История развития ресторанного бизнеса в России

Лекция 2

Тема 1. Введение. Генезис ресторанного сервиса

История развития ресторанного бизнеса в России

В XII-XIII вв. первые постоялые дворы появляются и на Руси. Начиная с XV в. постоялые дворы размещались при «ямах» - почтовых станциях и практически в неизменном виде просуществовали до середины ХIХ в.. В русских городах получил рас­пространение другой тип заведения — гостиный двор. Среди населения стал популярным чис­то русский тип заведения - «чайные».^. В начале XX в. в Санкт-Петербурге было 1647 трактировладельцев, в Москве — 1181. Чтобы начать ресторанное дело, требовался немалый капитал: открытие трак­тира третьего разря­да с продажей крепких напитков, требовало несколько тысяч ру­блей.

В статьях дохода бюджета Москвы и Петербурга сбор с заведе­ний трактирного промысла занимал третье место, и с каждым го­дом этот доход увеличивался. Так, в Москве с 1901 по 1911 он вырос на 27,4%.

Несмотря на это, отношения рестораторов и городских вла­стей были не про­стыми. О чем свидетельствует журнал «Ресторанное дело» в феврале 1917 г. «Мы поздравляем со свершившимся освобождением от ига царского самовластия два­жды: как граждан своего, отныне свободного, отечества и как участников того тор­гового промысла, который, более всего неся на плечах, прямо терпел от прежнего бесправия нестерпимый гнет лихоимства и всяческие притеснения со стороны больших и малых агентов ушедшей ныне со сцены власти».

Вход в трактирное заведение был запрещен нижним воинским чинам, состоя­щим на действительной службе (если они находились во временном отпуске, то могли посещать эти заведения, но не в форменной одежде), воспитанникам учеб­ных заведений и малолетним.

С 1903 г, в Москве по распоряжению градоначальника во вре­мя рекрутского на­бора стали закрывать заведения второго и третье­го разрядов, главным образом в центре города, или ограничивать часы их торговли.

Продажа крепких напитков воспрещалась после 14 часов, во все субботние и предпраздничные дни, за год таких дней насчитывалось не менее 150 дней.

Заведения с продажей крепких напитков запрещалось открывать ближе 40 са­жен (85 м) от дворцов императорской фамилии и зданий императорских театров, храмов, монастырей, часовен, мо­литвенных домов, мечетей, кладбищ, а также ка­зарм, тюрем, учебных заведений, больниц и богаделен. В таких заведениях запреща­лось держать прислугу моложе 15 лет, а в посетительских комнатах запрещалось иметь женскую при­слугу. Статьи ус­тава о «питейном сборе», обязательные постановления городских дум требовали от трактирохозяев соблюдения чистоты и опрятно­сти, недопущения бес­чинств и беспорядков и принятия «своевре­менных мер к предупреждению шума и ссор»; не разрешались не­дозволенные увеселения, игры (карты), а также допуск рас­путных женщин.

Распоряжения о названиях ресторанов издавал лично министр внутренних дел. К числу недозволенных относились названия император­ских и великокняжеских резиденций: «Царское Село», «Царская Славянка», «Петер­гоф», «Гатчина», «Красное Село», «Елагин остров», «Ливадия». Исключение делалось лишь для «Ялты».

Несмотря на все перечисленные сложности, трактир­ный промысел в начале 1900-х гг. процветал. Это подтверждает постоянный рост числа ресторанов и кафе. Доходность обеспечивалась не только возросшими потребностями населения, но и тем, что торговать разрешалось по вольным ценам.

Первая мировая война нанесла ощутимый урон ресторанной отрасли. В течение 1914 г, по всему Петрограду были ликвидиро­ваны немецкие названия ресторанов - «Берлин», «Германия», «Вена». Указом от 18 июля 1914г. была воспрещена тор­говля крепкими напитками в ресторанах II и III разрядов, а в сентябре 1914 г и в перворазрядных заведениях. Большинство из них за­крывалось, а остальные преоб­разовались в муниципальные кух­мистерские и чайные с дешевыми кушаньями и с женской прислу­гой (в связи с мобилизацией трактирохозяева начали испытывать дефицит в официантах). Помещения некоторых реквизировались городской управой или Красным Крестом под лазареты, которые платили рестораторам арендную пла­ту.

В ресторанах дореволюционной России посетителей обслуживали исключи­тельно мужчины. Одним из главных действующих лиц был официант, или, как его тогда назы­вали, «человек». Официанты именовали гостей «ваше сиятельство» и «ваше степенство».

Костюм официанта первоклассного ресторана состоял из чер­ного фрака без шелковых лацканов и жилета, брюк без лампасов, крахмальной манишки со стоячим воротничком и черным бан­том. Штиблеты часто были без каблуков, чтобы при ходьбе не про­изводить шума. Костюм дополняли белые нитяные перчатки и перекин­утая через руку салфетка, которой официант протирал бока­лы и тарелки. Каждый имел личный нагрудный номерной знак. Одежду покупали за свой счет.

Официант не имел права громко разговаривать, стучать, сме­яться, курить, пить, есть в присутствии посетителей и вступать с публикой в разговоры. Сидеть запре­щалось не только при гостях, но и когда их не было (за это штрафовали).

Служащие, которые обслуживали посетителей, не получали от хозяев никакого содержания: напротив, они сами уплачивали под разными формами за «право на труд». Жалованьем служили чаевые.

За поварами следил старший повар, за официантами старший официант и рас­порядитель ресторана — метрдотель. Он подавал, блюда, и наливал вино особо по­четным посетителям. За свою работу распорядитель получал жалованье и стол. Процесс обслуживания посетителей начинал швейцар. Он первым встречал посетителя, который с почтением раскланивался. На его лице было написано, что именно этих гостей он и ожидал увидеть. Это обыкновен­но бывал видный мужчина в ливрее с расчесанными надвое бакенбардами. Затем он передавал гостей другим услужающим, которые вели их по мягкому ковру в гарде­роб. Далее гостей встречал на пороге зала величествен­ный метрдотель. С серьезнейшим видом он сопровождал их по залу со словами: «Где вам будет угодно» Наконец место выбрано. Сели. Словно из-под земли появ­лялись два официанта. Они не смеют вступать в разговоры, а только ожидают рас­поряжения метрдотеля, а тот воркующим голосом, упо­требляя французские назва­ния закусок, выясняет, что гости будут есть и пить. Неслышно для гостей он дает распоряжения офици­антам. Через минуту метрдотель проверяет, все ли в порядке. Два официанта стоят поодаль, неотступно следят за каждым движением гостя. По­тянулся гость за солью — официант уже здесь с солонкой. По знаку метрдотеля одни блюда заменяются другими. Поражала ловкость официан­тов и память метр­дотеля, который не смел, забыть или перепутать, что заказали гости. В конце обеда или ужина метрдотель незаметно клал на край стола счет на подносе и уходил.

В 1902 г. образовано Московское общество взаимопомощи официантов и дру­гой гостиничной и трактирной прислуги. В 1907 г. подобное объеди­нение возникло в Петербурге. Главными программ­ными требова­ниями этих союзов были следующие: замена «чаевых» жалованьем или процентным отчислением со счетов, отмена системы залогов и возврат уже вне­сенных, 8-часовой рабочий день, лечение и стра­хование за счет хозяев, отмена опла­ты счетов, не оплаченных гос­тями (официанты не несли ответственности за неупла­ту по счету посетителем, но были обязаны оплатить этот счет, а затем взыски­вать деньги по счету в судебном порядке). Официанты также тре­бовали уничтожения прозвищ (вроде «человек», «Иван») и обра­щения на «ты», а также отмены принуди­тельного бритья усов, но­шения бакенбардов и причесок определенной формы.

Объединиться пытались также метрдотели и управляющие (в Москве в 1913 г, в Петербурге в начале 1917 г), но безуспешно.

В России перворазрядные заведения делились на два типа: рестораны с французской кух­ней и рестораны (или трактиры) с русской кух­ней. Лучшие из ресторанов были со­средоточены в центре города; в столице — на Невском проспекте. Большой и Ма­лой Морских улицах, Мойке, Большой и Малой Конюшенных, Большой Садовой; в Москве — на Воскресенской, Театральной и Трубной площадях, на Никольской и Тверской улицах, Ильинке и Варварке. Каждое заведение, по словам современников, имело «свою физиономию». Фешенебельные заведения посещали глав­ным образом дворяне, крупные фабриканты, богатая интеллиген­ция, новое купечество, сменившее традиционный купеческий на­ряд на щегольские смокинги, «автомобильная публика» и денеж­ные тузы. Наиболее солидными ресторанами с европейской кухней были «Кюба», «Медведь», «Донон», а также при гостини­цах «Европейская», «Астерия», «Франция», «Гранд-Отель».

Загородные рестораны располагались главным образом в Пет­ровском парке и Сокольниках. Работали они всю ночь до утра. В 1911 г, московский комендант обра­тился к градоначальнику с просьбой представить ему список всех загородных ресто­ранов с характеристикой посещающей их публики. Эта просьба была вы­звана распо­ряжением командующего войсками для определения тех увеселительных заведений, вход в которые был нежелатель­ным для офицерских чинов. В итоге московский гра­доначальник А.А. Адрианов заключил: «Полагаю возможным посещение офицерами загородных ресторанов "Ярь", «Стрельна» "Маврита­ния" и недопустимыми "Золо­той якорь" и все загородные ресто­раны 1 разряда». Последние признаны «негодны­ми» из-за того, что, по донесению приставов, посещались публикой среднего и ниже среднего класса, мелкими торговцами, ремесленниками, фабричными чернорабочи­ми.

Рестораны играли важную роль для деловой Москвы. В ресторанах происходили как нейтральные деловые встречи, так и заключались сложные сделки.

В ресторанах существовало четкое разделение на часы завтрака — 12.00 до 15.00 и часы обеда — в большинстве заведений с 17.00 до 21.00. В «Славянском ба­заре» были модными именно завтраки, а не ужины или обеды. Сюда после работы на бирже приходили купеческие ком­пании, закрепляя за столом договоренности по миллионным сдел­кам, и к трем часам уже ресторан покидали». Вечером рестораны по­сещали в основном кутящие компании или любители увеселений, за счет которых главным образом эти заведения имели доход.

Популярно стало посещение ресторанов театральной публи­кой, банкеты или встречи Нового года (прежде исключительно домашний праздник).

Обед в перворазрядных ресторанах стоил от 75 коп до 1 руб. Цены на завтраки варьирова­лись соответственно от 40 коп. до 1 руб. 25 коп. Причем цены в Москве были ниже, чем в Петербурге, но намного выше, чем за рубежом. Так, шампанское, за которое в России платили 15-20 руб., в Германии стоило 4-5.

Рестораны привлекали клиентов развлечениями: живые художественные карти­ны, бесконечно изящные Эльваль, грациозно передающие модные танцы, комиче­ская сценка, исполняемая акробаткой, исполнение русских бытовых песен, танцы балерины, знаменитый манипу­лятор.

Цыганское пение, которым славился «Яръ», в начале XIX в. стало уступать место шансонетному пению. В 1914 г-московский губернатор запретил граммофоны в чайных и пив­ных, ограничил число увеселений в заведениях I, II, III разрядов. Для перворазрядных ресторанов были оставлены бильярды, для ресторанов II разря­да — музыка, оркестры, заведениям III разряда разрешались только оркестрионы. Бильярды признавались вред­ными, так как «способствовали обнищанию народа». За­рубежным ресторанам не требовалось брать разрешение на увеселения.

Менялись не только рестораны и предлагаемые услуги, но и отношения посети­телей и рестораторов: исчез кредит для гостей. Некоторые шантажи­сты приносили с собой тараканов, осколки стекол, подсовывали их в поданное кушанье и требовали «удовлетворения». О случаях грабежей в заведениях трактирного промысла сообща­лось прак­тически в каждом втором номере «Ресторанного дела», «Рестора­тора», «Ре­сторанной жизни».

В 1914 г, рестораторы отмечали увеличение случаев употребле­ния эфира. В 1914 г. некоторые московские трактировладельцы предлагали возбудить хода­тайство о недопущении посетителей в гриме и экстраординарных костюмах. Но больше всего вредили репутации заведения, распространившиеся случаи самоубий­ства в трактирах II, III разрядов.

«Жизнь ресторанов служит зеркалом, то есть отражением общественной жизни с ее настрое­нием, со вкусами и прочими проявлениями общественного пуль­са» пи­сал журнал «Ресторанное дело».

Меню трактиров Петербурга было весьма однообразно. Рядовых трактиров в Петербурге было немного в от­личие от модных французских кондитерских, немецких пивных — бир-халле, про­стонародных пьяных распивочных, которые были на «каждом шагу». Но поесть по-русски в них было невозможно. По­есть по-русски, т.е. начать с графинчика холод­ной водки, закусить московской селяночкой с осетринкой и скобленочкой на сково­роде, плавно перейти к паюсной икорке со свежим огурчиком, по­том к ухе из нали­мов с печенкой, а к ней — расстегай и холодный поросенок, и на сладкое гурьевская каша, действительно можно было только в Московском трактире, поскольку в ка­баках к вину, водке и пиву подавались лишь самые примитивные закуски – хлеб, солонина, а в харчевнях было запреще­но подавать спиртные напитки.

Трактиры - «открытое для публи­ки заведение, где продаются кушанья и напитки для потребления на месте» платили акцизы с продажи спиртного и трактирные подати.

Во время царствования Екатерины Великой в Москве было примерно 40 трак­тиров, к середине XIX в. их стало в 10 раз больше. К концу XIX в. в трак­тирном бизнесе Москвы работали 19 тыс. человек, а трактирные подати приносили в казну города до четверти всех доходов от тор­говли и промыслов.

Большую часть трактирных половых-офицнантов составляли выходцы из Яро­славля, следом за ними шли казанские татары и только потом — москвичи.

Московский трактир представлял широкий ассортимент супов и похлебок заправочных, и холодных, бо­гатейший закусочный стол, равного которому нет и не было в Ев­ропе никогда, водки в алфавитном порядке — от анисовой до ягод­ной и пироги 70 сортов и видов.

В старых московских трактирах бытовали специальные правила для официан­тов. Например, кушанья он должен был нести левой рукой, на которой лежала сал­фетка, но к столу подносить - только правой. При приеме заказа от посетителя сал­фетку полагалось иметь на левом плече, при подаче счета – на правом. Держание салфетки под локтем и неумение управлять ею считалось признаком дурного тона, характеризовавшим низкий уровень заведения.

Общая подача закусок на стол была характерна для французской кух­ни, «высо­кие» протокольные обеды по-русски в старой Москве проходили следующим об­разом. Отдельно стоял закусочный стол, поражавший своим разно­образием и тонкостью. К холодным закускам подавали в качестве аперитива херес, жела­ющим - водку. Собственно обед, проходивший за другим, обеден­ным столом, начинался с супа. Как правило, подавали два супа — бульон с яйцом или гренками и заправочный, например русские щи или рыбную солянку. Далее шли горячие закус­ки – бли­ны с икрой, а венцом обеда считалось основное горячее - молоч­ный поросе­нок, фазан, индейка, телячьи медальоны. Обед закан­чивался горячим сладким: пяти­слойной «гурьевской кашей или ом­летом-сюрпризом - запеченным в яйце мороже­ным. И только после сладкого, за отдельным столом, шел десерт - мороженое, фрук­ты, шоколад, кофе и ликеры. Разумеется, такие обеды были характерны только для приемов или ресторанов высочайшего класса, но подобной схемы старались придер­живаться и в трактирах.