Хоть ты и отвергаешь меня, но я продолжаю любить тебя непреходящей любовью».

«Что произошло там, в этом борделе? Как мы смогли выбраться? О, Иисус, я просто не понимаю. Я не пони­маю, как Ты это сделал».

Стал накрапывать мелкий дождик, тяжелый туман упал на город, окутав их со всех сторон. Шерри прижималась к Ангелочку, и они шли дальше.

—Мне холодно, — прошептала она.

—Еще далеко, мистер Эксэл? — ее голос дрожал, но не от холода.

509

ФРАНСИН PliBEPC

— Вон за тем холмом.

Она увидела большой дом, очертания которого едва просматривались в тумане. Эксэл действительно был богат. Дождь усилился, и мысль о крыше над головой подгоняла ее вперед. В окнах зажегся свет. На мгновение ей пока­залось, что она увидела женщину, выглянувшую из-за штор. Джонатан Эксэл открыл ворота. Дверь на крыльце распахнулась, и на порог вышла высокая худощавая дама с аккуратно собранными на затылке волосами. Она строго смотрела на них. По выражению ее лица Ангелочек не могла понять, о чем она думает, и ее сердце замерло. Что скажет эта леди, глядя на трех проституток, которых ее муж притащил в дом?

— Скорее заходите в дом, а то так и воспаление легких
заработать молено, — распорядилась женщина. Она была
явно обеспокоена. Ангелочек не поняла, относится это
приглашение к Джонатану Эксэлу или ко всем четверым,
поэтому застыла на месте. — Заходите, заходите, — повто­
рила дама, делая ей знак рукой.

Джонатан прикоснулся к руке Ангелочка. — Вам не нужно ее бояться, — сказал он весело. — Она обычно не кусается.

Ангелочек постаралась успокоиться. Может, эта женщина позволит им хотя бы обсохнуть и только потом выставит за дверь?

Они вошли в дом: Ангелочек впереди, за ней Шерри. Ангелочек осмотрелась. Дама, как оказалось, была молода и привлекательна, вопреки простой прическе и мрачноватой одежде.

— Здесь у нас камин, — сообщила она, приглашая их
пройти за собой в большую комнату с незатейливой, но
уютной обстановкой. — Садитесь, пожалуйста.

Ангелочек села. Взглянув на молодую даму, она увидела, что та смотрит на нее с нескрываемым любопытством. Все расселись у огня.

510

Любовь искупительная

— Все хорошо, — прошептала Ангелочек дрожащему
ребенку, нежно погладив ее по спине. Но так ли это?

Девочка у нее на руках успокоилась и начала с любо­пытством оглядываться. Шерри сидела на стуле позади нее. Она была напряжена, на бледном лице написан испуг. Молодая женщина взглянула на Джонатана Эксэла, ожидая объяснений. Даже если она и была шокирована их визитом, она этого не показывала.

— Папа, что произошло?

— Это моя дочь Сюзанна, — представил девушку
Джонатан Эксэл. Она кивнула и улыбнулась едва замет­
ной, смущенной улыбкой. — Боюсь, что я все еще не знаю
ваших имен, — сказал он извиняющимся тоном.

— Меня зовут Ангелочек. Это Шерри, и... — Она замолчала,
вспомнив, что не знает имени ребенка. — Дорогая, — сказала
она мягко, прикасаясь к подбородку девочки. — Как тебя
зовут?

Губы ребенка еле заметно шевельнулись, она прошептала что-то и вновь уткнулась в плечо Ангелочка.

—Вера, — произнесла Ангелочек. — Ее зовут Вера.

—У нас ведь найдутся одеяла для них, Сюзанна? Надо их закутать. Не могла бы ты посмотреть, а я пока найду маму?

—Мама на кухне, разогревает твой ужин, — ответила девушка с улыбкой и поспешно вышла в коридор.

■— Извините, я оставлю вас ненадолго, — сказал Джонатан и вышел вслед за Сюзанной. Они остались одни.

Шерри тут же опустила голову на руки и расплака­лась. — Я боюсь. Хозяин убьет меня.

— Хозяин никогда больше не прикоснется к
тебе. — Ангелочек взяла ее за руку. — Нам всем страшно, —
продолжала она мягко, — но я думаю, мы можем доверять
этим людям. — Нам придется. Ведь у нас нет выбора.

Джонатан вернулся и привел с собой маленького роста женщину с ярко-голубыми глазами. Это была Присцилла. Ангелочек сразу подметила сходство между мамой и доче­рью. Присцилла сразу же взяла руководство в свои руки.

511

ФРАНСИН РИВЕРС

— Девочки, в первую очередь, нам нужно переодеть
вас в сухую одежду, — говорила она, провожая гостей на
второй этаж. — А потом вы придете на кухню, и мы вместе
немножко перекусим чего-нибудь.

Открыв дверь справа по коридору, она показала им просторную комнату.

— Младшие девочки будут жить в этой комнате, - распо­
рядилась она. — Ангелочек поживет у Сюзанны. Это на
другом конце коридора.

Ангелочек задумалась, что обо всем этом скажет Сюзанна.

Присцилла, порывшись немного в большом гардеробе, нашла одежду для каждой из них, еще больше удивляя Ангелочка. У нее что, в гардеробе предусмотрена одежда всех размеров, или где-то прячутся другие дочери, которых они еще не видели? Одежда была простая, в основном из шерсти, и очень удобная. Ангелочек собрала вещи, которые она, Шерри и Вера сняли с себя, и сложила в корзину, стоявшую недалеко от камина.

Сюзанна поджидала их, чтобы проводить на кухню, где Присцилла разогрела мясо, овощной суп и гренки. Джонатан ужинал с ними. Ангелочек отказалась от горячего кофе, отдав предпочтение кружке свежего молока. Вера засыпала, сидя рядом с ней. Краска для век размазалась иод глазами Шерри. Она все еще была бледна, но казалась уже менее испуганной.

Присцилла обняла Шерри за плечи и прижалась щекой к ее щеке.

— Ну, лапочка, тебе пора спать, — проговорила она.
Потом протянула руку Вере, и, к большому удивлению
Ангелочка, малышка взяла ее руку. Словно тяжелое бремя
свалилось с ее плеч.

Сюзанна начала мыть посуду.

— Папа, почему бы вам с Ангелочком не пойти в гости­
ную? Только не обсуждайте ничего важного без меня, я
скоро приду.

512

т

^Сюбовъ искупительная

— Да, дорогая, — ответил Джонатан с притворным послу­
шанием. Поднимаясь, он подмигнул Ангелочку. — Нам
лучше слушаться командира.

В гостиной Ангелочек села у огня. Она не могла не
беспокоиться. Что с ними будет завтра? Джонатан подошел
к маленькому столику в углу. Она смотрела за тем, как он
наливает себе напиток. Он оглянулся на нее. ,

—Хотите яблочного сидра?

—Нет, спасибо.

■ Он слегка улыбнулся и поставил графин на место. Уселся в удобное кресло напротив нее.

— Вы здесь в безопасности. Чувствуйте себя свободно.

—Я знаю. Но надолго ли? — поинтересовалась она, удивляясь собственной прямолинейности.

—Никто не выгонит вас, Ангелочек. Вы можете оста­ваться с нами, сколько захотите.

Она открыла рот от удивления. На глаза навернулись слезы, и она крепко сжала губы, не в силах произнести ни слова. Он улыбнулся.

—Добро пожаловать, — добавил он. Она прислони­лась головой к спинке кресла и попыталась справиться с эмоциями.

—Я думаю о том, что он сделает, — промолвила она то ли вслух, то ли про себя.

Джонатану не нужно было спрашивать, о ком она говорит.

—Если после нашего ухода он все еще находился в здании, то его, скорее всего, уже повесили на ближайшем фонарном столбе. Но я не думаю, что он настолько глуп — к сожалению.

—Да, Хозяин отнюдь не глуп. — Она тяжело вздох­нула. — Вы были очень добры к нам. Спасибо.

—«Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня;

513

17-6330

ФРАНСИН РИВЕРС

в темнице был, и вы пришли ко Мне»*, — процитировал он. — Вам это знакомо?

Михаил читал ей однажды эти стихи — когда он дал приют Элтманам, а она спросила его почему. В это мгно­вение она так отчетливо вспомнила его, что даже не могла говорить.

Джонатан Эксэл видел боль в глазах молодой женщины, и ему хотелось ей помочь. Она, казалось, не подозревала, что она сделала сегодня и сколько смелости для этого потребовалось.

— Добро пожаловать разделить с нами все, что у нас
есть. — В сущности, все это ему не принадлежит, он всего
лишь управляющий, которого поставил над Своим имущес­
твом Тот, Кто управляет всем.

Была глубокая ночь, но они продолжали беседовать. Она рассказала Джонатану больше, чем когда-либо расска­зывала любому человеческому существу, даже Михаилу. Может быть, потому, что этот человек все еще был для нее великодушным незнакомцем, с которым было легко гово­рить. Хотя он уже не казался незнакомцем.

Выговорившись, она устало прислонилась к спинке кресла. — Куда мне идти дальше, мистер Эксэл? — задала она вопрос.

— Это зависит от тебя, — улыбнулся он, — и от
Господа.

Когда Джонатан вошел в спальню, Прпсцилла просну­лась. Раздевшись, он улегся под одеяло, прижимая ее к себе. Ее тело было теплым и мягким, и она обняла его, положив руку ему на грудь.

— Мне надо спросить у тебя кое-что, Джонатан. Как ты
оказался в таком заведении?

Он мягко засмеялся и поцеловал ее в лоб. — Если честно, я не знаю, любимая.

•Евангелие от Матфея 25:35-36

514

искупительная

—Ты ведь не выпиваешь и никогда не играешь, — продол­жала она. — Что тебя привело туда?

—Это был странный день, Присс. Что-то терзало меня, начиная с полудня и позже. Я не мог с этим справиться, и не мог это объяснить.

—У тебя в банке все хорошо?

—Все отлично. Мне просто было необходимо пройтись. Вот почему я сообщил тебе, что буду позже. А когда я проходил мимо этого заведения, то услышал, как этот дьявол произносит речь. Зал был просто забит людьми, и я решил зайти и послушать, что же он такое говорит.

—Но почему? Он ведь так раздражает тебя.

—Я не знаю почему. Я просто почувствовал какое-то притяжение, непреодолимое. В этот момент он как раз представлял Ангелочка. Это было так непристойно. Дело даже не в том, что он говорил. Эта непристойность скво­зила в его манерах, во всем. Я не могу это объяснить. У меня возникло ощущение, что я стою посреди языческого храма, где жрец представляет толпе новую храмовую проститутку.

—Почему же ты не ушел?

—Я подумал об этом, но всякий раз, когда я соби­рался уходить, что-то удерживало меня. И потом вышла Ангелочек.

—Она очень красивая, — тихо проговорила Присцилла.

—Меня удержала не ее красота, любимая. Она вышла на середину сцены с таким тихим достоинством. Ты даже представить себе этого не можешь, Присс. Все эти мужики, словно адские псы, готовы были сожрать ее. А потом она запела. Сначала она пела тихо, почти неслышно. Потом в зале все затихли, и уже звучал только ее голос.

Он почувствовал, как на глаза навернулись слезы, а в горле запершило.

— Она пела гимн «Сквозь тьму сияет свет»...

515

17'

«Бог движется непостижимыми путями, чтобы вершить Свои чудеса...»

Уильям Купер

Мириам наблюдала за Павлом, который задумчиво сидел над своим ужином. Он едва прикоснулся к тушеному мясу с картошкой, и его кофе давно уже остыл. Ей не нужно было спраши­вать, что случилось.

—Ты виделся с Михаилом?

—Да, — ответил он вяло. Отодвинув тарелку, он сидел нахмурившись. — Я больше не понимаю его. Я его совсем не понимаю.

Мириам немного помолчала, ожидая, что он скажет еще хоть что-нибудь и что на этот раз он постарается все объяс­нить. Он был сердит и расстроен, но его терзало что-то еще — невидимое, глубоко скрытое. Что-то разъедало его душу.

Павел заговорил сквозь сжатые зубы: — Когда он, нако­нец, оставит это? Меня выворачивает наизнанку, когда я вижу его на коленях из-за этой женщины. — Он глубоко вздохнул. — Мириам, мне хотелось его ударить. — Он сжал кулаки. — Мне хотелось его встряхнуть. Когда я пришел, он молился. Стоял на коленях в сарае и молился за нее.

Она не могла понять причины его враждебности.

517

ФРАНСИН РИВЕРС

— Но скажи, почему он не должен этого делать, Павел?
Она ведь его жена, и он продолжает ее любить.

Его лицо вытянулось. — Жена? Неужели ты не видишь, что она с ним сделала?

— Она сказала мне, что уезжает, потому что так будет
лучше для него.

Он резко отодвинул стул. — Ты этому веришь? Ты просто никогда ее не знала. По-настоящему. Она холодная, словно металл, Мириам. Она была проституткой в Парадизе. И у нее никогда не было к Михаилу никаких чувств, кроме желания извлечь выгоду. Ни в начале, ни в конце. У нее нет сердца. Не будь настолько глупой!

Мириам смотрела на него удивленно. Да, она много раз видела своего отца, когда он был раздражен, но он никогда не срывал зло на тех, кого любил. Она не могла больше молчать.

—Это ты никогда не знал ее, потому что никогда не пытался...

—Не защищай ее! Я знаю ее! — заявил он сурово. — Я знаю ее лучше, чем ты или Михаил. Вы оба видели то, что она хотела вам показать. Я же видел ее нутро.

Мириам вздернула подбородок. Она не собиралась сидеть и молчать, пока он обвиняет ее подругу.

— Ты просто видел Амэнду, как какую-то отвратительную
тварь, которая недостойна даже банальной вежливости.

Его лицо стало мертвенно-серым. — Ты обвиняешь меня в том, что я не попал иод ее чары, как все вы? В моем собственном доме?

Мириам открыла рот от изумления. Словно он только что воткнул ей нож в самое сердце. — То есть, несмотря на то что мы женаты, это все еще только твой дом? — произ­несла она дрогнувшим голосом. — И я просто здесь у тебя в гостях — пока ты не захочешь выставить меня за дверь? Да поможет мне Бог, если я сделала что-то не так и совершила ошибку!

Павел пожалел о своих словах прежде, чем она начала говорить.

518

<^Жю6о8ъ ис/м/штелънш

— Мириам, я не...

Ее раздражение нарастало, словно смерч.

— Кажется, я не имею права на собственные взгляды или
точку зрения, если они расходятся с твоими, да, Павел? —
Она встала и указала на дверь. — И если я хочу сказать,
что я думаю, мне надо выйти за дверь или, еще лучше,
зайти за границу твоих владений, так?

Его переполнило чувство вины и сожаление о сказан­ном. Ее слова тревожили его совесть, и он опять бросился на свою защиту.

—Ты же знаешь, что я не это имел в виду! — Когда она расплакалась, он совсем потерял присутствие духа. — Мириам, не надо, — простонал он.

—Я больше не понимаю, что ты хочешь и почему ты это делаешь, Павел. Ты таскаешься со своей ненавистью, как с писаной торбой. Ты никогда не говоришь, что Амэнда сделала такого, за что ты ее так ненавидишь. И я уже задумываюсь: может, ты был участником этого?! — Павел ощутил, как запылало его лицо, но вместе с тем нарастало его раздражение. Он снова стал защищаться, но Мириам еще не закончила. — Я бы не пришла к тебе тогда, если бы не Амэнда.

—О чем ты говоришь?

Ее голос дрогнул. — У меня не хватило бы смелости. — Она видела, что он не понимает ее, и больше ничего не могла объяснить. Ее горло сжалось от боли, и ей просто захотелось сесть и спрятать лицо в ладонях. Даже если она скажет ему, он не станет слушать. Он был глух ко всему, что касалось добродетелей Амэнды.

Ее лицо исказилось гримасой, словно у ребенка, кото­рого очень обидели, и ему стало больно — он не мог этого вынести.

—Я люблю тебя, — сказал он хрипло. — Мириам, я люблю тебя.

—Тогда не поступай так.

—Ангелочек встала между мной и Михаилом. Не позво­ляй ей встать еще и между нами.

519

ФРАНСИН РИВЕРС

—Ты сам ее туда поставил!

—Нет, это не так, — горячо возразил он. — Неужели ты не видишь, что она натворила? — Ему хотелось, чтобы она прислушалась к его словам. Он не мог выдержать этого взгляда. — Она разбила жизнь Михаила, — добавил он надломленным голосом.

—Михаил сейчас стал сильнее, чем был когда-либо.

—Поэтому он часами стоит на коленях?

—Он сражается за нее так, как умеет.

—Мириам, она поймала его в ловушку, а потом разор­вала на части.'

—Неужели ты и правда настолько слеп? Как раз наобо­рот, это Михаил прорвался сквозь ее самозащиту. И она полюбила его!

—Если то, что ты говоришь, правда, то почему она не осталась? Никто не заставлял ее уходить. Но она ведь не осталась, верно? Она ушла от него вот так просто. — Он щелкнул пальцами. — И ты пытаешься убедить меня в том, что у нее есть сердце!

Мириам тяжело опустилась на стул и взглянула на огорченное лицо мужа. Неужели она и правда надеялась, что сможет помочь ему сама? Какая наивность! Сейчас он был от нее дальше, чем если бы он ушел в горы в поисках золота. Все, что она знала и в чем была уверена, это ее чувства.

— Я люблю ее, Павел, точно так же, как остальных моих
сестер. Что бы ты ни думал о ней, я знаю ее и каждый день
моей жизни буду молиться, чтобы она вернулась.

Павел вихрем пронесся мимо нее и, выбегая на улицу, громко хлопнул дверью.

Ангелочек лежала на кровати и рассматривала потолок. Она понимала, что поступила правильно, но иногда ее стремление к Михаилу становилось таким непреодолимым, что она испытывала буквально физическую боль. Все ли у него в порядке? Счастлив ли он? Конечно, теперь он уже

520

Sffjioooffb искупительная

не ищет и не ждет ее. Он, наверняка, понял, что им не суждено быть вместе. Она знала, что он никогда не сможет простить ее, но теперь он сможет устроить свою жизнь. У него будет Мириам. И будут дети.

Она не может позволить себе размышлять об этом. Если так продолжать, то она начнет жалеть себя. Все кончено, все это уже позади. Ей нужно идти дальше. Она закрыла глаза, стараясь оттолкнуть от себя боль. Потом встала и оделась, дум'ая о тех чудесных событиях, которые с ними произошли.

Шерри жила в семье, которая владела пекарней. Она была счастлива и привыкала к своей новой жизни. Маленькую Веру удочерила семья баптистов, и теперь она в Монтерее со своими новыми братьями и сестрами. Она училась читать и писать, и уже присылала письма. Ангелочку очень нравилось в семье Эксэлов, но она понимала, что не сможет остаться у них навсегда. Они и так были слишком добры к ней, предо­ставив кров, защиту и дружбу. Они даже помогли ей с новой одеждой. Когда ее спросили, что бы она хотела для своего гардероба, она попросила что-нибудь очень простое из серой и коричневой шерсти.

Сюзанна настояла на том, чтобы она училась. Ангелочек была в отчаянии от того количества знаний, которое ей предстояло усвоить, но ее новая подруга была очень настойчива.

— Ты понятливая, и ты сможешь. Просто не ожидай слишком много слишком быстро. — Уроки давались нелегко, и Ангелочек часто задавалась вопросом, стоит ли овчинка выделки.

Она подумывала, не вернуться ли ей к Виржилу, но отказалась от этой идеи. Каким-то внутренним чувством она знала, что ей нужно делать не это. Но что же тогда?

Сюзанна часто брала ее с собой на рынок, чтобы заку­пать продукты для семьи. Они ходили по рядам, выбирая мясо, овощи, хлеб, кухонную утварь. Ангелочек быстро научилась торговаться. Это не слишком отличалось от продажи посуды золотоискателям. Она знала, как нужно

521

ФРАНСИН РИВЕРС

блефовать. Знала, как изображать безразличие. И обычно покупала нужные Сюзанне вещи или продукты с большими скидками.

— Одного взгляда в твои голубые невинные глаза доста­
точно, чтобы они отдали тебе все бесплатно. Они из кожи
вон лезут, чтобы услужить тебе, — смеялась Сюзанна. —
Помнишь, как тебе сделали предложение прямо на рынке?

— Это было не то предложение, Сюзанна. Это было предложение в другом смысле. Это разные вещи.

— Ну, ладно, не смотри на меня так мрачно. Ты ведь сказала «нет» и, надо сказать, очень вежливо.

Может быть, если бы она носила мешковину, мужчины, наконец, перестали бы ее замечать. Но даже сейчас, когда она в своей серой одежде проходила мимо, они оборачи­вались. Однако никто не решался приставать к ней, и она предполагала, что причиной этому была Сюзанна Эксэл, шедшая рядом; но уж точно не признание ее новой чистой жизни. Эксэлы были известными и уважаемыми людьми в городе. Ангелочек попыталась представить себе, что было бы с ней, окажись она без их покровительства и защиты. Возможно, при первых же трудностях она бы ослабела и вернулась к старому. Эта мысль помогала ей подавить гордость и продолжать принимать расположение семьи Эксэлов.

Она даже стала посещать церковь вместе с ними, ощущая поддержку и защиту, исходившую от Джонатана и Присциллы с одной стороны, и от Сюзанны с другой. Она жадно впитывала все, что говорили о спасении и искупле­нии,, но считала, что не имеет на это права. Она была так голодна и измучена жаждой по этим словам, что, словно лань, стремилась к этим живительным потокам вод. Она часто вспоминала сон, который видела тогда, в борделе Хозяина.

«О, Боже, это ведь Ты говорил со мной тогда, правда? Это был Ты. И той ночью, в доме, когда вдруг появился такой приятный аромат, и я услышала голос, — это был Ты».

522

3%юбо(гъ искупительная

Все, что Михаил говорил и делал, теперь стало понят­ным. Он отражал собой Христа, чтобы она могла увидеть и узнать Его.

«О, Боже, почему я была так слепа? Почему я не слышала? Почему мне надо было пережить столько боли, чтобы, наконец, увидеть, что это Ты протягивал мне руку?»

Каждое воскресенье, когда служение подходило к концу, пастырь приглашал всех желающих принять Христа своим Господом и Спасителем. Всякий раз, когда он предлагал выйти вперед для такой молитвы, нервы Ангелочка были напряжены до предела.

А спокойный мягкий голос продолжал звать ее: