Человек. Девушка. Прямо там, внизу

Магарцева Юлия

Ламии ____________________ Книга 1

Во тьме

предисловие

Октябрь 2005 г., Россия. Небольшой город на юго-востоке страны.

Он сразу понял, что в очередной раз обложался, и для этого даже не нужно было открывать глаза. Головная боль сдавливала виски, отяжелевшие веки намертво слиплись, а проклятые ноги и руки отказывались подчиняться.

- Долбанный порошок! - попытался выругаться он, но фраза вышла какой-то хрипло-невнятной. Холодный ветер трепал длинные волосы и края тонкой шёлковой рубашки, ледяная твёрдая поверхность под ним впивалась в спину мелкими выступами, но всё это не доставляло парню особого дискомфорта, по сравнению с тем, что он не мог вспомнить, где находиться на этот раз.

Когда глаза, наконец, соизволили открыться и чужие незнакомые звезды на чёрном небе окончательно его разбудили, парень сел и огляделся. Порыв ветра сразу усилился, и у него перехватило дыхание, и тогда он просто перестал дышать… так было лучше сейчас, ещё не совсем пришедшее в себя сознание непослушно игнорировало его желание контролировать свои физические чувства. Здешний воздух был сильно пропитан металлом, даже небо на краю города было цвета меди… какой-то огромный завод душил всё вокруг своими выбросами… парень замотал головой, чтобы побыстрее прийти в себя и успокоить тошноту. А ведь он всегда смеялся над людьми, страдавшими похмельем.

В ногах задребезжала пустая стеклянная бутылка и откатилась в сторону. На дне виднелся засохший тёмный осадок… ДМТ[1]. Похоже, парень здорово перебрал с этим новым наркотиком, не зря Вильям Богу, хитрющий мексиканишка диллер по прозвищу Бог, предупреждал его не смешивать “чёрный лёд” с водкой.

Сглотнув вязкую вонючую слюну, парень припомнил, что пару недель назад точно был в Москве. Ночная разгульная московская жизнь совершенно не имела противопоказаний - полгорода знакомых мест и знакомых людей… и нелюдей, само собой… гарантировали законный зарегистрированный обед, ужин и завтрак, а также приуменьшали шансы опозорить любимого папочку, опять.

Так что, та джинсовая мини-юбка, ткань которой парень помнил даже на вкус, была явной ошибкой. А самое дибильное, что эта “ошибка” узнала правду о нем (не без его помощи, конечно же) и пожелала путешествия в Рим, о который он так красочно ей описывал до самого утра, и до которого они почему-то так и не добрались. И вот, помотавшийся по местным сплошь провинциям и глотавшему ДМТ, пока тот не кончился, он закончил своё двухнедельное развлечение на какой-то крыше, какого-то неизвестного города.

Скучно и гадко… и, вообще, где он забыл свою спутницу? Или их уже было несколько на тот момент? “Ладно, плевать!” хорошо, если они живы и об этом не узнает Совет, ведь вокруг полно завистников, которые только и ждут удачный момент, чтобы донести и “оклеветать”… века существования тоже имеют свои минусы – нажитых врагов и не очень порядочную репутацию.

Шатаясь, парень поднялся на ноги и закрыл глаза, ощущая, как его бездействующее некогда тело набирает силу, как наливаются кровью его онемевшие мышцы и проясняются мысли в голове. Ему нехорошо, но он сделает это снова, если достанет ещё немного бодрящего “льда”, сознательное отравление имеет смысл – оно расслабляет. Иногда забыть обо всём очень необходимо, особенно в мире, где ты никому не нужен и где никто не нужен тебе.

Незнакомый маленький городок на краю вселенной, безмолвен и тих, словно город – мёртвых. Как его сюда занесло? Не слышно грохота музыки, нет толп людей на улицах, не интересный и невидимый… такие города он обычно даже не замечает.

Во рту пересохло, желудок сжало в тугой узел… он ужасно голоден, наверное, был в отключке несколько часов, а может и дней. В таком состоянии мыслительная активность приходит в полный упадок… старый учитель часто говорил “Sânge - viața noastră, Nicholas, si viata este de nepretuit”[2], побуждая не бороться со своей сущностью и принять то, кем являешься. Это было единственное, по мнению парня, что он узнал от него полезного, и единственное что их двоих объединяло по-настоящему.

- Никак! Пешком пойду! – вдруг раздаётся в тишине, и парень распахивает горящие зелёным пламенем глаза.

Человек. Девушка. Прямо там, внизу.

Он столбенеет и становится похож на ужасную статую, бледнеющую на фоне чёрно-синей завесы ночи. Никто ему не запретит выпить её сейчас, никто не остановит.

Девушка одна на безлюдной улице… и её сердце он слышит даже за сотню метров, слышит, как шумит горячая кровь у неё в венах, как она громко дышит, чувствует, как она пахнет… она потрясающе пахнет… так, как пахла когда-то его Агнесс.

1.

Тогда.

- Во-первых, где ты и куда, скажи, ты направилась? - сразу же, как я поднесла телефон к уху, запричитала Ева.

- А во-вторых? – передразнила я подругу.

- Во-вторых, мне пока не интересно, Аня! - воскликнула та пьяненьким голосом – И я это серьёзно!

- Не важно! Просто хочу домой… - ответила я устало.

- Время два часа ночи! Куда домой? – вскричала Ева и, помолчав секунду, сменила тактику, взывая уже к моему здравому смыслу, которым я обычно и руковожусь, а к совести, которой я обычно просто и неохотно повинуюсь… что было очень, очень подло с её стороны.

- Ты оставила меня здесь совершенно одну… – проскулила подружка, но я только хихикнула в ответ и тогда хитрая лгунья поняла, что прокололась - Не буди во мне зверя, Аня! Бегом назад!

- Не преувеличивай, пожалуйста! Тебе по барабану было, что я делаю! - разозлилась я - Тебе только твой Кирилл сегодня важен, а Антон... он просто идиот! Я не вернусь!

На пустой остановке я плюхнулась на грубо выкрашенную в белый цвет деревянную лавочку, с ледяным металлическим каркасом, который тут же обжог мои ноги через тонкие капроновые колготки. Не далеко от меня в ночной темноте поблескивали рельсы трамвая.

Тишина. Люблю осень. Сидела бы вот так в одиночестве, хоть каждую ночь, если бы тонкий писк самосохранения, где-то у меня глубоко внутри, не тревожил своей здесь-небезопасно-логикой.

- Да ладно тебе, дорогая! Ты это что, взаправду? - Ева притихла. Ей явно было хорошо от выпитого мартини, а с новым бой-френдом было сегодня не до меня - лучшей, но скучающей подруги. А что бы я делала на её месте, встретив на вечеринке классного парня?

- Я не обижаюсь на тебя, - сдалась я - Антон бесит меня… и настроение ни к черту. Ты всего лишь небольшое дополнение. - я вздохнула и огляделась… ни единой души вокруг.

Одинокая остановка напротив меня на той стороне улицы была намного комфортнее, с навесом и у неё была одна целая стенка из четырех. Я невольно улыбнулась, наш город не славился ухоженностью и комфортом для горожан. Власти, конечно, мостят тротуары красивой плиткой, устанавливают красивые кованные высокие фонари вдоль дорог, но плитка быстро трескается от некачественной укладки, а на фонарях разбиты или просто не горят лампы.

- Ева? - позвала я вполголоса прямо в динамик - До сколько у нас ходят трамваи?

- Блин, нашла, о чем спросить. - вяло ответила та.

- А газели или автобусы, может какие? Сейчас по нашему городу вообще ещё ходят автобусы?

- Отстань от меня, я не знаю! Мы же... мы всегда на такси ездим. - подружка чем-то зашуршала - Я тут в туалете закрылась, там так шумно.

Я прыснула, зажав рот свободной рукой, и глянула назад, уже на пустую чёрную улицу. Ни одного фонаря путём не горело. Над моей головой качался от слабого ветра скрипучий плафон. Надо бы науськать соседку бабу Клаву, чтобы она позвонила и поданимала ЖЕК. Она любит подобные вещи.

- Что делает Антон? - спросила я первое, что пришло на ум.

- Сейчас… - подруга с секунды две, молча, посопела в трубку, а потом фыркнула - Антон сидит один и пьёт пиво. Не понимаю, что ты на него злишься? - Евин голос заглушала знакомая композиция одной из любимых рок групп хозяина сегодняшнего сборища Ромки.

- Не говори только никому о том, что я ушла из-за него. - попросила я, представив себе подругу, притаившуюся в обшарпанной прихожей Ромы и выглядывающей из-за угла в гостиную комнату, где протекало все веселье.

Подул ветер, и плафон над моей головой закачало сильнее. Он мотался, постукивая о бетонное основание. Я поднялась с неудобной лавки и отошла на пару шагов в сторону, не хватало ещё схлопотать сотрясение мозга.

- Ну а где же Иррынка? - съехидничала я, специально коверкая имя - Не с ним ли рядышком на диванчике?

Ирина странно разговаривала и когда представлялась нам с Евой, то именно так себя и назвала “Ир-рына”.

- Нет. Наверное, она ушла, когда я пряталась в туалете. - предположила Ева.

- Ну и ладно. Мне всё равно! - я поёжилась, натянув до предела воротник своего пальто. Говорила мне мама, одевай шапку.

- Не верю! - твердо заявила девушка - Почему ты тогда так себя ведёшь? Сама в себе сначала разберись. То отталкиваешь его, то ревнуешь ко всем подряд.

- Он мне до сих пор нравиться, но мы не подходим друг другу. Это мое мнение и ты уж, пожалуйста, считайся с ним! - снова вспыхнула я - Сто раз говорила тебе об этом. Ты меня что, совсем не слушаешь?

- Слушаю, но в пол уха, как обычно… - вздохнула подруга и вдруг всполошилась, громко засопев в динамик - Ань, Киря идёт... Приве-ет! - протянула она сладостно уже парню.

- Ну, понятно всё с тобой. - пробурчала я, расстроившись окончательно. В трубке послышались звонкие чмоки и возня.

- Это Аня, Кирилл, подожди... - проговорила Ева своей очередной пассии - Аня, ты ещё тут? Как ты собираешься добираться до дома?

- Никак! - воскликнула я обиженно - Пешком пойду! - и, отняв телефон от покрасневшего от холода уха, нажала отбой.

Не стоило обижаться на Еву. Мы дружили с пятого класса и за ней всегда увивались самые классные парни. Она, конечно, вертела своим пушистым каштановым хвостиком, флиртовала направо и налево, но в итоге отказывала им… всё выбирала, приглядывалась. За всё время нашей с ней дружбы у неё было всего два настоящих романа, остальные нельзя было воспринимать всерьез.

Учась на третьем курсе университета, который был в девятистах пятидесяти километрах от нашего города, ей мало времени оставалось для подобных развлечений. Когда, три года назад моя Ева поступила в Челябинский Педагогический, её мама твердо решила сопровождать дочь в новый мир студенчества и, продав свою шикарную четырёхкомнатную квартиру, они всей семьей и даже своей собакой, черным лабрадором Чарой, уехали из нашего небольшого, но вполне приличного Новотроицка. Теперь, раза три в год, подруга приезжала к нам обратно, чтобы погостить у бабушки и оторваться со мной на полную катушку.

- Аа! – я, взвизгнув, вздрогнула, дико перепугавшись. В тишине, лишь изредка нарушаемой проезжавшим мимо автомобилем, что-то грохнулось прямо в голые ветви кустов обрезанных ещё летом.

Моё сердце гулко долбилось о ребра. Я мигом протрезвела и теперь уже даже забыла о ледяном ветре, прожигающем мое тело до самых костей. Страх сковал мои руки и ноги. Звук был противным, глухим и тяжёлым…. Словно, упало тело.

С чего я это решила? В моей глупой голове сразу замелькали страшные кровавые картинки, которые так часто показывают в передачах происшествий.

Кусты густо обрамляли длинный газон девятиэтажного дома. Такие дома стояли в ряд вдоль нашей главной улицы и, если на первом этаже не было какого-либо магазинчика или парикмахерской, то обязательно красовался декоративный газон, обрамлённый подобным кустарником.

Дом зиял чёрными глазницами своих окон. Странно, ни одного горящего окна я не увидела.

Немного успокоившись, я прислушалась… Мне, конечно, много чего мерещилось, но ничего похожего на стоны или шуршание пожухлой осенней травы не было точно.

Нет, это не может произойти со мной. Я не хочу быть свидетелем домашних драк, разборок каких-нибудь парней или ещё хуже свидетелем самоубийства.

Где же автобус? Нужно вернуться назад. Не идти же три остановки пешком, хоть они и не такие уж большие. Антон теперь сам по себе и ему решать с кем он будет строить свою жизнь, раз я с чего-то решила с ним порвать раз и навсегда. Пусть даже это будет Иррынка, девушка, которой он явно нравился.

Какая же я дура!

Я влюбилась в него с первого взгляда! В засаленном дешёвом баре, где мы с Евкой отмечали восьмое марта, а они с мальчишками просто завалились выпить пиво. С тех пор я четыре года мучила его и себя, отказами и отнекиваниями. Я, балда, придумывала оправдания своим прилипаниям к нему по пьяни, а он все ждал и терпел…. писал разные глупые смс и заходил ко мне на страничку в интернете, чтобы поставить лайки моим вовсе не шикарным фото.

Антон говорил, что я, наверное, просто ещё не нагулялась и, когда я буду, наконец, готова к серьёзным отношениям, его возможно уже будет обнимать другая девушка. Может он и предостерегал меня этими словами, но я воспринимала их как что-то провоцирующее, тут же побуждающее меня действовать наперекор.

Я играла с ним. Претворялась, что он просто-парень из нашей компании, как все остальные, не думала о времени и о том, что будет завтра. Я жила нашими весёлыми встречами, глушила свои трезвые эмоции, а выпив, не могла удержаться, чтобы не обнять его ненароком.

У меня, конечно же, находилось миллион причин не быть с ним… но, признаюсь, они просто смешны. Например, у Антона слишком длинный нос... На самом деле его носик довольно красивый, совершенно без горбинки и прямой. Ещё у него непонятного цвета глаза, а я с чего-то взяла, что мне нравятся парни с однотонными. Однажды на пляже моё мнение лопнуло, как мыльный пузырь. Я не помнила почему, но он повернулся ко мне и мы стояли так близко друг к другу, что я, посмотрев в его глаза, просто замерла... В ярком свете солнца они были янтарного цвета, цвета сладкого мёда с зеленоватыми крапинками на радужке. Я вылупилась тогда на него, а он мне улыбнулся.

Главная же моя причина была в том, что я стыдилась своего дома. А парня принято пригласить и познакомить со своей мамой. И тихонечко обниматься потом в своей комнате в дождливую погоду, когда не единой минуты не можешь быть друг без друга.

Это я с ужасом поняла, когда после года знакомства с Антоном, четырнадцатого февраля, в день всех влюблённых сказала ему ДА. А спустя две мучительные недели, когда морозы не давали возможности видится с ним на нейтральной территории и прогуливаться по нашему слегка запущенному парку, я бросила его.

То, что я чувствовала в тот день, стоя у покрытого изморозью окна своей спальни, с допотопными обоями на стенах, не передать словами. Пустоту. Я ревела почти всю ночь. А он, казалось, принял все как есть и даже не сплетничал со своими друзьями о том, что произошло.