Объективные признаки наемничества

В ч. 1 ст. 359 УК РФ указано на противоправность совершения сле­дующих действий: вербовки, обучения, финансирования, иного матери­ального обеспечения наемника, а также его использования в вооруженном конфликте или военных действиях. Рассмотрим каждое из этих деяний.

Вербовка наемника. «Вербовка» означает «действие по набору охотни­ков в солдаты или в матросы по найму»,[2] «привлечение, набор, наем в ка­кую-либо организацию».[3]

Таким образом, вербовка осуществляется путем найма, т. е. обещания каких-либо материальных выгод для нанимающегося в обмен на различно­го рода его услуги. По существу, вербовка - это сделка между нанимате­лем и нанимающимся, по которой первая сторона обязуется предоставить какие-либо выгоды материального характера в обмен на участие наемника в вооруженном конфликте либо военных действиях на определенной сто­роне.

Возникает юридически значимый вопрос - когда деяние в виде вер­бовки наемника надлежит считать оконченным?

Исходя из того, что вербовка - это сделка, для признания ее состояв­шейся требуется установить наличие любой договоренности между сторо­нами вне зависимости от формы последней (письменной, устной и пр.). Как и любая другая сделка (криминальная или законная), вербовка должна считаться оконченным деянием в момент заключения соглашения между сторонами - вербовщиком и вербующимся.

При этом за рамками собственно вербовки остается «исполнение обяза­тельств по сделке»: т.е. в принципе не имеет никакого юридического зна­чения тот факт, получил ли завербованный наемник деньги (иное возна­граждение), либо принял он реальное участие в вооруженных столкнове­ниях или нет.

Именно поэтому представляется не совсем верной высказанная в лите­ратуре позиция, согласно которой вербовка означает «приглашение в лю­бой форме (призывы, агитация, открытие вербовочных пунктов) тех или иных лиц к участию в военных действиях... с обещанием вознаграждения или иного материального обеспечения»[4]. Подобные действия обладают подготовительным характером по отношению к собственно актам вербов­ки, и поэтому сами по себе должны расцениваться как приготовление к на­емничеству в случае, если по независящим от воли виновного причинам соглашения об участии потенциального наемника в вооруженных действи­ях достигнуто не было.

Приведем несколько примеров вербовки наемников, описанных в за­падной литературе. Так, по сообщению британской газеты «The Times», 13 января 2000 г. в снайпера, входящую в группу «Белые чулки», которая воевала в составе отряда чеченского полевого командира Басаева. 22-летняя Елена, граждан­ка Украины, вступила в отряд Басаева в 2005 г. - в ходе первой чеченской войны. «Я услышала, что боевики хорошо платят наемникам, и захотела заработать немного денег на свадьбу. У меня не было другого выбора», — заявила она на допросе. В ходе нынешней кампании Елена убила более 20 российских солдат и служащих внутренних войск.

Автор статьи, Э. Лагнадо, отмечает, что, начиная с первой чеченской войны, разговоры о женщинах-снайперах из стран Прибалтики и Украины ведутся постоянно, но этот случай - одно из первых документальных подтверждений существования наемных женщин-снайперов на службе у чеченских боевиков: «Задержанная женщина-снайпер может оказаться первым реальным представителем этого подразделения. По слухам, обыч­но это спортсменки - в данном случае, Елена оказалась бывшей биатлонистской». Таким образом, вербовщики наверняка знали, с кем будут иметь дело, и были весьма заинтересованы в «профессиональных» качествах на­емницы.[5]

В этой ситуации вербовка наемницы должна юридически считаться оконченным преступлением для вербовщиков не в день фактического вступления биатлонистки в отряд Басаева, а в момент получения ее согла­сия на вступление в чеченские бандформирования.

По свидетельству испанского корреспондента X. Фуэнтеса, многие мо­лодые азербайджанцы и представители других исламских государств счи­тают за счастье вести «священную войну» с российскими войсками, полу­чая 100 долларов в месяц от ваххабитов. Москва и большинство самих че­ченцев обвиняют исламских экстремистов в разжигании настоящей войны. О щедром спонсировании боевых действий в Чечне со стороны религиозных экстремистов автору рассказали местные жители. По их словам, главари экстремистских группировок платят наемнику 100 долларов в месяц (например, для азербайджанца это уже определенное состояние). Вза­мен от новобранца требуют завербовать, по крайней мере, еще четырех бойцов. Стать наемником - это способ вырваться из нищеты и возмож­ность прокормить свою семью, однако добровольно разорвать подписан­ный контракт нельзя. Если моджахед решит выйти из дела, главари экс­тремистов требуют от него возврата всех денег и имущества, которые на­емник получил к этому моменту. «Остается только воевать, поскольку ни­кто не может заплатить за предоставленное ему имущество»[6].

И в этом примере, описанном испанским журналистом, азербайджан­ские молодые люди считаются завербованными в наемники не в момент получения первой «оплаты» за их участие в вооруженных действиях - а в тот момент, когда они на такое участие согласились.

Возникает вопрос - а можно ли считать завербованным лицо, которое само изъявило инициативу стать наемником? Ответ здесь может быть только один - да, если вербовщики создали условия для выдвижения по­добной инициативы. Не секрет, что вербовщик может действовать, в прин­ципе, двумя способами:

1. Вербовать конкретных лиц либо лиц с необходимыми качествами и
талантами (вспомним ранее приведенный пример с украинской снайпер-
шей-биатлонисткой - ведь вербовщики рассчитывали на дальнейшее использование именно ей присущих навыков, в данном случае - спортивных).

2. Вербовать неопределенный круг лиц - именно для этого и прово­
дится вербовочная агитация, открываются вербовочные пункты и пр. В
этом случае «инициатива» наемника появляется не сама по себе, а под
влиянием пропаганды вербовщиков либо действий последних. В принципе,
на это вербовщики и рассчитывают - на то, что к ним «придут люди» как Возможна ли вербовка не за деньги (иное материальное вознагражде­ние)?

В принципе, да. Человека можно убедить участвовать в вооруженном конфликте по различного рода причинам: личного, религиозного, расового, национального и иного характера. Но если вербовщик не обещает вербуе­мому материальных выгод в обмен на его участие в вооруженных действи­ях, то вербуемый не может считаться наемником. В лучшем случае (при соблюдении иных юридических требований к вербуемому: не гражданин государства, на территории которого происходит конфликт, и т. д.) такое лицо должно расцениваться как доброволец - и по этой причине такая вербовка не подпадает под признаки криминальной в соответствии с меж­дународным правом.

Действительно, доброволец - это лицо, добровольно поступающее в действующую армию одной из воюющих сторон. Согласно V Гаагской конвенции 1907 г., отдельные лица могут «переходить границу, чтобы по­ступить на службу одного из воюющих». В той же конвенции устанавлива­ется, что если отдельное лицо добровольно вступает в армию одного из воюющих государств, то оно утрачивает статус лица нейтрального госу­дарства. Но в любом случае оно не приобретает статус наемника.

Конечно, как правило, многими вербуемыми движут различные мотивы («священной войны», личной мести и т.д.). Но главенствуют в мотивации этих людей именно корыстные побуждения, определяющие поведение вербуемого.

И, наконец, возникает еще один вопрос - сколько надо завербовать лиц для того, чтобы данное деяние расценивалось как оконченное?

В литературе этот вопрос, как правило, не исследуется. Но в ряде работ говорится о «вербовке людей» либо «вербовке лиц».[7] Однако закон прямо при достижении соглашения об участии в военном конфликте хотя бы од­ного лица, которое подпадает под признаки субъекта преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, т. е. собственно наемника, который под­лежит ответственности за непосредственное участие в вооруженных столкновениях.

Таким образом, вербовочные действия в отношении лиц, которые не дали согласия на заключение «контракта» о наемничестве, не могут расце­ниваться как оконченная вербовка наемника.

В данном случае, на наш взгляд, имеет место неоконченное преступле­ние: отсутствие вербовочного соглашения само по себе не может считаться уголовно значимой «сделкой» вне зависимости от воли и желания винов­ного вербовщика. Следовательно, речь должна идти о покушении на вер­бовку наемника - так как в содеянном отсутствуют все признаки данного состава преступления (отсутствует договоренность между двумя субъек­тами «сделки»). Сказанное справедливо, по нашему мнению, и для других деяний, альтернативно образующих объективную сторону преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 359 УК РФ. Мы настаиваем на такой позиции, исходя из общепризнанных положений теории неоконченного преступле­ния и текстуального анализа ст. 29-30 УК РФ.

Итак, вербовка наемника как деяние считается оконченной при дости­жении хотя бы одного соглашения между вербовщиком и вербуемым, вне зависимости от фактического предоставления последнему материальных выгод или его участия в вооруженных действиях. Сам вербуемый должен соответствовать признакам наемника, как они определены в международ­ном праве и в примечании к ст. 359 УК РФ.

Обучение наемника. В русском языке глагол «учить», «обучать» озна­чает «передавать знанье, уменье свое другому», «передавать кому-либо какие-нибудь знания, навыки»[8].

Учтем, что обучение наемника совершается с расчетом на то, что тот примет непосредственное участие в вооруженном конфликте либо воен­ных действиях. И, естественно, обучающий ставит перед собой цель, что­бы обучаемый стал победителем, выиграл военное столкновение.

По мнению В.П. Малкова, обучение наемников есть «проведение с ними специальных занятий по вопросам наиболее эффективного и целесо­образного применения и использования оружия, боевых припасов, устрой­ства военной техники, тактики ведения боя в тех или иных условиях мест­ности, времени суток и года»[9].

И.Я. Козаченко обучением наемника называет «целенаправленные тренировки по овладению новейшими видами боевого оружия, современ­ными методами ведения боевых действий против условного или фактиче­ского противника»[10].

Сказанное различными авторами вряд ли может вызвать принципиаль­ные возражения. Да, очевидно, что обучение наемника - это передача ему знаний и умений военного характера. Однако к таким знаниям и умениям относятся не только те, которые заключаются в способности успешно ис­пользовать оружие, военную технику и т.п.

Так, например, вполне могут вестись занятия, посвященные проблемам сохранения жизни человека в экстремальных ситуациях («школа выжива­ния»). И такая передача обучающимся знаний, напрямую не связанных с искусством владения оружием или ведения боя, также должна расцени­ваться как обучение наемника.

Таким образом, под обучением наемника мы предлагаем понимать пе­редачу (сообщение) ему в различной форме (занятия, тренировки и пр.) знаний и умений, направленных на достижение тех или иных результатов в вооруженных действиях. Сюда будут включаться знания и умения, необ­ходимые и для выигрыша в военном противостоянии, и для обеспечения жизни самого обучаемого в экстремальных ситуациях, и другие знания и умения, необходимые для успешного разрешения конфликта (например навыки оперативно-розыскной деятельности, агитации и пропаганды в среде местного населения и пр.).

Использование наемника в вооруженном конфликте или военных дей­ствиях как самостоятельное деяние, альтернативно образующее объектив­ную сторону рассматриваемого преступления, характеризуется следую­щим.

«Использовать» означает «воспользоваться кем-либо, чем-либо; упот­ребить с пользой», т. е. «с выгодой, в интересах кого-нибудь, в соответст­вии с чьими-нибудь выгодами»[11]. Следовательно, лицо, использующее наемников, совершает действия по достижению своих целей, своих собственных выгод раз личного харак­тера. Но достижение таких целей ставится в зависимость от участия наем­ника в вооруженном конфликте или военных действиях. Таким образом, использование наемника означает непосредственное его участие в воору­женном конфликте либо военном действии, т. е. непосредственное привлечение наемника к боевым операциям как в районе боевых действий, так и за его пределами.

Наемник преследует основную цель - цель материального обогаще­ния. Лицо, использующее наемника, преследует самые разнообразные це­ли. Для достижения последних необходимо участие наемника в вооружен­ном конфликте - но оно опосредованно целенаправленно и совершается, по существу, по приказу (распоряжению) нанимающей стороны.

В теории уголовного права под приказом понимается требование (рас­поряжение), данное другому лицу о совершении какого-либо действия (бездействия). Может ли наниматель отдать приказ наемнику? По всей ви­димости, такое требование нанимателя в какой-то мере «обязывает» наемника к совершению тех или иных действий, хотя бы в силу криминальной сделки между этими сторонами. По этой причине сам по себе приказ of участии наемника в вооруженном конфликте или в военных действиях является незаконным, преступным, ибо во исполнение такого приказа наемник берет в руки оружие и принимает непосредственное участие в вооруженном конфликте. Следовательно, использование наемника в вооруженном конфликте или в военных действиях означает непосредственное участие самого наемника в боевых операциях во исполнение приказа (распоряжения) нанимателя для достижения целей последнего.

Наконец, определенный интерес представляет ситуация, когда во исполнение требования нанимателя в вооруженном конфликте или военные действиях принимает участие нанятое лицо, которое не может подлежать уголовной ответственности в силу не достижения возраста таковой или иным основаниям, предусмотренным в уголовном законодательстве.

Как известно, участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях само по себе является преступлением (ч. 3 ст. 359 УК РФ) Но лицо, не достигшее 16-летнего возраста, а также невменяемое или hi подлежащее ответственности по этой норме по другим причинам, юридически не может считаться субъектом этого преступления (подробнее об этом будет сказано в следующей главе). Следовательно, виновный, использующий такое лицо для участия в вооруженном конфликте или в военные действиях, должен юридически расцениваться как посредственный исполнитель преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ. Такая квалификация действий виновного, использующего в вооруженных столкновениях фактически нанятое лицо, не подлежащее уголовной ответственности, следует из предписаний ч. 2 ст. 33 УК РФ («исполнителем признаете) лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежавших уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных на­стоящим Кодексом»).

Итак, объективная сторона преступления, предусмотренного в ч. 1 ст. 359 УК РФ, носит формальный характер. Преступление считается окон­ченным при совершении виновным хотя бы одного из указанных в норме действий, носящих альтернативный характер (вербовка, обучение, финан­сирование, иное материальное обеспечение, использование в вооруженном конфликте или военных действиях), в отношении хотя бы одного наемни­ка, признаки которого определены в международном праве и в примечании к ст. 359 УК РФ. В то же время использование в вооруженном конфликте лица, не могущего нести ответственность по ч. 3 ст. 359 УК РФ в силу тех же причин, должно расцениваться как посредственное исполнение престу­пления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, в силу прямого предписания ч. 2 ст. 33 УК РФ.

Объективную сторону второго состава преступления, входящего в на­емничество и предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, образует действие, ха­рактеризуемое законом как участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях.

Очевидно, что это означает принятие им непосредственного участия в вооруженном столкновении на стороне любого участника конфликта. При этом наемник, будучи вооруженным лицом, должен в таком столкновении использовать оружие по его функциональному назначению. Отметим, что вооруженность наемника надо понимать как обладание им как оружием в собственном смысле этого слова, так и боеприпасами, а также взрывчатыми веществами и взрывными устройствами. В свою оче­редь, участие наемника в вооруженном конфликте или военных действиях подразумевает целевое использование любого вида оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ либо взрывных устройств.

Наконец надо особо подчеркнуть, что совершение наемником других преступлений при его участии в вооруженном конфликте либо военных действиях не охватывается объективной стороной состава преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 359 УК РФ, и требует дополнительной квалифи­кации по соответствующим статьям Уголовного кодекса РФ. Это, по всей видимости, относится не только к убийствам, разбоям и прочим «сопутст­вующим» наемничеству преступлениям, но и к незаконному обороту ору­жия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств.