Которой она когда-то вместе училась в монастыре Сердца Иисусова.
Госпожа Дервиль всегда очень потешалась над всяческими, как она
говорила, "сумасбродными выдумками" своей кузины. "Вот уж мне самой никогда
бы не пришло в голову", - говорила она. Свои внезапные выдумки, которые в
Париже назвали бы остроумием, г-жа де Реналь считала вздором и стеснялась
Высказывать их при муже, но присутствие г-жи Дервиль воодушевляло ее. Она
Сначала очень робко произносила вслух то, что ей приходило на ум, но когда
подруги подолгу оставались наедине, г-жа де Реналь оживлялась: долгие
Утренние часы, которые они проводили вдвоем, пролетали как миг, и обеим было
Очень весело. В этот приезд рассудительной г-же Дервиль кузина показалась не
Такой веселой, но гораздо более счастливой.
Жюльен, в свою очередь, с тех пор как приехал в деревню, чувствовал
Себя совсем как ребенок и гонялся за бабочками с таким же удовольствием, как
И его питомцы. После того как ему то и дело приходилось сдерживаться и вести
Самую замысловатую политику, он теперь, очутившись в этом уединении, не
Чувствуя на себе ничьих взглядов и инстинктивно не испытывая никакого страха
Перед г-жой де Реналь, отдавался радости жизни, которая так живо ощущается в
Этом возрасте, да еще среди самых чудесных гор в мире.
Госпожа Дервиль с первого же дня показалась Жюльену другом, и он сразу
Же бросился показывать ей, какой прекрасный вид открывается с последнего
Поворота новой дорожки под ореховыми деревьями. Сказать правду, эта панорама
Ничуть не хуже, а может быть, даже и лучше, чем самые живописные ландшафты,
Которыми могут похвастаться Швейцария и итальянские озера. Если подняться по
Крутому склону, который начинается в двух шагах от этого места, перед вами
Вскоре откроются глубокие пропасти, по склонам которых чуть ли не до самой
Реки тянутся дубовые леса. И вот сюда-то, на вершины отвесных скал, веселый,
Свободный - и даже, пожалуй, в некотором смысле повелитель дома - Жюльен
Приводил обеих подруг и наслаждался их восторгом перед этим величественным
Зрелищем.
- Для меня это как музыка Моцарта, - говорила г-жа Дервиль.
Вся красота горных окрестностей Верьера была совершенно отравлена для
Жюльена завистью братьев и присутствием вечно чем-то недовольного
Деспота-отца. В Вержи ничто не воскрешало этих горьких воспоминаний; первый
Раз в жизни он не видел вокруг себя врагов. Когда г-н де Реналь уезжал в
Город - а это случалось часто, - Жюльен разрешал себе читать, и вскоре,
Вместо того чтобы читать по ночам, да еще пряча лампу под опрокинутым
Цветочным горшком, он мог преспокойно спать ночью, а днем, в промежутках
Между занятиями с детьми, забирался на эти утесы с книгой, которая была для
Него единственным учителем жизни и неизменным предметом восторгов. И здесь в
Минуты уныния он обретал сразу и радость, и вдохновение, и утешение.
Некоторые изречения Наполеона о женщинах, коекакие рассуждения о
Достоинствах того или иного романа, бывшего в моде во время его
Царствования, теперь впервые навели Жюльена на мысли, которые у всякого
Другого молодого человека явились бы много раньше.
Наступили жаркие дни. У них завелся обычай сидеть вечерами под огромной
Липой в нескольких шагах от дома. Там всегда было очень темно. Как-то раз
Жюльен что-то с воодушевлением рассказывал, от души наслаждаясь тем, что он
Так хорошо говорит, а его слушают молодые женщины. Оживленно размахивая
Руками, он нечаянно задел руку г-жи де Реналь, которой она оперлась на
Спинку крашеного деревянного стула, какие обычно ставят в саду.
Она мгновенно отдернула руку; и тут Жюльену пришло в голову, что он
Должен добиться, чтобы впредь эта ручка не отдергивалась, когда он ее
Коснется. Это сознание долга, который ему предстояло свершить, и боязнь
Показаться смешным или, вернее, почувствовать себя униженным мгновенно
Отравили всю его радость.
IX
ВЕЧЕР В УСАДЬБЕ
"Дидона" Герена - прелестный набросок!
Штромбек.