Глава 5 или Сколько именно стоит талант

Песня главы: Super Junior-M – In My Arms

- Что ты сделал, прости? Убил сталкера? Лейкой?! – Лухань готов был крутить пальцем у виска, въезжая во всю комическую абсурдность сложившейся перед глазами ситуации.

Исин безрадостно вздохнул, прижимая боевую подругу к своей груди – если бы все не было так печально, он бы сам валялся на полу вместо свеженького трупика, и ржал в голос, смешивая хохот со слезами: что прошлое, что будущее - везде один исход. Везде по его вине гибнут люди. Ну, или сталкеры.

Какую же страну он спалил в прошлой жизни, раз в этой пошел по таким вот стопам?!

- Исин~а, счастье мое инопланетное, - Лухань слащаво улыбнулся и положил свою руку ему на плечо, выговаривая слова четко и внятно, словно перед ним сейчас стоял не совершеннолетний парень, а ребенок из ясельной группы детского сада, - настрой свой рог на внятные посылы внеземных собратьев. Если ты действительно убил, то почему жертва твоей непобедимой лейки еще дышит?

Исин внимательнее пригляделся к валяющейся у ног тушке и облегченно выдохнул в мигом разрядившийся воздух: несчастный недосталкер спокойно пользовался щедро-представленным матушкой-природой в общественное пользование кислородом и чему-то (или кому-то) улыбался в своей, великодушно-подаренной заботливым Чжаном и не менее заботливой лейкой, отключке.
От мигом захлестнувших его чувств Син не знал, что сделать первым: обрадоваться тому, что от его руки сегодня никто этот свет не покинул, или же добить лейкой повторно, за отклоняющееся поведение и нарушение частной собственности - чтоб неповадно было в следующий раз. Рука уже сама непроизвольно сжала рукоять боевой подруги и начала свой контрольный замах, как вовремя подоспевший Лухань быстро предотвратил возможное убийство, вырвав орудие возмездия из цепких лапок младшего:

- Так! Спокойствие и только спокойствие, мой молодой жеребец! Сейчас, никого не трогая, мы мирно перемещаемся в магазин, потому что и люди прохожие как-то волнуются, и тебя не мешало бы в стойло отправить и валерьяночкой напоить.

Подогнав два стула из подсобки (и плевать, что ноги свешиваются, нечего растить было) и вывесив табличку «закрыто» на многострадальную дверь, предварительно вернув лейку (по настоянию старшего, конечно же – сам бы он с ней ни за что не расстался бы) на законную родину, пообещав ей вернуться в случае любой опасности, Исин обессиленно сел прямо на пол, потирая уставшие и ноющие виски.
Лухань суетился вокруг жертвы с кирпичным лицом, подкладывая под голову подушку, на голову – мокрое полотенце, попутно перебирая всех предков Чжана до десятого колена (разбавляя монолог хорошо поставленного голоса вкупе со смачными ругательствами на исконно-китайском языке), ибо у вполне вменяемых людей такой «беспардонный-идиот-с-замашками-рогатой-лошади» на свет явно бы не появился. Син на все безразборно кивал тяжелой головой, попутно решая, как же избавится от странной кармы, преследующей его с того самого дня, когда весь этот ужас только входил в рамки настоящего времени.

Недосталкер мирно посапывал рядом, рождая внутри Чжана еще большие сомнения, потому что этот парень был в будущем, где и состоялась их первая встреча, поэтому сейчас выходило именно так, что Исин собственными руками помешал естественному ходу развития событий.
И хорошо это или плохо – еще только предстояло узнать в скором времени…

Парень недовольно поморщился и лягнул ногой своего невидимого обидчика (или же Исина, который, возможно, убивал бедного ребенка даже во сне). Син поморщился и недовольно посмотрел на все еще суетящегося Луханя, ищущего таблетки в большой железной коробке из-под леденцов.
Мысленно пообещав себе, что если этот кирпичнофэйсовый сталкер попробует что-то учудить в святая-святых книжном магазине – он сразу же научит его уму-разуму. Причем в особо познавательной форме. А если у него не получится – учить будет уже родная и любимая лейка.
Нет, Исин и сам мог бы его хорошенько пнуть – все же, он не какая-нибудь кисейная барышня. Но с лейкой как-то…надежнее, что ли…

Большие настенные часы заботливо коснулись большой стрелкой четверки, и Исин вздохнул уже в тысяча сорок пятый раз. Или сорок шестой. Колебания воздуха вокруг, разносимые беспокойно снующей туда-сюда тушки старшего уже порядком действовали на нервы, да и на зрительные рецепторы тоже, а ехидный голос в голове так и подмывал вернуться за лейкой. Только на этот раз - смачно заехать Луханю по светленькому аристократичному затылку (выбить оттуда всю дурь, конечно же, с первого раза вряд ли получится, но все же).
Нет, Луханя он любил – самой чистой и бескорыстной любовью на свете (да и как не любить, когда он сразу и хен, и работодатель в одном лице), но иногда статус беременной тетушки слишком уж набирал обороты и переходил в гиперактивный режим.
На глаза попался знакомый серый потрепанный пакетик, немного высовывающийся из-под стойки (хотя он точно помнит, что утром затолкал его в самую глубь; опять Лу похозяйничал?), и память услужливо подкинула образ одного просто потрясающего нахала в фирменных очках.

Кажется, он все еще ждет от него пиццы?

С одной стороны, это было замечательно, что его хотя бы запомнили, а с другой…с другой – даже вспоминать свой позор не хотелось.

Мимо на маневренной скорости маленького бульдозера пронесся все еще зудящий что-то себе под нос Лухань, как бы случайно задев младшего мокрым полотенчиком по лицу, и Син, наконец, плюнув на все, встал с нагретого пятой точкой пола и нерешительно подошел к стойке, снова проводя рукой по шуршащей поверхности. Внутри боролись самые разные, смешанные между собой, словно бильярдные шарики, чувства: его буквально распирало схватить телефон и позвонить на заветный номер. Только вот ощущения собственной ущербности и какого-то недалекого (даже отсталого) самовнушения отчаянно висели на нем тяжелым грузом.

- Послушай, Син, – вклинился в его саморазложение на желейные субстанции непонятного предназначения, Лухань, – либо уже займись каким-нибудь полезным делом, либо вали домой. Толку от тебя ноль, зато глаза своей кислой физиономией мозолишь.

- А если этот проснется? – Чжан непонимающе кивнул в сторону безмятежно-спящего почти-но-к-сожалению-еще-не-трупика парня.

- Ты, что же, совсем меня за бабу считаешь?! – Лу резко остановился на месте, проделав тормозной путь пятками по чистому полу.

- Нет, но…

- Слушай сюда, парнокопытное недалекое создание из страны детских розовых соплей. Я. Не. Баба. И постоять за себя могу вполне замечательно. И если твоя единственная извилина, что тактично рогом зовется и растет посередине головы, не стоит в правильном направлении, то тебе лучше скрыться с глаз моих долой! Считаю до десяти, ведь пришибу ненароком! – Старший, чисто для пущей наглядности, замахнулся в воздух мокрым полотенчиком.

Рассудив, что спорить лучше не стоит, да и эта процедура только выйдет ему боком, ведь хены, они все-таки старшие (да еще и жуть какие нервные), Син быстренько схватил свое шуршащее сокровище и, поспешно поклонившись, скрылся за зеркальной дверью их маленького магазинчика.

Идти домой (странное дело) совершенно не хотелось, а караулить под дверьми этого недосталкера – себе дороже (потому что за долгие годы Лухань точно вырастил себе третий глаз на затылке), поэтому, резонно обдумав, что время – оно же совсем не резиновое, парень бодрой походкой направился в ближайшую (вернее, ту самую) пиццерию.
Решение было принято спонтанно, с твердой подачи старшего, поэтому Син старался не думать о возможных последствиях: долги нужно возвращать, как и исправлять первое впечатление…

Знакомый современный комплекс с полной автоматизацией встретил его тишиной и спокойствием, как, собственно, и в прошлый раз. Поднявшись к знакомой двери и стараясь не думать, что возможно - вот именно сейчас - он совершает самую страшную во всем мире ошибку, зажмурившись, Син быстро дотронулся пальчиком до дверного звонка, а затем панически отпрыгнул назад на добрый метр, мечтая провалиться под землю. В голове роем проносились мысли (одна хуже другой), которые, в большинстве своем, были сплошной вариацией на тему «а мне теперь наверное не жить» или «какой же я, однако, дебил».

За дорогущей противоворовской дверью послышались шаркающие шаги (словно кто-то вел наждачной бумагой по полу), а затем раздался хриплый, явно заспанный голос:

- Кто?

- Эээ…пиццу…заказывали?

Минуты две за дверью молчали (Исину даже показалось, что писатель ненароком заснул, ну, или просто решил сделать вид, что ничего не было), после чего послышалось недовольное бормотание и короткий щелчок импортного замка:

- Помнится, я сегодня ничего не заказывал.

Крис явно боролся со сном, потому что глаза, не спрятанные за стеклами дорогих очков, постоянно норовили захлопнуться. Сегодня он был одет в простые спортивные штаны серого цвета и обычную белую футболку без какого-либо принта, открывающую замечательный вид на острые и невероятно-потрясающие ключицы. Исин даже рот приоткрыл от такого сияющего великолепия, но тут же поспешил взять себя в руки и вспомнить, зачем именно он здесь объявился:

- Я был должен…пиццу. С того раза…

- А где же особый костюмчик? – Блондин насмешливо приподнял правую бровь, оглядывая своего посетителя с ног до головы.

Син встретился взглядом с носками своих стареньких потертых кед, пряча смущенное лицо за коробкой уже второй по счету, несчастной пиццы:

- За счет заведения.

- И много ты в этом заведении денег-то заработал? – Крис прикрыл свой зевок изящной ладонью, не спеша принимать теплую коробку из рук Чжана. – В прошлом виде ты был…презентабельнее, что ли?

- Я получаю столько, сколько хватает мне на жизнь.

- Подработки и прочее?

Син действительно старался не злиться, правда. Он старательно считал до десяти и втягивал воздух носом ровное количество положенных в таком случае раз. Да и разве можно было злиться на любимого писателя, который ни разу в жизни не заработал денег своим собственным (написанные книги конечно не в счет) трудом?
Только чувство обиды и собственного достоинства нашептывали, что зря он в прошлый раз не вдарил этому блондинистому по его аристократической шевелюре. Кстати. Сейчас тоже предоставлялся вполне приличный шанс…

- У меня только одна работа, и я ее действительно очень люблю.

Крис насмешливо фыркнул, с умным видом кивая своей головой и опираясь плечом на дверной косяк:

- Да ты, я как погляжу, однолюб. Любить свою работу? Серьезно? Работа должна приносить счастье в том случае, когда она кормит, поит и помогает платить за аренду, не оставляя тебя на улице с одной только любовью в кармане. На одних чувствах не уедешь. Разве тебе никогда не хотелось есть в дорогих ресторанах, покупать самые модные шмотки, жить в комфортабельном доме и не пересчитывать оставшиеся гроши в протертом кошельке с распродажи?

С каждым новым словом Криса, Исин в ужасе отходил на один шаг, сгибаясь под грузом того смысла, что ложился на его плечи целыми громоздкими фразами. Ему не послышалось? Это действительно говорил тот человек, на которого он хотел быть похожим больше всего на свете?! Неужели его работа так ему претит, что он взялся за писательство только из-за каких-то паршивых денег?!

- А ты забавный парень. Как твое имя?

Исин зажмурился, что было сил, и быстро всунув коробку с пиццей в руки высокого блондина, стремительно бросился прочь, как можно дальше от этого места. Еще буквально несколько минут он был бы невероятно счастлив этому вопросу, а теперь… Сердце стучало в груди, словно бешеное, и, кажется, разделенное на две ровные половинки, одна из которых явно нуждалась в долгосрочном ремонте.

Писать из-за денег. Писать, чтобы быть богатым. Писать только затем, чтобы есть дорогую еду и одеваться в модную одежду.

И самое ужасное, что у Исина даже не было сил, что бы доказать что-то обратное.

Лучше бы он сегодня вообще здесь не появлялся…

И только на пороге своей квартиры он обнаружил, что серого, потрепанного временем, шуршащего пакетика с ним не было…