Повесть о Карпе Сутулове и премудрой жене его»

Жил богатый купец Карп Сутулов с краса­вицей женой, которую звали Татиана. Супруги очень любили друг друга. У Карпа был друг, Афанасий Бердов. Соби­раясь ехать в Литов­ску­ю­землю, Карп пришёл к другу и просил его помо­гать день­гами Татиане, которая оста­ва­лась одна управ­лять домом. Афанасий согла­сился. Карп обещал распла­титься с ним после приезда. Придя домой, он рассказал об этом разго­воре Татиане, разрешил ей делать «частыя пиры на добрых жён», а потом занять денег у Афанасия.

После отъезда мужа Татиана восполь­зо­ва­лась его разре­ше­нием, давала пиры, на которые соби­ра­лось много женщин. Так прошло три года, и деньги у Татианы кончи­лись, а муж всё не ехал. Тогда она пошла к Афанасию Бердову, напом­нила о его обещании и попро­сила взаймы сто рублей. Афанасий согла­сился дать деньги на одном условии: «Ляг со мною на ночь». Бедная женщина смути­лась и сказала, что ей нужно посо­ве­то­ваться с духовным отцом.

Татиана расска­зала духов­нику о пред­ло­жении, которое ей сделал Афанасий. Поп пообещал женщине двести рублей — на том же самом условии. Изум­лённая Татиана пошла к архи­епи­скопу и пове­дала ему о словах Афанасия и священ­ника. Архи­епи­скоп же ответил: «...Пребуди со мною единым, и аз дам тебе и триста рублёв».

Тогда Татиана велела архи­епи­скопу прийти к ней в третьем часу дня, священ­нику — в шестом, а Афанасию — в десятом часу.

Архи­епи­скоп пришёл и дал Татиане триста рублей. Хитрая женщина стала упре­кать его: не подо­бает ему нахо­диться с ней в том же платье, в котором он служит Богу. Архи­епи­скоп отвечал, что у него нет мирской одежды. Тогда Татиана надела на него женскую рубаху (под тем пред­логом, что всю остальную одежду отдала в стирку).

В это время пришёл к её воротам поп и начал стучать. Татиана радостно восклик­нула, что вернулся муж. Архи­епи­скоп расте­рялся, а наход­чивая женщина пове­лела ему спря­таться в сундуке.

Заперев первого гостя в сундуке, Татиана открыла дверь попу и взяла у него двести рублей. Беседуя с ним, она пыта­лась пробу­дить в нём совесть и страх Божий, но напрасно. Поп уже стоял в одной рубашке и без пояса, когда снова раздался стук в дверь. Татиана обра­до­ва­лась: муж приехал! Священник испу­гался, но женщина спря­тала его в другом сундуке.

Впустив Афанасия, Татиана взяла у него сто рублей. Беседуя с ним, она тихонько велела служанке выйти за дверь и стучаться. Услышав стук и узнав от Татианы о приезде Карпа, Афанасий стал в ужасе бегать по горнице. Но Татиана указала ему на третий сундук...

Наутро мудрая женщина пошла к воеводе и попро­сила у него денег под заклад трёх сундуков с драго­цен­ными платьями. Воевода согла­шался дать денег и без заклада, но Татиана наста­и­вала: она, дескать, боится, что у неё украдут эти сундуки, пусть уж лучше они постоят у воеводы... Когда сундуки были приве­зены, Татиана пред­ло­жила воеводе взгля­нуть на добро, храня­щееся в них. И перед ним пред­стали три посрам­лённых гостя в нижних рубашках.

Воевода, посме­яв­шись, велел «плен­никам» выйти из сундуков. Татиана расска­зала ему свою историю: как пере­хит­рила она трёх мужчин. Воевода похвалил её разум и цело­мудрие. Он взял с купца Афанасия Бердова пятьсот рублей, с попа — тысячу, а с архи­епи­скопа — полторы тысячи рублей. Воевода отпу­стил неза­дач­ливых соблаз­ни­телей домой, а деньги разделил пополам с женщиной.

Вскоре приехал Карп Сутулов, и Татиана всё ему расска­зала. Он очень обра­до­вался премуд­рости своей жены.

Повесть о Шемякином суде

Жили два брата-крестья­нина: один богатый, а другой — бедный. Много лет богатый давал бедному в долг, но тот оста­вался таким же бедным. Один раз пришёл бедняк просить у бога­того лошадь, чтобы привезти дров. Тот с неохотою дал лошадь. Тогда бедный стал просить хомут. Но брат рассер­дился и хомута не дал.

Делать нечего — бедный привязал свои дровни к лоша­ди­ному хвосту. Когда же он вёз дрова домой, то забыл выста­вить подво­ротню, и лошадь, проезжая через ворота, оторвала себе хвост.

Привёл бедняк брату лошадь без хвоста. Но тот лошади не взял, а поехал в город к судье Шемяке бить челом на брата. Бедный пошёл за ним, зная, что его всё равно заставят явиться на суд.

Они дошли до одного села. Богатый оста­но­вился у своего знако­мого — сель­ского попа. Бедный пришёл к тому же попу и лёг на полати. Богатый с попом сели есть, а бедняка не позвали. Тот смотрел с полатей, что они едят, свалился, упал на колы­бель и задавил ребёнка. Поп тоже пошёл в город жало­ваться на бедного.

Они прохо­дили через мост. А внизу, по рву, один человек вёз в баню отца. Бедный, пред­видя свою поги­бель, решил покон­чить с собой. Он бросился с моста, упал на старика и убил. Его поймали и привели к судье. Заду­мался бедняк, что же ему дать судье... Взял камень, завернул его в плат и стал перед судьёй.

Выслушав жалобу бога­того брата, судья Шемяка велел бедному отве­чать. Тот показал судье завёр­нутый камень. Шемяка решил: пусть бедный не отдаёт бога­тому лошади до тех пор, пока у неё не вырастет новый хвост.

Затем принёс чело­битную поп. А бедный опять показал камень. Судья решил: пусть поп отдаст бедному попадью до тех пор, пока тот не «добудет» нового ребёнка.

Потом стал жало­ваться сын, у кото­рого бедный задавил отца. Бедняк опять показал судье камень. Судья решил: пусть истец убьёт бедного тем же способом, то есть бросится на него с моста.

После суда начал богатый у бедного просить лошадь, но тот отка­зался отдать, сослав­шись на судей­ское решение. Богатый дал ему пять рублей, чтобы он лошадь и без хвоста отдал.

Тогда бедный стал по судей­скому решению требо­вать у попа попадью. Поп дал ему десять рублей, только чтоб он не брал попадьи.

Бедный пред­ложил третьему истцу выпол­нить решение судьи. Но тот, пораз­мыслив, не захотел бросаться на него с моста, а начал мириться и тоже дал бедному мзду.

А судья послал к ответ­чику своего чело­века, чтобы он спросил о трёх свёртках, которые бедняк пока­зывал судье. Бедный вытащил камень. Шемякин слуга удивился и спросил, что это за камень. Ответчик объяснил, что если бы судья не по нему судил, то он бы его ушиб этим камнем.

Узнав о грозившей ему опас­ности, судья очень обра­до­вался, что судил именно так. И бедный, радуясь, пошёл домой.

Калязинская челобитная

В форме юмористической челобитной написан в последней четверти XVII в. «Список с челобитной Калягина монастыря», обличающий распутное, пьяное житьё монахов одного из монастырей Тверской епархии. Низшая монастырская братия Каляэинского монастыря бьёт челом архиепископу тверскому Симеону на своего архимандрита Гавриила за то, что он, забыв страх божий и монашеские обеты, досаждает монахам: научил он плутов-пономарей не вовремя в колокола звонить и в доски бить, и те плуты-пономари ни днём, ни ночью не дают монахам покоя.

В полночь монахов будят на церковную службу, а они в это время сидят вокруг ведра без порток, в одних свитках, и не поспевают за ночь «келейного правила» в девять ковшей справить, взвар с пивом в вёдра перелить. Не бережёт архимандрит монастырской казны, жжёт много ладану и свечей, и тем он всю церковь закоптил, а у монахов от копоти выело глаза и засаднило горло. По приказу архимандрита у монастырских ворот поставлен с плетью кривой Фалалей. Не пускает он монахов за ворота, «в слободы ходить не велит — скотья двора посмотреть, чтоб телят в стан загнать, кур в подпол посажать, коровницам благословенья подать».

Приехав в Калязинский монастырь, начал архимандрит «монастырский чин разорять, старых пьяных всех разогнал». Запустел бы совсем монастырь, если бы начальные московские люди не догадались прислать в него новых бражников, которых сыскали по другим монастырям и по кружалам. Наказывает архимандрит мо-аахов нещадно:

А в Колязине он, архимандрит, просторно живёт, я нашей братье в праздник и в будни на шеи больший чепи кладёт, да об нас же батоги приломал и шелепы прирвал, и тем а казне поруху учинил. а себе добытку мало получил.

Вздумали было монахи из пеньки вить длинные и толстые верёвки, волочить ими из погреба бочки с пивом и теми бочками у келий Двери заваливать, чтобы не пускать к себе «будильников», мешающих пить пиво. Но архимандрит распорядился из той пеньки так верёвки вить, чтобы они пригодились на плети, и теми плетьми приказал слугам бить монахов, а монахам в это время велел канон орать. Заставляет их архимандрит есть скудную пищу, а по их смыслу лучше бы в постные дни кормить их икрой, белой рыбицей, стерляжьей ухой, пирогами, блинами и другими вкусными яствами и поить мартовским пивом подельным.

Пробуют монахи уговорить архимандрита жить в мире и в согласии с монахами, варить с ними пиво и братию допьяна поить, пореже в церковь ходить и их службой не томить, но архимандрит, «родиною поморец, а нравом ростовец, а умом кашинец», ни в чём своих советчиков не слушает и продолжает держать их в чёрном теле. Братия мечтает о том, чтобы освободиться от своего строгого начальника и обзавестись новым, который жил бы, как живёт она, и не притеснял бы монахов в их пьяном разгуле. А пока они просят архиепископа укротить сурового архимандрита. «А будет ему, архимандриту, и перемены не будет,— заявляют монахи,— и мы, богомольцы твои, ударим об угол да лошки, а в руки возьмём посошке, да ступим по дорожке в иной монастырь, а где пиво да вино найдём, тут и поживём; а. когда тут допьём, в иной монастырь пойдём. А с похмелья да с тоски, да с третьей бродни, да с великня кручины назад в Калязин пойдем и в житницах и анбарах всё пересмотрим».

Челобитная очень зло и остро осмеивает порядки, укоренившиеся в Калязинском монастыре. Написана она живым, образным разговорным языком, с очень большим количеством рифмованных строк, с рифмованными поговорками и присловьями, вроде «за плечами тело нужно, а под шелепами лежать душно», «репа да хрен, да чёрный чашник Ефрем», «сам во нраве своём один живёт, да с горя сухой хлеб жуёт», «честь нам у него была добра, во всю спину ровна, что и кожа с плеч сползла» и др.

Упоминаемые в челобитной имена архиепископа Симеона и архимандрита Гавриила не вымышленные, а реальные.

Симеон был тверским архиепископом с 1676 по 1681 г., тогда же был архимандритом в Калязинском монастыре Гавриил. Зтим же временем, следовательно, определяется появление Калязинской челобитной. Судя по тому, что в двух списках она датируется 1677 г., к этому именно году можно более точно приурочить её написание. Однако картины монашеской жизни, изображённые в сатире, были характерны не для одного лишь Калязинского монастыря, а для многих русских монастырей на протяжении чуть ли не всего XVII в. и позднейшего времени. Недаром в применении к монастырскому обиходу даже сложилась поговорка: «Правый клир поёт, левый в алтаре пиво пьёт. Откровенный натурализм, с каким челобитная изображает монастырский быт, с одной стороны, очень наглядно рисует определившееся уже в ту пору разложение монастырских традиций, с другой стороны, как и обе предшествующие повести, свидетельствует о возросшем критическом отношении к представителям церкви в посадской или крестьянской среде, где челобитная, очевидно, возникла, перейдя в XVIII в. в лубочную литературу.

Повесть о Савве Грудцыне

В годы Смут­ного времени жил в Великом Устюге купец Фома Грудцын-Усов. Претерпев много бед от наше­ствия поляков, он пере­се­лился в Казань — туда поляки ещё не дохо­дили. Жил он в Казани с женою, пока не воца­рился Михаил Фёдо­рович. И был у него двена­дца­ти­летний сын Савва.

Фома ездил торго­вать иногда в Соль Камскую, иногда в Астра­хань, а иногда и в Шахову область. И своего сына он учил купе­че­скому делу. Однажды Фома поехал в Шахову область, а Савву послал торго­вать в Соль Камскую.

Достигнув города Орла, Савва оста­но­вился в гости­нице. В этом городе он встретил отцов­ского друга по имени Бажен Второй, который пригласил Савву пожить у него в доме. Юноша согла­сился. Бажен был третьим браком женат на молодой женщине. Жена Бажена скло­нила Савву к прелю­бо­де­янию, и долгое время они прожили в грехе.

Наступил праздник Возне­сения. Нака­нуне празд­ника Бажен и Савва побы­вали в церкви. Поздно вечером, когда Бажен уснул, его жена пришла к Савве и подстре­кала юношу к блуду. Он же боялся сотво­рить грех в такой великий праздник. Тогда женщина разгне­ва­лась и заду­мала опоить юношу волшебным зельем.

Утром Бажен и Савва пошли в церковь, а злая женщина тем временем приго­то­вила зелье. После бого­слу­жения Бажен и Савва зашли в гости к воеводе. Потом они пришли домой, и жена Бажена дала юноше волшеб­ного питья. Савва сразу стал томиться по ней. А женщина после этого начала клеве­тать на юношу и пове­лела изгнать его из дома. Бажен, хотя и жалел Савву, не стал проти­во­ре­чить жене. Юноша ушел с великой скорбью.

Савва вернулся в гости­ницу. От любовной тоски он исхудал, красота его стала увядать. Гостиник и его жена, видя это, недо­уме­вали. Они тайно позвали волхва и спро­сили его о юноше. Волхв, посмотрев в волшебные книги, рассказал историю с женой Бажена, но гостиник с женой не пове­рили.

Однажды Савва вышел погу­лять за город в поле. Он думал о том, что послужил бы даже дьяволу, если бы тот помог ему вернуть жену Бажена. Позади Савва услышал зовущий его голос. Обер­нув­шись, он увидел юношу. Юноша подошёл и рассказал, что тоже проис­ходит из рода Груд­цыных. Он назвал Савву братом. Савва рассказал ново­яв­лен­ному брату о своей беде. Юноша обещал помочь, если Савва напишет некое руко­пи­сание. Савва, не размышляя, всё написал под диктовку и даже не понял смысла того, что писал. На самом же деле этот юноша был не чело­веком, а бесом. А руко­пи­сание было отре­че­нием от Бога.

Юноша посо­ве­товал Савве немед­ленно идти к Бажену. Тот послу­шался. Бажен с женой радостно встре­тили Савву. И вновь он стал жить в грехе с женою Бажена.

До матери Саввы дошли слухи о дурной жизни сына. Она напи­сала Савве, чтобы он вернулся в Казань. Но сын не послу­шался.

Бес, вновь встре­тив­шись с Саввой, рассказал на этот раз, что проис­ходит из царского рода. Он показал Савве с горы прекрасный город и назвал его городом своего отца. Бес позвал Савву пойти покло­ниться его отцу-царю. Друзья вошли в царские палаты. На престоле сидел князь тьмы, вокруг него стояли юноши с багря­ными и чёрными лицами. Савва подошёл к власти­телю, обещал служить ему и отдал царю своё руко­пи­сание. Затем Савва и бес, потра­пез­ничав, ушли из города. Бес обещал во всём помо­гать юноше.

В это время Фома Грудцын вернулся в Казань. Жена расска­зала ему, что Савва не хочет возвра­щаться домой и не отве­чает на письма. Отец написал ещё одно письмо сыну, но, не получив ответа, решил сам ехать в Орёл за сыном.

А бес, узнав, что Фома Грудцын направ­ля­ется в Орёл, уговорил Савву пойти погу­лять по разным городам. Юноша согла­сился и пошёл с ним, не преду­предив даже Бажена и его жену.

В одну ночь бес и Савва преодо­лели громадное рассто­яние — они появи­лись в городе Кузмо­де­мьян­ском, а на следу­ющий день — на Оке, в селе Павлов Перевоз. Там, гуляя по торгу, Савва увидел нищего старика, который смотрел на него и плакал. Юноша подошёл и спросил о причине слёз. Старец же сказал, что плачет о самом Савве, который во всём послушен дьяволу. Когда молодой человек вернулся к своему другу-бесу, тот выбранил его за беседу со старцем. Потом «братья» пошли в город Шую.

А Фома Грудцын прибыл в Орёл и узнал об исчез­но­вении сына. Никто не мог сказать, куда делся Савва. Фома долго ожидал его возвра­щения, а потом вернулся домой. Через неко­торое время он в печали умер, и мать Саввы оста­лась вдовой.

В это время царь Михаил Фёдо­рович набирал солдат для войны с поль­ским королём. Савва запи­сался в солдаты, а бес был его оруже­носцем. Ново­бранцев привели к Москве и отдали под начало немец­кому полков­нику, который сразу увидел, что Савва искусен в воин­ской науке. Полковник полюбил Савву и поставил его во главе трёх рот ново­бранцев. Благо­даря помощи беса подчи­нённые Саввы были всегда всем обес­пе­чены и довольны. Даже царю было известно об успехах Груд­цына.

Шурин царя, боярин Стрешнев, узнал о Савве и захотел ввести его в дом свой, но тот, по совету беса, отка­зался.

Полки были уже готовы к походу под Смоленск. Савва жил в доме сотника Якова Шилова. Бес однажды ночью перенёс Савву к Смоленску. Три дня они наблю­дали за оборо­ни­тель­ными рабо­тами поляков и были неви­димы. На четвёртый же день стали видимы, и поляки попы­та­лись поймать их, но не могли: Савва и бес пере­пра­ви­лись через Днепр, как по суше. Потом они снова очути­лись в Москве.

Когда полки двину­лись к Смоленску, бес по дороге посо­ве­товал Савве выхо­дить на поединки против тех могучих воинов, которых поляки будут высы­лать из града.

Три дня подряд полки высы­лали бога­тырей из города. Савва победил всех троих. Но его храб­рость вызвала нена­висть у боярина Шеина, коман­до­вав­шего полками. Боярин велел смель­чаку возвра­щаться домой. Савва и бес вновь поехали в Москву. Юноша опять оста­но­вился у Якова Шилова. Бес днём приходил к нему, а ночью пребывал в адских жилищах.

Савва тяжело заболел. Жена Якова Шилова угово­рила его испо­ве­даться и прича­ститься. Позвала священ­ника из церкви Святого Николая в Грачах. Во время испо­веди больной увидел вокруг себя толпу бесов. Он сказал об этом священ­нику, но тот никого не видел.

После испо­веди нечи­стый дух начал сильно мучить Савву. Яков Шилов с женой довели до сведения царя изве­стие о болезни Саввы. Царь повелел поста­вить кара­ульных, которые следили бы, чтобы юноша не покончил с собой.

В первый день июля больной увидел во сне Бого­ро­дицу. Она обещала изба­вить юношу от болезни, если он примет иноче­ские обеты. Савва согла­сился, и Бого­ро­дица пове­лела ему прийти к храму на праздник Казан­ской иконы. Юноша рассказал о видении воинам, которые его стерегли, а также сотнику и его жене. Яков Шилов довёл весть до самого царя.

Когда настал праздник Казан­ской иконы, царь повелел принести боль­ного Савву к церкви. Его поло­жили возле храма на ковре. Во время бого­слу­жения раздался голос с неба: «...Здрав буди, и к тому не согрешай!». И упало сверху бого­от­ступ­ни­че­ское письмо, некогда напи­санное Саввой. Но все слова с него были стёрты. Юноша встал с ковра, вошёл в церковь и молился перед иконой Бого­ро­дицы. Потом он рассказал свою историю царю.

Вернув­шись в дом Якова Шилова, Савва раздал своё имуще­ство нищим и принял мона­ше­ство в Чудовом мона­стыре, где прожил много лет и скон­чался.