Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 7 страница

Рафаэль несколько долгих секунд смотрел на нее сверху вниз. По его непроницаемому лицу невозможно было что-либо понять.

— По крайней мере, сейчас до меня начинает доходить, почему ты заинтересовала Цезаря, — наконец произнес он.

Глаза ее расширились.

— В самом деле?

Рафаэль кивнул:

— Ты откровенна до предела. А я не помню, чтобы с Цезарем кто-то был настолько откровенен.

Грейс грустно улыбнулась:

— Ну, без этого он смог бы прожить, я уверена.

Рафаэль вернул ей улыбку.

— Возможно. Но… — Он не договорил.

Дверь палаты распахнулась, и в коридор вышел Цезарь.

Глаза мужчины сузились, когда он понял, что женщина, с которой он недавно занимался любовью, и его ближайший друг беседуют о чем-то как закадычные друзья. Он обратился к Грейс:

— Ты не посидишь с моим отцом несколько минут? Я должен поговорить с врачом по поводу состояния матери.

— Я… конечно, посижу. — Грейс прошла в палату.

Цезарь вопросительно взглянул на старого приятеля:

— Тебе обязательно надо стоять здесь?

На Рафаэля, казалось, не произвела никакого впечатления холодность Цезаря. Он пожал печами:

— Я нахожусь там, где находишься ты. Особенно после сегодняшнего случая.

Цезарь поджал губы:

— Ты…

— Цезарь, — мягко, но уверенно произнес Рафаэль, — ты сейчас не в самом лучшем состоянии, поэтому не можешь мыслить ясно. Но как только придешь в себя, ты сразу поймешь, что у меня нет никакой личной заинтересованности в отношении твоей Грейс Блейк.

Цезарь напрягся:

— Она не моя Грейс Блейк.

— Нет?

— Нет, — коротко ответил он.

Рафаэль пожал плечами:

— Может, поищем лечащего врача твоей матери?

Это напомнило Цезарю, почему он покинул палату.

— Я извинюсь за свое замечание позже, — отрывисто бросил он.

— Твое дело, — пожал плечами Рафаэль.

Мужчины отправились в ординаторскую.

* * *

Если у Грейс и были какие-то сомнения по поводу того, какие чувства испытывает Карлос Наварро к жене, то они исчезли, стоило ей увидеть отца Цезаря. Он словно постарел на двадцать лет. Его лицо, похожее на лицо сына, заострилось и посерело, в темных глазах застыла боль. Он, не отрываясь, смотрел на свою бесчувственную жену, держа ее за руку. Даже седины в его волосах как будто прибавилось.

Грейс молча села на стул напротив Карлоса, надеясь своим молчаливым сочувствием хоть как-то взбодрить пожилого человека.

Эстер Наварро была бледна. Ее светлые волосы рассыпались по подушке, на левом виске виднелась шишка, ставшая, очевидно, причиной ее тяжелого состояния.

Грейс инстинктивно сжала другую руку женщины, удивившись, насколько она холодна. Если что-нибудь случится с матерью Цезаря, которую он так любит…

«Нет, надо думать о хорошем», — приказала себе Грейс. Все образуется, Эстер непременно поправится, надо только набраться терпения. Семья Наварро и так уже настрадалась, лишившись Габриэлы.

— Я влюбился в нее с первого взгляда, — вдруг послышался безжизненный голос Карлоса. Он глаз не сводил с жены.

Грейс не была уверена, заметил ли Карлос, что из палаты вышел Цезарь и вошла она, но продолжала молчать, чувствуя, что Карлосу необходимо выговориться. Впрочем, он говорил по-английски, а это свидетельствовало о том, что он знает, кто находится в палате.

— Она путешествовала по Аргентине за год до того, как начала учиться в колледже, — негромко продолжал он. — Высокая девушка-амазонка с шелковистыми светлыми волосами сидела в уличном кафе в Сан-Тельмо и пила кофе, а я шел мимо, торопясь на деловую встречу. До встречи дело так и не дошло. Я попросил разрешения у Эстер присоединиться к ней за кофе. — Карлос улыбнулся. — Для нас обоих это была любовь с первого взгляда. Мы поженились через несколько месяцев. Потом родился Цезарь, и Эстер так и не поступила в колледж. Я помню, как он родился. Моя Эстер выглядела как Мадонна с младенцем. — Голос Карлоса пресекся. — Двадцать один год, мисс Блейк. — В его глазах плескалась боль. — Тогда я потерял своего ангела, свою дочь, а сейчас… сейчас…

— Эстер придет в себя, мистер Наварро. Я знаю это, — твердо сказала Грейс, понимая, что Карлосу как никогда нужна поддержка.

— Спасибо, — прошептал он.

— Вы должны верить, что она очнется.

Грейс искренне надеялась, что, когда это случится, Эстер и Карлос поймут, что им нельзя расставаться. Ее убеждала в этом любовь, светящаяся в темных глазах отца Цезаря.

— Я, разумеется, не вернусь в Англию сегодня, как планировал.

Цезарь взглянул на Грейс. Они стояли в коридоре рядом с палатой его матери. Эстер наконец пришла в себя. Врач обрадовал их, сообщив, что травма головы не очень тяжелая и, полежав денек, миссис Наварро полностью придет в себя, а о происшествии ей какое-то время будет напоминать шишка на голове. Цезарь и Карлос потребовали, чтобы за ней понаблюдали еще немного. Цезарь намеревался задержаться в Аргентине, поддерживая своих родителей.

— Но я не вижу причины, по которой ты не можешь вернуться в Англию, — продолжал он. — Я обо всем договорюсь. Если ты, конечно, пожелаешь. — Он напряженно ждал ответа Грейс.

Она посмотрела ему в глаза:

— Как, по-твоему, я должна поступить?

Хороший вопрос. Но у Цезаря не было на него ответа. Он хотел, чтобы Грейс осталась в Аргентине, ее присутствие — он не сомневался — поможет и ему, и родителям. Но, с другой стороны, Цезарь осознавал, что они остановились в шаге от того, что должно изменить их жизни, пусть даже ненадолго.

Цезарь любил своих родителей, с Рафаэлем его связывали узы долгой и крепкой дружбы, но он привык прятать свои эмоции от всех с тех пор, как пропала Габриэла. Ему было сложно открыться даже Грейс. Хотя, нужно признать, ей удалось сломать этот барьер. Правда, он пока не понял, до конца ли. Возможно, будет лучше, если Грейс вернется в Англию.

— Понятно, — ровно ответила она, так как Цезарь продолжал молчать. — Может, если это не проблема, ты договоришься с Рафаэлем, чтобы меня отправили в Англию сегодня?

— Если это твое желание, — сдержанно кивнул он.

В эту минуту Грейс желала только одного: чтобы их отношения остались такими, какими они были до возвращения в его квартиру после прогулки.

И она уж точно не хотела, чтобы родители Цезаря угодили в автокатастрофу. Честно говоря, она много чего не хотела. Чтобы Цезарь отключал камеры видеонаблюдения. Чтобы он не захватил с собой мобильный телефон, когда они ушли гулять. Чтобы они не танцевали танго. Чтобы не занимались любовью в его спальне.

Больше всего ей не хотелось последнего.

Даже сейчас, спустя несколько часов, когда Цезарь снова стал держаться с ней холодно и отчужденно, она не могла встретиться с ним взглядом, помня о той близости, которая связывала их несколько часов назад.

Впрочем, глядя на них, едва ли кто-то мог заподозрить, что они были близки. В больничном коридоре стоял прежний высокомерный Цезарь Наварро. А Грейс… нет, она не знала, какой стала.

Никогда в жизни она не была так близка с мужчиной. Настолько близка, что при воспоминании об этом щеки ее заливала краска. Два часа, проведенные в больнице, Грейс пыталась забыть о том, что произошло в спальне Цезаря, но не могла. Значит, то, что она сегодня же возвратится в Англию, к лучшему.

Она, не глядя на него, сказала:

— Да.

Цезарь кивнул:

— Тебе надо собрать вещи. Рафаэль отвезет тебя.

— В этом нет необходимости. — Она посмотрела на Цезаря и тут же опустила голову, поскольку ее расстроило непроницаемое выражение его лица. — Я могу добраться на такси.

— Я же сказал, что Рафаэль отвезет тебя, — жестко повторил он.

Кажется, они снова вернулись к ситуации, когда любое желание Цезаря беспрекословно выполнялось.

— Если ты настаиваешь.

— Да, настаиваю. — Его тон исключал всякие споры. — Грейс, — неожиданно мягко произнес он, — я… мы поговорим об этом позже, когда я прилечу в Англию.

Она напряглась:

— О чем поговорим?

— Не будь такой наивной, — криво усмехнулся Цезарь. — Нам определенно есть что сказать друг другу. То, что произошло сегодня…

Грейс набралась мужества и перебила его:

— Не вижу необходимости ничего обсуждать. Ты останешься в Аргентине на несколько дней, а я скоро покину поместье. Если желаешь, я могу сделать это сразу по возвращении в Англию, — добавила она.

Такой выход из положения действительно был предпочтительным — он уберег бы их от обоюдного смущения.

— Конечно не желаю! — Цезарь сделал несколько резких вдохов-выдохов, прежде чем заговорить снова. — А пока меня не будет, ты можешь навестить свою сестру в Лондоне. Но мы с тобой обязательно все обсудим.

Подумав о своей жизнерадостной сестре, Грейс несколько успокоилась. Да, конечно, именно это ей необходимо, чтобы избавиться от напряжения. Даже мысль о разговоре, который должен состояться между ними, наполняла ее ужасом.

Сегодня они безвозвратно переступили грань между работодателем и служащей. Возвращения назад для них не существует. Она не сможет доработать оставшиеся три недели. Ну ладно, это действительно лучшее обсудить позже.

— Хорошо, — сдавленно произнесла Грейс. — Я вернусь в квартиру и начну упаковывать вещи.

— Грейс!

— Да? — Она осторожно взглянула на него.

Цезарь судорожно вздохнул. Приятная прогулка по Буэнос-Айресу, танго, возвращение домой, занятие любовью, казалось, были не несколько часов назад, а по меньшей мере несколько дней. Цезарь пока не знал, о чем говорить с Грейс после всего, что произошло. Но, надо думать, за несколько дней, что они проведут вдали друг от друга, он найдет нужные слова.

— Ничего, — бросил он. — Надеюсь, ты спокойно, без всяких происшествий долетишь до Англии.

— Без всяких происшествий? — эхом откликнулась Грейс.

Цезарь сжал кулаки:

— Грейс, я пытаюсь быть вежливым.

— Почему?

Он нахмурился при виде ее недоумевающего взгляда:

— Так лучше.

— Может быть, — с гримасой на лице ответила Грейс. — Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделала, вернувшись в Англию?

— Например?

— Не имею представления. — Она вздохнула. — Просто я тоже пытаюсь быть вежливой.

Цезарь нашел ее попытку раздражающей.

— В моем кабинете лежат бумаги, которые Рафаэль должен забрать. За исключением этого я не могу придумать ничего.

Цезарь не нуждается в ней и никогда не будет нуждаться. Грейс ощущала острую боль в сердце, сидя в машине, которую вел Рафаэль.

Только упаковывая чемодан, она вспомнила, что забыла бюстгальтер в спальне Цезаря. У нее не было ни малейшего желания оставлять его там. Чтобы его нашла Мария?!

— Что ты делаешь?

Грейс, стоя на коленях на ковре, виновато подняла голову. Ее щеки залил румянец, когда она поймала устремленный на нее любопытный взгляд Рафаэля.

Девушка села на корточки:

— Я… это… забыла здесь кое-что.

Рафаэль скрестил руки на груди:

— Кое-что?

— Да, я… — Грейс наконец увидела свисавший с постели бюстгальтер, запихнула его в карман джинсов и встала: — Когда мы… Черт! — тут же выругалась она, когда, проходя мимо туалетного столика задела локтем фотографию в рамке, которую, впрочем, успела подхватить прежде, чем та упала. — Я такая не… — Грейс замолчала, взглянув на фотографию, которую держала в руках.

На снимке был изображен Цезарь в возрасте одиннадцати-двенадцати лет. Рядом с ним стояла маленькая девочка и с обожанием смотрела на него.

Светловолосый ангел с глубокими карими глазами и улыбкой с ямочками. Его сестра Габриэла?

Эта девочка была очень похожа на человека, которого Грейс отлично знала…

Глава 11

— Сестренка, что ты ищешь? — с любопытством спросила Бет.

Грейс рылась в ящике в кухне, которую они столько лет делили со своими родителями.

Прошло двадцать четыре часа с того момента, как Грейс обнаружила ту фотографию в Буэнос-Айресе. За это время она успела вернуться в Англию вместе с Рафаэлем, оставить чемодан в поместье и приехать в Лондон к сестре. Ее охватывали то уверенность, то сомнения.

Грейс искала альбом. Это единственное, что осталось у Бет от родителей.

Там были фотографии, на которых был изображен светловолосый ангел с темными глазами.

Та самая кареглазая светловолосая девочка, которая стояла рядом с Цезарем на снимке в его квартире в Буэнос-Айресе?

Но ведь это невозможно! Грейс знала, что это невозможно. А если все-таки?..

Старый фотоальбом должен подтвердить невероятное: ее сестра Бет — это пропавшая Габриэла Наварро!

Весь полет из Аргентины до Англии Грейс провела, размышляя об этой фотографии. Такая же фотография стояла на столе Цезаря в поместье. Заговорив о бумагах, которые были якобы нужны Цезарю, Грейс воспользовалась тем, что внимание Рафаэля переключилось на другое, и незаметно сунула фотографию в сумку. Нужно сравнить снимки и потом вернуть фотографию в кабинет Цезаря.

— Вот он! — Грейс удовлетворенно кивнула, когда наконец обнаружила альбом. Прижимая его к груди, она встала.

— Зачем он тебе понадобился? — поинтересовалась озадаченная Бет.

— Возможно, я ошибаюсь, — нахмурилась Грейс, — но сначала дай мне взглянуть на снимки, а потом мы поговорим.

Бет выглядела совершенно сбитой с толку.

— Ты ведешь себя очень странно после возвращения из Буэнос-Айреса, Грейс. Что-нибудь случилось?

Чего только не случилось за эти несколько дней! Но именно это Грейс не хотела обсуждать. И в первую очередь Цезаря, в которого она, кажется, влюбилась. А ведь они принадлежат совершенно разным мирам. На эту тему можно было бы придумать анекдот, только это будет печальный анекдот, так как сердце Грейс, скорее всего, будет разбито.

Чтобы не думать об этом, Грейс занялась делом. Надо сравнить имеющиеся фотографии с той, которую она утащила у Цезаря. Интересно, светлые волосы Бет унаследовала от матери, Эстер Наварро? А подбородок? Похож ли подбородок ее сводной сестры на подбородок матери Цезаря? А глаза… Такого ли они оттенка, как глаза Карлоса и Цезаря?

Может ли быть так, что Бет является пропавшей сестрой Цезаря, Габриэлой, или у Грейс просто разыгралось воображение? Неужели она ищет сходство там, где его нет? Кто знает, сколько на свете девочек, которые выглядят так же, как исчезнувшая малышка?

Но если она права, то как Бет — она же Габриэла — оказалась в Англии? А как же ее родители, Джеймс и Карла Лоренс?

Сходство между Габриэлой Наварро и маленькой Бет было поразительным. У Габриэлы была аллергия на цветы, у Бет — тоже. Она всегда желала Грейс сладких снов. Того же самого пожелал ей Цезарь в Буэнос-Айресе — потому что так делала его мать.

Конечно, все могло быть случайным совпадением.

— Ты пугаешь меня, когда так смотришь, — заявила Бет, нахмурившись.

— Прости. — Грейс улыбнулась и тряхнула головой. — Я… я еще раз взгляну на фотографии и попробую все тебе объяснить.

И тогда либо они вместе посмеются над фантазиями Грейс, либо…

* * *

— Я не должна была допускать это, но тем не менее позволила тебе меня убедить, — твердила Бет в машине, пока они ехали по Буэнос-Айресу в квартиру Цезаря. На Бет были кожаный коричневый пиджак, который подарила ей Грейс, белая блузка и черные джинсы.

Несмотря на уверенный вид, Грейс не была ни в чем уверена.

— И в издательстве были недовольны тем, что я попросила недельный отпуск, хотя я только недавно начала там работать. — Бет нахмурилась.

Грейс сжала руку сестры:

— Ты знаешь, почему мы прилетели сюда, Бет.

— Потому что ты совсем рехнулась и решила, что я — пропавшая Габриэла Наварро, — нетерпеливо откликнулась Бег.

Грейс так и не отказалась от мысли, что Бет, вполне возможно, является сестрой Цезаря.

Фотографии в альбоме Бет она сочла недостаточным доказательством. Однако сходство между двухлетней Габриэлой Наварро и Бет в том же возрасте было несомненным. Грейс не могла избавиться от чувства, что невозможное все-таки возможно. И как объяснить тот факт, что фотографий новорожденной Бет в альбоме не было? Впрочем, там не было ни одного снимка, сделанного до того, как девочке исполнилось два года.

Грейс все-таки втолковала свою безумную идею Бет, и та, по ее же словам, то ли из любви к сестре, то ли потому что сама была безумна, согласилась на поездку в Буэнос-Айрес. Если Грейс ошиблась, значит, ошиблась. Но если предположить — только предположить, — что Бет действительно является исчезнувшей Габриэлой… Поэтому Грейс решила: лучше удостовериться раз и навсегда, чем постоянно думать о том, что ее сводная сестра, вероятно, имеет родителей и брата.

Оставалось надеяться, что Цезарь поймет мотивы Грейс. В противном случае, если окажется, что она ошиблась, он возненавидит ее на всю жизнь за то, что она пробудила ложную надежду.

И как ей после этого жить? Девушка печально вздохнула. Ведь она влюбилась в Цезаря. Нет, она отнюдь не грезит о счастливом совместном будущем. Они принадлежат совершенно разным мирам. Но что с ней будет, если Цезарь укажет ей на дверь?

Сердце бешено колотилось в груди Грейс, ладони стали влажными от пота, когда она расплачивалась с таксистом. Сестры вышли из машины и взглянули на дом, в котором находилась квартира Цезаря. Грейс была одета в том же стиле, что и Бет: выцветшие голубые джинсы, белая блузка и черный жакет. Они выглядели как две туристки, приехавшие отдохнуть. Однако для них поездка в Буэнос-Айрес была не отпуском и даже не прогулкой.

— И ты думаешь, что я могу быть членом семьи, которая живет в доме, подобном этому? — Бет недоверчиво хмыкнула, разглядывая роскошный фасад.

— Нам нужно все выяснить, — не скрывая нервозности, ответила Грейс. — Ты сама видела фотографии, видела сходство между тобой и Габриэлой Наварро. Вспомни, что я говорила: в альбоме нет твоих младенческих фотографий.

— А я сказала, что, возможно, тот альбом был, но он потерялся, — заметила Бет.

До отлета в Буэнос-Айрес сестры пытались найти родственников со стороны родителей Бет. Попытка оказалась неудачной, так как Лоренсы были единственными детьми у своих родителей. Именно поэтому пятилетнюю Бет разрешили удочерить.

— Взгляни на это по-другому, — предложила Грейс сестре. — Даже если ничего не получится, ты неделю проведешь в Буэнос-Айресе.

Но Бет это не убедило.

— Если семья Наварро не решит нас арестовать — или что-нибудь в этом роде — за то, что мы попытались ввести их в заблуждение… Я… нет, я действительно обезумела, раз позволила тебе уговорить меня и привезти сюда. — Бет тряхнула головой, когда они вошли в мраморный холл. — Да, мы точно угодим в тюрьму, — пробормотала она.

Грейс искренне надеялась, что, каким бы ни был исход этой эскапады, в тюрьму они не попадут. Только после этого она, скорее всего, больше никогда не увидит Цезаря. «А если ты права? — шептал внутренний голос. — Ты поможешь четырем людям обрести счастье. Ради этого стоит побороться».

Грейс сделала глубокий вдох и нажала на кнопку интеркома. Рафаэль отпер замок и сказал, что сообщит Цезарю о ее приезде.

— Грейс? — нахмурился Цезарь, войдя в гостиную.

— Привет, Цезарь! — Грейс вскочила, ее улыбка получилась слегка нервной. Девушка вытерла влажные ладони о бедра.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался он, устремляя на нее непроницаемый взгляд.

— Я надеюсь, твоей матери гораздо лучше? — спросила Грейс.

Голос ее звучал хрипло.

Цезарь кивнул:

— Она еще слаба, однако выписалась из больницы.

— Я очень рада! — Грейс улыбнулась. Губы ее дрожали.

Цезарь, убежденный, что до разговора с Грейс у него есть несколько дней, терялся в догадках. Что заставило ее прилететь в Аргентину? На поездку требовались деньги, которых, он не сомневался, у девушки было немного.

Пока ее не было, Цезарь заставил себя избавиться от мыслей о Грейс и о том, как они провели тот последний день. Пока надо сконцентрироваться исключительно на родителях. Он решил, что подумает об их отношениях, когда вернется в Англию.

И вот теперь Грейс неожиданно вернулась. Цезарь не имел ни малейшего понятия, зачем она появилась.

— Я спросил, что ты здесь делаешь, — повторил он.

Грейс проглотила комок в горле:

— Я… я…

— Моя сестра предположила, что я получу удовольствие, если проведу в Буэнос-Айресе некоторое время, — раздался незнакомый женский голос.

Взгляд Цезаря переместился к окну, возле которого стояла высокая светловолосая девушка.

— Бет? — спросил он.

— Совершенно верно. — Девушка подошла к нему, протягивая руку. — Рада встрече, мистер Наварро.

Цезарь не ответил на рукопожатие. Он смотрел на девушку, которая была только чуть ниже его. Как и следовало ожидать, между двумя сестрами не было никакого сходства, но тем не менее Цезаря не покидало чувство, что девушка ему знакома.

— Мистер Наварро? — Бет Блейк подняла бровь, продолжая протягивать ему руку.

— Кто вы? — хрипло проговорил Цезарь.

Ее рука упала. Она недоуменно взглянула на него:

— Я сестра Грейс, Бет.

Цезарь повернулся к Грейс.

— Что происходит? — холодно осведомился он.

Грейс увлажнила губы кончиком языка:

— Я…

— Ты собираешься разыграть меня? — Цезарь сжал кулаки, глаза его засверкали.

Не на такую реакцию рассчитывала Грейс.

Но его поведение свидетельствовало об одном: Цезарь тоже увидел сходство между Бет, своей матерью и своей сестрой Габриэлой. По крайней мере, волосы у них были одного цвета. И было несомненно, что он разозлился на Грейс, поскольку она разбередила старую рану.

— Прежде чем уехать в воскресенье, я пошла в твою спальню, чтобы забрать оттуда кое-что. — Щеки Грейс заалели. — Я увидела на столике фотографию, на которой ты и Габриэла.

— В его спальню? — возмутилась Бет. — Грейс, что ты делала в спальне Цезаря Наварро?

— Сейчас это не важно, — отмахнулась она, понимая, что пылающие щеки выдают ее с головой. — Я увидела фотографию, Цезарь, — твердо продолжила Грейс. — И… в общем, ты сам видишь. — Она махнула рукой в сторону Бет. — Сходство…

— Чисто внешнее, — отрезал Цезарь. — Моей сестры давно нет, а это… — он тоже махнул рукой в сторону Бет, — жестоко и…

— На вашем месте я бы попридержала язык, — предупредила Бет. Ее глаза яростно сверкали. — Моя сестра не умеет быть жестокой. Он искренне верит, что я прихожусь вам родственницей. Должна признаться, полюбовавшись на вас, я рада, что это не так, — фыркнула она. — Уверяю вас, мистер Наварро, единственная вина Грейс состоит в ее искренней вере в то, что я могу оказаться вашей пропавшей сестрой Габриэлой.

— Габриэлой?!

Все трое повернулись на звук женского голоса. Грейс смотрела на высокую светловолосую женщину с растущим смятением, Цезарь — с едва сдерживаемой яростью, а Бет… Бет уставилась на Эстер Наварро так, словно увидела призрака. Или отражение самой себя, какой она станет через тридцать лет.

Грейс не думала, что встретит Эстер Наварро в квартире Цезаря. Но, увидев ее и Бет рядом, несложно было заметить их сходство: волосы, высокий лоб, щеки, решительный подбородок, пухлые губы.

— Кто вы? — побледнела Бет.

Эстер Наварро покачнулась и ухватилась за притолоку. Ее голубые глаза стали огромными.

— Этот вопрос я хочу задать вам, — тихо проговорила она.

— Тебе надо лежать в постели, мама. — Цезарь подошел к Эстер. — Грейс только что представила мне свою сестру.

— Она — сестра Грейс? — Эстер взглянула на него затуманенными глазами. — Но, Цезарь, ты же видишь…

— Я вижу молодую женщину, внешне похожую на ту, кого мы когда-то знали. — Цезарь бросил на Грейс обвиняющий взгляд. — Позволь я помогу тебе вернуться в постель, мама, а потом разберусь с этой ситуацией.

Эстер сделала шаг вперед:

— Но…

— Грейс и ее сестра уедут сразу, как только…

— Грейс и ее сестра уедут сразу, как только они решат это сделать, приятель, — решительно вступила в разговор Бет. — И мне не нравится, что обо мне отзываются как о «ситуации».

— Не смейте называть меня приятелем, — стиснул зубы Цезарь.

— Я буду называть вас так, как захочу. — Бет вздернула подбородок. — И вы не смеете обращаться с нами так, словно обнаружили что-то грязное на подошве своих туфель ручной работы!

Цезарь выпрямился, подошел к Бет, остановившись всего в нескольких дюймах от нее, и взглянул на девушку сверху вниз:

— Вы находитесь в моем доме, а я вас не приглашал, поэтому я буду говорить с вами так, как сочту нужным.

— Это вы так думаете, приятель.

— Я уверен, — процедил он. — А теперь, если вы будете так любезны покинуть…

— Я говорю вам, что мы никуда не уйдем, пока я не выясню, из-за чего весь этот сыр-бор. — Бет вздернула подбородок, так что их носы едва не соприкоснулись.

Для Грейс это было уже слишком.

Она расхохоталась. Смех был немного истеричен. Цезарь и Бет взглянули на нее. Бет — раздраженно, Цезарь — сердито.

— Извините, — наконец сумела выдавить Грейс. — Просто вы выглядите… Видите, Эстер? — обратилась она за поддержкой к матери Цезаря.

Эстер сделала глубокий вдох, на ее губах появилась неуверенная улыбка.

— Да, я вижу, Грейс, — выдохнула она и снова перевела взгляд на Цезаря и Бет.

— Эстер, что…

— Карлос! — Миссис Наварро порывисто обернулась. — Карлос, входи! — позвала она. — Мне кажется, произошло чудо, моя любовь, — сияя, обратилась она к мужу. — Это первый спор между нашим сыном и нашей дочерью, — объяснила она, в то время как ее дети продолжали с сердитым упрямством смотреть на нее.

Неужели Эстер права и чудо все-таки произошло?

Глава 12

— Почему я постоянно нахожу тебя в кухне? — послышался голос Цезаря.

Грейс повернулась. Она сидела в той самой кухне, в которой не так давно готовила праздничный ужин в честь его дня рождения. Сколько событий произошло за эти дни!

Грейс осторожно взглянула на него:

— Может, потому, что здесь я чувствую себя в своей тарелке.

— Пожалуйста, не вставай, — попросил Цезарь, когда Грейс начала подниматься со стула, и добавил: — Я тоже не могу уснуть.

— Это был необычный вечер, — вздохнула девушка.

Да, трудно назвать обычным то, что случилось. Когда все собрались, настало время вопросов и ответов. Цезарь договорился о проведении ДНК-анализа завтра утром. Эстер и Карлос настояли на том, чтобы Бет и Грейс остались в квартире Цезаря.

Остаток вечера Цезарь провел, загадочно глядя на Грейс. Она не понимала, почему он так на нее смотрит. В конце концов девушка начала сомневаться в реальности происходящего.

— Карла Лоренс, мать Бет, была гражданкой Аргентины, — сказал Цезарь.

Грейс моргнула:

— Что?

Цезарь вошел в кухню. На нем были белая рубашка и мягкие хлопковые брюки. Судя по всему, он спал одетый.

— Перед тем как позвонить врачу, я велел Рафаэлю разузнать все, что можно, о родителях Бет. Он выяснил, что Карла Лоренс был аргентинкой.

Грейс проглотила комок в горле:

— Думаешь, это хороший знак?

— Я думаю, что это совпадение, требующее дальнейшего расследования, — мягко произнес он.

— Цезарь, мне жаль. Мне правда очень жаль. — На глазах Грейс выступили слезы. — Я увидела фотографию в твоей спальне, и сходство Габриэлы с Бет было настолько поразительным… — Она покачала головой. — Бет не хотела приезжать сюда. Она думает, что я сошла с ума. Я должна была сначала позвонить…

— И я сразу отказал бы тебе, — закончил за нее Цезарь. — Ты правильно поступила. Это в твоей натуре.

— В моей натуре? — переспросила она.

— Ты желаешь всем добра и счастья, — улыбнулся он.

— Правда? — Грейс не верила своим ушам.

— Не совсем такие слова ты ожидала услышать от меня, — усмехнулся Цезарь.

— Не совсем, — согласилась девушка. Она-то приготовилась к гневной тираде, а Цезарь неожиданно проявил понимание.

— Вначале я расстроился, — объяснил он, словно прочитав ее мысли. — Наговорил вещей, которые не следовало говорить. Бет была права, заявив, что я не имею права унижать вас. — Голос его стал хриплым. — Даже если анализ подтвердит, что Бет не моя сестра, я всегда буду благодарен тебе за этот поступок, за то, что ты снова подарила моей матери надежду.

Благодарность… Но Грейс было нужно от него совсем другое. Ведь она полюбила его.

— Хорошо. — Она сделала попытку улыбнуться. — Сколько времени, как ты думаешь, понадобится Рафаэлю на то, чтобы закончить расследование?

Цезарь поднял темные брови:

— Ты хочешь покинуть Аргентину?

Грейс покачала головой:

— Мне, наверное, не стоило приезжать. И тащить с собой Бет. Она спорила со мной, говорила, что это нелепая затея.

— Ты думала о других, не о себе.

— То, как вы выглядели, стоя напротив друг друга, было потрясающе, — призналась Грейс. — Вы были так похожи.

— Если окажется, что Бет в самом деле моя сестра, не такой я представлял встречу с ней через двадцать один год.

Грейс рассмеялась:

— Да уж, встреча получилась что надо. Такая уж точно не забудется.

— Хорошо иметь сестру, которая умеет постоять не только за себя. Ей, видите ли, не понравился тон, каким я разговаривал с тобой.

— Так что будь осторожен, дружище, — услышали они голос Бет.