Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 10 страница

Джон один раз подарил мне цветы, но только потому, что мы ехали к нему и он купил целую охапку цветов, чтобы поставить у себя дома. Мне было так обидно, что я закатила истерику, и, когда мы ушли из его квартиры, он приобрел еще один пучок подвядших хризантем — для меня. Но мне уже было все равно. Я очень хорошо помню его лицо в этот момент: он так гордился собой, думая, что я буду на седьмом небе от счастья. Но это еще сильнее раздражало.

Когда я забираю цветы и вижу Эда, мне приходит мысль, что он не так уж плох, как запомнился. Наоборот, если не обращать внимания на безобразные усы, — очень даже ничего. Мы стоим и улыбаемся друг другу, потому что я не уверена, поцеловать ли мне его или это уж слишком. В конце концов он наклоняется, целует меня в щеку и говорит, что я мило выгляжу.

Естественно, я приглашаю его войти. Он стоит в гостиной, осматривается и ничего не говорит — ни какая милая у меня квартира, ни как тут чисто, как идеально чисто, — и это странно, потому что большинство людей, когда приходят в гости, делают комплимент, хотя бы из вежливости, даже если им совсем не нравится жилье.

Я достаю кувшин — это единственное, что можно приспособить под вазу, потому что у меня только одна ваза и в ней стоят цветы, которые я сама себе купила. Затем ставлю букет, а Эд довольно неуклюже топчется в сторонке.

— Ты легко нашел дом? — говорю я, не сумев придумать ничего лучше, чтобы завязать разговор.

— Немного заблудился, — отвечает он. — Я этого района совсем не знаю.

— А где ты живешь?

— В Риджентс-парке.

— Правда? А где там?

— Ты знаешь парк?

Я киваю.

— На Гановер Террас.

Господи Иисусе! Гановер Террас! Это же одна из широких, просторных улиц, которые идут по боковой стороне парка, рядом с мечетью. У меня был знакомый, чьи родители там жили, и я знаю, что дома там просто огромные и у каждого дома есть сад и маленькое помещение для конюшни. Но, может, у Эда там просто квартира, может, его дом и не настолько потрясающий, как я воображаю.

— У тебя там квартира?

— Ммм, вообще-то нет. У меня свой дом.

— Значит, у тебя тоже есть такой маленький домик для конюшни?

— Да, — смеется он, — но я все не знаю, что с ним делать. А почему ты живешь здесь, Либби?

— Здесь, в Лэдброук Гроув?

— Да.

— Это единственное, что мне по карману, — смеюсь я и жду, что он улыбнется, но этого не происходит, — похоже, он в ужасе.

— Но это же очень опасно, — наконец произносит он. — Не думаю, что я был бы счастлив жить здесь.

— Ко всему привыкаешь, и мне нравится, что тут полно всякого сброда, всегда что-то происходит, — говорю я. — К тому же легко достать наркотики. — Я не удержалась, ну просто не удержалась, само вырвалось: он весь такой правильный, так и хочется его шокировать.

Это срабатывает.

— Ты что, принимаешь наркотики?

Кажется, я напугала его до смерти.

— Это была шутка.

— А-а... — И, к счастью, он начинает смеяться. — Уморительно. Ты просто умора, Либби.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь, ставлю цветы в кувшин, а кувшин на каминную полку, и мы готовы идти.

— Либби, я забыл сказать, что ты сегодня очень красивая.

— Спасибо.

Слава богу, я научилась с достоинством принимать комплименты, а раньше всегда говорила: «Что? Это старье?»

— Особенно мне нравится шарф, — добавляет он. — Очень красивый.

— Что? Это старье? — Ну вот, опять не удержалась и само вырвалось.

— Это шелк?

Я киваю.

— Так я и думал. Пойдем?

Мы выходим из дома, и я не могу сдержать улыбку, увидев его «порше» — темно-синий, цвета ночного неба, красивый, сексуальный автомобиль. Если бы у меня был такой, я бы откинула верх.

И это еще не все. Эд подходит к машине сначала с моей стороны, открывает дверцу и ждет, когда я сяду, а потом мягко захлопывает дверь. Мне хочется ущипнуть себя, потому что не могу поверить, что я сижу в «порше» с одним из самых богатых холостяков во всей Британии. Какого черта я терпела Ника, если могла получить все это?

— Я заказал столик в «Ривер кафе», — говорит он. — Ты не против?

Против? Да я там ни разу не была — это мне совсем не по карману, — но я тысячу раз слышала, что это самое лучшее место, которое только можно выбрать. К тому же там не очень помпезно и немного народу, наоборот, это очень модный ресторан, и, думаю, я бы расстроилась, пригласи он меня в какое-нибудь слишком консервативное заведение.

— Сначала я хотел пригласить тебя в «Марко Пьер Уайт», но у них не было свободных столиков, — признается он. — Я пытался упросить, но все было зарезервировано.

— Ничего, — отвечаю я, — «Ривер кафе» — это прекрасно. Я никогда там не была и очень хотела пойти.

— О, отлично. — Он улыбается. — Я боялся, что тебе не понравится. Хочешь, поставлю какую-нибудь музыку?

— Конечно, — с одобрением говорю я и протягиваю руку к ящику для перчаток, где лежат диски. — По музыке и книгам, которые ты любишь, можно понять, что ты за человек.

Эд смеется.

— И что же ты можешь обо мне сказать?

Я беру диски и смотрю на названия. Господи боже, опера и классическая музыка. Много, много оперы: Вагнер, Доницетти, Оффенбах, Бизе... Боже мой! Я рыскаю в ящике, молясь, чтобы там было хоть что-то знакомое, пусть даже то, что мне не нравится, ну, может, хоть Элтон Джон, что ли, или Билли Джоэл. Но нет, ничего. И я притворяюсь, что это был риторический вопрос.

— Что ты хочешь послушать? — спрашивает Эд.

— Ммм, вообще-то, — отвечаю я, решив быть полностью честной, — мне не очень нравится классическая музыка.

— О! — Молчание. — А какую музыку ты слушаешь?

— Разную, всякую, — смеюсь я. — Все, кроме классической и оперы.

— Но почему?

— Не знаю. Наверное, никогда не увлекалась такой музыкой в юности, вот вкус и не развился.

— Может, попробуем вот это? — говорит он, взяв диск из моей руки. — «L'Elisir d'amore» — «Эликсир любви», — произносит он с прекрасным итальянским акцентом, «р» так и звенит на языке. — Думаю, тебе понравится.

Он ставит диск и смотрит на меня, рассчитывая на одобрение, но что я могу сказать? Нормальная музыка, довольно мелодичная, но, ради бога, это же опера! Тем не менее я улыбаюсь и говорю, что одобряю его выбор.

Когда мы останавливаемся на светофоре, я поворачиваюсь и вижу машину рядом — старенький «пежо 106», — в которой сидят две девушки моего возраста. Они с завистью смотрят на «порше» и на меня, а я улыбаюсь и немного глубже опускаюсь на сиденье, потому что мне очень хорошо. Несмотря на ужасную музыку.

И я решаю дать Эду шанс. Хотя он совершенно не в моем вкусе, но разве вкусы не меняются? Может, если он будет дарить мне цветы, то станет казаться более симпатичным? Может, я даже влюблюсь в него? Все может быть. Я украдкой смотрю, как он ведет машину, и чувствую, что меня захлестывает волна разочарования, потому что он даже наполовину не так красив, как Ник. Но Ника здесь нет, здесь только Эд.

— Расскажи о своей работе, Либби, — говорит он, концентрируясь на дороге, но пытаясь вести вежливую беседу.

— Да что рассказывать, — отвечаю я. — Я работаю в пиаре, с такими звездами, как Шон Мур.

— Кто?

Я изумленно смотрю на него.

— Шон Мур. Ты что, не знаешь, кто это? Это же самый сексуальный мужчина планеты, может, со времен Энгуса Дейтона.

— Ха-ха-ха, я знаю Энгуса Дейтона! Это парень из телепрограммы, да? Он новости ведет.

— «Какие новости».

Эд оживленно кивает.

— Да, точно. Очень забавное шоу. Стараюсь не пропускать его, если бываю дома в пятницу вечером.

— А ты обычно бываешь дома в пятницу вечером?

— Нет, — смеется он. — Обычно я работаю допоздна.

— И никогда не отдыхаешь?

— Честно говоря, наверное, я так много работаю, потому что еще не встретил подходящую женщину.

Вот это да. Невероятно, что он говорит это на первом же свидании. Мне хочется слушать еще и еще.

— То есть ты хочешь чего-то серьезного?

— Да, — отвечает он. — Совершенно точно. Вот почему я купил этот дом на Гановер Террас. Я подумал, что это идеальный дом для семьи и детей, но пока живу там совсем один.

Это мне все больше нравится. Самый богатый холостяк в Британии отчаянно хочет жениться и говорит мне об этом! Он со мной! Я не могу поверить, что он так честно и охотно признается, что хочет жениться. Не могу поверить, что в первый раз в жизни я иду на свидание с мужчиной, не страдающим аллергией на обязательства.

Хотя, честно говоря, не уверена, что большинство мужчин действительно «боятся ответственности». Мне кажется, это просто стало расхожей фразой, удобной отговоркой для мужчин, которой они могут прикрыться, когда ведут себя как мерзавцы. Разумеется, есть мужчины, которых действительно пугают серьезные отношения, но их не так уж много, и, наверное, большинство из них просто еще не встретили подходящую женщину. Ведь любой мужчина, даже если утверждает, что невероятно боится отношений, не захочет потерять женщину своей мечты. Может, он и не хочет жениться, но, если он безумно любит ее и рискует потерять, неужели не женится? Вот что я думаю.

Я привыкла играть в игры с мужчинами, притворяться безжалостной, крутой карьеристкой, которая очень довольна тем, что не замужем, — мол, я не возражаю завести роман, чтобы встречаться пару раз в неделю, если повезет, мне это даже нравится. Но тут я теряюсь, не зная, как себя вести, если мужчина вот так честно во всем признается, и решаю расспросить его получше. Чтобы понять, что он говорит серьезно.

— Почему же ты до сих пор не женился?

— Не знаю. Я думал, что встретил нужную женщину, но оказалось, что ошибся, она мне не подходила. Понимаешь, наверное, я очень старомоден. Я не понимаю этих карьеристок: конечно, хорошо, когда у женщины есть немного независимости, но мне нужна жена. Жена, которая будет заботиться обо мне и моих детях.

— И ты не хочешь, чтобы она продолжала работать после свадьбы?

Он качает головой.

— Я же не слишком многого прошу.

— Нет, — твердо говорю я. — Я совершенно согласна.

— Да?

— Да. Я считаю, это ужасно, когда женщина продолжает делать карьеру после рождения детей. Мать должна сидеть дома и воспитывать их. Я знаю кучу женщин, которые совершенно не занимаются хозяйством, потому что им больше нравится работать допоздна.

Я, конечно, преувеличиваю, но какого черта, главное, удалось затронуть нужную струну, а Эд так раззадорился, что уже едва сдерживается.

— Либби, — говорит он, оторвав взгляд от дороги и повернувшись ко мне. — Я так рад, что встретил тебя. Очень рад. — И он улыбается так широко, что в какую-то секунду мне кажется, что его лицо разорвется.

Мы приезжаем в «Ривер кафе». Эд подходит к девушке за стойкой и здоровается с такой необузданной радостью, будто они знакомы. Она стоит и смущенно улыбается, и тут я понимаю, что он всегда так себя ведет.

— Эд Макмэхон! — восклицает он. — Столик на двоих!

— О да, — говорит она, изучая свой список. — Следуйте за мной.

— Надеюсь, это хороший столик! — обращается он к ней. — Я просил лучший столик в ресторане. Мы у окна?

— Боюсь, что нет, — отвечает она. — Но так близко, как только возможно. — И ведет нас к столику в середине зала.

— О, очень хорошо! — громко произносит Эд.

У него идеальное произношение выпускника частной школы, и я слегка съеживаюсь, потому что некоторые в ресторане оборачиваются, чтобы увидеть, кто это разглагольствует.

— Tres bien! — добавляет он на очень плохом французском, и я не могу сдержаться и начинаю хихикать, потому что это настоящее шоу.

— Ммм, ты говоришь по-французски? — спрашиваю я, когда мы садимся.

— Mais bien sur! — отвечает он, и это звучит примерно как «Мей бьен соор».

Я сижу и думаю: лучше бы он заткнулся, но потом одергиваю себя — нельзя же быть такой вредной. Просто он немного эксцентричен; это, может быть, даже по-своему мило, надо только немного привыкнуть, и все.

И знаете что? Мы очень приятно проводим время. Эд довольно забавный. Он рассказывает кучу историй об инвестициях, и, надо признать, по большей части я ни черта не понимаю, потому что инвестиции явно не мой конек. Но, рассказывая что-то, он хихикает, и это очень мило, даже заразительно: я вторю ему и удивляюсь, как хорошо проходит вечер.

Но если мне с ним приятно общаться, это вовсе не значит, что я влюблена. Хотя, может быть, не обязательно чувствовать влюбленность, это не главное? И я зря жду, что земля уйдет у меня из-под ног, как это было с Ником? Сами посудите: с Ником ничего не вышло, так, значит, нужно искать вовсе не это?

Вот я сижу рядом с богатым, обаятельным, честным мужчиной, который к тому же хочет жениться. Большинство женщин готовы умереть, лишь бы оказаться на моем месте, и пусть он не совсем в моем вкусе, неужели я не смогла бы влюбиться в него? Сижу и представляю себе, что целую его. Представляю, как его лицо приближается к моему, и... фу! Фу, гадость! Эти усы! Фу, фу, фу!

— Ты умеешь готовить? — Голос Эда возвращает меня на землю.

Я пытаюсь затолкать мысль о поцелуе подальше в голову, но, к несчастью, мне это не удается и она застревает где-то на середине. Ну и ладно.

— Обожаю готовить, — говорю я. — Но только для друзей. Я никогда не готовлю для себя, но приготовить ужин для близких друзей — это для меня самое приятное.

— Вот это да! — восхищается он. — Ты и готовишь хорошо! Либби, есть хоть что-то, чем ты не умеешь заниматься?

— Сексом?

— Ха-ха-ха! — Он откидывается назад на стуле и закатывается смехом. — Уморительно!

А я сижу, улыбаюсь и думаю: ну и клоун, в самом деле, — но не в плохом смысле, скорее, мне любопытно. Приносят счет, а это всегда неловкий момент, потому что я не уверена, стоит ли предложить заплатить поровну. Но на этот раз решаю не беспокоиться, ведь Эд сам сказал, что он старомоден. К тому же мы выпили столько вина, плюс шампанское в самом начале, что мне не хватило бы денег, даже если бы я хотела заплатить. Поэтому просто откидываюсь на стуле и наблюдаю, как Эд достает платиновую кредитку «Америкен экспресс» — платиновую! Я раньше никогда не встречала никого, у кого была бы платиновая карточка! А когда официантка забирает ее, наклоняюсь и благодарю его за приятный вечер.

— Либби, — искренне говорит он. — Это я должен тебя благодарить. Ты просто замечательная!

Я улыбаюсь, потому что мне кажется, что обо мне так уже давно никто не думал. Раньше я всегда преследовала мужчин, влюблялась по уши, сидела и думала, какие же они замечательные, хотя и не произносила этого вслух, чтобы не отпугнуть их. А тут передо мной мужчина, который не только так думает — у него хватает смелости сказать это!

Мне это очень даже нравится, и, честно говоря, если уж с Ником у меня кончено, можно встречаться с кем-то, кто меня обожает. Даже если мы едва знакомы.

Мы садимся в машину и по пути домой начинаем говорить о личной жизни. Он расспрашивает меня обо всем — почему у меня никого нет, с кем был мой последний роман и сколько длились самые долгие отношения. Я все время отчаянно пытаюсь не ляпнуть что-то не то, чтобы не показаться полной неудачницей в личной жизни, приставучей, навязчивой и закомплексованной. В результате просто забываю расспросить его.

Но он, похоже, не возражает и даже ничего не говорит, когда я заявляю, что еще не встретила подходящего мужчину, что сама ушла от всех своих предыдущих бойфрендов, а мой самый долгий роман продолжался год (ну ладно, девять месяцев, но ему же не обязательно об этом знать). Я упоминаю Ника, но совсем вскользь, говорю, что мне было очень больно и я все еще страдаю, но изо всех сил стараюсь не придавать этому значения, потому что он для меня ничего не значит.

Эд внимательно кивает, и мне кажется, что как бы оценивает, получится ли из меня хорошая жена. Но, конечно же, это нелепо выглядит на первом свидании.

Пригласить его на чашечку кофе? Не уверена, что хочу этого, и вообще не знаю, что мне с ним дальше делать, но, к счастью, Эд останавливается около моего дома и не выключает мотор, поэтому я предполагаю, что он спешит домой.

— Подожди, — говорит он, выпрыгивая из машины. — Я помогу тебе выйти. — Он обегает вокруг «порше» и открывает мне дверцу, — клянусь, я многое бы отдала, чтобы моя мать меня сейчас увидела!

— Можно с тобой снова встретиться? — спрашивает он.

И, даже не подумав, хочу этого или нет, я отвечаю «да».

— Завтра ты свободна?

— Нет, к сожалению.

На самом деле я всего лишь еду к родителям, но завтра — как-то слишком скоро. Если бы я была от него без ума, то, конечно бы, согласилась и на завтра, но не совсем уверена, нравится он мне вообще или нет. Физически он меня совершенно не привлекает, поэтому я решаю дать себе передышку и подумать об этом несколько дней.

— Я свободна на следующей неделе, — говорю я. — Может, во вторник.

— Потрясающе! — говорит он, даже не заглянув в ежедневник. — Я заеду за тобой в восемь, ты не против?

— Хорошо, — отвечаю я. — Еще раз спасибо за прекрасный вечер.

Эд провожает меня до входной двери, и я неуклюже поворачиваюсь и вставляю ключ в замок; ломая голову, как бы с ним попрощаться, поворачиваюсь, и он целует меня в обе щеки.

— Тебе спасибо, Либби, — говорит он и идет к машине.

Глава 16

Я намеревалась молчать как рыба, клянусь, но мама опять затягивает свою волынку по поводу того, что я еще не замужем, и у меня само выскакивает, что вчера я ходила на свидание с Эдом Макмэхоном. Моя мать, разумеется, знает, кто такой Эд Макмэхон. Она в состоянии глубокого шока: ее лицо меняется на глазах.

— С Эдом Макмэхоном, банкиром?

— Да, мама, — говорю я и не могу скрыть гордость в голосе, — с Эдом Макмэхоном, банкиром.

В какой-то момент я с ужасом понимаю, что она готова кинуться мне на шею, но, слава богу, этого не происходит.

— Боже, как ты с ним познакомилась? — спрашивает она.

— Мы познакомились в «Меццо», — отвечаю я. — Он попросил мой телефон и с тех пор мне все время названивает.

— «Меццо»? — с благоговением произносит моя мать, которая, хоть и никогда не выезжала из пригорода, всю жизнь мечтает об этом и потому читает все модные журналы (в пиаре мы называем это «подающая надежды звезда»). — Как там внутри?

— Нормально, — я пожимаю плечами. — Просторно.

— И там ты познакомилась с Эдом Макмэхоном? Ну, Либби, предупреждаю тебя: на этот раз не вздумай облажаться.

— Что ты сказала?

— Ты меня слышала. Не вздумай все испортить. Эд Макмэхон очень, очень богат.

— Боже, мам, — с отвращением говорю я, — ты всегда думаешь только о деньгах?

Самое забавное, что все воскресенье, вспоминая свидание с Эдом, я ловлю себя на мысли, что улыбаюсь. Нет, я не влюблена по уши, не теряю голову от страсти; просто сама удивляюсь, что так хорошо провела время. Не то чтобы я с нетерпением ждала вторника, но мне бы хотелось еще раз с ним встретиться, потому что в нем явно что-то есть. Не знаю, что именно, но точно есть.

И я чувствую себя такой взрослой. Конечно, Эду уже под сорок, значит, я должна вести себя соответственно, когда мы вместе.

Моя мать, похоже, уже занялась подготовкой к свадьбе, но это меня не раздражает. Это кажется даже забавным, ведь я не собираюсь за него замуж. Это уж точно.

— Расскажи мне о нем.

Моя мать слушает меня с открытым ртом.

— Он милый.

— Что значит «милый»? Должно быть что-то еще.

— Ладно. Он милый, и... — я пристально наблюдаю за ее лицом, — он ездит на «порше».

Она чуть не падает в обморок, но медленно приходит в себя.

— «Порше»? И как же это, ездить на «порше»?

— Удобно, мам. А ты как думала?

— Куда он тебя пригласил?

— В «Ривер кафе».

— О, это очень дорогой ресторан. Что ты заказала?

Я рассказываю, и мне нравится, что она ловит каждое мое слово: наконец-то мне достается столько же внимания, сколько Олли.

— Вы договорились снова встретиться?

Я киваю.

— Мы ужинаем во вторник.

— Как здорово! Что ты наденешь? Ради бога, не вздумай надеть один из своих ужасных брючных костюмов. Оденься женственно. У тебя есть какое-нибудь красивое платье?

Я знала, что все хорошее кончается. Она опять взялась за свое: Либби-неумеха, ничего не может сделать правильно.

— Вообще-то, все мои брючные костюмы от знаменитых модельеров! — возмущенно говорю я. — И в них нет ничего ужасного. Сейчас все так ходят.

— Но мужчинам нравится женственность, — упрямо твердит она. — Им хочется увидеть красивые ноги.

Я изумленно качаю головой.

— Ты будто все еще живешь в пятидесятых.

— Может быть, — фыркает она. — Но я знаю, что нравится мужчинам, знаю, что они терпеть не могут жестких, мужеподобных деловых женщин.

Прежде чем я успеваю возразить, что она несет чушь, звонит телефон. Я спасена.

— Олли! — кричит она. — Привет, дорогой! Как дела?

Я кладу ноги на кофейный столик и включаю телевизор.

— Подожди. Убери ноги! — шипит она, убирая мои ноги со стола, и, чтобы насолить ей, я увеличиваю громкость. Чтобы неповадно было.

— Либби! — кричит она. — Сделай потише! Твой брат звонит из Манчестера!

А я не знала. Я делаю потише.

— Как поживает мой любимый мальчик? — говорит она. — Я корчу рожу, уставившись в телевизор. — У нас с папой все хорошо, но мы скучаем. Когда ты к нам приедешь? Понятно. Нет, нет, не волнуйся, я знаю, как ты занят. Как твоя программа? Ты такой умный, Олли!

— «Ты такой умный, Олли»! — передразниваю я громким шепотом.

Она все слышит и бросает на меня убийственный взгляд.

— Твоя сестра здесь, — говорит она. — Да. Подожди. Хорошо, дорогой. Поговорим на неделе. Большой привет от папы. Целую. — И передает мне телефон.

— Привет, Олл, — рассеянно говорю я, не отвлекаясь от показа каких-то отвратительных нарядов в «Модном шоу».

— Привет, старшая сестренка. Как жизнь?

— Нормально. У тебя?

— Нормально.

— Как поживают твои друзья?

— Что?

— Ну понимаешь, Олли, твои друзья.

— О! — Он смеется. — Кэролин, что ли?

— Ммм, хмм.

— Она прелесть. Не могу поверить, но мне действительно хорошо с ней.

— Здорово, Олл. — Я игнорирую мать, которая вопросительно уставилась на меня. Несомненно, пытается расшифровать, о чем это мы разговариваем.

— Как ты? Как Ник?

— Все кончено. Капут. Конец.

— О, Либби, мне так жаль. Мне казалось, он такой классный парень. Что случилось?

Я смотрю на мать, которая притворяется, что поглощена вытиранием пыли, но на самом деле не пропускает ни одного слова.

— Потом расскажу.

Он смеется.

— Там мама, да?

— Как ты думаешь?

— Есть кто-нибудь на примете?

— Вроде да. Вчера ужинала с одним парнем, но он не в моем вкусе.

Моя мать поднимает брови.

— В любом случае, — продолжаю я, — поживем — увидим.

— Ладно, — говорит он. — Приезжай ко мне. Серьезно, было бы здорово какое-то время провести вместе. Мы уже давно с тобой как следует не общались.

— Да, — киваю я, — было бы здорово. Посмотрим, когда я буду свободна.

Мы прощаемся, я встаю и направляюсь к выходу.

— Что было бы здорово? — спрашивает мать и притворяется, что ей совсем не интересно.

— Поехать в гости к Олли, — говорю я. — Он только что меня пригласил.

— Отличная мысль! — Она сияет. — Может, мы с папой тоже сможем выбраться, все вместе поедем на поезде. Настоящая семейная поездка!

— Хмм... — я повожу плечами, — может быть.

В понедельник утром Джо звонит из приемной.

— Ради бога! — кричит она. — Немедленно иди сюда!

— Что?

— Иди сюда! Быстро!

Я иду через офис в приемную и там, на столе, вижу клумбу. Ну, конечно, не совсем клумбу, а букет, такой огромный, что занимает всю комнату.

— Боже! — выдыхаю я. — Это мне?

— А кому же, — говорит Джо с улыбкой до ушей. — Давай, давай, посмотри карточку. От кого это?

Я дрожащими руками открываю карточку, в глубине души надеясь, что цветы от Ника, хоть и знаю, что этого не может быть — он бы никогда не прислал такого букета, это не в его стиле, де и денег бы не хватило.

— «Милая Либби, — читаю я вслух, — спасибо за прекрасный вечер. С нетерпением жду вторника. С любовью. Эд».

— Что еще за Эд?

— Поклонник, — беззаботно отвечаю я, хватаю цветы и вприпрыжку бегу в свой кабинет, с удовольствием замечая восхищенные взгляды коллег.

Это, наверное, звучит глупо, но мне почему-то хочется тоже что-нибудь ему послать. И не потому, что Эд мне безумно нравится, а потому, что он сделал мне приятное и я хочу ответить ему тем же.

Если бы я была в него влюблена, я бы не сделала этого, потому что слишком усердно играла бы в игры и изображала из себя недотрогу. Но, во-первых, мне все равно, если мой подарок его отпугнет, и, во-вторых, уверена, что он будет только рад. Это закон подлости: ты нравишься тем, кто тебя вообще не интересует, а тебе нравятся одни мерзавцы. Но с Эдом все по-другому. Я не знаю пока, как к нему отношусь. Понимаю, что безумной страсти нет и в помине, но мне хочется снова его увидеть. Просто так надоело быть одной.

Я возвращаюсь в приемную к Джо.

— Так, — вздыхаю я, — ты выиграла. Я все тебе расскажу, если ты мне поможешь.

— Ура! — кричит она, когда я заканчиваю рассказывать, хотя я старалась не вдаваться в подробности, только обрисовала все вкратце. — Давай пошлем ему виртуальный букет.

— Что?

— По интернету. Можно послать виртуальный букет или корзинку со сладостями, они просто потрясающие. Он с ума сойдет, когда увидит. Подожди. У него есть электронная почта?

— Откуда я знаю?

— Посмотри на визитке.

Я бегу в свой офис и приношу визитку, — конечно же, в самом низу есть электронный адрес.

— Хорошо, — говорит Джо. — Найду кого-нибудь, кто меня прикроет, и все тебе покажу.

Через десять минут мы с Джо сидим перед компьютером и стучим по клавишам. Нашли! Сайт, где можно посылать виртуальные цветы и подарки.

— Это бесплатно?

— Конечно, дурочка. Это же виртуальные цветы. Значит, не настоящие.

Она нажимает мышкой на корзинку с чипсами, печеньем и пирожными и через плечо спрашивает:

— Что ты хочешь написать?

— Дорогой Эд, спасибо за прекрасный букет. Я подумала, что ты проголодался, но оставь мне парочку шоколадных пирожных. Я их обожаю... С нетерпением жду нашей встречи, до вторника. Либби.

— С любовью. Либби? — спрашивает Джо, печатая мое сообщение.

— Хорошо, хорошо. С любовью. Либби. И что дальше?

— Просто посылаешь, и он получает сообщение, что его ждет виртуальный подарок. Он идет на сайт и забирает его.

— Здорово. А можно я еще кому-нибудь пошлю?

— Что, еще одному поклоннику?

— Хмм...

Джо встает, я сажусь на ее место, а она возвращается в приемную, и за десять минут я успеваю послать корзинки Джулс, Джейми, Олли и Сэл.

Естественно, Джулс звонит через полчаса и захлебывается от смеха, так что я едва ее слышу.

— Потрясающе! — хохочет она. — Как ты до такого додумалась?

— Почему это ты вдруг проверяешь свою почту среди белого дня? Ты разве не работаешь?

— Должна была работать, — говорит она, — я сидела в интернете и искала поставщиков испанской мебели. Мне сказали, что у них есть своя страничка, и тут я получила письмо от тебя. Мне так понравилось, Либби! Просто супер!

Я рассказываю ей про цветы и про то, как я послала такую же корзинку Эду. Она визжит и хлопает в ладоши на том конце провода.

— Боже мой, Либби! — говорит она. — Он с ума сойдет! Клянусь, он никогда не встречал такую, как ты!

Я тоже так думаю. В конце рабочего дня, прямо перед уходом я проверяю свой почтовый ящик, и, разумеется, там сообщение: «Дорогая Либби! Твоя корзинка просто объедение! Какой приятный сюрприз! Должен сказать, мне еще никто ничего подобного не дарил. Я рад, что тебе понравился букет. Не могу дождаться нашей встречи. С любовью. Эд».

— Ого! — говорит Джо, которая стоя у меня за спиной пробегает глазами сообщение. — Теперь он точно попался.

Я отправляюсь домой с улыбкой.

Сегодня я улизнула с работы пораньше, чтобы хорошенько подготовиться, потому что хочу хорошо выглядеть — даже не ради Эда, а ради себя. Хотя мне определенно нравятся все эти цветы и ощущение, что наконец встретила кого-то, кто меня обожает.

Итак, я делаю маску для лица, наношу кондиционер для волос и пробую новую помаду «Мак». Ведь нет ничего плохого в том, что я стараюсь выглядеть как можно лучше. К тому же Ник никогда не ценил Либби-модницу, и мне так приятно снова наряжаться! Хотя я все еще думаю о нем, не очень часто, но думаю.

И сегодня я опять даже не прикасаюсь к бритве, потому что, как бы мне Эд ни нравился, я не могу себе представить, что между нами что-то происходит. Даже если это случится, то уж точно не сегодня — вот почему под брюками (да, под брюками, пусть мамочка идет к черту) мои ноги волосатые, как будто я не брилась целый месяц.

Мне так даже нравится. Не прыгать сразу в постель, не бросаться с головой в омут и не закручивать роман, а просто встречаться. Там посмотрим, что получится. Может быть, мне удастся влюбиться в него? Или окажется, что он особенный? А что, если мне даже удастся убедить его сбрить эти отвратительные усы?