Эпикурейская философия
Тетрадь первая
I. ДИОГЕН ЛАЭРЦИЙ, КНИГА X
ИЗВЛЕЧЕНИЯ ИЗ ДЕСЯТОЙ КНИГИ ДИОГЕНА ЛАЭРЦИЯ
ПО ИЗДАНИЮ ПЬЕРА ГАССЕНДИ «ЗАМЕЧАНИЯ НА ДЕСЯТУЮ
КНИГУ ДИОГЕНА ЛАЭРЦИЯ». ЛИОН, 1649, т. 1»
I. ДИОГЕН ЛАЭРЦИЙ, КНИГА ДЕСЯТАЯ эпикур
12] «...впоследствии, однако [Эпикур], случайно натолкнувшись на книги Демокрита, отдался философии» (стр.'10).
[4] (Стоик Посидоний, Николай и Сотион в 12-ой книге из тех, которые носят общее заглавие «Диокловы опровержения», утверждают, что:)
«Он проповедовал, как свои собственные, учения Демокрита об атомах и Аристиппа о наслаждении» (стр. 11).
[6] «Ибо я, по крайней мере, не знаю, [говорит Эпикур], что я мог бы признать благом, если отбросить наслаждения вкусовые, [наслаждения любви], наслаждения от слушания музыки и радостные движения при созерцании [прекрасных] форм» (стр. 12).
[12] «Больше всех он признавал.,. древнего Анаксагора, хотя в некоторых вопросах расходился с ним» (стр. 16).
[29] «Итак, она [т. е. философия Эпикура] распадается на три части: каноническую, физическую и этическую» [стр. 25].
1) КАНОНИКА
[31] «Итак, в своем «Каноне» Эпикур утверждает, что критериями истины являются чувственные восприятия, а также пролепсисы.27 и чувствования; эпикурейцы же добавляют сверх того и представления, созданные силой воображения разума (стр. 25—26). Говорит он об этом также... в «Главных положениях»» (стр. 26).
I) «...чувственные восприятия — истинны. Ибо... никакое чувственное восприятие не зависит от разума, а также совершенно неспособно на воспоминание; ибо оно не приводится в движение само собою, а, будучи приведено в движения чем-либо другим, оно не может ничего ни прибавить, ни убавить так, чтобы подумать что-либо или измыслить».
[32] «И нет ничего, что бы могло их опровергнуть. В самом деле, однородное чувственное восприятие не может опровергнуть другое однородное с ним, так как они равносильны, а неоднородное не может опровергнуть неоднородное, так как судят они не об одном и том же. И вообще одно чувственное восприятие не может опровергнуть другое, ибо на все из них мы обращаем одинаковое внимание. Не может опровергнуть чувственных восприятий иразум; ибо сам он целиком зависит от них».
24 ТЕТРАДИ ПО ЭПИКУРЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ
«И то обстоятельство, что воспринимаемое чувствами действительно существует, гарантирует истинность чувственных восприятий. И то, что мы видим и слышим, — факт в такой же степени действительный, как и то, что мы чувствуем боль. Ибо нет разницы между утверждениями: «нечто истинно» и «нечто существует»» (стр. 26).
«Отсюда и неизвестное следует объяснять, исходя из явлений. Ибо всякие представления имеют источником чувственные восприятия при посредстве случайного совпадения, аналогии, сходства и соединения, при некотором содействии размышления» (стр. 26—[27]).
«И видения помешанных, и сновидения — истинны, ибо они вызывают движения; то же, что не существует, никакого движения не вызывает» (стр. 27).
II) [33] «То, что [эпикурейцы] обозначают названием пролепсис, есть восприятие или верное мнение, или представление, или общее находящееся внутри нас умозрение, т. е. воспоминание о часто повторяющемся внешнем явлении, как например, «вот это — человек». Ибо как только мы произнесли слово «человек», в тот же момент благодаря пролепсису перед нами является и его образ, возникший на основе чувственных восприятий.
Таким образом, становится ясным то, что лежит первоначально в основе любого наименования. И мы не искали бы того, что мы ищем, если бы не знали его раньше... Мы не могли бы ничего назвать, если бы мы раньше с помощью пролепсиса не знали образа [предмета]. Следовательно, пролеп-сисы очевидны. И [всякое] мнение основывается на предварительной очевидности чего-либо, — к этому-то мы и сводим наше утверждение... [34]. Мнение они [эпикурейцы] еще называют предположением и утверждают, что оно может быть и истинным и ложным, в зависимости от того, прибавляется ли к нему что-нибудь или отнимается, подтверждается ли оно или, наоборот, опровергается в зависимости от того, обладает ли оно очевидностью или нет. И, если предположение подтверждается или же не опровергается, то оно истинно, а если не подтверждается или же опровергается, то оно ложно. Отсюда-то и введен был [термин]: «ожидающее»; так, например, выжидают, а потом приближаются к башне и убеждаются, такова ли она вблизи, какой она кажется издали» (стр. [27]—28).
«Они различают два вида душевных переживаний: наслаждение и боль... Первое близкое [природе живого существа], второе же — чуждое; этими переживаниями и руководствуются при выборе или отказе от чего-либо» (стр. [28]—29).
«Исследования в одних случаях касаются самих вещей, в других же вращаются вокруг пустых слов* (стр. 29).
ЭПИКУР МЕНОЙКЕЮ
[123] «Прежде всего, исходя из того, что бог — существо неуничтожаемое и блаженное, как этого требует общее представление о боге, не приписывай ему ничего, чуждого неуничтожаемости, ничего, несовместимого с блаженством...» (стр. 82).
«Ибо боги существуют, потому что представление о них — очевидно» (ср. «общее о богах представление» — «consensus omnium, consensus gentium» *). Но они не таковы, какими их представляет себе толпа; ибо [в своем мышлении о богах] толпа не сохраняет первоначального о них представления».
«Нечестив не тот, кто отвергает богов толпы, а тот, кто присоедиг няется к мнению толпы, о богах».
* = «согласие всех, согласие народов», (Замечание Маркса). Рев,
ТЕТРАДЬ ПЕРВАЯ
[124] «Ибо мнения толпы о богах являются не пролепсисами, а лживыми предположениями. Поэтому она и думает, что боги насылают на дурных людей самые тяжелые бедствия, а добрым оказывают величайшие благодеяния. Ибо, свыкшись полностью со своими добродетелями, она подобных себе одобряет, а все не такое считает чуждым» (стр. 83).
«.Приучайся думать, что смерть — для нас ничто, так как все хорошее, как и все дурное, заключается в ощущении, смерть же есть прекращение ощущений».
«Поэтому правильное знание того, что смерть — для нас ничто, делает для нас источником наслаждения преходящность жизни, не прибавляя [к жизни] бесконечное время, а устраняя жажду бессмертия».
[125] «Ибо в жизни нет ничего страшного для того, кто подлинно понял, что нисколько не страшно не жить. Поэтому легкомыслен тот, кто говорит, что он боится смерти не потому, что она причинит страдания, когда наступит, но потому, что ему уже сейчас причиняет страдания грядущая смерть: глупо беспокоиться о том, что еще должно наступить. Ибо то, что не беспокоит, будучи в наличии, причиняет лишь пустую скорбь, когда оно лишь ожидается. Итак, смерть, вызывающая наибольший страх из зол, — для нас ничто, так как, пока мы существуем, нет смерти, когда же наступает смерть, тогда нас уже нет. Таким образом, смерть не касается ни живущих, ни умерших, так как для первых ее еще нет, а последних уже нет» (стр. 83—84).
[126] «Тот, кто призывает юношу прекрасно жить, а старца — прекрасно умереть, глуп, не только потому, что жизнь привлекательна, но потому, что забота о прекрасной жизни есть также забота и о прекрасной смерти...» (стр. 84).
[127] «Но следует помнить, что то, что будущее, и — не наше, и — не совсем не наше, чтобы мы с одной стороны не ждали его, как нечто, что непременно наступит, а с другой — не теряли бы на него надежды, как на нечто, что ни в коем случае не наступит» (стр. 85).
«Среди желаний одни — естественные, другие — пустые. Из естественных одни — необходимые, другие — только естественные. Из необходимых одни необходимы для счастья (например, для благополучия тела), другие — для самой жизни» (стр. 85).
[128] «Ибо свободное от ошибок созерцание этих вещей... может привести к здоровью тела и невозмутимости (атараксии) 28 души, так как это и есть цель счастливой жизни. Ибо ради этого мы все делаем —• чтобы не испытывать страдания и страха. Раз это достигнуто, то прекращается всякое душевное волнение, так как живому существу больше нет надобности искать чего-либо необходимого или чего-либо другого, что могло бы послужить для более полного благополучия духа и тела. Ибо мы имеем потребность в наслаждении тогда, когда из-за отсутствия наслаждения мы страдаем; когда же мы не страдаем, мы не нуждаемся больше в наслаждении» (стр. 85).
«И поэтому мы говорим, что наслаждение есть начало и конец счастливой жизни (стр. 85—86). [129] Ибо наслаждение мы признаем первым и прирожденным блаъом, им мы начинаем всякий,выбор и отказ, и к нему мы приходим, оценивая этим душевным переживанием, как мерилом, всякое благо» (стр. [85]—86).
«И именно потому, что наслаждение есть первое и прирожденное благо, мы выбираем не всякое наслаждение...»
«Итак, всякое наслаждение, по своей природе, которая нам соответствует, — благо, однако не всякое наслаждение следует ивбирать, — подобно тому, как и всякое страдание есть зло, но не всегда следует избегать всякого страдания».