба важно для того, чтобы избежать ошибочного расширения сферы действия той или иной закономерности, когда она проецируется на те случаи, к которым не имеет отношения.

8) Реализуются через человеческое поведение. Объективный характер государственно-правовых закономерностей не означает, что они являются для человека чем-то посторонним и что процесс их действия протекает безо всякого участия с его стороны. Совсем напротив, человеческая деятельность служит единственным каналом реализации государственно-правовых закономерностей. В государственно-правовой сфере нет ничего, что появлялось или происходило бы совершенно самостоятельно, помимо человеческого сознания. Любой результат действия государственно-правовой закономерности есть в то же самое время результат человеческих усилий. Причем воздействие идет не параллельно, а опосредованно: государственно-правовая закономерность – это, по существу, закономерность человеческого поведения в области государства и права. Иными словами, повторяемость фактов является объективной, но сами факты продуцируются человеком.

Государственно-правовая закономерность независима от человеческой воли лишь в том смысле, что люди не в силах создать или отменить ее; но, так как единственным каналом ее проявления выступает человеческое поведение, они могут вмешаться в ее действие, существенно скорректировать ее ход и результаты. Не следует фаталистически относиться к объективным закономерностям, полагая, будто они сработают в любом случае, какие бы меры ни принимать. В научной литературе разработано понятие «использование объективных законов», под которым понимается «их сознательное, планомерное практическое применение; деятельность людей, организованная в соответствии с требованиями объективных законов; воздействие на законы, дающее простор или ограничение их действия, некоторую его корректировку»[38]. Это позволяет наиболее эффективно осуществлять социально значимую деятельность, в том числе юридическую, основываясь на установленных закономерностях, пользуясь их выгодными сторонами и предотвращая их негативные последствия.

9) Выявляются на основе общественной практики.Процесс исследования государственно-правовой закономерности всегда должен опираться на достаточный массив эмпирических данных; он не может вестись спекулятивным, умозрительным путем, сводиться к сопоставлению абстрактных понятий. Не исключено, разумеется, выведение закономерности из каких-либо более общих научных положений, однако подобная гипотеза в любом случае лишена ценности без подтверждения многочисленными конкретными фактами. Недооценка этого принципа приводит к появлению немалого количества теоретических построений, которые претендуют на статус истинного знания, но в то же время расходятся с реальной жизнью, а вследствие этого нередко и между собой. Порой забывают и о том, что закономерность, в отличие от нормы, лишь фиксирует наличное положение дел и не может носить характер предписания или пожелания[39]. «Не реальная действительность должна сообразовываться с законами, а наоборот – последние вер

ны лишь постольку, поскольку они соответствуют объективному миру»[40].

10) Действуют в сфере государственно-правовых явлений.Речь идет о том, что государственно-правовые закономерности – относительно самостоятельная группа социальных закономерностей, что и является предпосылкой для их теоретического исследования. Но это требует ответа на вопрос, какие именно из социальных закономерностей принадлежат к государственно-правовым, то есть каким образом можно определить, носит ли конкретная закономерность государственно-правовой характер. П.М. Рабинович, уделивший значительное внимание изучению этого вопроса, пришел к выводу, что «связь может быть отнесена к специфическим государственно-правовым закономерностям, если а) по крайней мере одним из ее участников выступает государственно-правовое явление и б) она непосредственно обусловливает и отражает юридическое своеобразие данного явления»[41].

Считаем верным выделять именно государственно-правовые закономерности как целостную группу, исходя из неразрывности государства и права как социальных явлений. Разумеется, часть закономерностей может быть присуща исключительно государству, часть – исключительно праву, но при этом они составляют принципиально единую категорию объективных закономерностей. Системообразующим признаком здесь должен считаться именно юридический характер закономерностей; иными словами, те закономерности развития государства, которые не имеют отношения к юридической стороне его деятельности, не должны считаться государственно-правовыми, а носят иной, политический характер.

Итак, суммируя наиболее важные из перечисленных признаков, государственно-правовую закономерность можно кратко определить как объективную, систематическую повторяемость взаимосвязанных фактов в сфере государства и права. Именно в таком понимании государственно-правовая закономерность является одной из основных категорий общей теории права и главным предметом ее изучения.

Это, конечно, никоим образом не опровергает иных существующих трактовок закономерности. Государственно-правовая закономерность – это и устойчивая связь государственно-правовых явлений, и доминирующая тенденция в развитии государства и права[42], и «отношение между сущностями»[43], и «наличие определенного порядка и последовательности в явлениях объективного мира»[44]. Все эти трактовки вполне укладываются в приведенное определение, благодаря чему примиряются и дополняют друг друга, раскрывая отдельные стороны этого сложнейшего явления социальной действительности.

Глава II.