Как бабуля деда правила

На следующее утро я просыпаюсь рано. Баба Василиса как всегда уже на ногах: топит печь да пироги печет. Дед на печи свои кости греет. Я встаю, помогаю накормить скотину да выгнать корову в стадо. Вернулся и мы завтракаем, баба Василиса выходит во двор, а я – за ней.

– Бабуля, бабуля, подожди меня, пожалуйста! – кричу я ей вослед.

Бабуля останавливается в сенцах, я подбегаю к ней и спрашиваю:

– Слушай, мы сегодня продолжим позавчерашний разговор?

– Продолжим, продолжим, вот только деду спину поправлю, – говорит и быстро идет в огород. С огорода возвращается с крапивой и кричит деду:

– Дед, снимай штаны! Ложись на лавку, сейчас пороть стану.

Дед неохотно, еле шевелясь, слезает с печи, снимает рубаху, приспускает штаны и ложится на живот, приговаривая:

– Вольному – воля, а смертному – смерть.

– Ты поговори еще, поговори, – говорит бабуля и садится рядом на табуретку. Она гладит деду спину, словно примеряясь, куда хлестать крапивой. Потом промывает крапиву холодной ключевой водой. Немного разминает спину деда и начинает отхаживать деда по спине крапивой. Да так хлещет, что от крапивы аж ничего не остается! Даже маленького стебелька! А затем сама вся в слезах выбегает на улицу…

А деда – не слыхать. Я подхожу к нему на цыпочках, заглядываю ему в лицо: дед моргает, значит, еще жив. У меня сразу отлегло – значит, не убила. Шепчу ему на ушко:

– За что она тебя так?

– Да… приревновала вчера к соседке Матрене. Проснулась – а я с ней в обнимку лежу, вот и все. А у этой бабки-то ни жопы, ни титек – че ревновать? Не знаю. А попробуй-ка объясни это бабе – и тебе попадет.

Бабуля возвращается с улицы, в руках у нее три пчелы. Тут же у меня мысль промелькнула: на каждого из нас – по одной. Вот только себе для чего? Наверное, чтобы нам не обидно было…

Она подсаживается к деду. «Ну, точно, – думаю, – вот с деда начала, собой закончит». Бабуля гладит ему спину, находит точку побольней и садит туда пчелу. Вот живодерка! Пчела выпускает свое жало, и бабуля убирает ее на подоконник.

Смотрю дальше: снова гладит. Я думал, у бабули совесть проснулась и она остановится, перестанет издеваться над дедом, а она находит у деда еще одно больное место на спине и садит туда вторую пчелу. Тут я вконец не выдерживаю! Подбегаю к деду, заглядываю ему в лицо: живой ли? дышит ли? А то ведь эта живодерка и до смерти зажалить может. Чистый изверг! Но сам ей пока ничего сказать не смею: у нее ведь еще одна пчела осталась… А ей все ни почем! Опять гладит спину, ищет место для пчелы. У меня крадется мысль: как только она пчелу посадит на деда, да та свое жало выпустит – все ей выскажу!!!

Тут дед не выдерживает – как рассмеется! Да до слез! Что от смеха аж на пол падает, не получив очередного пчелиного укола. Баба Василиса тоже хохочет – за живот держится, ничего сказать не может. Только когда пчела от бабулиного смеха саму ее ужалила в руку, живодерка останавливается:

– Ну, клоун, тебе только на арене цирка выступать, а не здесь торчать – каждого живого своим смехом изведешь!

Дед встает со скамьи как заново родившийся. Мы садимся за стол, и баба Василиса наконец-то объясняет, что здесь на самом деле происходило:

– Сынок. Крапива вытянула из деда физическую боль, которая вчера схватила его. И оживила мертвую плоть. Осталось только три небольших участка, которые необходимо было разбить пчелиным ядом. Пчелиный яд имеет свойство большие сгустки боли разбивать на мелкие. После этого очень легко можно эту боль выговорить и изгнать из себя без остатка. Это ясно?

– Да. Но можно было мне сразу объяснить, что к чему, и все?! Я бы не мешал.

– Да, но ты и сейчас нам не мешаешь, только себя изводишь, – говорит баба Василиса сквозь смех. – Да так изводишь, что и нас не оставляешь равнодушными: мы не выдержали и засмеялись. Мы хотели тебе потом объяснить, когда закончим. Но твои мысли бегут впереди тебя. На что ты способен – нарочно и не придумаешь. Так что давай договоримся, что ты сидишь и молчишь, а я закончу делать ладку деду. Добро?

– Да, но я не знаю, как сказать… Ты не станешь ревновать деда?

– К кому? – недоумевает баба Василиса. А дед от этих слов вновь валится от смеха на пол.

– К соседке, бабе Матрене, – уточняю я. – У нее и вправду нет ни жопы, ни титек, не за что даже взяться. Я ходил, проверял – это правда. Дед это нечаянно сделал, обнял ее, когда вы вместе спали, понарошку…

Тут и баба Василиса по новой рухнет на пол от смеха. Я растерялся, заметался, не понимаю, что случилось: теряюсь, не нахожу себе места, такого раньше никогда не было. Вместо того чтобы наругать меня, они ржут, как кони. На всякий случай я бегу к соседям пригласить их, чтобы, если что, они помогли мне. Как назло дома оказывается только бабка Матрена. Делать нечего – приглашаю ее.

Когда я захожу с бабой Матреной в дом, они уже проводят свои процедуры, но как видят, что со мной бабка Матрена, тут и по новой!.. так и рухнули от смеха.

Бабка Матрена немного стоит, ничего не понимая, а потом и ее охватывает неудержимый смех.

У меня пролетает мысль, что это заразная болезнь какая-то и передается она очень быстро. Лучше мне этот «пик» пересидеть на улице, раз я еще не заболел. Наверное, во мне есть что-то такое, что помогает мне не заразиться смехом. На этом я успокаиваюсь. Выхожу на улицу, сажусь на лавку и размышляю: «Когда у них пройдет эта хворь? Ведь не вечен же этот приступ смеха. Я узнаю у бабы Василисы о составе человека, а потом сбегаю к бабе Альфие. Попрошу ее, чтоб она их поправила».

Пока я все это продумывал, баба Василиса заканчивает делать ладку деду и выходит из дома с бабой Матреной живая и здоровая, да как ни в чем ни бывало:

– Сынок, пойдем пообедаем, а потом сходим в сад, поговорим.

Я бегу в дом. Дед уже сидит за столом, вперед меня ест пироги с мясом, молоком запивает да приговаривает:

– Вкуснятина какая, пальчики оближешь! Вкуснотища! Золотые же руки у бабки Василисы. Знает ведь, чем мужика приворожить. Вот, сынок, ищи себе такую же, как баба Василиса, только помоложе, а то эта для тебя уже старая.

Я не понимаю о чем он говорит и к чему, зато быстрее сажусь за стол и ем. Бабуля тоже садится с нами за стол, смотрит на нас удивленными глазами и говорит:

– О-от шуты гороховые, вроде успокоились… Эх, вы, мужики, мужики! Что мал, что стар – одно и тоже.

Как поели, баба Василиса зовет нас в огород продолжить разговор о составе человека.

Исследования пузыря

Приходим в огород, на то место, где я камень потерял, а он – на месте лежит! Только я от удивления рот раскрываю, как баба Василиса меня останавливает:

– Давай сегодня не будем обсуждать камень. Договорились?

Я, весь растерянный, почти «на автомате» отвечаю:

– Давай, но…

– Никаких «но»! Шут гороховый, ты и так позавчера показал нам свое мастерство. Хватит, мы это уже проходили.

– Но…

– Мы же договорились, никаких «но». Так?

– Да.

– Ну, ладно, на чем мы остановились?

– На оболочке, которая отражает наше внутреннее состояние, боль, настроение, эмоции…

– Как мы ее назвали?

– Никак.

– Давай назовем ее Пузырем.

– Хорошо.

– Прежде чем мы продолжим наши дальнейшие исследования о пузыре, ляг на камень, как лежал позавчера, и вновь почувствуй себя Вселенной.

Я ложусь и по новой ощущаю себя Вселенной. Чувствую, как я наполняюсь силой, становлюсь плотным. Потом я медленно встаю с камня на землю. Баба Василиса смотрит на меня и просит немного поваляться на земле. Я делаю, как она меня попросит, и ощущаю при этом, что что-то уходит из меня. Я становлюсь каким-то упругим, текучим. Во всем теле чувствую движение, и мне это состояние нравится. Забывая предыдущий договор с бабулей, я говорю ей:

– Бабуля, ты этот камень не прячь больше, я хочу к нему приходить и возвращаться в это состояние.

Рисунок 21. Пузырь

– Сынок, ты можешь приходить к этому состоянию и без камня – путем очищения. Да находиться в нем постоянно, а не набегами, как сейчас.

– Ничего не понимаю…

– Не спеши. Увидишь со временем. Главное, чтобы ты сейчас усвоил то, что мы исследуем. А время придет – и остальное узнаешь. Сейчас отойди от меня метров на десять и посмотри на меня так, как смотрел позавчера. Увидь мой пузырь.

Я отхожу, немного свожу глаза в сторону и смотрю на бабу Василису боковым взглядом. Как вижу ее пузырь, сообщаю об этом бабе Василисе. Дальше она просит меня посмотреть, как встретятся пузыри ее и деда. Я снова также фокусирую свой взгляд, вижу бабулю и деда, их пузыри и подаю им знак, что готов. Они тихонько идут навстречу друг другу. Вдруг пузыри начинают двигаться быстрее их самих. В какой-то момент пузыри стариков встречаются и они начинают притягивать саму плоть к месту встречи. Физические тела сближаются друг к другу до какого-то предела, а дальше пузыри не пускают их ближе – толкаются, как резиновые мячики.

Я рассказываю старикам то, что увидел, и дальше, не останавливаясь, баба Василиса предлагает мне посмотреть, что происходит с пузырями тогда, когда люди ходят обычным образом. Бабуля с дедом отходят друг от друга метров на десять-пятнадцать. Я снова ловлю их боковым взглядом и подаю знак. Они идут навстречу друг другу. Пузыри их колыхаются, но не тянутся друг к другу. Пузыри бабули и деда сближаются почти вплотную, в течение небольшого промежутка времени между ними сохраняется некоторая дистанция, а потом пузыри быстро приближаются друг к другу и сливаются воедино, не разрушая друг друга. Когда бабуля и дедуля проходят мимо друг друга, пузыри вытягиваются – вот-вот разъединятся! – и немного погодя, спокойно разъединяются, как будто и не соединялись вовсе. Я рассказываю старикам увиденное, и баба Василиса спрашивает меня:

– Вот так накладываются друг на друга наши Хранилища и сливаются воедино, как слились сейчас наши пузыри. Ты увидел?

– Да.

– Увидел, как люди противодействуют друг другу?

– Нет. Не увидел.

– Качку наших с дедом пузырей ты видел?

– Да.

– Это и есть противодействие друг другу. Ты слышал выражение: меня отталкивает от этого человека?

– Да.

– Вот это мы тебе и продемонстрировали. Когда люди ненавидят друг друга или испытывают страх, то вот это самое и происходит между людьми. А пузырь оберегает человека от опасности, отталкивая его от вредоносного ему. Это ясно?

– Да.

Правка пузыря

– Теперь давай посмотрим, можно ли поправить человека через пузырь.

– Конечно, – говорю я и автоматически отхожу от бабы Василисы на несколько метров, фокусирую глаза и смотрю на нее боковым взглядом. Как вижу пузырь бабули, так ужасаюсь: на одном участке он чуть ли не кипит, становится в этом месте заметно темнее и вытягивается почти на десять метров. Я содрогаюсь от увиденного и смотрю на бабу Василису обычным взглядом. А она в это самое время пилит деда за то, что он создал такую ситуацию, при которой я вчера не дал им провести исследование пузыря целиком. Я двигаюсь на защиту деда. Но баба Василиса останавливает меня и спрашивает:

– Что увидел? Говори!

Я делюсь с ними, а бабуля в ответ улыбается и говорит мне:

– Теперь давай посмотрим, можно ли поправить пузырь при такой ситуации: я стану бранить столб, а дед в это самое время станет править мой пузырь.

Я также отхожу, боковым взглядом ловлю бабулю, вижу ее пузырь и замечаю, что вытянутость в этом же месте уже раза в два меньше. Я подаю знак, что готов, и дедуля начинает править пузырь бабули в месте, где есть наибольшая выпуклость. И, действительно, пузырь выправляется. Вначале плотность пузыря в этом месте изменяется: уменьшается, а потом и выпуклость полностью исчезает.

Я подробно рассказываю, что видел, и баба Василиса продолжает:

– Хорошо. Сынок, ты делаешь большие успехи. Теперь давай посмотрим, как это происходило?

– Давай, – с задором соглашаюсь я.

– Что произошло с моим пузырем, когда я стала бранить столб?

– Пузырь стал разными участками вытягиваться к столбу.

– Так. Теперь, деда, расскажи-ка нам, что ты делал с моим пузырем, что он так быстро выправился, и у меня исчезла агрессия на столб? – игриво да кривляясь, предлагает баба Василиса деду Сергею. Дедуля выпрямляется и, виновато склонив голову, начинает свой рассказ:

– Когда Василиса стала бранить столб, то образ этой брани находился на кончиках вытянутых волн пузыря, и я просто эти образы обрезал рукой и больше ничего.

Тут включается бабуля:

– Сынок, ты видел только вытянутости пузыря, но тебе пока не хватает сил увидеть образ мысли, который вытягивает пузырь. Поэтому пока говорить об этом сложно. Когда ты видишь этот образ, то его можно убрать рукой, мыслью, наложением другого образа, и эта мысль уходит. Остается только изгнать того, кто эту мысль в тебе запускает, да кто ее в тебе развивает, чтоб она больше к тебе не возвращалась.

В дальние-дальние времена, когда Матушка Земля разделилась на разные культуры, тьма овладела другими культурами, да народами в этих культурах, кроме нашей. Тогда тьма, чтобы овладеть нашей словянской культурой, создавала набеги на нашу страну разными народами с других культур. А мы еще тогда не знали, что такое оружие и что такое защита. И наши народы применяли этот способ очищения от набегов на нашу страну, обрезая образ ненависти и агрессии у чужеземцев, да обрезая их мысли о завоевании нашей страны. После чего шла очень большая молва по Матушке Земле, что словянским народам нет необходимости в оружии: они голыми руками любую армию горсткой людей остановят. И набеги останавливались. С нашими народами враждовать боялись. А еще пуще боялись того, что наши народы пойдут войной на их земли. Тогда от нас оружия отбиться не найдешь, и спасения их народам нет. Вот так. Насколько мощна сила этого способа очищения.

После этих слов бабули я какое-то время рассматриваю в себе, то, что она сказала.

Слой сознания – Собь

А затем бабуля предлагает мне:

– Теперь давай посмотрим следующую оболочку, которая находится вокруг нашей плоти сантиметрах в двух-трех от нее. Немного отойди и чуть-чуть смени фокусировку глаз, сводя и разводя их. Посмотри на меня так и найди другую оболочку, которую ты уже видел, когда искал пузырь.

Я отхожу от бабы Василисы на два шага и меняю фокусировку глаз. Мучаюсь минут пятнадцать, ничего не получается. Вдруг вижу испарение, идущее от тела бабули. Форма его постоянно меняется. Потом это же вижу в цвете. Цвет почему-то тоже меняется: вначале появляются оттенки, а потом и сам цвет.

Я все это рассказываю бабуле, а она хвалит меня в ответ:

– Молодец, сынок, с каждым разом лучше и лучше. То, что ты увидел вначале: изменение оттенков цветов – это есть развитие нашей плоти. Это естественное состояние человека, наше жизненное состояние. Потом я стала волноваться, и цвет поменялся. Когда у человека появляется какая-то проблема, она проецируется на этой оболочке именно путем изменения цвета. Естественный цвет для живого и развивающегося человека – желто-зеленый. А когда у человека возникает проблема, то цвет этой оболочки меняется на другой. Вот сейчас, например, посмотри на деда и расскажи, что видишь.

Я смотрю на деда и вижу, что цвет его оболочки какой-то алый, в области спины да здесь она немного толще, а со стороны живота – тоньше и цвет слабее. Со стороны спины – потемней, а в остальных местах – цвет одинаковый, ровный.

– Теперь давай посмотрим, что есть что? – предлагает баба Василиса.

– Давай, – соглашаюсь я.

– Ты сам видел, что с дедом произошло, что он со вчерашнего дня не хотел слазить с печи. У него болит спина. В этих местах цвет этой оболочки потемнее и плотнее. Так?

– Да.

– А в других местах?

– Тоньше и светлее.

– Этот слой сознания отражает на себе внутреннее состояние души и плоти. А как это происходит?

– В зависимости от того, какую мы мысль в себе развиваем, меняется состояние нашей души и тела.

– Так. А как это состояние отражается на этом слое сознания?

– Плотностью и цветом. В том месте, где находится боль, там плотность сознания становится больше и цвет темнее.

– Давай назовем эту оболочку Собью, – предлагает баба Василиса и, немного помолчав, продолжает:

Рисунок 22. Собь

– Собь отвечает за проявление в нас Небесной Любви: нежности, ласки, открытости души и гибкости, да текучести плоти. Давай посмотрим, что мы делаем с тобой, когда тебе не хватает любви, тепла, ласки?

– Вы обнимаете… гладите меня… Просто прижимаете меня к своей груди. И мне становится тепло и хорошо.

– А что ты делаешь с собой, когда у тебя заболит, какое-то место в плоти?

– Я глажу себя по больному месту, и боль уходит.

– А что мы делаем, когда у тебя болит голова?

– Вы меня гладите по голове, и у меня с головы боль уходит.

– Сынок, воздействуя на эту оболочку, можно ладить плоть и душу. Она тоже напрямую связана с ними и отражает их на себя.