Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 4 страница

Гарольд без сил рухнул на Крис и, задыхаясь, прижался лицом к впадине между ее плечом и шеей. Понемногу его дыхание успокоилось, и тут он обнаружил, что Крис тихонько плачет. Слезы скатывались на его лицо, словно холодные капли дождя. Гарольд отвел ее волосы и испуганно спросил:

– Крис, в чем дело? Мне показалось… Крис прижала пальчики к его губам и покачала головой.

– Я так боялась, – прошептала она. – А бояться было нечего. С тобой все было так, как я не смела мечтать. Не знаю, как благодарить тебя.

Сейчас было явно не время расспрашивать ее о причинах страха, и Гарольд, обняв ее, только и сказал:

– Ты – чудо. – И мягко поцеловал ее милый, немного детский лобик.

Крис поудобнее устроилась в кольце его рук. Она улыбалась сквозь слезы, но ресницы ее уже опустились, а дыхание стало ровным. Через несколько секунд она спала крепким сном совершенно измученного человека.

Приподнявшись на локте, Гарольд внимательно изучал ее лицо. Его терзали сомнения. В течение всего их знакомства он стремился только к одному – обладать ею физически. А получилось так, что он стал ставить ее желания превыше собственных. А что это, как не одно из многоликих проявлений любви?

Он уже однажды любил женщину, и эта любовь завершилась самой страшной трагедией в его жизни. Поэтому влюбляться в Крис он не собирался. Однако приходилось признать, что после их близости он стал хотеть ее еще сильнее.

Крис проснулась до рассвета. В первую минуту она никак не могла сообразить, где находится. Ее щека покоилась на плече мужчины, пальцы вплетались в завитки волос на его груди, медленное, тяжелое биение его сердца отдавалось в голове Крис. Ее охватил ужас, словно привидевшийся во сне кошмар оказался реальностью. Испуганно вскрикнув: «Дэн!», Крис оттолкнула от себя мужчину.

И услышала голос Гарольда:

– Дэн был твоим мужем?

Громкий вздох облегчения невольно вырвался из ее груди. На подушке покоилась темная голова Гарольда, а не белокурая Дана. Гарольда, который накануне доставил ей такое непередаваемое наслаждение от близости.

– Прости, пожалуйста, – смущенно пробормотала Крис. – Это самая большая бестактность, которую может допустить женщина по отношению к мужчине. – И она с грустной улыбкой прибавила: – Да, он был моим мужем, и я никогда ни с кем не спала, кроме него. Поэтому для меня не очень привычно, проснувшись, обнаружить в своей постели мужчину.

– Причем мужчину, готового тебя бессовестно изнасиловать, – отозвался Гарольд и притянул ее к себе.

Можно было сейчас спросить ее про Дэна – момент был подходящий. Но Гарольду вовсе не хотелось стирать улыбку с губ Крис. А может быть, он испугался слишком глубоко вникать в ее жизнь и тем самым привязывать себя к ней еще крепче?

Завитки на его груди щекотали грудь Крис. Его губы были такими же страстными, а руки – такими же искусными, как прошлой ночью. Но в этот раз она уже не испытывала панического страха – ее поглотили иные чувства. Прикосновение его губ к ее груди обжигало. Ощутив его возбуждение, Крис ответила на поцелуй, вложив в него всю страсть.

Гарольд прошептал:

– Потрогай меня, Крис, – здесь и здесь.

Сначала нерешительно, а потом все более уверенно пальцы Крис стали исследовать его широкую грудь, скользя по гладким мышцам. Затем рука двинулась ниже, и Крис со смешанным чувством собственной власти и гордости услышала, как он застонал от наслаждения. Она совсем расхрабрилась, и тело мужчины жарко отзывалось на ее прикосновения. Окончательно потеряв голову от желания, Крис изогнулась, впуская его в себя, и, не сводя глаз с его лица, прошептала:

– Возьми меня, Гарольд, прошу тебя, возьми немедленно!..

Ее крик наслаждения прорезал неясные отблески рассвета. Гарольд вдруг понял, что никогда прежде не испытывал такого ощущения – полного слияния с женским телом. Казалось, все барьеры, стоявшие между ним и Крис, рухнули в одну минуту. Прижав ее к себе, Гарольд закрыл глаза.

За окном уже светило солнце. Крис знала, что скоро придется вставать: у нее на девять утра была назначена встреча. Но вставать ей совсем не хотелось. Она готова была весь день провести с Гарольдом в постели. Хотя с прошедшей ночи она уже проделала большой путь, Крис знала, что впереди еще много неизведанных тропинок, суливших ей раскрепощенность, какой она никогда не знала, и удивительное наслаждение.

Как она могла так измениться всего за двенадцать часов? И сколь многим она обязана Гарольду!

До этой ночи предстоящий уик‑энд казался Крис кошмаром. А теперь она вовсе не была уверена, что им хватит этих трех дней. Возможно, Гарольд переедет из отеля к ней домой. Так они смогут провести вместе все оставшееся от работы время.

Кончиком пальца. Крис осторожно провела по лицу Гарольда. На его подбородке уже пробивалась щетина. Какой решительный подбородок, подумала она, легко, как лепестком, скользя пальчиками по его губам. Он мой, подумала Крис с неожиданно проснувшимся чувством собственницы. Он принадлежит мне.

А потом, внезапно похолодев, Крис вспомнила, почему этот мужчина оказался в ее постели. Ребенок. Ее беременность. Как же она могла об этом забыть? И почему до сих пор даже не подумала о том, удалось ли им задуманное?

Потому что ее совершенно покорило то, как Гарольд с ней обращался, это удивительное сочетание чувственности и сдержанности. Крис не настолько была поглощена своими страхами, чтобы не суметь это оценить. Он поставил ее желания превыше собственных. И это не имело никакого отношения к их решению зачать ребенка.

Крис, однако, совсем не понравилось то, какое направление приняли ее мысли, и она протянула руку, чтобы выключить будильник. Гарольд пошевелился и прошептал:

– Иди ко мне, женщина.

Крис удалось непринужденно рассмеяться.

– Мне пора вставать. У меня с утра встреча.

Гарольд застонал.

– А я жду срочного звонка по поводу контракта с Чикаго, так что мне опаздывать тоже нельзя.

– Кто первым пойдет в душ? – улыбаясь, спросила Крис.

Гарольд открыл один глаз.

– Я. Ну потом – если, конечно, у тебя в хозяйстве имеется бритва, ты можешь принять душ, пока я буду бриться.

– О, – только и выговорила Крис. И мысленно обругала себя. Надо же, после всего, что между ними было, она вдруг смутилась.

Гарольд неожиданно расхохотался. Его искренний смех был так заразителен, что Крис рассмеялась вместе с ним. Затем он встал, лениво потягиваясь. Его мышцы были гибкими, как у огромной кошки, и Крис подумала: какое у него красивое тело. Гарольд наклонился и поцеловал ее с нескрываемой нежностью, затем решительно направился в ванную.

Крис медленно поднялась и, открыв шкаф, стала рассматривать свое обнаженное тело в большом зеркале, прикрепленном к дверце. С некоторым смятением она увидела в зеркале сияющую женщину. Такой бывает женщина после того, как она долго и к своему полному удовлетворению занималась любовью с мужчиной, желавшим ее и заботившимся о том, чтобы доставить ей наслаждение.

И все это никак не было связано с ее желанием забеременеть.

Крис откровенно призналась себе, что сейчас ее нисколько не заботит, получилось задуманное или нет. Ибо Гарольд дал ей нечто гораздо более ценное. Он вернул ей ту часть ее существа, о которой она не вспоминала много лет. Но сказать ему об этом она не могла – это не входило в условия их сделки.

Крис сникла. Стараясь подальше запрятать душевную боль, появившуюся неожиданно и совершенно не к месту, она отвернулась от зеркала и принялась застилать постель. Затем достала из шкафа рабочую одежду, накинула халатик и побежала вниз ставить кофе. Вернувшись, она услышала голос Гарольда:

– Крис, душ в твоем распоряжении.

Нерешительно открыв дверь ванной, она увидела, что Гарольд, укутанный лишь в белый пар, стоит у раковины. Мокрые волосы торчали смешным ежиком, что придавало ему мальчишески беззаботный вид. И счастливый, добавила про себя Крис, расслабленный и удовлетворенный. Еще накануне вечером он был совсем другим.

– А бритва? – спросил он тоном избалованного маменькиного сынка.

Крис выдвинула один из ящиков и достала электробритву.

– Вообще‑то она предназначена для моих ног, а не для твоей щетины, – заметила она. – Но попробуй.

Гарольд засмеялся, легко прикоснулся губами к ее носу, щекам и губам, затем развязал пояс халатика и распахнул его, чтобы еще раз полюбоваться ее телом.

– Гарольд! – слабо запротестовала Крис.

– Ты такая красивая, – глухим голосом произнес Гарольд, и она вздрогнула от наслаждения, ощутив прикосновение его мокрых волос к своей коже и теплых губ к своей груди. Он поднял голову.

– Когда ты сегодня заканчиваешь работу?

Крис на мгновение задумалась.

– Где‑то около шести.

– Я свожу тебя куда‑нибудь поужинать, – объявил он и после секундной паузы спросил; – Как ты смотришь на то, чтобы я перебрался сюда из отеля?

В его глазах была неуверенность, и это растрогало Крис.

– Я буду рада, – просто сказала она.

– Ты об этом уже думала?

– Да. Но спросить тебя у меня бы смелости не хватило.

Улыбка сошла с лица Гарольда.

– Крис, – очень серьезно сказал он. – Тебе незачем сомневаться в своей храбрости. Не знаю, что там кроется за твоими страхами, мне понятно только то, что это связано с Дэном. Но вчера ты вела себя очень мужественно.

– По‑моему, я сейчас снова расплачусь, – пробормотала Крис.

Гарольд лишь промычал в ответ что‑то нечленораздельное, с силой прижав ее к себе и поцеловав. Крис ощутила его тело, и ее охватило какое‑то первобытное возбуждение при мысли о том, что сегодня вечером они снова будут заниматься любовью.

– Мы можем встретиться здесь перед ужином, – шепнула она.

– Договорились. – Гарольд легонько шлепнул Крис пониже спины и подтолкнул к душу. – Иди скорее. А иначе знаешь, где мы сейчас окажемся?

– Под холодным душем? – невинным тоном спросила Крис.

– Вот‑вот. Только вдвоем, – усмехнулся он.

Неожиданно Крис сказала:

– Мне нравится, как ты смеешься. Я правильно поняла, что в последнее время тебе нечасто приходилось смеяться?

– Правильно. А теперь иди в душ.

Крис поняла, что не следует больше задавать вопросов. Она послушно убрала волосы под пластиковый чепчик и встала под обжигающие струи горячей воды. Напевая, она принялась намыливаться. Когда, свежая и бодрая, Крис вышла из душа, Гарольд уже побрился, натянул джинсы и пытался с помощью расчески привести свои волосы в божеский вид.

Крис сняла чепчик и потянулась за полотенцем. Все это выглядит так по‑домашнему, словно они давно женаты, подумала она.

Этого она никак не ожидала, и страх снова охватил Крис.

– Что случилось? – резко спросил Гарольд, словно читая ее мысли.

– Ничего! Я… просто я подумала, что еще две недели назад даже не была с тобой знакома.

– Почитай Эйнштейна и узнаешь, что все на свете относительно, – сухо отозвался Гарольд, но, увидев ее испуганный взгляд, подошел к ней, приподнял пушистую массу волос и поцеловал ее таким долгим и нежным поцелуем, что Крис снова почувствовала себя единственной и самой желанной женщиной на свете.

Но стоило Гарольду отпустить ее, как Крис, не подумав, ляпнула:

– Что общего у этого поцелуя с нашей сделкой?

На мгновение Гарольд утратил дар речи – это он‑то, всегда гордившийся умением найти нужные слова в трудной ситуации. У него было такое ощущение, что Крис вдруг незаслуженно влепила ему пощечину.

Крис тут же пожалела о своих необдуманных словах, она готова была отдать все на свете, лишь бы они не сорвались у нее с языка.

– Гарольд, прости! Мне не следовало это говорить.

Но Гарольд опять замкнулся, и Крис поняла, что теперь до него не достучаться.

– На кухне кофе стынет. – Она пыталась ухватиться за соломинку. – Еще раз прости, Гарольд.

– Я подожду тебя внизу.

То есть поцелуев больше не будет – вот что он хотел сказать.

Крис поспешно оделась, боясь, что он уйдет, не попрощавшись. Когда она спустилась в кухню, Гарольд споласкивал свою кофейную чашку в раковине.

– Прекрасный кофе, – с бесцветной улыбкой сказал он. – Я закажу ресторан на семь и заеду за тобой без четверти, договорились?

Стало быть, и любовью перед ужином они заниматься не будут. Крис холодно заявила:

– Не люблю односторонних решений там, где это затрагивает интересы двоих.

В голосе Гарольда зазвучала вкрадчивая угроза:

– Ты ведь уже приняла одно решение за нас двоих – ты хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни после этого уик‑энда. Или ты забыла об этом?

Поигрывая в руке ключами от машины, Гарольд прошел мимо Крис к шкафу. Надев пиджак, он отпер входную дверь.

И тут Крис, забыв все приличия, выпалила:

– Я так зла на тебя, что мне хочется выцарапать тебе глаза!

Он обернулся и с усмешкой приподнял брови.

– Полагаю, твои родители, если они были такими строгими, как ты рассказываешь, вряд ли одобрили бы подобный способ прощания с любовником.

– Они давно уже умерли, а кроме того, их бы шокировал уже сам факт, что я завела себе любовника, остальное по сравнению с этим показалось бы им просто детской шалостью.

– Да ты просто мечешь громы и молнии. – Гарольд откровенно забавлялся, заглядывая в ее глаза, сверкавшие золотыми искрами.

– Но в то же время, – совершенно серьезно продолжала Крис, – я очень благодарна тебе за вчерашнее. Спасибо тебе огромное.

В бежевых брюках и аккуратной рубашке, с волосами, заплетенными в косу, Крис была совершенно не похожа на женщину, стонавшую в его объятиях сегодня ночью. Гарольд страшно разозлился из‑за ее замечания насчет поцелуя по одной простой причине. Она была права. Все, что он делал этой ночью, не имело отношения к их сделке – это было намного глубже. И он был растерян. Это выходило за рамки правил игры.

– Увидимся вечером, – бросил он и закрыл за собой дверь.

Крис на мгновение задержалась в гостиной, отметив про себя, что в камине осталась лишь холодная серая зола. Огонь погас. Какой же огонь зажгли они с Гарольдом этой ночью? И как теперь она сможет его погасить?

Гарольду пришлось заехать в отель переодеться, так что в офис он прибыл с опозданием. Миссис Джексон, верная секретарша, с любопытством оглядела взъерошенные волосы шефа и сообщила:

– Вам пришла срочная телеграмма, мистер Фарбер. Я оставила ее на вашем столе.

Поль Мастерс, президент международного концерна, с которым Гарольд собирался вести дела, намеревался встретиться с ним сегодня на обеде у главы сенатской комиссии, рассматривавшей вопрос о порте Портленда.

Гарольд порылся в телефонной книге, разыскивая номер «Робинс Бьюти Лэнд». К телефону подошел мужчина. Наверное, Том, подумал он. Ее «правая рука с резвыми гормонами». А вдруг теперь, когда он избавил Крис от страха перед физической близостью, она влюбится в Тома?

– Могу я поговорить с Крис Робинс? – официальным тоном осведомился Гарольд.

– Она уехала по делам и вернется примерно около одиннадцати, – протянул мужчина.

Но Гарольд не мог позвонить Крис посередине встречи, чтобы сообщить, что уезжает, и в ближайшее время не вернется. У Мастерса была репутация человека‑машины, так что нынешний уик‑энд отпадает, это точно. А на следующей неделе он должен быть в Ванкувере.

– Передайте Крис, чтобы она позвонила Гарольду Фарберу, как только вернется. – И он продиктовал свой номер телефона.

– Хорошо, передам, – отозвался Том.

Гарольд выбрал самый ранний рейс и в последующие два часа решал вопросы, оставшиеся у него в Портленде. Потом зазвонил телефон на столе Гарольда.

– Гарольд? Это я, Крис.

При звуках ее голоса образ Крис встал перед глазами Гарольда как живой, и он на мгновение замер.

– Гарольд? – повторила Крис.

– Да, это я. Крис, мне очень жаль, но после обеда я уезжаю. – Он коротко объяснил, в чем дело. – Беда в том, что всю следующую неделю я должен сидеть в Ванкувере, а потом, вероятнее всего, улечу в Гонконг.

– О, – отозвалась она. – Все понятно.

– Я работал как проклятый, чтобы получить этот контракт с Монреалем, иначе послал бы их всех к черту.

– По‑моему, тебе не следует этого делать.

– Какая вежливость! Неужели ты нисколько не разочарована?

– Ну конечно, разочарована, – произнесла Крис. Но голос ее звучал совершенно равнодушно.

– Ты же знаешь, как я хотел провести этот уик‑энд с тобой.

Крис в ответ ограничилась неопределенным междометием, не означавшим ни «да», ни «нет». Окончательно разозлившись, Гарольд взорвался:

– Иногда я просто ненавижу проклятый телефон! У меня ведь даже нет времени, чтобы с тобой пообедать, Крис, через полчаса за мной приедет машина.

– У меня все равно днем назначена встреча, – ровным голосом отозвалась она. Гарольд стукнул кулаком по столу.

– Сейчас пошлю телеграмму и сообщу, что не смогу быть у него раньше завтрашнего дня.

– Нет! Не надо этого делать!

Впервые за весь разговор в голосе Крис появилось какое‑то живое чувство, и это явно был страх.

– Тебе ведь все равно, правда? – совсем злым тоном спросил Гарольд. – В конце концов, все говорит за то, что ты добилась чего хотела. Я тебе теперь уже не нужен.

– Гарольд, не в этом дело…

Слишком обиженный, чтобы слушать дальше, он прорычал:

– Я понял твой намек. Позвоню через месяц – узнать, беременна ты или нет. Для нас обоих было бы лучше, если ты забеременела, потому что я не собираюсь больше раздражать тебя своим присутствием.

– Ты ведешь себя, как капризный ребенок, – вспылила Крис.

– Ночью ты так не считала!

В дверь осторожно постучала миссис Джексон.

– Мне пора ехать. Позвоню через месяц. Пока!

Он бросил трубку на рычаг.

Все, сказал он себе. Это даже хорошо, что он уезжает. Крис Робинс была для него по‑настоящему опасна. Ее тело пьянило, а сама она вызывала в нем такую бурю чувств, что лучше бежать от нее, куда глаза глядят.

Крис повесила трубку. Надо было как‑то объяснить Гарольду, что в двух шагах от нее стоял Том, и при нем ей было неловко разговаривать, тоскливо подумала она. Но известие об отъезде Гарольда и сознание, что она его не увидит, повергли ее в полное оцепенение. Нью‑Йорк, Чикаго, Монреаль, Ванкувер, Гонконг. Встречи с президентами международных корпораций. Нет, она ему явно не пара.

Впрочем, она ведь сама хотела, чтобы он исчез из ее жизни. Тогда почему же она так расстроена тем, что он уезжает?

За тонкой перегородкой, отделявшей склад от ее крошечного кабинета, нарочито громко загремели цветочные горшки, а затем в дверь просунулась голова Тома:

– Крис, тебе нужны эти?.. Что с тобой?

У Тома Крафтсмена были небесно‑голубые глаза, волнистые белокурые волосы и загорелое лицо с ослепительно белыми зубами. Имея такую неотразимую внешность, он пользовался чрезмерным успехом у женщин, и это избаловало его. Впрочем, он был славным парнем, когда добрые дела не требовали от него излишних усилий, и к тому же отличался исключительным трудолюбием. Уже это последнее давало Крис повод считать, что ей повезло с Томми.

Откинув волосы со лба, она произнесла:

– Со мной все в порядке. Просто у одного моего знакомого изменились планы, вот и все.

– Он твой приятель?

– В общем, да.

– Подумаешь, мужиков вокруг пруд пруди, найдутся другие, – рассудительно объявил Томми. – А у тебя через час деловая встреча.

Крис закрыла дверь кабинета. У нее в запасе было еще полчаса. Полчаса, чтобы избавиться от тупой боли и тоски, поселившейся где‑то в груди и не желавшей ее отпускать.

Следующие четыре недели Гарольд пребывал в самом странном состоянии и на собственном опыте убедился, как справедлива теория относительности. Он получил контракт у Мастерса, и при других обстоятельствах был бы в радостном возбуждении, предвкушая новые перспективы, которые поставили бы его компанию в ряд ведущих. Даже перелеты говорили о серьезном размахе дела. В Ванкувере непрерывно шел дождь, а поездка в Гонконг запомнилась ему чередой сменявших друг друга небоскребов, деловых встреч и долгим перелетом. Нью‑Йорк, когда Гарольд вернулся домой, уже купался в лучах первого весеннего тепла.

Все эти четыре недели Гарольд работал, как никогда в жизни, а в редкие минуты ходил в кино и смотрел все подряд: мелодрамы и боевики, голливудские фильмы и зарубежные – с единственной целью отделаться от сверливших мозг мыслей о Крис. А еще он играл в теннис и бегал трусцой в надежде изнурить себя физически, чтобы заснуть.

Несмотря на занятость, время тянулось убийственно медленно. Крис не шла у него из головы, и спал Гарольд плохо. В последнее время он привык жить без женщины. И вдруг в его жизнь ворвалась Крис со своими каштановыми волосами и безумными идеями, и все тщательно возведенные барьеры рухнули в одночасье. Самым печальным было то, что за время, прошедшее после отъезда из Портленда, Гарольд понял, что восстановить эти барьеры ему не удастся.

Наверное, он совсем лишился рассудка, когда решил заняться любовью с едва знакомой женщиной.

Да уж, сердито думал Гарольд, совсем потерял голову от похоти. Но только ли от похоти?.. Хуже всего ему приходилось по ночам. Лежа в одиночестве в своей широкой кровати, Гарольд был совершенно беззащитен перед воспоминаниями о Крис и ее чудесном теле. Какой же он дурак – решил, что, один раз овладев ею, сумеет выбросить ее из головы. Тридцать четыре года, и ничего умнее не придумал!

Но еще больше, чем физическая неудовлетворенность и воспоминания о Крис, Гарольда донимали собственные мысли. По несколько раз за ночь Гарольд просыпался в холодном поту от отчаяния, терзаемый желаниями и сомнениями.

Вполне возможно, за несколько часов, проведенных вместе, они зачали новую жизнь. Но как он мог поступить столь легкомысленно? Так глупо и аморально? Гарольд зарывался головой в подушку, ужасаясь тому, что натворил. Хотя, может быть, Крис и не забеременела.

Если нет, мрачно думал он, то повторять эксперимент он не собирается. Это Гарольд решил твердо. Один раз свалял дурака, но больше ошибок делать нельзя.

Воображение постоянно играло с ним злые шутки: перед глазами воочию вставали картины их близости с Крис, и это было мучительно. Гарольд понял, что воздержание уже не для него. Однако единственной, кто мог удовлетворить его страсть, была она, Крис. Гарольд понимал это настолько отчетливо, что даже не пытался назначать свидания другим женщинам.

Плохо было и то, что он ни с кем не мог поделиться. Ни с друзьями, ни тем более с матерью. В первый раз, когда он звонил ей после возвращения в Нью‑Йорк, каждое слово казалось Гарольду насквозь фальшивым. Ведь мама сказала, что ей очень хотелось бы иметь внука.

Четыре недели сумасшедшей работы – первая стадия проекта – оказались удачными. Мастерс сделал Гарольду комплимент: мол, вы, Фарбер, точно соблюдаете сроки контракта. Месяц, подумал Гарольд. Он сказал Крис, что позвонит через месяц. Осталось всего два дня.

Весь день он терзался сомнениями и вернулся в свою квартиру около девяти часов вечера, с трудом досмотрев до конца фильм, считавшийся самой лучшей комедией сезона. За весь фильм он ни разу не засмеялся. Чтобы заставить его смеяться по‑настоящему, Гарольду нужна была Крис.

Поднимаясь в квартиру, он неожиданно открыл для себя истину, смотревшую ему в лицо на протяжении последних двадцати восьми дней: тупое безразличие и пустота, царившие в его жизни уже три года, бесследно исчезли. Он чувствовал себя живым, способным переживать боль и радость. Но это Гарольду вовсе не нравилось.

В этот день в квартире побывала уборщица. Комнаты сверкали чистотой, и все казалось неестественным, как театральная декорация. Гарольда словно магнитом потянуло к телефону. Он больше не в силах ждать. Он должен знать правду.

Искать телефон Крис не было необходимости – он намертво запечатлелся в памяти. Гарольд быстро набрал номер и с замиранием сердца стал ждать ответа. Телефон стоял у Крис в кухне – в этом прелестном уголке, где, казалось, даже посреди ночи светило солнце. Второй аппарат стоял у кровати – это Гарольд тоже запомнил.

Два звонка. Три. Двадцать три…

Он бросил трубку на рычаг и нервно провел рукой по волосам. В Портленде было десять вечера. Куда она подевалась? И с кем она?

В этот вечер Крис отправилась навестить Вивьен и ее малыша. Наконец потеплело, и в саду, спроектированном Крис для Вивьен и ее мужа Филиппа, рядом с примулами проглядывали тюльпаны. За домом распевала малиновка.

Филипп уехал по делам за город, двое детишек были уложены спать. Крис только об этом и мечтала – ей надо было поговорить с подругой наедине. Сделав глубокий вдох, она позвонила в дверь.

Вивьен несказанно обрадовалась.

– Как хорошо, что ты приехала! После целого дня возни с моими маленькими чудовищами мне просто необходимо пообщаться со взрослым человеком.

Сейчас тебе будет серьезный разговор, грустно подумала Крис, а вслух произнесла:

– Прекрасно выглядишь, Вив. Роды пошли тебе на пользу.

Вивьен тряхнула гривкой коротких черных кудрей. Хотя под голубыми глазами у нее залегли тени, она выглядела женщиной, которая знает, что счастлива.

Вивьен принесла чай в гостиную. Детские игрушки, книги, модели старых аэропланов, которыми увлекался Филипп, и деревянные резные вещички Вивьен создавали уютный беспорядок, который был Крис очень по душе. Вивьен разливала чай, весело болтая о том, что случилось за день. Затем, спохватившись, рассмеялась:

– Извини, Фила нет дома со вчерашнего дня, так что я на тебе отыгрываюсь. Теперь твоя очередь – выкладывай новости.

Крис собиралась начать разговор издалека. Не из‑за Вивьен, а больше из‑за себя – она все еще не верила до конца тому, что ей сегодня сообщили. Но тут вдруг выпалила:

– Я беременна.

– Что?!

– Я сегодня была у врача… Ребенок должен родиться в конце декабря.

На лице Вивьен отразилась целая гамма чувств, главным среди которых было, конечно, искреннее удивление: «Господи неужели?!!», но через секунду, внимательно поглядев на подругу, она осторожно спросила:

– Ты этому рада?

Крис смущенно улыбнулась.

– Безумно!

Вивьен порывисто поднялась и крепко обняла подругу.

– Тогда и я рада за тебя. Но, Крис, кто же отец? Я даже не знала, что ты с кем‑то встречаешься…

Вот, началось самое трудное. И почему у нее такое ощущение, словно она в чем‑то предает Гарольда? Бессмыслица какая‑то!

– Ты же меня знаешь лучше всех, – поспешно заговорила Крис. – Я не хочу выходить замуж. Но ведь я всегда хотела иметь ребенка. С Дэном у меня ничего не вышло, ну и не надо. А в прошлом месяце я встретила одного человека… он нездешний, и он согласился… переспать со мной. А потом, если я забеременею, оставить меня в покое и позволить воспитывать ребенка самой. Ну, вот, – Крис замялась, – теперь я беременна.

– Но он же будет тебе помогать! – убежденно воскликнула Вивьен, выслушав ее. – Я имею в виду финансовую поддержку.

– Нет, я этого не хочу.

– Разве?.. Ты хочешь сказать, что никогда больше его не увидишь?

– Вот именно.

– Он тебе понравился?

– Да. – Крис закусила губу. – Он красивый, умный, нежный… поэтому я его и выбрала. Но замуж за него я не собираюсь.

– Он тебе предлагает выйти замуж?

– Нет! Это была просто связь на одну ночь.

И зачем она произносит эти банальности – ведь Гарольд подарил ей самую прекрасную ночь в ее жизни!

Вивьен нахмурилась.

– Значит, он женат?

Крис отрицательно покачала головой.

– Он знает, что ты беременна?

– Нет еще. Я сама только сегодня днем узнала. Вив, я не хочу о нем говорить! Я жду ребенка – вот что самое важное.

Вивьен поставила чашку.

– Мы никогда об этом не говорили, и это, конечно, не мое дело, но у меня всегда было такое ощущение, что тебя не интересует секс. Наверное, из‑за Дэна. – Вивьен помолчала, а затем осторожно спросила:

– А как было с этим человеком?

Крис вдруг захотелось плакать.

– Восхитительно, – дрожащим голосом призналась она. – Ну и что?

– По‑моему, ты должна хорошо подумать насчет серьезных с ним отношений. Быть матерью – тяжкий труд, и я бы уже давно на стенку полезла, если бы у меня не было Фила. Он замечательный отец, я знала с самого начала, что так и будет, и это одна из причин, почему я вышла за него замуж. – Вивьен лукаво улыбнулась. – Хотя, честно говоря, он до сих пор очень волнует меня как мужчина.

– Но я…

– Подожди, – перебила Вивьен. – Случись нужда, я, конечно, смогла бы вырастить Эми и Мэта одна. Я знаю, что справилась бы. Но это было бы трудно, и я бы чувствовала себя ужасно одинокой. К тому же Эми обожает отца. Когда он приходит с работы, она ему просто проходу не дает.

Крис с жаром запротестовала:

– Ты хочешь сказать, что матери‑одиночки никуда не годятся только потому, что они одиночки?

– Да нет же, – сердито возразила Вив, – я вовсе не это имела в виду. Но у тебя есть выбор, Крис, если он – хороший человек, ты должна серьезно подумать о том, что делаешь.

– Я ни за что больше не выйду замуж! Ненавижу брак!

– Не все мужчины такие, как Дэн. Взять, к примеру, Фила.

Действительно, между Дэном и Филиппом была всегда не просто разница – бездна. Крис не могла этого отрицать.