Проблема в «дерегулировании»?

В то время как атаки на «дерегулирование» носили общий характер и были скорее машинальной реакцией противников рыночной экономики, в аргументах о том, что дерегулирование не имеет никакого отношения к кризису также многого не хватало. Депозиты до 100 000 долларов (временно до 250 000 долларов) в коммерческих банках застрахованы федеральным правительством. Любое «дерегулирование», позволяющее банкам идти на больший риск и в тоже время оставляющее правительственную страховку (оплачиваемую налогоплательщиками) с точки зрения свободного рынка не есть настоящее дерегулирование.

Когда моральная опасность страхования вкладов скомбинирована с мышлением «слишком большие чтобы рухнуть», не позволяющим большим компаниям терпеть крах, результат (на основе здравого смысла и последних исследований) будет таким, что банки будут рисковатьзначительно больше, чем если бы они действовали на свободном рынке[45].

Именно в этом контексте следует рассуждать о регулировании и дерегулировании: система настолько далека от свободного рынка, что ответственность за глупые и рискованные решения несут люди, не имевшие никакого отношения к их принятию. Разве в таком контексте «дерегулирование» — лучшее решение? Настоящее дерегулирование ликвидирует все монополистические привилегии, установит свободную конкуренцию, сведёт на нет мышление в стиле «слишком большие, чтобы рухнуть» и заставит банки

выплачивать своим вкладчикам деньги по требованию или объявлять себя банкротом — другими словами к банкам будут относиться как к фирмам любой другой индустрии. Это будет наилучшим результатом дерегулирования. А вот смесь либерализации риска и правительственного страхования вкладов — худшее, что можно придумать[46].

Вспомните кризис Savings and Loan в 1980-х, когда федеральное правительство бросилось спасать S&Ls. Тогда тоже говорили, что это фиаско было результатом «дерегулирования». Но повторяю, проблема не в «регулировании» или «дерегулировании». Проблема в том что, как и в случае с Fannie и Freddie, и теперь с большими банками, налогоплательщики расплачиваются за чужие грехи. И в результате эти банки идут на большие риски, чем могли бы, поскольку могут распространить, или социализировать, свои риски на всё общество. «Дерегулирование» S&L, позволившее им делать более рискованные инвестиции — что в 1980-х считалось критической мерой по спасанию — это наиболее неправильное и вредное «дерегулирование». Правильное дерегулирование полностью перекрыло бы доступ S&L к средствам налогоплательщиков.

Если коротко, то проблема не в «регулировании» или его нехватке. Проблема в самой системе. Системе, которая (как мы увидим ниже) искусственно стимулирует задолженность, инвестиции в долг и, в общем случае, рискованное управление финансами. Денежная система, которая существует на сегодняшний день, и которая настолько далека от свободного рынка насколько вообще возможно, настолько хрупка и склонна к нестабильности, что неудивительно, что люди требуют «регулирования».

Но зачем заниматься регулированием карточного домика, если можно позволить свободному рынку установить гораздо более стабильную и менее склонную к кризисам систему, в которой не будет нужды в финансовой помощи за счёт налогоплательщиков и которая не будет подвергаться моральному риску? Споря о регулировании и дерегулировании мы забываем об альтернативе свободного рынка.

На практике призывая к «большему регулированию» ещё больше душат рынок. Это похоже на подготовку к террористическому акту, который уже случился — террориста с бомбой в ботинке в самолёте больше не будет, но мы готовы к его появлению.

После скандала с ЭНРОН и краха доткомов Конгресс принял закон Сарбана и Аксли (Sarbanes and Oxley), который был с восторгом встречен хорошо известными фирмами поскольку, благодаря этому закону, они получили преимущества перед новичками на рынке. Точно не известно во сколько закон обходится. По предварительным подсчётам где-то 3,5 миллиона долларов в год.

«Чем присматриваешься к закону Сарбана и Аксли», пишет критик, «тем яснее становится что этот закон специально создан для того чтобы разваливать молодые компании...(3,5 миллиона долларов — это) мелочь для компании из списка журнала Fortune «500 ведущих фирм», но для молодой компании — это годовой доход. Неужели кого-то удивляет, что умные предприниматели ищут корпоративного сахарного дядюшку, а не IPO?» Добавьте к этому Правило FD (Regulation FD — «Fair Disclosure») и новые правила оценки опционов, и результатом будет «меньше компаний выходят на фондовый рынок; экономическая мощь концентрируется в руках всё меньшего количества компаний; конкуренция уменьшается; новое богатство распределяется менее широко; богатые богатеют; всё меньше талантливых людей хочет заняться предпринимательством; ну а советы директоров корпораций становятся глупее и параноидальнее»[47]. Наверно поэтому большие компании выступают за усиление регулирования. Ждите, когда они присоединятся к сводному хору сторонников большего регулирования, с сожалением информируя нас о его необходимости.

Так что нет серьёзных оснований думать, что регулирование предотвратит повторение таких эксцессов и, в ретроспективе, нет оснований думать, что больше регулирования облегчит наше положение.

Переоценённый кризис

Даже с точки зрения необходимости финансовой помощи не понятно, зачем были нужны все эти отчаянные меры. Кредитование не прекратилось. Дела продолжали идти.

В октябре 2008 г. три экономиста Фед. Резервного Банка Миннеаполиса обнародовали исследование, согласно которому четыре наиболее ужасных утверждения, оправдывающих правительственную финансовую помощь, были ложными. Во-первых, кредитование по всей стране не сокращалось резко. У фирм с Уолл-Стрит были проблемы с кредитованием (никто не давал, кроме правительства), но все остальные могли. На 8 октября, согласно данным, не было сокращения долевого и потребительского кредитования. Во- вторых, межбанковское кредитование, которое, как утверждалось, прекратилось, на деле было в полном порядке. В-третьих, не финансовый бизнес не показывал признаков резкого спада своей способности получения краткосрочных кредитов (short term loan/»commercial paper»). Хотя объёмы краткосрочного кредитования финансовыми компаниями действительно сократились, краткосрочное кредитование не финансовыми компаниями практически не менялось.

Процентные ставки по краткосрочным кредитам выросли только для финансовых компаний, но не для всех остальных (но даже для финансовых компаний процентные ставки были ниже, чем в период с 2006 г. по середину 2007 г.). И наконец, даже если банки стали кредитовать меньше это не означало катастрофу для предприятий, желающих занять денег; согласно исследованию 80% деловых заимствований происходило вне банковской системы[48].

Celent, финансовая консультативная служба, в декабре 2008 г. опубликовала отчёт подтверждающий исследование Фед. Резервного Банка Миннеаполиса. Используя цифры Фед. Резерва, в отчёте подтверждалось, что так называемый «крах кредита» был преувеличением: объёмы кредитования оставались высокими в течении всего времени кризиса, начиная с потребительских кредитов и заканчивая межбанковским кредитованием. Федеральное правительство, полагали авторы отчёта, ошибочно экстраполировало трудности гигантов финансового сектора и индустрии (прежде всего коммерческих и инвестиционных банков, а также автопрома) на всю экономику. «Поражает тот факт, что множество комментариев Председателя Бернанке и Секретаря Полсона не подтверждаются или просто опровергаются данными, публикуемые организацией, которую они же и возглавляют», говорится в отчёте[49].

Сделайте что-нибудь!

Однако данные, лежащие в основе этих отчётов, были проигнорированы Конгрессом, администрацией и массмедиа освещавшими весь ажиотаж вокруг финансовой помощи. Не было времени, видите ли, для рассмотрения альтернативных точек зрения, или даже для сбора релевантной информации. Наши лидеры не могли позволить себе роскошь трезво мыслить. Они должны были действовать.

Если это звучит знакомо, то потому что правительство всегда говорит что-то подобное, когда хочет отвертеться от чего-нибудь.

Так что, под давлением общественного мнения со всех сторон, Конгресс занялся финансовой помощью. Сенат проголосовал практически единогласно. Настоящим сюрпризом было то, что Палата представителей, несмотря на тактику запугивания, поток оскорблений, единодушие массмедиа в поддержку глупых экономистов, смогла проголосовать против.

Сценарий был вполне предсказуем: когда фондовый рынок обвалился, через несколько дней это объяснили тем, что Палата Представителей не приняла закон о финансовой помощи. Вскоре их заставили проголосовать правильно. Закон был принят и подписан президентом 2 октября. В этот день индекс Доу Джонса (Dow Jones Industrial Average) закрылся на отметке 10482. Неделей позже Доу был уже ниже 9000 и оставался там большую часть года.

Не похоже, что финансовая помощь правительства спасла экономику и в последующие недели и месяцы продолжающаяся мания финансовой помощи становилась похожа, для всё более скептически настроенной публики, на чёрную дыру, в которую безвозвратно улетали деньги и ресурсы. Конечно, не будь всей этой финансовой помощи правительства, бедствия на фондовом рынке списали бы на отказ Конгресса одобрить закон о финансовой помощи. У свободного рынка не было возможности выиграть в этой постановочной дискуссии.

Даже если некоторые положения закона о финансовой помощи требовали времени для вступления в силу, сама информация о том, что они вступят в силу должна была создать подъём на фондовом рынке, как информация о новых месторождениях нефти, которые будут доступны в будущем, снижает рост цен на нефть в настоящем. (Небольшие взлёты и падения цен там и сям всегда происходят на рынке медведей — индекс Доу Джонса достиг исторического максимума в период, который сейчас принято называть Великой Депрессией.)

Чтож, если это не работает, предположили некоторые комментаторы, то это потому что правительство дало недостаточно денег. Но не только первоначальный пакет в 700 миллиардов долларов оказался недостаточным, но и те 800 миллиардов, которые Фед. Резерв и Казначейство потратили на менее известные меры финансового вспомоществования, также не принесли желаемых результатов. Все что можно было показать — это компании-зомби, пытавшиеся выглядеть живыми и энергичными.

Хотя план, который администрация Буша потребовала немедленно, чтобы мы не свалились в новую Великую Депрессию, включал выкуп плохих активов у финансовых институтов. Казначейство, наделённое полномочиями, отложило его исполнение. А, в конце концов, просто отказалось от него.

Иными словами люди, которым доверили распоряжаться 8 триллионами долларов, не имеют ни малейшего представления как это сделать.