Не все то золото, что блестит
Владимир Корчагин
ТАЙНА РЕКИ ЗЛЫХ ДУХОВ
ПРОЛОГ
Их было девятнадцать. Семнадцать мужчин и две женщины. Они сидели у костра и с мольбой и надеждой поглядывали на своего вождя Великого Воина, который стоял, опершись на копье, и молча смотрел в непроглядную тьму.
Лицо вождя тонуло в ночном мраке. Но вот одна из женщин подбросила в костер сучьев, и пламя осветило его высокий лоб и властные, горящие решимостью глаза. Брови Великого Воина были сдвинуты. Губы плотно сжаты. Красиво расшитая шкура небрежно брошена на одно плечо. Багровые отсветы пламени играли на сильных, словно точеных мускулах его рук.
Он стоял неподвижно и смотрел в одну сторону. Лишь на миг взгляд его скользнул по склоненным головам и поникшим плечам людей.
Девятнадцать человек!.. И это все, что осталось от большого сильного племени, которое привел сюда его отец, спасая людей от голода. А ведь вначале эта река встретила их так приветливо! Вода в ней кипела от рыбы, а в прибрежных лесах дичь сама шла в силки охотников. Вскоре люди окрепли. Большие брачные костры загорелись на тенистых берегах. Веселые песни зазвучали меж деревьев.
Но так продолжалось недолго. Карающая рука злых духов обрушилась на головы людей. Неведомые страшные болезни начали вдруг косить ряды охотников и воинов. Напрасно жрецы старались запугать или умилостивить духов. Напрасно отыскивали они целебные корешки и травы. Люди все чаще и чаще умирали в страшных мучениях. Умер и его отец, передав ему копье Великого Воина, Но что мог сделать молодой вождь?.. Правда, скоро он заметил, что больше всего болели охотники, охотившиеся на Большой горе. Видимо, там и было жилище духов. Тогда он приказал построить заслоны на подходах к их логову и выставил там усиленные караулы.
Но это не остановило духов. Не помогли и кровавые жертвы, и священные талисманы, которые вытачивали жрецы из какого-то тяжелого черного камня, принесенного с Большой горы. Великий Воин не верил в эти талисманы. Он видел, что они не спасали людей от смерти. Не спасли они и самого Великого Жреца, Он давно уже настаивал на том, чтобы покинуть страшную реку. Но жрецы упорствовали.
И вот их осталось девятнадцать. Семнадцать мужчин и две женщины. Маленькая горсточка запуганных людей. Нужно было спасти хотя бы их. И Великий Воин решил наконец уйти из этих мест. Сегодня вечером он приказал собраться всем вместе с тем, чтобы ночью, когда духи спят, увести остатки племени дальше на юг, где, по словам старых охотников, была другая большая река. А сейчас он ждал подхода воинов, которые охраняли заслоны у Большой горы. Срок их прихода уже истек. Люди давно уже бросали нетерпеливые взгляды на своего вождя. Ночь проходила. Но он все медлил. На карауле были его лучшие друзья. Неужели и их умертвили коварные духи?..
Великий Воин решил ждать до тех пор, пока не прогорят в костре только что подброшенные сучья. Но вдруг лицо его дрогнуло. Над Большой горой, откуда шли все несчастья, полыхнуло знакомое пепельно-голубое зарево. Холодный мертвенно-бледный полусвет заструился над темными застывшими вершинами. Леденящий ужас мелькнул в глазах людей. Они теснее сгрудились у костра и в отчаянии заломили руки.
Больше медлить было нельзя. Великий Воин взмахнул копьем, и семнадцать человек встали. Двое встать уже не могли. Их подняли под руки. Но они снова опустились на землю. Эти двое отказывались идти со всеми. Они решили остаться у костра с тем, чтобы, поддерживая в нем огонь, обмануть злых духов и дать уйти своим соплеменникам.
Великий Воин подошел к ним и положил руки на их головы. Семнадцать человек, как по команде, опустились на колени. Ни звука не пронеслось в темноте ночи. Но вот Великий Воин поднялся и, не оглядываясь, зашагал к лесу. Все встали и двинулись вслед за ним. Через минуту у костра осталось лишь двое больных.
Костер горел всю ночь. А наутро ветер поднял его пепел и припорошил им холодные лица умерших…
Глава первая
КАТАСТРОФА
Самолет летел над тайгой. В кабине, тесно заставленной тюками, мешками, бочками, сидело пятеро. Впереди всех, на высоком, обитом рогожей ящике примостился вихрастый паренек с чуть вздернутым носом и выцветшими на солнце бровями. За ним склонился над книгой молодой человек в больших роговых очках. Немного поодаль, на мягких тюках с палатками, удобно разместились белокурая девушка лет шестнадцати и такого же возраста мальчик с красивым тонким лицом и темными, как крепкий чай, глазами. Пятый пассажир, уже немолодой седеющий мужчина, внимательно рассматривал потертую топографическую карту, время от времени поглядывая в окно.
Самолет слегка потряхивало. Мальчик и девушка весело болтали. Мужчина делал какие-то пометки на карте. Молодой человек в очках неторопливо перелистывал страницы книги. И только паренек с непослушным вихорком неотрывно смотрел вниз, на землю. Коренастый, чуточку сутуловатый, с широкими плечами и задорно торчащим чубом, он был, казалось, вырублен из одного куска дерева, не очень ровного, на зато плотного и на редкость прочного. Его большие загорелые ладони точно вросли в массивную крышку ящика, брови круто надломились и сбежали к самому переносью, а жадно настороженные глаза внимательно следили за проплывающей внизу тайгой.
Под крыльями самолета расстилалось сплошное море леса. Буровато-зеленые волны то медленно взбегали на вершины холмов, то быстро скатывались в долины, и тогда внизу вспыхивала на солнце узкая ленточка реки.
Вихрастый пассажир плотнее придвинулся к окну. Бескрайнее море нетронутых лесов, пустынные реки с нехожеными берегами да и само путешествие — все это было больше чем необычным. В голове его рождались тысячи причудливых фантазий. Мысленно он уже сейчас переживал самые невероятные приключения, какие могло подсказать его пылкое мальчишеское воображение…
Путешествие!.. Сколько заманчивой таинственности скрыто в этом слове! Какой волшебной силой обладает оно для всех без исключения мальчишек! Кто из них с самых ранних лет не мечтал о том, чтобы отправиться в какое-нибудь, хотя бы в самое небольшое путешествие. Кто не представлял себя в роли Колумба, Магеллана, Пржевальского. У какого мальчишки не сжималось сердце при виде уносящегося поезда, пролетающего самолета или исчезающего вдали парохода.
Но многим ли из них выпадало счастье в шестнадцать лет оказаться в самолете, летящем над сибирской тайгой? Наш путешественник довольно улыбнулся и искоса посмотрел на покатую, прошитую заклепками кромку крыла, точно желая убедиться, что это не сон. В глазах его блеснули веселые искорки. Нет, это был не сон! Могучий гул мотора, словно рев урагана, сотрясал стенки кабины, а ящик, на котором сидел юный пассажир, время от времени будто проваливался куда-то вниз, и он невольно старался ухватиться за него покрепче.
Первое время ему было даже страшновато от сознания огромной высоты, с которой он видел плывущую внизу землю. Голова слегка кружилась, гулко стучало в висках, а к горлу подступала тягучая сладковатая тошнота. Но вскоре это стало привычным. Болтанка перестала пугать паренька, и теперь он смотрел и смотрел на бескрайнюю таежную ширь.
Вот под крылом самолета блеснуло озеро. Почти круглое, оно походило на смеющийся глаз, обрамленный густыми зелеными ресницами. С одной стороны в озеро впадало два небольших ручья, с другой вытекала маленькая извилистая речка. Самолет полетел вдоль нее, и мальчик долго смотрел на замысловатые петельки, в которые, словно нарочно, сложилась эта тонкая серебристая ниточка. Казалось, дерни за один конец, и ниточка выпрямится… Но конца ее видно не было. Она убегала далеко-далеко и там будто таяла в прозрачной синей дымке, почти сливающейся с синевою неба.
Мальчик снова перевел глаза вниз и вдруг всем телом подался к окну. На миг ему показалось, что по речке что-то движется. Он прищурил глаза и еще больше нахмурил лоб. Но в это время на реку набежала тень самолета, и все исчезло. То были солнечные блики, бегущие по воде…
Мальчик поднял голову и отбросил со лба густую прядь волос. Так вот она какая — тайга! Ей не было ни конца, ни края. От горизонта до горизонта расплескались ее зеленые разливы. И на всем этом безбрежном пространстве — ни одного человеческого жилья, ни одной дороги или тропинки!
Мальчик невольно поежился. А что, если б ему пришлось одному остаться в этом бескрайнем лесном океане?.. Он тихонько присвистнул и задумался. В голове его снова замелькали картины самых невероятных приключений. Но в это время в кабине раздался веселый девичий смех, и паренек отвел глаза от далекой земли. По лицу его пробежала чуть заметная тень. Он закусил губу и нахмурился. Но в это время что-то пролетело у него над ухом, и он услышал:
— Саша! Держи…
Он отпрянул от окна: на коленях у него лежала ириска «Золотой ключик».
— Спасибо, Наташа.
Мальчик обернулся, и жесткие морщинки словно растаяли у него на лбу. Смеющееся лицо девушки было совсем рядом. Она привстала со своего места и, лукаво прищурясь, снова целилась в Сашу конфеткой. Он смущенно улыбнулся и тоже поднялся с ящика, Наташа выпрямилась. Гибкая и стройная, с большими глазами и длинными пышными косами, она напоминала молодое цветущее деревце — тонкое, но сильное, выросшее на светлой солнечной полянке. И было в ее смехе, взгляде, во всех ее движениях столько энергии, задора и веселья, что Саша невольно потупился и кинул взгляд на ее соседа. Тот тоже смеялся и что-то быстро говорил Наташе, протягивая ей большой кулек с конфетами.
Улыбка сбежала с лица Саши. Он молча отвернулся к окну и снова опустился на свое место.
— Саша, лови еще! — окликнула его Наташа.
— Спасибо. У меня и эта в зубах завязла, — буркнул он, не поворачивая головы, и прижался лбом к холодному стеклу, Внизу по-прежнему расстилалась тайга. Но в сплошном море лесов появились теперь островки скал, А далеко впереди начала вырисовываться грязно-серая громада гор.
Саша придвинулся к окну. Ландшафт внизу менялся быстро. Вот лес потянулся уже лишь узкими рваными полосами… Вот он почти исчез… А под самолетом начали громоздиться друг на друга какие-то мрачные темные глыбы.
«Будто развалины древнего замка!» — подумал Саша, вглядываясь в голые безжизненные утесы.
Далеко под ним проплывали зубчатые стены, высокие башни, глубокие рвы. Словно страницы старой волшебной сказки развертывались с высоты птичьего полета, Саша впился глазами в землю. Но голые скалы уже отступили в сторону. Внизу опять вздымались колючие волны леса. Они катились прямо навстречу путешественникам. Они бежали от самого горизонта. А по верхушкам этих волн, точно срезая их острые зеленые гребни, скользила быстрая тень самолета. Легко и стремительно неслась она все дальше и дальше. И долгое время это было единственным темным пятном на светлом, залитом солнцем ландшафте. Но вот навстречу этому пятну двинулась целая армада теней.
Саша поднял глаза и увидел длинную гряду белоснежных облаков. Они были совсем рядом. Словно горы хлопка, медленно и величаво плыли они в бескрайней синеве воздушного океана. Некоторые были так велики, что их трудно было окинуть взглядом.
Саша даже привстал со своего ящика, чтобы получше рассмотреть эти плывущие сказочные горы. Но в это время, как нарочно, плотная белая пелена задернула окно. Самолет нырнул в облако. Саша с досадой опустился на место. Перед глазами его неслись теперь рваные клочья тяжелого мокрого тумана.
Но так продолжалось недолго. Уже через минуту в кабину снова ворвалось солнце, а под крыльями самолета опять потянулся пятнистый ковер тайги.
Саша протер запотевшее стекло и снова прильнул к окну. Но в это время кабина сильно качнулась. Земля перед его глазами вдруг круто наклонилась и начала медленно поворачиваться справа налево. Самолет делал круги над каким-то поселком.
— Прииск Рассвет, — сказал мужчина, поднимая голову от карты. — Отсюда полетим прямо на север.
Саша обернулся к нему:
— А далеко еще?
— Да, порядочно. И больше нам не встретится ни одного населенного пункта. — Он снова склонился над картой и что-то пометил на ней карандашом.
Взгляд Саши задержался на его сильных жилистых руках. Это был таежный геолог Андрей Иванович Степанов, Крупное, в глубоких морщинах лицо его было почти черным от загара, и только маленький, словно перекрученный, шрам ярко белел на левом виске у самого уха. Этот шрам и густые кустистые брови придавали лицу геолога суровое, даже мрачное выражение. Однако, поймав на себе взгляд Саши, он улыбнулся неожиданно мягкой приветливой улыбкой, а из-под насупленных бровей блеснули удивительно добрые глаза.
— Да, Саша, на всем пути от Рассвета до Урбека не встретишь даже охотничьей избушки. Да и сам Рассвет появился недавно…
— Рассвет? — Сидящий сзади Саши молодой человек в очках захлопнул книгу и потянулся к окну. — Ну да. Я его сразу узнал…
Андрей Иванович обернулся к нему:
— Вы здесь бывали, Петр Ильич?
— Еще бы! В прошлом году, возвращаясь из Урбека, мы совершили здесь вынужденную посадку и трое суток ждали погоды.
— Значит, вы не в первый раз в Урбек?
— Нет, первый раз я был в Урбекской экспедиции еще студентом-практикантом три года назад. А потом, когда меня зачислили в аспирантуру, я взял это месторождение темой своей диссертации.
Андрей Иванович с интересом посмотрел на молодого аспиранта:
— Вот как! Ну что же… Будем работать вместе… Месторождение интересное, но… разобраться в нем не легко.
— А вы…
— Меня недавно перевели в эту экспедицию, и я еще не составил о нем определенного представления. Для этого нужно тщательно обследовать южное продолжение рудной зоны.
— Разве она продолжается на юг?
— Да, мы это установили несколько месяцев назад. Но там еще уйма работы.
— И все те же халькопиритовые руды?
— Не только халькопирит… Да вот доберемся и увидите сами.
Андрей Иванович расправил на коленях карту и обернулся к окну. Саша тоже посмотрел вниз. Самолет выровнялся. Нырнувшее было вниз крыло его заняло прежнее положение. Земля стала на место. И снова леса и леса…
Но теперь тайга уже не вызывала в Саше прежнего чувства робости. Он знал, что для геологов она была обычным местом работы, как завод или школьная мастерская. Он вспомнил, что Андрей Иванович провел в ней больше десятка лет и говорил об этом так, будто речь шла о чем-то самом обыкновенном.
Саша отвел глаза от земли и снова взглянул на склонившегося над картой геолога. Как хотел бы он быть таким же, как Андрей Иванович, бесстрашным и смелым разведчиком-следопытом. Но для этого нужно столько знать и уметь! Столько учиться и работать! А они еще и школы не кончили. Хорошо, что Петр Ильич взял их с собой. Везет же Валерию: такой у него умный брат. Совсем еще молодой, а уже ученый. И главное — геолог!
— Валерка! Ну как горы? — окликнул он Наташиного соседа. Но тот не ответил. Саша обернулся назад: Валерка спал. Спала и Наташа, спал Петр Ильич. А вскоре и у Саши начали слипаться глаза. Все располагало ко сну. Ровно гудел мотор самолета. Мерно постукивали какие-то банки в ящиках. Тихо посвистывал носом Петр Ильич.
Но Саша постарался отогнать назойливую дремоту. Он встал и тихонько прошелся по кабине. Взгляд его невольно задержался на лице спящей Наташи. Голова девушки склонилась на плечо похрапывающего Валерки. Саша вздохнул и снова уселся на место.
Вдали, прямо по курсу самолета, показалась большая гора, сплошь покрытая густым темным лесом, а чуть поближе виднелась широкая долина какой-то реки или болотистая низина.
Саша оглянулся. Петр Ильич, Наташа и Валерка все так же спали. Андрей Иванович по-прежнему делал пометки на карте. У Саши опять начали слипаться глаза. Он поудобнее устроился на своем ящике и решил тоже немного вздремнуть.
Но вдруг сиденье будто ушло из-под него. В самолете стало странно тихо. А в ушах возник тонкий звенящий свист. Этот свист словно ввинчивался в голову. На мгновение Саше показалось, что он на качелях и падает с головокружительной высоты. Внутри у него все замерло, повеяло щекочущим холодком.
Он инстинктивно ухватился за ящик и глянул вниз. Под крыльями самолета все так же неслись зеленые волны леса. Но лес этот был теперь значительно ближе. Внизу различались темные прогалины, отдельные группы деревьев, какие-то странные нагромождения стволов… И все это мчалось, стремительно мчалось навстречу самолету!
«Опускаемся…» — подумал было Саша. Но в это время ящик пополз из-под него назад. Внизу под ногами что-то треснуло. Потом треск раздался где-то сбоку. А в следующее мгновение кабина задрожала как в лихорадке, треск перешел в леденящий душу скрежет, а тонкий звенящий свист в ушах превратился в жуткий пронзительный вой.
Сзади послышался испуганный возглас Петра Ильича. Саша попытался обернуться, но в это время какая-то страшная сила сбросила его с ящика, перекинула через несколько тюков и больно ударила о стенку кабины…
Ночь… Тяжелым бархатом тьмы прикрыта спящая тайга. Надежно скрылись в ней все горы и долины, все реки и озера. Не видно деревьев-великанов. Пропали, словно растворились во тьме, нехоженые чащи. Исчез-ли дикие завалы. Коварно притаились болотистые топи.
Спит тайга. Но не спят ее обитатели. Ночной лес полон шорохов. Вот где-то в темноте раздался тихий треск валежника. Блеснули настороженные глаза. И на лесную поляну вышел большой взлохмаченный медведь, Он сел на задние лапы, огляделся и тревожно втянул ноздрями сырой воздух. Пахло чем-то подозрительным. Глухое клокотанье вырвалось из пасти зверя. Косматая шерсть встала дыбом. Он долго прислушивался. Потом тяжело поднялся и медленно двинулся вперед.
Однако, сделав несколько шагов, зверь снова остановился. В ночном мраке, меж темных высоких елей, виднелось что-то необычное. Какая-то огромная невиданная птица с широко раскинутыми крыльями уткнулась носом к подножьям деревьев. Одно крыло ее было сильно помято. Другое почти напрочь оторвано. Вдоль всего тела странной птицы виднелось множество смутно поблескивающих глаз.
Птица лежала неподвижно. Она была, по-видимому, мертва. Но какой-то подозрительный запах исходил от ее голого вздутого туловища. Такого запаха в тайге не знали. И он заставил зверя остановиться.
Медведь снова сел на задние лапы и грозно зарычал. Но птица не шелохнулась. Тогда он обошел ее кругом. Деревья за хвостом птицы были сильно поломаны, короткие круглые лапы вдавились в болотистую почву. Она была явно мертва. Но сильный неведомый запах пугал зверя. Никогда он не видел ничего подобного. И это было самым страшным.
Медведь рыкнул еще раз, медленно попятился и исчез в ночном мраке.
В самолете было темно и тихо. Только из пилотской кабины время от времени доносился приглушенный стон да слышалось неясное бормотанье.
Саша поправил повязку на голове и попытался вытянуть ноги. Он лежал на спальном мешке, разостланном меж тюков и ящиков, и смотрел на смутно поблескивающие окна кабины. Там, за этими черными окнами, притаилась тайга.
Саша повернулся на бок и погладил ноющее плечо. Сильно болела ушибленная голова. А тревожные мысли не, давали забыться.
Ну, кто бы мог подумать, что так нелепо закончится это первое в его жизни путешествие! Ведь столько было сборов, столько надежд и мечтаний. И вот…
Они должны были засветло прибыть в Урбек, и Саша рассчитывал еще сегодня до вечера познакомиться с базой экспедиции. Но уже глубокая ночь опустилась на землю, а разбитый самолет неподвижно лежал в таежной глуши более чем в пятистах километрах от Урбека и почти в четырехстах километрах от прииска Рассвет. Никто не мог сказать теперь, когда доберется до базы экспедиции или какого-нибудь другого населенного пункта маленький отряд геологов. Ведь в нем лишь один человек по-настоящему знал тайгу, и не было никаких средств передвижения, кроме собственных ног путешественников, знакомых больше с асфальтом тротуаров, чем с болотами и буреломом тайги.
Жарко и душно в тесной кабине самолета. Мрачно поблескивают черные стекла окон. В суровом молчании заглядывает в них ночная тайга.
Саша снова поправил повязку на голове и покосился на погнутую ручку двери. Открыть ее изнутри вечером не удалось. А снаружи?.. Мальчик приподнялся на локте и насторожился. За тонкой стенкой кабины явственно послышался какой-то шорох, и Саше показалось даже, что он слышит глухое злобное рычанье. Он осторожно, перевел дыхание. А что, если?.. Но в это время застонал летчик. Саша вздрогнул. В памяти его снова встала, картина недавней катастрофы…
Тонкий звенящий свист в ушах… Щекочущий холодок в груди… Стремительно несущаяся земля… Пронзительный, леденящий душу скрежет… Крик Петра Ильича… И сильный удар головой обо что-то твердое…
Все это произошло в одно мгновение. Первое, что отчетливо врезалось в память, была внезапная резкая тишина, сменившая вдруг треск и скрежет. Казалось, будто именно она, эта жуткая звенящая тишина, прижала его к полу, сдавила голову, больно сжала левое плечо и стиснула ноги, не давая возможности двигаться. Перед глазами Саши дрожало какое-то красное пятно, руки беспомощно старались нащупать точку опоры.
С большим трудом он поднял тогда голову и освободил зажатые ящиком ноги, потрогал ушибленный лоб. Рука коснулась чего-то липкого и теплого, И тут только Саша понял, что случилось несчастье. Он быстро огляделся. Ящики, мешки и бочки сгрудились в одну большую кучу. Некоторые ящики разбились, и под ногами валялись консервные банки вперемежку с крупными картофелинами.
Сначала Саша никого не увидел. Но вот из-под груды вещей выбрался Андрей Иванович. Потом Петр Ильич. Втроем они высвободили Наташу. А между двумя мешками с луком показалась взъерошенная шевелюра и испуганное лицо Валерия. Он судорожно глотнул воздух и быстро проговорил:
— Что, совсем погибли?..
Андрей Иванович обернулся к нему:
— А ты дерни себя за правое ухо. Если ничего не почувствуешь, значит считай, что ты уже в раю.
Все улыбнулись. Было ясно, что удалось избежать большой опасности. Не обошлось, конечно, без царапин и синяков. Но никаких увечий, к счастью, никто не получил.
В это время открылась дверь пилотской кабины, и из нее, прихрамывая, выбрался летчик. Подбородок его был сильно рассечен, под левым глазом набух огромный синяк. Однако он попытался улыбнуться:
— Ну вот и прилетели… Не понимаю, что случилось, отказал мотор…
Он опустился на бочку и начал медленно расстегивать ремни шлема. Андрей Иванович подошел к нему:
— Спасибо вам, Алексей Михайлович, — сказал он, крепко пожимая руку летчика. — Вы сделали невозможное.
— Ну что вы, Андрей Иванович!..
— Да, да! Посадить в тайге самолет… Это могли сделать только вы! Но у вас, кажется, подбородок поврежден?
Летчик покачал головой:
— Подбородок пустяки. Нога… — он вытянул вперед левую ногу.
Андрей Иванович рывком снял с нее сапог. Летчик не проронил ни звука, но лоб его покрылся крупными каплями пота. Портянка была вся в крови.
— Так… Рана серьезная, но перелома, кажется, нет. Сильный ушиб и растяжение. Жаль, что у нас нет холода. Ну ничего… Наташа! Бинты и стрептоцид. Быстро!
Девушка бросилась к висящей на стене аптечке. Руки ее дрожали. Она была напугана видом крови. Но голос геолога не допускал никаких возражений. Наташа отыскала несколько бинтов и пакетик стрептоцида и протянула их Андрею Ивановичу.
— Стрептоцид нужно растолочь, — бросил он, не поднимая головы.
Наташа растерянно оглянулась по сторонам.
— Давай сюда, — пришел ей на помощь Саша.
Он взял у нее стрептоцид, завернул в чистый лист бумаги и, подняв с пола консервную банку, быстро размолол ею хрустящие таблетки. Наташа поблагодарила его чуть заметным движением век.
Андрей Иванович тщательно забинтовал ногу летчика и начал осматривать его подбородок. Обернувшись к испуганной Наташе, он мягко произнес:
— Ну, я тут справлюсь без тебя, Наташа, а ты перевяжи-ка молодого человека, — кивнул он на Сашу.
Только теперь Саша вспомнил о своей ране на лбу и почему-то страшно смутился.
Наташа подошла к нему и развернула бинт. Тонкие вздрагивающие пальцы быстро забегали по его затылку, лбу, щекам, и он услышал тихий взволнованный голос:
— Очень больно?..
Саша поднял голову и близко-близко, почти у самых своих глаз увидел глаза Наташи — встревоженные, озабоченные.
— Нет, совсем не больно, — проговорил он одними губами.
Пальцы остановились, точно задумались. Тогда он на мгновение прикоснулся к ним рукой, как бы удерживая у своей головы, и так же тихо произнес:
— Спасибо, Наташа…
Тонкие пальцы погладили его руку.
…. Саша потрогал бинт на голове и улыбнулся в темноту. Перед глазами его все так же чернели маленькие квадраты окон. За стенками самолета была все та же мрачная тайга. А он лежал меж тюков и ящиков, поглаживал ушибленное плечо и… улыбался. Будто не было ни катастрофы, ни грозных опасностей, подстерегающих теперь их на каждом шагу. А были лишь большие встревоженные глаза и тонкие ласковые пальцы. И было еще неясное предчувствие чего-то большого и радостного, отчего сильно билось сердце и замирало дыхание в груди, что было сильнее страха и боли, ради чего можно было вынести любые лишения и совершить. любой подвиг.
Глава вторая
ТАЙНА РЕКИ ЗЛЫХ ДУХОВ
Огромная яркая звезда взошла на черном небосклоне. Она увеличивалась у людей на глазах. Она сияла как солнце и даже ярче солнца. Она слепила глаза и опаляла лица. Она сжигала леса и иссушала реки. Она неслась из глубин вселенной к цветущей Земле, чтобы сжечь ее своим раскаленным дыханием.
Невообразимый шквал паники поднялся на Земле. Обезумевшие от страха люди вначале словно оцепенели. Затем многие из них бросились к укрытиям. И наконец все, как один, ринулись на запад, туда, куда падали черные зловещие тени. Полураздетые, со всклокоченными волосами и перекошенными от ужаса лицами, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая, неслась они мимо Саши, а далеко за их спинами, там, где поднималась невиданная звезда, гудел тревогой набатный колокол.
Что же это такое? Неужели нельзя избежать катастрофы? Неужели нельзя остановить этих обезумевших людей? Ведь это не может быть звездой. Появление ее астрономы предсказали бы за много десятилетий вперед. По-видимому, это фотонный корабль с какой-то неведомой планеты подлетает к Земле и включил свои смертоносные тормозные двигатели. Но, значит, надо что-то делать. Надо объяснить это людям. Надо остановить их!
Саша решительно обернулся к бегущим и… проснулся.
Из окна кабины прямо ему в глаза бил яркий луч солнца. У входной двери стучали молотками Андрей Иванович и Петр Ильич. Наташа и Валерий еще спали.
Саша вскочил с мешка:
— Ух!.. А я такой сон видел…
Петр Ильич усмехнулся:
— Наверное дома пироги ел?
— Какие там пироги! Будто какая-то звезда подлетает к Земле или космический корабль… И все должно погибнуть. Такой ужас! Даже не верится, что все это во сне…
— Ну, нам и наяву не слаще, — буркнул Петр Ильич, бросая молоток.
— Да что вы, Петя! — перебил его Андрей Иванович. — Не такое уж у нас отчаянное положение. На родную землю сели. И никто нам не угрожает Вот разве медведей одолеет любопытство.
Саша подошел к геологам.
— А дверь так и не открывается?
— Открыть-то мы ее открыли. Но надо, чтобы она и закрывалась как следует. Впрочем, сейчас уже, кажется, все в порядке. — Андрей Иванович приоткрыл дверь и снова ее захлопнул. — Ну, а теперь — общий подъем!
После завтрака Андрей Иванович осмотрел свое ружье, и все, за исключением раненого летчика, выбрались из кабины. Саша спрыгнул на землю одним из первых и не мог удержаться от возгласа изумления. Самолет лежал прямо на земле. А почти вплотную к нему сплошной темной стеной подступили высокие ели. Стволы их здесь, внизу, были совершенно голыми. Веселая зелень, которая так радовала глаз с высоты птичьего полета, теперь исчезла. Все вокруг было выдержано в темных, буровато-серых тонах.
Мрачно темнели высокие, словно нарочно увешанные космами грязно-серых лишайников, деревья. Темной была земля, сплошь покрытая мягким ковром зеленовато-бурого мха. Тускло поблескивали ржавые, жутко неподвижные окна воды, там и сям разбросанные меж толстых узловатых корней. Вокруг не видно было ни цветов, ни ягод, ни веселых развесистых кустиков. Не было здесь даже травы, обыкновенной зеленой травы, без которой Саша не мыслил себе никакого леса.
Солнечные лучи с трудом проникали сюда через сомкнутые кроны деревьев. Было сумрачно и сыро. А в тяжелом, насыщенном испарениями воздухе стоял непрерывный гул, в происхождении которого очень скоро ни у кого не осталось ни малейшего сомнения: целая туча комаров, мошек, оводов, слепней облепила лицо и руки, полезла в нос, в рот, в глаза… Ребята усиленно заработали руками, а затем бросились обратно в кабину. У самолета остались только Андрей Иванович и Петр Ильич. Но вскоре и они поднялись вслед за остальными.
— Ну, вот что, друзья, — сказал Андрей Иванович, — приведите-ка здесь все в порядок. Помогите Алексею Михайловичу исправить антенну. Не забудьте приготовить обед. А мы с Петром Ильичей пройдемся по тайге, оценим, так сказать, обстановку. От самолета не отходите. Если задержимся, обедайте без нас. Понятно?
Саша кивнул головой:
— Понятно. Только…
— Что, только?
— Может быть, не обязательно всем оставаться здесь?
Андрей Иванович тряхнул головой:
— Нет. Все, кроме Петра Ильича, остаются здесь. Алексей Михайлович — за старшего.
Он взял ружье и кивнул Петру Ильичу. Через минуту геологи скрылись в лесу.
Вернулись они лишь под вечер. Молча разделись. Молча пообедали. И только после того как все было убрано со стола, составленного из двух ящиков, Андрей Иванович разложил на нем свою карту и, обведя глазами столпившихся вокруг ребят, обернулся к летчику:
— Как радиостанция, Алексей Михайлович?
— Разбита вдребезги. О починке нечего и думать…
— Так… Так я и думал. Ну что же, товарищи, — сказал он немного погодя тихим, но твердым голосом, словно перед ним действительно были его взрослые сильные товарищи, и Саша невольно подтянулся, глядя в спокойные глаза бывалого таежника. — Положение наше очень серьезное. Самолет потерпел аварию в таком районе, где нет поблизости никакого человеческого жилья. Бортовая радиостанция, как видите, вышла из строя, следовательно, связаться с экспедицией и сообщить о своем местонахождении мы не можем. Давайте подумаем вместе, что нам предпринять.
Все молчали.
— В нашем положении есть свои плюсы и минусы, — снова начал Андрей Иванович. — Мы имеем больше, чем достаточно, продовольствия и снаряжения. Мы имеем хорошую базу в виде этого самолета. Большинство из нас вполне здоровы. Это хорошо. С другой стороны, мы находимся на расстоянии нескольких сот километров от ближайшего населенного пункта. Один наш товарищ серьезно ранен. Мы не имеем крупномасштабных карт этого района. Это, конечно, плохо… Что же нам предпринять? Прошу высказаться всех.
Снова наступило молчание.
— Каково ваше мнение, Алексей Михайлович?
Раненый летчик невольно взглянул на свою ногу.
— Что же здесь думать… О нашем местонахождении никому не известно. В экспедиции самолетов больше нет. Надо идти на юг, в сторону прииска Рассвет. Конечно, с ногой у меня неважно. Но я смогу идти. Сделаю клюшку и пойду.
— Да-да! — быстро заговорил Валерий. — Нужно идти. Идти немедленно! Алексей Михайлович прав. А здесь, — он покосился в окно, где темнел суровый мрачный лес, — в этом болоте мы погибнем.
Андрей Иванович чуть заметно нахмурился.
— Ваше мнение, Петр Ильич?
Петр Ильич посмотрел на ребят.
— Пусть сначала выскажется молодежь.
Наташа пожала плечами:
— Я, право, не знаю. Мы же никогда не были в тайге. Идти, конечно, надо. Но куда, как?.. Я не знаю…
— А ты что скажешь, Саша?
— Я? Я думаю так… Скажите, Андрей Иванович, в этом районе, где мы находимся… Здесь были когда-нибудь геологи?
Андрей Иванович покачал головой:
— Нет, геологи здесь не бывали. А район этот, по-видимому, интересен…
— Вот я и думаю, — подхватил Саша, вскакивая с места, — давайте разведаем этот район. Продовольствия у нас достаточно. А уйти отсюда мы еще успеем: лето только начинается.
Андрей Иванович улыбнулся и легонько кивнул головой:
— Так… Петр Ильич! Ваша очередь.
Тот пожал плечами:
— Вы же уговорили меня, Андрей Иванович…
— Да, но сейчас мы должны принять общее и окончательное решение. Поэтому я хотел бы, чтобы вы поделились вашими мыслями со всеми.
— Пожалуйста. Вначале я думал, что нам следует обосноваться здесь, в самолете, ибо, во-первых, Алексей Михайлович идти сейчас не сможет. Ему нужен длительный отдых. Во-вторых, нас будут безусловно разыскивать и обязательно найдут, так как трасса нашего полета в общем известна…
— Именно — в общем, — подал голос Алексей Михайлович. — Кроме меня по этой трассе никто не летал.
— Все равно. Не могут не найти! Что же касается нашего местопребывания здесь, то оно абсолютно безопасно. А запасов продовольствия у нас больше, чем достаточно.
Петр Ильич на минуту замолчал, но, поймав на себе взгляд геолога, заговорил снова:
— Так я думал сначала. А теперь… Андрей Иванович убедил меня, что лучше перенести базу на берег реки Ваи, которая протекает немного севернее этого пункта…
— И кроме того?.. — улыбнулся Андрей Иванович.
— И кроме того, может быть, обследовать некоторую часть этой реки. Времени у нас, действительно, достаточно, Саша прав. Уйти мы успеем всегда.
Андрей Иванович загадочно усмехнулся:
— Ну, а что касается меня, то скажу вам по секрету, река Вая — моя давнишняя мечта… Уже давно собирался я побывать в этих краях. Дело в том, что пять или шесть лет назад в нашей экспедиции был один рабочий, из местных жителей. Брат его когда-то охотился неподалеку от этих мест. И вот этот рабочий рассказал мне очень много интересного…
Андрей Иванович обвел глазами своих слушателей и, немного помолчав, продолжал:
— Во всем бассейне Ваи, оказывается, нет ни одного поселения. Больше того, ни один охотник не выходит на берега этой реки. И это не случайно. У местных жителей существует поверье, что на берегах Ваи издавна поселились злые коварные духи, которые охраняют какие-то несметные богатства. И горе тем смельчакам, которые попытаются проникнуть в их владения. Бесконечные несчастья обрушиваются на их головы, А главное — духи отнимают у них молодость. Юношей они лишают силы и мужества, а девушек, — Андрей Иванович с улыбкой взглянул на Наташу, — девушек они лишают красоты…
— Ого! — перебил его Валерий со смехом. — Странная у вас «мечта», Андрей Иванович. Впрочем, вам-то здесь. терять нечего.
— Ты думаешь, молодость определяется только возрастом?
— Нет, я понимаю: молодость духа и тому подобное… Но все-таки, согласитесь, у нас побольше оснований бояться здешних мест. Кому хочется я шестнадцать лет стать безобразным.
— Вот о чем ты заботишься! — усмехнулся Андрей Иванович. — А я думал, тебе жаль силу и мужество.
— Ну, это само собой. Но неужели вы хоть сколько-нибудь верите в эти сказки?
Андрей Иванович снова стал серьезным.
— Видите ли, друзья… Народ создал много удивительных легенд и поверий. И чаще всего бывает так, что в основе их лежит какой-нибудь достоверный факт. Я, конечно, не верю в существование духов. Но почему именно Вая привлекла внимание здешних людей? А между тем позднее я узнал, что легенд о реке Злых Духов, как называют Ваю местные жители, сложено очень много, и все они трактуют примерно одно и то же, вера же в эти легенды здесь исключительно велика. Когда я предложил тому рабочему отправиться со мной на Ваю, он отказался наотрез, и не только отказался, но стал всячески уговаривать меня ни в коем случае не ходить в это гиблое место.