Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 13 страница

— А ты, Либби? Что происходит на любовном фронте? Что-нибудь серьезное?

— Да. Помнишь, я говорила тебе, что ужинала с одним парнем?

— Да.

— Мы все еще встречаемся, и он очень милый.

— Расскажи.

— Его зовут Эд, ему тридцать девять лет.

— Тридцать девять? Не староват для тебя?

— Нет, мне нравятся мужчины постарше.

Вообще-то, раньше мне никогда не нравились мужчины старше меня, но в этом есть что-то особенное. К тому же, если я собираюсь жить так, как мечтаю, мне придется встречаться с такими мужчинами, потому что я не знаю ни одного парня моего возраста с большими деньгами.

— Продолжай.

— Он банкир...

Олли издает громкий свист.

— Черт! Да у него, наверное, куча денег.

— Да, — говорю я с довольной улыбкой, — но, самое главное, он очень хорошо ко мне относится как к королеве.

— Он правда тебе нравится?

— Да-а, — тяну я, — нравится. Правда, жгучей страсти я не испытываю, но, может, со временем это придет.

Дерьмо. Моя вездесущая мать услышала последние слова.

— Ты не испытываешь жгучей страсти? Жгучей страсти? Никогда не слышала подобной чуши, Либби. С каких это пор необходимо испытывать страсть? Главное не страсть, главное — чтобы он тебе нравился и у вас были хорошие отношения. Страсть проходит, и, думаешь, в моей молодости люди женились по безумной любви? Ты думаешь, я сходила с ума по твоему отцу, когда вышла за него?

И Олли, и я корчим рожи. Лично мне как-то не хочется об этом задумываться.

— Это Эд Макмэхон, Олли, — говорит мать. — Он очень богатый и очень славный, а Либби беспокоится о том, что не испытывает жгучей страсти! Честное слово, я иногда прямо не знаю, что мне с ней делать.

— Откуда ты знаешь, что он очень славный? — язвительно замечаю я. — Ты же его в жизни не видела, может, он паршивый ублюдок.

Как Джейми, думаю я. И, хоть мне не хочется признаваться в этом, может, моя мать и права. Ведь Джулс была без ума от Джейми. Она думала, что все кончится хорошо. Может, дело действительно не в безумной страсти.

— Я не потерплю таких выражений в своем доме, Либби, и я слышала, что он славный.

— Ну да, разумеется. Потому что вы вращаетесь в одном обществе.

Моя мать ворчит и идет обратно на кухню.

— Что это на вас нашло? — У Олли озадаченный вид.

— Ты же знаешь маму. Она решила, что в лепешку разобьется, но заставит меня выйти за Эда, потому что у него куча денег и она сможет похвастаться перед всеми своими подругами.

— О-о, — отвечает он, — по-моему, у тебя неприятности. И когда же я познакомлюсь с пресловутым Эдом?

Мать снова возвращается в комнату, наверное позабыв о моем саркастическом замечании.

— О, я бы тоже хотела с ним познакомиться, — говорит она, и ее глаза загораются при этой мысли. Мой сарказм прощен.

— По-моему, еще слишком рано знакомить его с родителями, — говорю я и физически ощущаю, как меня тошнит при одной этой мысли.

— Я так не считаю, — возражает она. — Если он такой славный, как ты говоришь, то с удовольствием познакомится с нами.

Я знаю, как работает ее мозг. Она хочет познакомиться с ним, чтобы потом упомянуть об этом как бы невзначай во время своих отвратительных посиделок за кофе с подружками. Я прямо слышу, как она говорит: «У нас вчера был такой замечательный вечер. Заходил новый кавалер Либби, Эд Макмэхон. Да, тот самый Эд Макмэхон. О, он совершенно без ума от Либби, — тут она понижает голос, — думаю, скоро можно уже начинать планировать...»

— Я так не считаю, — резко отвечаю я. — Слушай, Олли, мне пора. — Даже тот факт, что Олли здесь, не способен заставить меня задержаться в этом доме хоть на секунду дольше, чем необходимо. — Хочешь пойти со мной и немного выпить?

— Олли останется здесь! — непреклонно заявляет моя мать. — И куда это ты так спешишь?

— К Эду, — вру я, потому что знаю, что только это заставит ее прекратить уговоры остаться.

— О, как мило, — щебечет она. — Спроси, не хочет ли он поужинать с нами.

— Непременно, — обещаю я и целую ее на прощание.

Вернувшись домой, я обнаруживаю на автоответчике длинное, несвязное сообщение от Эда и перезваниваю ему. Он очень рад меня слышать и кажется мне таким славным. Эд спрашивает, как прошел день, и я говорю, что только что приехала от родителей. И тут он говорит, что с удовольствием познакомился бы с моими родителями.

— Ты что, шутишь?

— Нет, конечно. Зачем так шутить?

— Забавно, но моя мама тоже мечтает с тобой познакомиться.

— Значит, решено. Почему бы нам всем вместе не поужинать на этой неделе?

— Эд, — медленно выговариваю я, не имея понятия, что сказать дальше, — давай подождем. Может, после бала?

— Хорошо, хорошо. Но я очень хочу с ними познакомиться.

— Хмм, тебе не кажется, что... это слишком скоро? Мы же совсем недавно начали встречаться.

— Либби, — спокойно говорит он, — сейчас самое время.

Я озадаченно вешаю трубку.

Что это еще за черт — «сейчас самое время»? Что он имеет в виду? Он что, так говорит, что любит меня? Может, ему кажется, что я — Любовь Всей Его Жизни? И чувствую ли я то же самое?

Обычно я бы все обсудила с Джулс, но теперь мы говорим только о Джейми и о том, как ей с ним поступить. Надо проведать, как она там, поэтому на время забываю о своих проблемах и звоню ей. Включается автоответчик, и я начинаю говорить. Услышав меня, она берет трубку.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашиваю я.

— Не очень, — отвечает она, но, к моему удивлению и огромному облегчению, голос у нее уже почти совсем нормальный. — Но уже лучше.

— Ты с ним разговаривала?

— Я включила автоответчик, и он оставил несколько умоляющих сообщений. Но я пока не могу поговорить с ним лицом к лицу, мне нужно многое обдумать.

— Ты сможешь дать ему еще один шанс?

— Не знаю. Я не могу осознать то, что он сделал, ты не представляешь, как мне больно, но ты была права, я должна подумать о нашем браке, подумать, стоит ли перечеркивать все и начинать с нуля.

— Джулс, ты все еще любишь его?

— Конечно, я все еще люблю его. В этом-то и проблема.

Может, я и эгоистка, но мне нужно поговорить с кем-то о моих проблемах, поэтому я звоню Сэл. Я знаю, что долго отсутствовала, что в последнее время совсем о ней забыла, но так всегда происходит, когда у тебя новый мужчина. Ты вдруг понимаешь, что уже несколько недель, а то и месяцев собиралась позвонить друзьям, но была слишком занята новыми отношениями.

— Либби! — говорит она. — Вот это сюрприз!

— Привет, Сэл. Как дела?

— У меня все нормально, как у тебя?

— Хорошо.

— Значит, у тебя все в порядке?

— Ммм, — я понимаю, что она имеет в виду, — в каком смысле?

— Ну, после Ника.

— О господи, да. Вообще-то, я познакомилась кое с кем. Вроде того.

— Ты шутишь! Это же здорово! Расскажи мне все!

Я вкратце все ей рассказываю и, когда дохожу до того момента, где он сказал «сейчас самое время», отчетливо слышу, как она задерживает дыхание.

— Боже! — восклицает она после короткой паузы.

— Как ты думаешь, что бы это могло значить?

— Думаю, это значит, что он влюблен в тебя! Либби, это же потрясающе! Эд Макмэхон влюблен в тебя!

— Он еще ничего такого не сказал.

— Пока...

— Ну да. Пока. И может, он имел в виду совсем другое.

— Что? — спрашивает Сэл.

На самом деле я не могу вообразить, что еще он мог иметь в виду.

— Послушай, — наконец говорит она. — Я не знаю, какие у тебя планы, но мы сегодня собираемся встретиться в «Клифтоне», — может, ты захочешь присоединиться? Правда, Ник тоже должен прийти, но, раз ты встречаешься с Эдом, тебе, наверное, уже все равно.

Вдруг у меня появляется идея.

— Сэл, мой брат Олли гостит в Лондоне в эти выходные. Если он еще здесь, можно он тоже придет?

— Конечно.

— И не волнуйся из-за Ника. Все в порядке. Я буду рада его увидеть.

Но, когда я вешаю трубку, уверенность в этом пропадает. Во-первых, мне теперь не пристало ходить в пабы, хотя на этот раз можно сделать исключение, ведь «Клифтон» — один из немногих настоящих пабов в деревенском стиле в районе Сент Джонс Вуд, а может, и во всем Лондоне. И во-вторых, я не уверена, что хочу увидеть Ника.

Конечно, было приятно разговаривать с ним по телефону; видеть его — совсем другое дело, и я не знаю, что чувствую по отношению к нему. Если говорить совсем честно, даже не знаю, хочу ли я это знать. Понимаете, что я имею в виду?

Пока мы не видимся, я могу притвориться, что все в порядке, могу смириться с тем, что у меня есть только Эд, потому что мне не приходится физически сталкиваться с тем, чего у меня никогда уже не будет. Но знаю, что стоит мне посмотреть Нику в глаза, и боль вернется, а я не уверена, что вынесу это.

Однако рано или поздно это все равно случится, и кто знает, может, я буду приятно удивлена, обнаружив, что все мои чувства к нему испарились.

И свиньи умеют летать. Да ладно, какого черта, все равно мне делать нечего. Я звоню брату. Слава богу, он еще в Лондоне и мама уже начинает действовать ему на нервы, поэтому Олли с удовольствием соглашается пойти со мной.

Я объясняю Олли, где находится паб, и мы договариваемся встретиться на месте. Кладу трубку и смотрю на себя в зеркало: на мне растянутый свитер и джинсы. И я решаю, что это как раз тот случай, когда женщине моего теперешнего социального статуса стоит разрядиться в пух и прах. Предстать в роскошно-непринужденном стиле. Ник с ума сойдет.

Да, да, да, я знаю. Опять то же самое, старая история. Ник сказал, что не хочет со мной встречаться, но, если я буду потрясающе выглядеть, может, он передумает. Несмотря на то, что у меня есть Эд, хочется показать Нику, что он теряет, — все это могло бы принадлежать ему, а теперь досталось кому-то другому!

Ну, конечно, еще не досталось, но Нику об этом знать не обязательно.

Что же надеть, что же надеть? Я перерываю весь свой гардероб и, наконец, останавливаюсь на широких темно-синих брюках, которые надеваю в комплекте с темно-синими туфлями «Тодс» и тоненьким кашемировым свитером кремового цвета.

О, извините, совсем забыла сказать, что недавно сильно потратилась на обновление гардероба. Все из-за Эда, конечно. Я же не могу ходить с ним в самые шикарные лондонские рестораны в своей старой одежде. Так что пришлось набраться смелости и воспользоваться благосклонностью своего банковского менеджера, превысив кредит дальше некуда и практически скупив весь «Джозеф». Правда, я не решилась столкнуться лицом к лицу с той продавщицей из магазина в Сент Джонс Вуд, поэтому отправилась на Бромптон Кросс. Там мне понравилось намного больше. По крайней мере продавцы относились ко мне как к человеку.

По дороге из «Джозефа» я проходила мимо «Эмпорио Армани» — ну, не совсем по дороге, скорее, я пошла обходным путем, но неважно — и зашла, просто чтобы посмотреть, но вышла, нагруженная пакетами. Под завязку.

Сначала у меня даже голова закружилась, но я же девушка Эда Макмэхона... почти. Мне нужно выглядеть соответственно. И в любом случае, оправдывалась я потом перед Джо, когда она сидела и с открытым ртом слушала, сколько я потратила (а ведь Джо избавляется от денег так быстро, будто они из моды выходят, так что представьте, сколько надо было потратить, чтобы шокировать ее), это всего лишь деньги. Ради бога, мы же живем всего лет девяносто, и то если повезет, так что какая разница, деньги уж точно не главное.

Ну вот. Я при параде. У Ника сердечный приступ случится.

Я вхожу в паб, и у меня случается дежа вю: на другом конце за столиком сидят Сэл и Пол, неотразимая Кэти с еще более неотразимым и, очевидно, новым бойфрендом, по имени Джаред, и Ник.

Когда я вижу Ника, мое сердце начинает биться сильнее, потому что, хоть прошло и не так много времени, я уже почти забыла, какие голубые у него глаза и какая потрясающая улыбка.

Он встает и крепко обнимает меня, и это невероятно сладко и мучительно — чувствовать его тело, которое еще недавно было таким близким. Я ничего не могу с собой поделать и снова ощущаю покалывание в животе. Мне не хочется отпускать его. Никогда.

Нет! Хватит, Либби! Ник тебе не подходит. У Ника нет денег. Вспомни его квартиру. Вспомни Лося.

Это помогает, и мое сердце начинает биться медленнее. И совсем успокаивается, стоит мне подумать о «порше» и особняке на Гановер Террас.

Ник отходит назад и изучает меня, потом громко присвистывает и широко улыбается.

— Вот это да, — говорит он. — Похоже, мне сегодня предстоит пропустить пару стаканчиков с самой Тарой Палмер-Томкинсон.

— Что ты говоришь! — Я слегка шлепаю его. — Я совсем на нее не похожа!

— Сейчас очень похожа, — отвечает он. — Вся такая шикарная и сексуальная. Мне о-ооочень нравится.

— Значит, ты одобряешь мой новый стиль?

— Ммм, — говорит он, — да ты просто конфетка.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не смеяться, вспомнив, что, когда мы встречались с Ником, не вылезала из джинсов и кроссовок, потому что думала, что так ему больше нравится. Наверное, Джулс была права, когда назвала меня хамелеоном, но мне не хочется думать об этом.

— Привет. Извините за опоздание, — подходит Олли.

Я целую его и знакомлю со всеми. У Кэти блестят глаза, когда он пожимает ей руку, но, слава богу, Олли, похоже, не обращает на нее ни малейшего внимания. Тут я понимаю, что у него с Кэролин действительно должно быть все серьезно, потому что Кэти как раз в его вкусе; не будь он с Кэролин, он бы точно ее не упустил.

— Ник! Как я рад тебя снова видеть!

Ник встает, и они обмениваются очень теплым, по-настоящему дружеским рукопожатием — сразу можно понять, что они нравятся друг другу, — и в какой-то момент у меня возникает мысль: а найдут ли Олли и Эд общий язык так же легко?

Господи, и почему меня это беспокоит? Эд же такой славный. Он хорошо ко мне относится. Значит, и всем остальным он должен понравиться.

— Я только что говорил Либби, как она потрясно выглядит, — говорит Ник.

— Да, ты хорошо выглядишь. Отлично. — Похоже, Олли только что заметил, что на мне надето. — Шикарные шмотки. Тебя что, повысили?

Ник смеется, а я заливаюсь краской.

— Нет. Все благодаря моему доброму банковскому менеджеру.

— Кто что будет заказывать? — Олли направляется к бару за напитками.

Я начинаю болтать с Сэл и Полом. Но пока мы разговариваем, я чувствую, что Ник глаз с меня не сводит, и нарочно подтягиваю живот, выпрямляю спину, встряхиваю волосами, когда смеюсь, и, надеюсь, у меня получается очень сексуально и загадочно.

Потом в разговоре наступает пауза и Ник наклоняется ко мне.

— Ты, наверное, счастлива с этим парнем, — говорит он. — Ты вся светишься.

— Правда?

— Да. Ты прямо-таки переполнена счастьем, скоро взорвешься, как термоядерный реактор.

— Это что, комплимент?

— Да. Это комплимент.

— Хорошо. Спасибо.

— И больше не страдаешь от передозировки китайской еды, — говорит он, глядя на мой живот. Я смеюсь и внезапно мысленно переношусь в тот вечер, когда Ник встал на колени и стал гладить мой живот. Мне становится невероятно тоскливо. Я встречаюсь с ним глазами — он смотрит на меня с любопытством — и тут понимаю, что именно такой реакции он и добивался.

Ник хочет напомнить мне о том, что было между нами, что мы чувствовали, и я не понимаю, зачем он делает это, потому что сам сказал, что не хочет видеться со мной, и для меня это уже пройденный этап. По крайней мере он вот-вот кончится.

Я меняю тему:

— Как твоя книга?

— Готова! — говорит он, поблагодарив Олли, который принес пиво. — Я как раз собираюсь послать готовую рукопись целой куче литературных агентов. Хватит с меня издателей. По-моему, они даже не потрудились прочитать ее, поэтому попробую другой способ.

— Удачи, — говорю искренне. — Думаешь, у тебя получится?

— Не знаю, — отвечает он, — но мне скоро придется искать какую-то работу, если, конечно, я в лотерею не выиграю.

Вот, видите? Он опять это сделал. Как бы невзначай упомянул лотерею. Чтобы заставить меня вспомнить о самом первом вечере, когда мы обсуждали, что бы мы сделали, если бы выиграли в лотерею.

— Ну давай, — говорит он, — расскажи мне, что ты купила на прошлой неделе.

— Что?

— Ты сказала, что ходила по магазинам за одеждой. Мне интересно, что и где ты купила.

Я начинаю смеяться.

— Господи, Ник. Я совсем забыла, что ты на самом деле девчонка.

— Да нет, не девчонка, — отвечает он. — Но я знаю, как завоевать женское сердце.

Глава 20

— Дорогая, мне пора.

— Хорошо, скоро увидимся.

Мы с Эдом прощаемся, я кладу трубку и звоню Джулс.

— Я ужасно себя чувствую, — говорит она — поэтому совершенно забыла про бал. Ты волнуешься?

— Джулс, дорогая, я и не ожидала, что ты вспомнишь, у тебя своих проблем полно.

— У меня все будет нормально, — говорит она. — Просто странно одной находиться в такой огромной квартире. Я чувствую себя потерянной, не знаю, чем себя занять.

— Слушай, я могу все отменить на сегодняшний вечер. Могу приехать. Намажемся масками и поболтаем о чем-нибудь.

— Очень мило с твоей стороны, но я сама справлюсь. Я уже взрослая девочка и к тому же не хочу портить твое свидание. Приготовлю ужин и пораньше лягу спать. Я так вымоталась. Кажется, не высыпалась уже целую вечность.

Мне так хочется, чтобы у них с Джейми все наладилось. Знаю, он поступил ужасно, предал ее, и это непростительно, но я также знаю, что для мужчин секс ничего не значит в эмоциональном плане. Это для нас, женщин, секс и чувства связаны неразрывно. Джейми, конечно, допустил огромную ошибку, но он же признался, что все кончено. И стоит ли, грубо говоря, из-за каких-то трех половых актов губить брак и отказываться от мужчины, который хоть и не идеален, но по крайней мере любит тебя, несмотря ни на что; от человека, который был тебе хорошим мужем и мог бы стать хорошим отцом твоего ребенка.

А еще я хочу, чтобы у них все наладилось, потому что мне важно восстановить равновесие в наших с Джулс отношениях, хоть это и может показаться эгоистичным. Джулс всегда была сильнее и поддерживала меня, когда мне было плохо, а теперь, когда мне необходимо поддержать ее, я не уверена, что найду на это силы или смогу дать ей дельный совет. И еще мне не хватает нашего добродушного подшучивания друг над другом.

Однако на этот раз, несмотря на то, что Джулс еще совершенно обессилена, чем больше мы разговариваем, тем больше она становится похожа на саму себя. Может, она просто хорошая актриса, но все почти так же, как раньше.

— Так ты спросила его? — говорит она.

— Не смогла. Как я могла спросить его, останемся ли мы на ночь?

Я боюсь этого уже несколько дней. Бал проходит в загородном доме в Мидхерсте, и я специально звонила в автомобильную ассоциацию, где мне сообщили, что это в полутора часах езды от Лондона. Вернемся ли мы вечером назад или останемся там? Если мы остаемся на ночь, то будем спать в одной комнате или они поселят нас в разных? В любом случае я к этому еще не готова.

— Ты такой нытик! — говорит Джулс. — Что ты собираешься делать?

— Не знаю. На всякий случай я упаковала чистые трусы и зубную щетку, но мне не хотелось бы оказаться в ситуации, когда я вынуждена буду заняться с ним сексом. Я еще к этому не готова.

— Ты имеешь в виду — заняться любо-о-овью! — визжит Джулс и хихикает.

— Джулс! Хватит дурачиться.

— Ладно, ладно. Извини. Слушай, Либби, я очень сомневаюсь, что Эд тебя будет к чему-то принуждать — уж слишком он джентльмен, — поэтому могу предположить, что если вы останетесь на ночь, то уж точно будете спать в разных комнатах.

— Ты правда так думаешь?

— Да. А у тебя есть ночная рубашка?

— Джулс, у меня уже денег на такое не осталось, забыла, сколько я недавно потратила?

— Мда.

— Я просто возьму футболку.

— Надеюсь, она прикрывает задницу. А то тебе наверняка придется вставать среди ночи и бродить по темным, холодным коридорам в поисках туалета.

— Думаешь, я об этом не подумала?

— Ты прекрасно проведешь время. Подумай о своем сногсшибательном платье.

— Ладно, ладно. Ты права. Я отлично проведу время. В любом случае позвоню тебе завтра. Ты уверена, что с тобой сегодня все будет в порядке?

— Уверена. Потихоньку начинаю снова наслаждаться холостяцкой жизнью. Сразу вспоминаю, как я завидовала тебе.

— Ну да, конечно, ты была бы просто счастлива жить в моей конуре и пытаться найти мужчину своей мечты, постоянно натыкаясь на мерзавцев.

— Во-первых, я, возможно, тоже скоро буду не замужем. Во-вторых, моя самооценка сильно пострадала и не уверена, смогу ли я вернуть ее на прежний уровень. И, в-третьих, я-то думала, что встретила нормального мужчину. Похоже, мы не так уж отличаемся друг от друга.

Черт, ну зачем я невольно опять перевела разговор на Джейми?

— Извини, — через какое-то время говорит Джулс, — я не хотела. Мне все еще очень обидно. Слушай, я пойду. Хорошенько повеселись сегодня вечером и завтра расскажешь, как все прошло.

— Ты уверена?

— Уверена, что ты хорошо проведешь время или что ты мне все расскажешь завтра? В обоих случаях да.

— Нет, ты уверена, что не хочешь поговорить о нем?

— Нет, Либби. Мне уже надоело говорить о Джейми. Надо передохнуть.

— Хорошо. Заботься о себе.

— Я что, инвалид какой-то?

— Ты понимаешь, о чем я.

— Понимаю и не могу передать, как я благодарна, что ты поддерживаешь меня. Без тебя я бы не пережила все это, — правда, Либби, не пережила бы.

— Ты знаешь, что я люблю тебя. — В моих глазах слезы.

— Знаю. Я тоже тебя люблю. И кстати, поцелуй его за меня, — говорит она со смешком в голосе.

На моем лице появляется улыбка, потому что по крайней мере наш разговор заканчивается на положительной ноте. Я кладу трубку, и телефон тут же звонит снова. Это еще кто? Могла бы и догадаться.

— Звоню напомнить тебе, дорогая, что, если это торжественный ужин, ты должна начать с крайней вилки и ножа и двигаться к середине.

Так вот как она обо мне думает? Что мне, десять лет, что ли?

— Я не могу поверить, что ты звонишь сказать мне это. — Я качаю головой, пытаясь подавить в себе желание послать ее ко всем чертям.

— Я только пытаюсь помочь, Либби, — с негодованием произносит она. — Я не хочу, чтобы ты меня опозорила.

— Опозорила тебя? Тебя? Да при чем тут ты? Ты же не приглашена.

— Знаю, но ты все равно дочь своей матери.

— О, ради бога.

— И ты взяла грелку? Ты же знаешь, какие сквозняки гуляют по ночам в этих загородных особняках.

В этом вся моя мать. Раньше, если у нее возникало хоть малейшее подозрение, что я сплю со своим бойфрендом, она прямо-таки рвала и метала: по ее понятиям, должно пройти не меньше шести месяцев. А сейчас она практически подталкивает меня, а сколько мы с Эдом знакомы? Две недели?

— Нет, мам, — устало говорю я. — Я уверена, у них в доме центральное отопление. Слушай, мне правда уже пора.

— Ладно, дорогая. Желаю хорошо провести время, и завтра обязательно позвони и все мне расскажи.

— Да мам. Конечно.

Не дождешься.

Слава богу, на этот раз он без цветов. И не говорит, что я сногсшибательно выгляжу, потому что на мне обычная одежда. Чудо от Донны Каран висит в чехле на молнии. И, может, это звучит странно, но, по-моему, Эд очень нервничает, что не пристало такому богатому и уважаемому человеку.

— Ты нервничаешь? — отваживаюсь спросить я, когда мы покидаем Лэдброук Гроув.

— Немного. — Он поворачивается ко мне и улыбается. — А ты?

— Немного. Но почему ты нервничаешь?

Он пожимает плечами.

— Я очень хочу, чтобы тебе понравились мои друзья, вот и все.

Спасибо, Господи. В какой-то момент мне в голову пришла ужасная мысль, что он беспокоится, понравлюсь ли я его друзьям и не разглядят ли они под моим платьем от знаменитого дизайнера девочку из пригорода, не слишком достойную их круга.

Моя мать всю жизнь говорила, что воспитывает меня, чтобы я оказалась в таком обществе, но на самом деле не уверена, что мне будет приятно общаться с этими людьми. Конечно, как настоящая женщина-хамелеон, я попытаюсь правильно выговаривать все слова, чтобы они подумали, будто я и в самом деле принадлежу к их кругу.

И в какую-то секунду, когда мы проезжаем Пэтни, мне кажется, что было бы приятнее пойти в паб с Ником, но я знаю, что это не так.

Наверное, мне нужен мужчина, который прекрасно бы себя чувствовал в любой ситуации. Он бы с удовольствием пошел на официальный бал, а потом так же охотно поужинал бы со мной в итальянской пиццерии за углом. Но если бы мне действительно пришлось делать выбор, я, разумеется, предпочла бы бал. Или нет?

Боже, ты меня слышишь? Всю свою жизнь я мечтала встретить такого мужчину, как Эд, а теперь мне вдруг начинает казаться, что мне все это на самом деле и не нужно. Какая нелепость! Я всегда хотела красиво жить и сделаю все, чтобы получить свое. Все что угодно.

Эд включает музыку — классическую, разумеется, — и мы сидим молча, но это не напряженное молчание, и мне гораздо лучше, чем раньше, когда я ломала голову, чем бы занять паузу в разговоре.

Наконец мы съезжаем с шоссе и попадаем на извилистые деревенские дороги. Эд рассказывает мне, какой бал они устраивали в прошлом году, как все было замечательно, только вот он был один, а теперь я с ним и это здорово.

Мы заворачиваем и останавливаемся напротив высоких кованых ворот. Эд говорит по интеркому, ворота открываются, и перед нами расстилается величественная, широкая подъездная дорога. Я поражена и так нервничаю, что едва могу вымолвить слово.

Эд выходит из машины и огибает круг, чтобы открыть мне дверь. Это довольно глупо, потому что я и сама могу выйти, но он считает, что с женщинами по-другому нельзя. Я беру его за руку, выхожу и чувствую себя в этот момент как принцесса. В огромных, тяжелых дубовых дверях появляется пара, и мы поворачиваемся.

— Эд! — говорит женщина, маленькая блондинка. Это жена Чарли — Сара. Я очень удивлена, потому что она вовсе не одета с ног до головы в дизайнерские наряды, а, напротив, выглядит слегка растрепанной, но сейчас же всего четыре часа.

— Сара! — приветствует ее Эд и целует в обе щеки.

Она с интересом смотрит на меня через его плечо, а я стою и смущенно улыбаюсь, потому что не знаю, что сказать. Эд пожимает руку Чарли и поворачивается ко мне.

— Это...

— Либби, — приветливо говорит Сара и подходит, чтобы пожать мне руку. — Очень рада встретить вас. Мы столько о вас слышали.

— Да, — соглашается Чарли, подходит и крепко целует меня в щеку. — Давайте я возьму вашу сумку.

О-о, вот этого я и боялась. Сейчас нас поведут в нашу спальню. И не знаю почему, но я немного разочарована, что у них нет дворецкого или еще кого-то, чтобы нести чемоданы. Раз уж ты живешь в таком роскошном особняке, надо, чтобы все было как положено.

Чарли и Эд идут позади нас с Сарой. Она ведет меня вверх по величественным — другое слово и в голову не приходит — ступеням, а я размышляю, что же мне теперь делать.

— Давно вы с Эдом знакомы? — Она поворачивается ко мне с дружелюбной улыбкой.

— Не очень, — отвечаю я, — всего несколько недель.

— Похоже, он совершенно потерял голову. — Она подмигивает, останавливается и открывает дверь. — Мы подумали, вам понравится эта спальня.

Я захожу в комнату с открытым ртом, потому что не ожидала увидеть такую красоту. В центре стоит огромная дубовая кровать с пологом о четырех столбиках, и меня так захватывает все это великолепие, что на минуту я обо всем забываю, но потом... Черт! Черт! Двуспальная кровать!

— Эд остановится в соседней комнате, — шепчет Сара, увидев, что приближаются мужчины. — Мы не были уверены... — Она замолкает.

Я вздыхаю с облегчением и улыбаюсь.

— Прекрасно, — говорю я, и мне хочется расцеловать ее. — Спасибо.

Она мягко опускает руку мне на плечо и слегка сжимает его.

— Я прекрасно вас понимаю, — говорит она, — вы, должно быть, очень нервничаете, вам предстоит встретить столько незнакомых людей.

— Но я уже знакома с вами, — с улыбкой говорю я.

Она смеется и говорит:

— Спускайтесь, когда будете готовы, жду вас к чаю. — Сара поворачивается и уходит.

Эд обнимает меня.

— Она очень милая, — говорю я, уткнувшись ему в плечо.

— Знаю, — отвечает он. — Я знал, что они тебе понравятся.

И тут, естественно, моя неуверенность дает о себе знать.

— Думаешь, я им понравилась?

— Конечно! — Он хохочет. — Как ты можешь не нравиться?

Слава богу, он не ожидает от меня страстных объятий и ослабляя тиски своих рук говорит:

— Спускайся на чай через пятнадцать минут.

— Хорошо, — я киваю.

Эд выходит из комнаты, и я закрываю дверь.

Несколько раз я подпрыгиваю на кровати, как в кино, когда героиня входит в роскошную спальню, а потом думаю, чем бы мне заняться в предстоящие пятнадцать минут. Вешаю платье в шкаф, поправляю макияж, и остается еще десять минут, а телевизора в комнате нет.

Но на прикроватном столике я обнаруживаю целую стопку глянцевых женских журналов и начинаю листать их. И как раз собираюсь прочесть статью о том, как определить, что мужчина и есть тот самый единственный, когда раздается стук в дверь и мы с Эдом спускаемся пить чай.