Долги: что мои родители делают неправильно

Я вдруг подумала о Наполеоне. Проклятье, я совсем забыла о нем.

Я предложила Мани отправиться поскорее к дому супругов Ханенкамп и вывести Наполеона гулять. А о папиных долгах мы решили поговорить после ужина. Это, без сомнений, будет очень увлекательно. Все-таки одним из трех самых сильных моих желаний было помочь родителям избавиться от долгов. А Мани говорил, что это совсем не сложно. "Да, здорово было бы, если бы я смогла помочь маме и папе", — думала я, довольно усмехаясь. Мани шел рядом.

Господин Ханенкамп уже ждал у окна. Наполеон, едва увидев меня, начал радостно повизгивать. Поприветствовав хозяев, я с обеими собаками отправилась в лес. Едва мы успели войти в него, как Наполеон, будто ужаленный, бросился прочь. Он увидел кролика и погнался за ним.

Я посвистела, призывая его обратно. Но Наполеон в пылу охоты не слышал никого и ничего. Он видел только кролика. Мне не оставалось ничего другого, как ждать. Я пообещала себе первым делом научить Наполеона слушаться команды.

Минут через десять он, наконец, вернулся. Половину дня мы посвятили занятиям. Я хвалила Наполеона за каждый успех и награждала его лакомствами. Мани выполнял каждую мою команду вместе с Наполеоном, подавая ему пример. Это очень помогало. Через несколько часов Наполеон уже хорошо усвоил команду "сидеть". Я отвела его домой и гордо рассказала господам Ханенкамп, чему успела научиться их собака. Госпожа Ханенкамп никак не могла этому поверить. Радостно взволнованная, она всплескивала руками:

— Я уж думала, он вообще неисправим. Но он действительно выполняет команду "сидеть". Фантастика!

Господин Ханенкамп тоже довольно улыбался. Он был рад, что оказался прав в своих оценках. Ведь это он предложил, чтобы я занялась обучением Наполеона. Он торжественно вынул из кармана кошелек, достал из него десятиевровую купюру и передал ее мне.

Когда деньги оказались в моих руках, я почувствовала неловкость: "Так много денег за такую небольшую работу. Да еще за работу, которая доставляет мне столько удовольствия", — думала я.

Господин Ханенкамп смотрел на меня разочарованно:

— Я-то думал, ты обрадуешься деньгам. А ты совсем не выглядишь довольной.

— Все получилось как-то слишком легко, — смущенно ответила я.

Господин Хаиенкамп громко расхохотался. В этот момент он выглядел по-настоящему устрашающе. Его лицо исказила гримаса. Но скоро он успокоился, начал улыбаться и тут же стал опять симпатичным старичком.

— Большинство людей думает, что работа непременно должна быть чем-то тяжелым и неприятным, — объяснил он. — Но добиться успеха человек может лишь тогда, когда делает то, что любит по-настоящему.

По моему выражению лица он заключил, что я его не совсем понимаю, и остановился выжидающе.

— Мама всегда говорит: "Сначала работа, а потом игра". А вы сейчас сказали совсем другое.

— Неужели ты никого не знаешь, кто зарабатывал бы деньги именно тем, что он делает с наибольшим удовольствием?

Я тут же вспомнила Марселя. Он любит кататься на велосипеде и развозит на нем свои булочки. Я рассказала о нем господину Ханенкампу Старик согласно кивнул:

— Это хороший пример. Мне кажется, мальчик далеко пойдет. Я расскажу тебе как-нибудь о своей жизни. Я всегда делал то, что мне нравилось. И именно этим я всегда зарабатывал деньги.

Я с любопытством смотрела на старика. Его лицо чем-то неуловимым напоминало книгу приключений. Наверное, он на самом деле много повидал и вел увлекательную жизнь.

Однако настало время прощаться. Мама уже ждала меня к столу. На ужин было одно из моих любимых блюд — запеканка из лапши, а на сладкое — шоколадный пудинг. Но, несмотря на это, в мыслях я была далеко. И не удивительно, если вспомнить, сколько всего произошло за последнее время. Во всяком случае, в одном я была уверена: кто интересуется деньгами, тот ведет интересную жизнь и знакомится с интересными людьми.

Я быстро справилась с домашними заданиями, и мы с Мани отправились в лес, в наше убежище. Я сгорала от нетерпения, так мне хотелось поскорее узнать, как можно помочь моим родителям.

Правда, тут была одна трудность. Я почти ничего не знала о финансовом положении нашей семьи. Во всяком случае, ничего определенного. Я знала лишь, что денег нам не хватает. И родители часто говорят о том, что выплаты по кредиту слишком велики, что платить в срок почти невозможно. Все, что знала, я рассказала Мани.

— Мой прежний хозяин, господин Гольдштерн, — владелец фирмы, которая консультирует людей, как им лучше обращаться со своими деньгами, — многозначительно начал Мани. — Правда, господин Гольдштерн лично консультирует только очень богатых клиентов, но многие сотрудники его фирмы работают и с теми, у кого трудности с деньгами. Мне разрешалось заходить в любой кабинет на фирме, и я многое слышал. Люди, у которых есть долги, должны, в сущности, выполнять лишь четыре важных правила. И понять их очень просто. — Он перевел дыхание и продолжал: — Вот эти четыре правила.

Первое: тот, у кого есть долги, должен порвать свою кредитную карточку.

— Почему? — удивленно спросила я.

— Потому что большинство людей, расплачивающихся с помощью кредитной карточки, тратит куда больше денег, чем тратили бы, если бы платили наличными.

Я решила про себя, что запишу эти правила, чтобы ничего не забыть.

А Мани продолжал:

— Второе правило звучит немножко странно для взрослых: они должны как можно меньше платить по кредитам. Такие платежи называются выплатами, или взносами. Чем выше взносы, тем меньше денег остается им на жизнь.

— Но почему мои родители должны платить такие высокие взносы? — удивленно спросила я.

Да, Мани опять попал прямо в точку. Мама с папой всегда жаловались, что должны так много платить по кредиту.

— Это потому, что они надеялись сэкономить на процентах, — объяснил Мани. — Предположим, ты получила кредит в десять тысяч евро. Значит, ты должна уплатить в год шестьсот евро процентов. Кроме того, ты должна каждый год возвращать определенную часть от десяти тысяч. Это и есть взносы, или выплаты по кредиту. Взносы в один процент означают, что ты возвращаешь в год один процент от десяти тысяч евро, то есть, сто евро. Значит, ты должна уплатить шестьсот евро процентов плюс сто евро взносов. Всего семьсот евро. Как только ты вернула весь кредит, ты не должна больше выплачивать и проценты.

"Тогда понятно, что каждому хочется поскорее вернуть кредит, — подумала я. — Иначе может получиться, что процентов придется уплатить больше, чем составляет сам кредит".

— На первый взгляд так и есть, — согласился Мани. — Кто договаривается, что будет возвращать в год один процент от суммы кредита, тому придется за все время заплатить в три раза больше денег по процентам, чем он взял в долг. Но чтобы быстрее вернуть кредит, нужно платить более высокие взносы. И многие люди договариваются с банком о таких высоких взносах, какие они только в состоянии заплатить. В результате они начинают испытывать недостаток денег в повседневной жизни. А многие недооценивают дороговизну жизни. И если потом приходится купить новый автомобиль или что-то в хозяйстве ломается и требует замены, им приходится брать новый кредит, чтобы заплатить за это.

— Ты хочешь сказать, что они выплачивают старый кредит за счет нового? — изумилась я.

— Именно так, — ответил Мани, и я увидела, как он рад тому, что я быстро все поняла.

— И что же теперь делать моим родителям? — спросила я. — Меня они вряд ли послушают.

— Может, тебе удастся уговорить их побеседовать с господином Гольдштерном. Он мог бы им помочь.

— А может, я смогу им помочь больше зарабатывать, — задорно заявила я.

— Конечно, ты можешь это сделать. Но сначала они должны научиться обходиться теми деньгами, что у них есть теперь. Иначе большие деньги приведут лишь к большим проблемам. Ведь расходы обычно растут вместе с ростом доходов, если не научиться экономно тратить деньги. Но об этом мы еще поговорим.

Мани объяснил все очень понятно. И я записала в моем блокнотике:

1. Порвать кредитную карточку.

2. Договориться о самых низких взносах по кредиту, какие только возможны. Спросить господина Гольдштерна, поможет ли он моим родителям.

Мани терпеливо подождал, когда я закончу писать, и перешел к следующему пункту:

— Третье правило касается потребительских долгов. Это долги, которые не связаны с покупкой дома. Если деньги нужны на то, чтобы купить новый автомобиль, телевизор, мебель или просто на жизнь, — это потребительские долги. В этом случае должнику следует соблюдать правило "пятьдесят на пятьдесят". Половину тех денег, что не нужны на повседневные расходы, нужно откладывать. Другую половину отдавать на выплату долгов.

— А бабушка всегда говорит, что долги нужно возвращать как можно скорее, — вспомнила я. — Значит, на это должны направляться все деньги, которые не нужны на жизнь.

— И чего ты достигнешь, вернув все долги? — спросил Мани.

— Мама с папой всегда говорят, что тогда у них камень с плеч упадет, — попробовала я объяснить.

— Они думают именно так, — согласился Мани. — Но на самом деле, выплатив долги, они останутся на нуле. А нуль — это ничто. А ничто не может быть целью стремлений.

— А что же может быть целью? — удивилась я.

— Поездка в Америку или компьютер — это цель, — терпеливо объяснил Мани. — Или, например, сэкономить определенную сумму денег, которые не будут потрачены, — это тоже цель.

— Но зачем же экономить деньги, если их потом не тратить? — я была совсем озадачена.

— Я объясню тебе это через несколько дней, — утешил меня Лабрадор. — А сейчас вернемся к долгам. Итак, твои родители должны начать экономить. Незачем ждать того момента, когда они рассчитаются с долгами. Начинать можно немедленно. Только тогда они смогут осуществлять свои желания, не прибегая для этого к новым кредитам. И получат от этого куда больше удовольствия, потому что их совесть будет спокойна.

— Ты хочешь сказать, что им тоже следует завести копилку мечты?

— Это неплохая мысль, — кивнул Мани. — Кстати, все потребительские долги — глупые долги. Гораздо разумнее тратить только те деньги, которые удалось отложить.

Мани очень хорошо все объяснил, и я записала:

3. Пятьдесят процентов денег экономить, а другие пятьдесят процентов использовать для погашения потребительских долгов. Лучше всего вообще не делать потребительских долгов.

— И последнее правило, — глаза Мани весело блестели. — Тому, у кого есть долги, следовало бы приклеить на свой кошелек бумажку с надписью: "ЭТО И В САМОМ ДЕЛЕ НУЖНО КУПИТЬ?" Тогда человек хотя бы возле кассы вспомнит, что не должен много тратить.

— Это касается всех, у кого нет такой собаки, как ты, — рассмеялась я.

Мани завилял хвостом и лизнул меня в лицо. Я в ответ звонко шлепнула его. Потом я записала последний пункт:

4. ЭТО И В САМОМ ДЕЛЕ НУЖНО КУПИТЬ?

Ну что ж, я многое узнала о долгах. Но это было легко по сравнению с задачей научить всему и моих родителей... Хорошо, что Мани подал мне идею попросить господина Гольдштерна, чтобы он побеседовал с моими мамой и папой. Однако я еще недостаточно хорошо с ним знакома, чтобы обращаться с такой просьбой. Придется немного подождать.

Но одно я решила твердо: сама я никогда не буду делать таких долгов. Я буду сначала откладывать деньги, чтобы потом что-либо на них купить. Мне вовсе не хочется попадать в такое положение, в каком оказались мои родители.

У господина Гольдштерна

В следующие дни все шло как по маслу. Я вновь смогла как следует сконцентрироваться на школьных делах и продолжала тренировки с Наполеоном. К концу первой недели я получила от господина Ханенкампа семь евро — семь дней по одному евро в день. Кроме того, я получила тридцать евро за три команды, которым обучила Наполеона. Он умел теперь по приказу садиться, ложиться и давать лапу.

Я с гордостью пересчитала свои деньги — тридцать семь евро. Это была большая сумма. Но я больше не испытывала угрызений совести или досады. Ведь для господ Ханенкамп жизнь с Наполеоном стала намного легче.

Они были так мною довольны, что даже спросили, не соглашусь ли я гулять с их собакой и по утрам. За это мне предложили еще по одному евро в день. Я спросила родителей, и они разрешили.

Мани сказал, что у него есть замечательная идея, как мне использовать эти деньги. Поэтому, пока он не рассказал о своей идее, я бережно спрятала деньги между школьных тетрадок.

Но кое-что было еще увлекательнее, чем большие заработки. Сегодня шофер господина Гольдштерна должен приехать за мной и Мани. Я с нетерпением ждала возможности ближе познакомиться с богатым человеком.

Звонок прозвучал ровно в четверть четвертого, как и договаривались. Меня удивило, что шофером оказалась пожилая дама, приветливо мне улыбавшаяся. Мы сели в ожидавший нас "Роллс-Ройс". Я сказала, что всегда думала, будто шоферами могут быть только мужчины. Она засмеялась:

— Господин Гольдштерн необыкновенный человек, и он делает необыкновенные вещи. Ему все равно, как поступают все. Он делает то, что считает правильным.

Мне стало любопытно. Женщина-шофер как будто почувствовала это и продолжила:

— Он случайно услышал, как я говорила своей подруге, что у меня нет работы. И хотя он видел меня впервые, он все же спросил, могу ли я водить машину. Я, конечно, могла. Тогда он сказал: "Хорошо. Если хотите, то можете начать работать моим шофером. Я как раз ищу человека на эту должность". И это все, что он сказал. Мне даже не пришлось делать пробную поездку. Он умеет оценить человека с первого взгляда. При этом он слушается только своей интуиции. На меня рассказанное произвело большое впечатление.

— И вы не боитесь водить такую большую машину? — спросила я.

— Видишь ли, — ответила женщина-шофер, — господин Гольдштерн научил меня, как укрепить уверенность в себе. Все, кто с ним работает, ведут журнал успеха.

— Я тоже, — задорно сказала я. Теперь пришла очередь шофера удивляться. Я гордо поглаживала Мани. А он быстро лизнул меня в лицо. От этого его следует отучить, решила я.

Наконец мы подъехали к санаторию. Вообще-то мне не нравятся больницы. Но эта больше походила на курортную гостиницу. Вот что значит, когда у тебя есть много денег! Женщина-шофер отвела нас в палату господина Гольдштерна. Он сидел в кресле и находился, похоже, в прекрасном настроении. Мани, виляя хвостом, тут же прыгнул к нему и первым делом лизнул своего бывшего хозяина в лицо.

— Со мной он тоже так делает, — сказала я. — Я уже решила, что надо его от этого отучить.

— Я рад, что ты пришла, — приветствовал меня господин Гольдштерн.

— И я тоже очень рада, — искренне сказала я. Хотя и не могла бы сказать, чему именно радуюсь. Впрочем, я, конечно, надеялась узнать, каким же образом сохранился у Мани дар речи.

Господин Гольдштерн осторожно поиграл некоторое время с Лабрадором. Заметно было, что при резких движениях он испытывает боль. Но общение с Мани, похоже, все-таки шло ему на пользу.

Через некоторое время он вновь обратился ко мне. Его интересовало все, что было как-то связано с Мани. Я рассказала, чем мы его кормим и как часто я вывожу его гулять. И о том, что мы гуляем вместе с Наполеоном, и что Мани помогает дрессировать его.

Господин Гольдштерн удовлетворенно кивнул:

— Я еще при первой встрече подумал, что ты, наверное, хорошо умеешь обращаться с животными. Ты можешь этим гордиться.

— Я далее собираюсь записать это завтра в мой журнал успеха,

— вырвалось у меня.

Господин Гольдштерн очень удивился.

— Ты ведешь журнал успеха? Как же ты пришла к такой идее?

— спросил он.

Я покраснела. Ну, что мне ему отвечать? Я ведь не могу рассказать, что Мани обладает даром речи и что это он многому меня научил. Господин Гольдштерн почувствовал, что мне не по себе, и вопросительное выражение сразу исчезло с его лица.

— Мы вовсе не обязаны об этом говорить, — заверил он меня.

— Нет-нет, поговорить об этом мне бы очень хотелось, — заторопилась я. При этом я решила быть честной: — Только я не могу вам сказать, кто подал мне эту идею.

К моему удивлению, господин Гольдштерн ни о чем не стал спрашивать:

— У меня тоже есть свои секреты. Поэтому я хорошо понимаю, что они могут быть и у других.

Такой ответ мне очень понравился. Значит, этот взрослый и богатый человек принимал меня всерьез.

Господин Гольдштерн задумчиво смотрел на меня:

— Я все спрашиваю себя, чем ты отличаешься от большинства детей. Может, ты сама сумеешь определить?

Я задумалась на мгновение. До того, как у нас появился Мани, я мало что смогла бы сказать на эту тему. Я была совершенно "нормальным" ребенком, как все. Но теперь многое изменилось. Поэтому ответила я так:

— Я думаю не о том, о чем думают другие дети. Я хочу много зарабатывать, потому что мечтаю поехать в Калифорнию и купить себе компьютер, — и я рассказала господину Гольдштерну о моем списке из десяти желаний, о копилках мечты и альбоме мечты, о том, сколько я заработала за первую неделю с Наполеоном. Рассказала я и о денежных проблемах в нашей семье, и о Марселе.

Господин Гольдштерн слушал очень внимательно. Он вообще умел слушать. Когда я закончила, он поздравил меня:

— Кира, меня очень обрадовало все, что ты рассказала. И я уверен, что ты достигнешь своих целей. Только никому не позволяй сбить себя с дороги.

— Моя мама меня уже высмеяла, — перебила я его и рассказала о том, как мама нашла мои копилки мечты и что из этого получилось.

— Над тобой многие будут смеяться. Но куда больше людей станут уважать тебя, — успокоил меня господин Гольдштерн. — Кроме того, я не верю, чтобы твоя мама всерьез хотела тебя обидеть. Ей, наверное, все это показалось просто сумасшедшей и невыполнимой затеей. Но часто именно сумасшедших целей достигнуть оказывается легче, чем нормальных, маленьких целей. Если ты ставишь перед собой большие цели, понятно, что приходится приложить много усилий.

Мани во время нашего разговора убежал в парк и носился там по кустам.

— Мы совсем еще не говорили об одном важном вопросе, — продолжал господин Гольдштерн. — Ты уже довольно давно заботишься о Мани. Я охотно верну тебе все деньги, которые пришлось на него потратить.

— За его еду платила не я, а мои родители. Кроме того, я люблю Мани, — возразила я.

— Я предлагаю вот что, — не смутившись, продолжал господин Гольдштерн. — Я выпишу чек для твоих родителей. Кроме того, ты однажды должна приехать ко мне вместе с ними. Может, я смогу поговорить с ними об их финансовой ситуации.

Я почувствовала огромное облегчение. Ведь я уже и сама прикидывала и так, и этак, как бы устроить консультацию у него для моих родителей, но до сих пор ничего путного придумать не смогла. А господин Гольдштерн продолжал говорить:

— Конечно, ты тоже должна кое-что получить... Сейчас я подсчитаю. Ты очень долго, почти целый год, заботилась о Мани. Как ты отнесешься к тому, что я заплачу тебе по пять евро за каждый день?

Я почувствовала себя неловко.

— Я делала это, потому что сразу же полюбила Мани, а вовсе не для того, чтобы заработать на нем, — рассерженно возразила я.

Господин Гольдштерн рассмеялся. Но в его смехе не было ничего обидного для меня. Потом он объяснил:

— Знаешь, Кира, так думают очень многие люди, и я тоже когда-то так думал. Но назови мне причину, почему ты не можешь зарабатывать деньги, делая то, что доставляет тебе удовольствие?

Нечто похожее я слышала уже много раз. Об этом говорили и Марсель, и господин Ханенкамп. И все-таки я не могла избавиться от чувства вины.

— Я хочу тебе что-то сказать, — вновь заговорил господин Гольдштерн. — Именно потому, что ты любишь нашего Мани, я хочу заплатить тебе по пять евро в день. Я знаю, что ему было хорошо у тебя и дальше будет не хуже. Ведь как раз настоящее чувство делает твою "работу" такой ценной.

Я еще не была полностью убеждена, но не смогла противостоять соблазну прикинуть, сколько же это получится — целый год по пять евро в день...

У меня дурацкая привычка качать головой и жмурить глаза, когда я считаю. Господин Гольдштерн рассмеялся, и я почувствовала себя застигнутой врасплох. Но потом он снова заговорил серьезно:

— Да, это большие деньги. Но у меня одно условие: половину этих денег ты должна не тратить, а отложить.

— Я отложу все деньги, — пообещала я. — Ведь я хочу в Сан-Франциско. Причем уже следующим летом.

— Нет, я имею в виду не это, — возразил он. — Деньги, предназначенные на поездку, ты ведь потратишь. Это хорошо, для того ты их и собираешь. Но, кроме того, тебе следует откладывать деньги, чтобы стать состоятельной. Ты должна откладывать часть денег, чтобы никогда больше их не тратить.

— Для чего же тогда нужны деньги, если их нельзя тратить?

— Чтобы ты могла жить за их счет, — объяснил господин Гольдштерн. — Я хочу рассказать тебе об этом сказку.

Я устроилась поудобнее. Кто же не любит слушать сказки? Тем временем вернулся Мани и тоже устроился рядом с нами. Он выглядел очень довольным. Видимо, ему нравилась тема нашей беседы.

— Жил-был когда-то крестьянин. Каждое утро он ходил в курятник, чтобы взять на завтрак яйцо, которое снесла его курица. Но однажды он нашел в гнезде не обычное яйцо, а золотое. Сначала он не мог в это поверить. Возможно, кто-то решил над ним зло подшутить. Но ювелир, которому он принес показать яйцо, подтвердил, что оно из чистого золота. Крестьянин выгодно продал яйцо и устроил большой праздник.

На следующее утро он пошел в курятник раньше, чем обычно. В гнезде опять лежало золотое яйцо. Так продолжалось несколько дней. Но крестьянин был жадным и хотел побыстрее разбогатеть. Он злился на свою курицу, потому что "глупая птица" не могла объяснить ему, как она умудряется нести золотые яйца. Ему казалось, что тогда он мог бы и сам нести золотые яйца. Тогда у него было бы каждый день по два яйца. И однажды крестьянин так сильно разозлился, что вбежал в курятник и зарезал свою курицу. Некому стало нести золотые яйца. Мораль этой сказки такова: нельзя резать курицу, несущую золотые яйца.

Господин Гольдштерн замолк и откинулся на спинку кресла. Мне очень понравилась его сказка.

— Какой глупый крестьянин! — воскликнула я. — Теперь он больше не получит золотых яиц.

Господину Гольдштерну явно понравилась моя реакция. Мани тоже завилял хвостом.

— Значит, ты не стала бы себя так вести? — спросил меня господин Гольдштерн.

— Конечно, нет. Я же не дура.

— Тогда я объясню тебе, что значит эта история. Курица — это твои деньги. Если ты их правильно поместишь, то будешь получать проценты. Проценты — это золотые яйца.

Я сомневалась, что все поняла правильно. А господин Гольдштерн продолжал:

— Большинство людей вовсе не владеют такой "курицей" от рождения. То есть, у них не так много денег, чтобы можно было жить на проценты от них...

— Значит, чтобы жить на проценты, нужно очень, очень много денег, — заметила я.

— Вообще-то для этого нужно куда меньше, чем ты, наверное, думаешь, — сказал господин Гольдштерн. — Если бы у тебя было всего двадцать пять тысяч евро и ты получала бы от них двенадцать процентов годовых, это составило бы три тысячи евро в год.

— Ух ты! — крикнула я. — Да ведь это двести пятьдесят евро в месяц! И мои двадцать пять тысяч евро вовсе и не нужно было бы трогать.

— Вот именно. Двадцать пять тысяч — это твоя "курица", а ты ведь не хотела бы ее зарезать.

Мне все это очень понравилось. Мешало только одно: если я сейчас начну откладывать деньги, чтобы завести свою "курицу", я еще очень долго не смогу поехать в Калифорнию.

— Такое решение ты должна принять сама, — кивнул господин Гольдштерн. — Ты можешь в любой момент потерять терпение и потратить свои деньги. Можно полететь в Калифорнию, как только наберется полторы тысячи евро. Но это значит, что ты зарезала свою "курицу" еще цыпленком. А можно решить иначе: часть денег экономить. Тогда через некоторое время соберется достаточная сумма, чтобы на проценты от нее каждый год летать в Америку.

Это меня убедило. Но все равно мне очень хотелось будущим летом поехать в Калифорнию. И чтобы у меня была такая "курица" тоже хотелось. Я вздохнула:

— Так трудно выбрать между "курицей" и остальными моими желаниями!

— Но ты не должна отказываться ни от "курицы", ни от желаний. Можно добиться и того, и другого, — засмеялся господин Гольдштерн. — Предположим, ты зарабатываешь десять евро. Эти деньги можно разделить. Самую большую часть ты кладешь в банк. Еще часть отправляется в твои копилки мечты. Остальное можно тратить.

Да, это был выход. Я сразу начала придумывать, как лучше разделить эти десять евро. Задача оказалась непростой.

— А как разделить эти деньги лучше всего? — спросила я господина Гольдштерна.

— Это зависит от того, каковы твои цели, — сразу ответил он. — Если ты будешь кормить свою "курицу" только десятью процентами, это уже избавит тебя от бедности. Но если ты хочешь, чтобы у тебя когда-нибудь было действительно много денег, откладывать следует больше. Я, например, откладываю для своей "курицы" пятьдесят процентов от всех моих доходов.

Я решила взять пример с господина Гольдштерна. Мне нравилось, как он жил. И у него, кажется, всегда хорошее настроение — несмотря даже на то, что временами его мучают сильные боли. Итак, я решила половиной всех моих денег кормить "курицу", сорок процентов откладывать в копилки мечты, а десять процентов тратить.

Господин Гольдштерн с гордостью смотрел на меня. Да мне и самой понравилось такое решение. Но один вопрос не давал мне покоя:

— Если всего десяти процентов достаточно, чтобы стать состоятельным, почему у такого количества людей есть денежные проблемы?

— Потому что они никогда не думали о том, что следует экономить, — ответил он. — И начинать нужно, пока человек еще совсем молод. Тогда это становится чем-то само собой разумеющимся. И тебе лучше всего сразу же начать делать все правильно. На следующей неделе зайди в банк и открой счет. А в следующий приезд я расскажу тебе, что делать дальше. И дам чек, по которому ты сможешь получить деньги. Ну, а теперь вам пора отправляться домой. Пора ужинать, да и я немного устал.

Он и на самом деле выглядел усталым. Наверное, у него снова были боли. Я удивлялась тому, что он, несмотря на это, был в хорошем настроении и так терпеливо все мне объяснял. Не удержавшись, я спросила его об этом.

— Чем больше я думаю о своей боли, тем сильнее она становится, — ответил он. — Говорить о своих неприятностях — это все равно, что сыпать соль на рану. Я уже давным-давно отвык жаловаться.

Я искренне поблагодарила его за советы. Мани подошел к хозяину, чтобы тот погладил его. Мы попрощались, и симпатичная женщина-шофер отвезла нас домой.

Госпожа Трумпф

Дома я первым делом поспешила в свою комнату. Мне не терпелось сделать запись в журнале успеха. Усевшись за стол, я написала:

1. Я быстро поняла то, что мне объяснял господин Гольдштерн.

2. Я приняла хорошее решение: откладывать половину от всех заработанных мной денег.

3. У меня появится курица, несущая золотые яйца. Теперь я поняла, что значит быть богатым.

4. Впервые в жизни я ехала в "Роллс-Ройсе".

5. За последнюю неделю я заработала 37 евро. (Из этой суммы 18,5 евро я отложу для "курицы"; 14 евро 80 центов положу в копилки мечты — это получается по 7 евро 40 центов в каждую из них; 3 евро 70 центов остается на расходы.)

6. Господин Гольдштерн похвалил меня.

7. На следующей неделе я получу деньги за то, что заботилась о Мани. 413 дней по 5 евро в день — получается 2065 евро. С ума сойти!

Можно ли все это считать настоящими успехами? Я не была уверена. Но чувствовала я себя прекрасно. И гордилась собой. И я все больше верила в себя. Перед тем, как выйти из комнаты, я решила за ужином осторожно заговорить с родителями об их долгах и положила в карман джинсов записку с четырьмя правилами обращения с долгами.

Едва мы уселись за стол, я торжественно показала всем чек, который господин Гольдштерн передал моим родителям. Взяв его в руки и прочитав сумму, папа удивленно воскликнул:

— Здесь тысяча евро! За что это?

— Это еда для Мани за все время, что он живет у нас, — объяснила я.

— Не знаю, можем ли мы это принять, — сказала мама. — Ведь Мани стал уже практически нашим.

— С другой стороны, эти деньги нам сейчас очень кстати, — проворчал папа. — Мы опаздываем с платежами по одному из кредитов. И тысяча евро могли бы помочь.

— А я бы только пятьсот евро уплатила по кредиту, — вмешалась я, — а другие пятьсот евро я бы отложила.

Папа и мама даже есть перестали и уставились на меня. Лица у них стали такие, будто я уронила на пол полную тарелку супа.

— Поглядите-ка на нее, — иронически проговорил папа. — Наша дочь один раз проехалась в "Роллс-Ройсе" и уже стала финансовым гением. Сюзанна, я что-то засомневался, подходящее ли окружение все это, — он повел глазами вокруг, — для нашей Киры.

Я рассердилась.

— Куда умнее платить по кредиту как можно меньшие взносы, — упрямо прошептала я.

— Ну да, чтобы до смерти не рассчитаться с процентами, — вскинулся папа.

Я прикусила язык. Я уже не помнила точно, как Мани объяснял это мне. Помнила только, что приходится брать все новые кредиты, чтобы выплачивать старые. Я подумала, что заговорю об этом снова после того, как побываю в Америке и стану обладательницей упитанной денежной "курочки".

— Что могут дети знать о деньгах, — пробормотал папа. И я не выдержала:

— У американского мальчика Дэрила уже в семнадцать лет было несколько миллионов, чего о тебе сказать никак нельзя, — выложила я свой козырь. — И я тоже когда-нибудь стану очень богатой.

— Он, наверное, получил наследство, — предположил папа.

— Он эти деньги заработал, как и я их заработаю! — возбужденно крикнула я.

Мама смотрела на меня озабоченно:

— Кира, тебе такие слова не подобают. Мы не созданы для больших денег. Они приносят только несчастье. Гораздо важнее уметь довольствоваться малым. Помнишь старую пословицу: "Кто родился пфеннигом, не станет маркой".

У меня были свои сомнения. Господин Гольдштерн показался мне очень счастливым человеком. Мама с папой, конечно, не были так счастливы. Я подумала, что несчастье приносят не деньги, а их нехватка, но решила промолчать. Так, в молчании, и закончился ужин.

Вечером мне не хотелось сидеть дома. Я позвонила Монике и предложила встретиться. Она, однако, еще не ужинала. Поэтому мы назначили встречу через час. А пока я решила пойти погулять, заглянуть к Ханенкампам и поприветствовать Наполеона.

Господин Ханенкамп пригласил меня в дом:

— Не найдется ли у тебя времени, чтобы присматривать еще за одной собакой? — спросил он.

— Конечно, найдется.

— Я разговаривал сегодня утром с госпожой Трумпф, — многозначительно продолжал господин Ханенкамп. — Это хозяйка Бианки, большой немецкой овчарки. Она хочет уехать на две недели, но не знает, что делать с Бианкой. Услышав, что ты хорошо справляешься с Наполеоном, она просила меня узнать, не возьмешься ли ты и за Бианку. Ты иди прямо к ней и поговори сама.

Я хорошо знала госпожу Трумпф. Она очень любила поговорить и всегда, когда я проходила мимо ее дома, пыталась завязать со мной беседу. Мы с Мани сразу направились к ней. Дом ее походил на ведьмину избушку.

Старушка вышла на крыльцо. Господин Ханенкамп позвонил ей и предупредил о нашем приходе. Мы вошли. В комнатах царил такой чудесный беспорядок, что я сразу почувствовала себя уютно. Повсюду были разбросаны книги и вырезки из газет, на стенах висели какие-то непонятные таблицы, работали сразу два телевизора.

Заметив, что я с любопытством оглядываю все это, госпожа Трумпф пояснила:

— Это мое хобби. Я люблю читать биржевые и финансовые журналы. После смерти мужа мне осталось довольно много денег. А я тогда не имела никакого представления, что с ними делать. И начала читать, чтобы узнать побольше о вложениях капитала.

Это оказалось невероятно интересно. Оказывается, таким способом можно в несколько раз приумножить те деньги, которые у тебя есть.

Мне хотелось, чтобы госпожа Трумпф продолжала рассказывать. Но она, наверное, думала, что меня такие вещи не интересуют, и перевела разговор на Бианку.

Старушке уже несколько лет хотелось, съездить куда-нибудь отдохнуть. Но не находилось никого, кто взял бы на себя заботы о собаке. Бианка была вообще-то очень добрая и послушная, но для овчарки необычайно крупная и с очень пышной шерстью, из-за чего казалась еще больше. У многих она вызывала настоящий страх. Поэтому госпожа Трумпф была очень довольна, что я заинтересовалась собакой. Она сказала, что заранее купит еду на все время своего отсутствия, и будет платить мне пять евро в день. Я охотно согласилась. Конечно, следовало еще попросить разрешения у родителей. Ведь овчарка должна будет две недели прожить у нас.

Я попрощалась, пора уже было отправляться на встречу с Моникой. Сколько всего я должна ей рассказать! О деньгах, которые я зарабатываю. О господине Гольдштерне. И о том, как я распределяю свои деньги.

Моника смотрела на меня с уважением:

— Сколько же ты всего делаешь! Молодец! — она минутку подумала. — Если у тебя вдруг окажется слишком много заказов, я могу помочь. Тогда я буду работать на тебя.

Я невольно засмеялась. Родители Моники богаты, и она всегда так шикарно одета. И вдруг она хочет работать на меня. Это было даже странно.

Уже почти стемнело, пора было возвращаться домой. Кроме того, я хотела поскорее поговорить с родителями о Бианке. Папе моя затея поначалу не понравилась. Он боялся, что это будет отвлекать меня от учебы. Помогла мама.

В это время зазвонил телефон. Мама сняла трубку:

— Это Марсель. Тебя, — она была удивлена. Марсель еще никогда мне не звонил.

Оказалось, нам обоим было что порассказать. Я сообщила ему о своих доходах и о новой работе. И о том, что я распределяю свои деньги так, как советовал господин Гольдштерн.

— Я могу сказать только одно, — торжественно заявил Марсель. — Прошли времена, когда у тебя были кукольные мозги. И идея с распределением денег очень хороша. Я до такого не додумался. Все мои деньги лежат на банковском счете.

— Мне тоже нужно открыть счет в банке, — пробормотала я. — Господин Гольдштерн собирается дать мне чек. Но я еще не знаю, как это делается.

— Если хочешь, я завтра приеду и помогу тебе, — предложил он. Я не верила своим ушам. Марсель всегда держался так неприветливо, а тут вдруг добровольно предлагает свою помощь. И он никогда не приезжал ко мне, хотя нас разделяло всего семь километров. Даже когда его родители приезжали к нам в гости, он чаще всего оставался дома.

— Ты хочешь приехать ко мне? — переспросила я. — Еще совсем недавно ты изо всех сил старался избегать меня.

— Я люблю иметь дело только с теми людьми, которых уважаю, — коротко ответил он. — А тебя я начинаю уважать. Я почувствовала настоящую гордость.

— Кстати, у меня появились уже свои служащие, — по-взрослому продолжал Марсель. — Теперь булочки развозят и несколько соседских мальчиков, потому что у меня уже больше пятидесяти клиентов. Одному мне больше не справиться.

Я вспомнила о Монике, предложившей мне свою помощь. Я должна теперь ухаживать за Мани, Наполеоном и Бианкой. И ее помощь может оказаться очень кстати.

Прощаясь с Марселем, я с радостью думала о завтрашней встрече с ним. Потом я хорошенько причесала Мани, что ему очень понравилось, и улеглась в кровать. Заснула я быстро.

Среди ночи я проснулась вся в холодном поту. Мне приснился кошмарный сон. За нами гнались преступники, чтобы убить Мани. Моника и Марсель тщетно пытались нам помочь: Я долго еще дрожала, не в силах успокоиться. Мани что-то почувствовал, вспрыгнул на кровать и лизнул меня в руку. Я обняла его. Этот сон не обещал ничего хорошего, и я решила в ближайшие дни быть особенно осторожной.

Приключение

День начался неудачно. Я проснулась усталой после ночного кошмара, да и погода оказалась отвратительной. Папа встал позж