От анализа структуры к анализу развития знания

Когда от работ логических позитивистов переходишь к знакомству с методологической концепцией известного британского философа Карла Поппера, то испытываешь приблизительно такие же чувства, которые мог бы испытать человек, выбравшийся, наконец, после дол­голетних блужданий в темном и душном подземелье на свежий воздух и солнечный свет. Тяжелые логические цепи, которые раньше делали тебя почти неподвижным, становятся легче, и хотя они еще опутывают тебя, но уже не мешают идти, и ты чувствуешь, что скоро они совсем спадут. Горизонты раздвигаются, вокруг много нового и интересного, и ты свободен в выборе своего пути. По-видимому, это чувство освобожде­ния и легкости испытал каждый, кто некоторое время жил и работал в окружении чудовищных призраков логического позитивизма, а затем вдруг увидел, как эти призраки рассеиваются и тают под огнем критики.

К. Р. Поппер родился и жил до 1937 г. в Вене. Он учился в Венском университете и был близко знаком с членами Венского кружка. Однако уже с самого начала своей творческой деятельности Поппер полемизи­ровал с логическими позитивистами и хотя считался своим вих кругу, настойчиво развивал собственные воззрения на науку и научный метод. Его взгляды получили широкое признание после выхода в 1959 г. в Лондоне его основного труда "Логика научного открытия" ', в кото­рой была сформулирована новая методологическая концепция. Важ­нейшей особенностью этой концепции был интерес к вопросам, связан­ным с развитием научного знания. "Центральной проблемой теории познания всегда была и остается проблема роста знания, — провозгла­сил Поппер. — ... Наилучший же способ изучения роста знания — это изучение роста научного знания" ². Переход от анализа структуры на­учного знания, чем в основном занимались логические позитивисты, к исследованию его развития существенно изменил и обогатил всю про­блематику философии науки.

1. См.: Поппер К. Р. Логика и рост научного знания. М., Прогресс, 1983. — В эту книгу включены избранные главы из основных философско-методологи-ческих сочинений Поппера, а также некоторые его важные статьи. Ниже я буду ссылаться именно на это издание. Недавно на русском языке появился и важ­нейший труд Поппера, посвященный проблемам социальной философии: Поп­пер К. Р. Открытое общество и его враги. М , 1992.

² Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 35.

II. 1. ФИЛОСОФСКИЕ И ЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ФАЛЬСИФИКАЦИОНИЗМА

Методологическая концепция Поппера получила название "фальсификационизма", так как ее основным принципом является принцип фальсифицируемости. Что побудило Поппера положить именно этот принцип в основу своей методологии?

Обычно указывают на логические соображения, которыми руко­водствовался Поппер. Логические позитивисты заботились о верифи­кации утверждений науки, т. е. об их обосновании с помощью эмпири­ческих данных. Считалось, что такого обоснования можно достигнуть или с помощью вывода утверждения науки из эмпирических предложе­ний, или посредством их индуктивного обоснования. Однако это ока­залось невозможным. Например, для верификации общего предложе­ния "Все деревья теряют зимой листву" нам нужно осмотреть миллиар­ды деревьев, в то время как опровергается это предложение всего лишь одним примером дерева, сохранившего листву среди зимы. Вот эта асимметрия между подтверждением и опровержением общих предло­жений и критика индукции как метода обоснования знания и привели Поппера к фальсификационизму.

Однако у него были и более глубокие, философские основания для того, чтобы сделать фальсификационизм ядром своей методологии. Поппер верит в объективное существование физического мира и при­знает, что человеческое познание стремится к истинному описанию этого мира. Он даже готов согласиться с тем, что человек может полу­чить истинное знание о мире. Однако Поппер отвергает существование критерия истины — критерия, который позволил бы нам выделить ис­тину из всей совокупности наших убеждений. Даже случайно натолк­нувшись на истину в своем научном поиске, мы не можем с увереннос­тью сказать, что это — истина. Ни непротиворечивость, ни подтверждаемость эмпирическими данными не могут служить критерием исти­ны. Любую фантазию можно представить в непротиворечивом виде, а ложные верования часто находят подтверждение. В попытках понять мир люди выдвигают гипотезы, создают теории и формулируют зако­ны, но они никогда не могут с уверенностью сказать, что из созданного ими истинно.

Убеждение в отсутствии какого-либо критерия истины оказало фа­тальное влияние на методологическую концепцию самого Поппера и на развитие философии науки его учениками и последователями. Хотя Поппер иногда отступал от этого убеждения и развивал идеи, несо­вместимые с ним, он никогда не мог вполне с ним расстаться. Ниже мы увидим, какие элементы попперовской методологии обусловлены эти­ми отступлениями и выпадают из рамок его концепции. Отрицание существования критерия истины могло бы сделать Поппера агностиком и скептиком: если мы не можем узнать, какие из наших убеждений истин­ны, то не все ли равно, какие убеждения принимать; и если истина не­достижима, то стоит ли стремиться к познанию? Действительно, в его концепции проявляются черты и агностицизма, и скептицизма. Однако и от первого, и от второго его спасает вера в то, что хотя мы не спо­собны установить истинность наших убеждений, мы все-таки способны установить их ложность.

Нельзя выделить истину в научном знании, говорит Поппер, но постоянно выявляя и отбрасывая ложь, можно приблизиться к истине. Это оправдывает наше стремление к познанию и ограничивает скепти­цизм. Можно сказать, что научное познание и философия науки опи­раются на две фундаментальные идеи: идею о том, что наука способна дать и дает нам истину, и идею о том, что наука освобождает нас от за­блуждений и предрассудков. Поппер отбросил первую, но во второй идее его методология нашла прочную объективную основу. В дальней­шем И. Лакатос и другие представители философии науки показали, что даже и ложность наших убеждений мы не можем установить с не­сомненностью. Так из методологии была устранена и вторая фунда­ментальная идея. Это открыло путь к полному скептицизму и анархизму.

II. 2. КРИТЕРИИ ДЕМАРКАЦИИ

"Проблему нахождения критерия, который дал бы нам в руки сред­ства для выявления различия между эмпирическими науками, с одной стороны, и математикой, логикой и "метафизическими" системами, — с другой, я называю, — пишет Поппер, — проблемой демаркации"³. Имен­но эта проблема, по его собственному признанию, заинтересовала Поппера в самом начале его научной деятельности. В то время было широко распространено восходящее к Бэкону и Ньютону мнение о том, что наука отличается использованием индуктивного метода, который предписывает начинать с наблюдения, с констатации фактов, а затем восходить к обобщениям. Это мнение разделяли и логические позити­висты, принявшие в качестве критерия демаркации верифицируемость.

Поппер отверг индукцию и верифицируемость в качестве критери­ев демаркации. Защитники этих критериев видят характерную черту науки в обоснованности и достоверности, а особенность ненауки (ска­жем, философии или астрологии) — в недостоверности и ненадежности. Однако полная обоснованность и достоверность в науке недостижимы, а возможность частичного подтверждения не может отличить науку от ненауки: например, учение астрологов о влиянии звезд на судьбы лю-

³ Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 55.

дей подтверждается громадным эмпирическим материалом. Поэтому Поппер не хочет рассматривать в качестве отличительной особенности науки обоснованность ее положений или их эмпирическую подтверждаемость. Подтвердить можно все что угодно, но это еще не свидетель­ствует о научности. То, что некоторое утверждение или система утверж­дений говорят о физическом мире, проявляется не в подтверждаемости их опытом, а в том, что опыт может их опровергнуть. Если система оп­ровергается с помощью опыта, значит, она приходит в столкновение с реальным положением дел, но это как раз и свидетельствует о том, что она что-то говорит о мире.

Исходя из этих соображений, Поппер в качестве критерия демар­кации принимает фальсифицируемость, т. е. эмпирическую опровержимость: "... некоторую систему я считаю эмпирической или научной только в том случае, если она может быть проверена опытом. Эти рас­суждения приводят к мысли о том, что не верифицируемость, а фальси­фицируемость системы должна считаться критерием демаркации. Дру­гими словами, от научной системы я не требую, чтобы она могла быть раз и навсегда выделена в позитивном смысле; но я требую, чтобы она имела такую логическую форму, которая делает возможным ее выделе­ние в негативном смысле: для эмпирической научной системы должна существовать возможность быть опровергнутой опытом..." ⁴.

Таким образом, научность заключается в способности опровер­гаться опытом. Чтобы ответить на вопрос о том, научна или ненаучна некоторая система утверждений, надо попытаться опровергнуть ее; ес­ли это удастся, то данная система несомненно научна. Ну, а если, не­смотря на все усилия, никак не удается опровергнуть некоторую систе­му утверждений? Тогда, говорит Поппер, вполне правомерно усом­ниться в ее научности. Может быть, это псевдонаучная, метафизическая система. "Это предположение будет справедливым до тех пор, пока мы снова не начнем прогрессировать и, опровергнув эту теорию, дадим новое обоснование ее эмпирического характера. (О мертвых ничего кроме хорошего: раз теория опровергнута, ее эмпирический характер не подлежит сомнению и обнаруживается с полной ясностью.)" ⁵.

В сущности, с точки зрения критерия Поппера требуется, чтобы мы указали, какого рода события, факты, результаты экспериментов могут опровергнуть нашу теорию, если они однажды появятся. Однако с пол­ной уверенностью ни одну систему нельзя назвать научной до тех пор, пока она не фальсифицирована. Из этого следует, что только ретро­спективно мы можем отделить науку от ненауки, а что касается теорий сегодняшнего дня, которые мы пока считаем истинными, среди них

⁴ Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 63.

⁵ Поппер К. Р. Предположения и опровержения. Указ. соч., с. 364.

попперовский критерий демаркации не может отличить научные от не­научных. Парадоксально, но вполне в соответствии с гносеологически­ми воззрениями Поппера: несомненно научны только ложные теории!

II. 3. ФАЛЬСИФИЦИРУЕМОСТЬ И ФАЛЬСИФИКАЦИЯ

Попытаемся теперь понять смысл двух важнейших понятий поппе-ровской методологии — понятий "фальсифицируемость" и "фальсифи­кация".

Подобно логическим позитивистам, Поппер противопоставляет теорию эмпирическим предложениям. К числу последних он относит единичные предложения, описывающие факты, например, "Здесь стоит стол", "5 января 1997 года в Москве шел снег" и т. п. Совокупность всех возможных (не только истинных, но и ложных) эмпирических или, как он предпочитает говорить, "базисных", предложений образуют не­которую эмпирическую основу науки. Сюда входят и несовместимые между собой базисные предложения, поэтому ее не следует отождеств­лять с языком истинных протокольных предложений логических пози­тивистов. Научная теория, считает Поппер, всегда может быть выра­жена в виде совокупности общих утверждений типа "Все тигры полоса­ты", а последние эквивалентны отрицательным экзистенциальным ут­верждениям, например, "Неверно, что существует неполосатый тигр". Поэтому всякую теорию можно рассматривать как запрещающую су­ществование некоторых фактов или, иначе говоря, как утверждающую ложность некоторых "базисных" предложений. Например, наша "тео­рия" утверждает ложность "базисных" предложений такого типа: "Там-то и там имеется неполосатый тигр". Вот эти "базисные" предло­жения, описывающие факты, запрещаемые теорией, Поппер называет "потенциальными фальсификаторами" теории. "Фальсификаторами" потому, что если запрещаемый теорией факт имеет место и описываю­щее его "базисное" предложение истинно, то теория считается опровергнутой. "Потенциальными" потому, что эти предложения могут фальсифицировать теорию, но лишь в том случае, когда установленаихистинность. Отсюда понятие фальсифицируемости определяется сле­дующим образом: "... теория фальсифицируема, если класс ее потенци­альных фальсификаторов не пуст" ⁶, иначе говоря, если она способна вступить в противоречие с фактами.

Как можно было бы устранить столкновение теории с некоторым "базисным" предложением? Если мы считаем "базисные" предложения достоверно истинными, описывающими твердо установленные факты, то ясно, что в этом случае мы без колебаний обязаны отбросить тео-

⁶ Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 115.

рию. Эта позиция почти не отличается от позиции логического позити­визма, т. е. мы опять приходим к идее надежного, истинного эмпириче­ского базиса и осуждаем все то, что с ним несовместимо, как безуслов­но ложное. Однако Поппер в соответствии со своими гносеологически­ми установками отвергает существование какой-либо несомненной основы науки и свои "базисные" предложения рассматривает как фаль­сифицируемые гипотезы. Чтобы подчеркнуть ненадежность своего эм­пирического "базиса", он постоянно берет это слово в кавычки. Но то­гда, в случае столкновения гипотетической теории со столь же гипоте­тическим "базисным" предложением, какие имеются основания отбра­сывать именно теорию? Почему бы в этом случае не отбросить "базис­ное" предложение? Поппер допускает такую возможность. Однако он предлагает принять соглашение о том, что в случае столкновения тео­рии с признанным "базисным" предложением следует отбрасывать именно теорию. Таким образом, решение о фальсификации некоторой теории содержит в себе элемент риска: можно ошибиться, отбросив тео­рию, в то время как следовало бы отбросить "базисное" предложение.

Процесс фальсификации описывается схемой modus tollens (услов­но-категорический силлогизм). Из теории Т дедуцируется "базисное" предложение А, т. е. имеет место Т -> А. Предложение А оказывается ложным и истинным является потенциальный фальсификатор теории не-А. Из Т—> А и не-A следует не-Г, т. е. теория Г ложна и фальсифирована.

Схема фальсификации Поппера подвергалась критике с самых разных сторон. Уже здесь достаточно ясно направление той критики, которая опирается на возможность отвергнуть — в случае столкнове­ния теории с "базисным" предложением — именно предложений, а не теорию. С этой точки зрения схему фальсификации Поппера критико­вали его последователи. Однако против попперовской схемы фальси­фикации были выдвинуты возражения, касающиеся не философской, а логической стороны этой схемы. Мы приведем здесь одно из таких воз­ражений, опирающееся на так называемый "тезис Дюгема—Куайна".

Когда мы говорим о выводе "базисного" предложения А из теории Т, то при этом нужно учитывать следующее. Из одной теории Т нельзя вывести ни одного "базисного" предложения. Для вывода необходимо присоединить к теории Т некоторые другие "базисные" предложения, описывающие граничные условия или условия применимости теории Т к конкретной ситуации. Обозначим их "Я". Кроме того, необходимы еще правила соответствия, связывающие термины теории с эмпириче­скими терминами; обозначим их "Z". Таким образом, "базисное" пред­ложение А выводится из конъюнкции Т • Н • Z. Если учесть это обстоя­тельство, то окажется, что ложность предложения А фальсифицирует не теорию Т, а всю конъюнкцию Т • Н • Z. Отсюда следует, что собственно теорию фальсифицировать нельзя.

Поппер предвидел этот аргумент и ответил на него. При всякой дискуссии, при всяком споре, говорит он, мы вынуждены опираться на нечто такое, что все его участники считают бесспорным. В противном случае дискуссия невозможна. Бесспорное в данный момент знание Поппер называет основой познания — той основой, которую мы в данный момент не подвергаем сомнению и соглашаемся считать истин­ной. Предмет спора лежит вне этой основы знания. В случае фальсифи­кации некоторой теории Т мы считаем бесспорными наши Н и Z, а также теории, которые могут быть использованы в процессе фальсифи­кации. Поэтому при ложности следствия А мы считаем фальсифициро­ванной именно теорию Т, так как именно она и является предметом об­суждения. Конечно, здесь есть риск и мы можем совершить ошибку, от­вергнув теорию Т. Но кто не хочет рисковать, должен бросить зани­маться наукой. В другой раз мы подвергнем проверке наши правила соответствия Z или наши граничные условия Н. Может быть, мы и их фальсифицируем. Однако в каждом конкретном случае мы можем про­верить и фальсифицировать лишь один из элементов нашего знания. Нельзя подвергнуть проверке знание в целом.

Фальсифицированная теория должна быть отброшена. Поппер решительно настаивает на этом. Опираясь на убеждения в отсутствии у нас критерия истины, он полагает, что мы можем установить лишь ложность наших воззрений. Фальсифицированная теория обнаружила свою ложность. После этого мы не можем сохранять ее в научном зна­нии. Всякие попытки в этом направлении могут привести лишь к за­держке в развитии познания, к догматизму в науке и к потере ею своего эмпирического характера.

II. 4. РЕАБИЛИТАЦИЯ ФИЛОСОФИИ

Существуют предложения, неопровержимые благодаря своей логи­ческой форме. Это экзистенциальные предложения вида "Зх Рх", на­пример, "Существует вещество, способное превращать неблагородные металлы в золото" или "Существует говорящая щука". Для фальсифи­кации такого предложения, т. е. для доказательства того, что не суще­ствует подобного вещества или подобной щуки, потребовалось бы ве­рифицировать его отрицание "~Эх Рх", которое эквивалентно общему предложению "Vx ~Рх". Но общее предложение верифицировать не­возможно, следовательно, невозможно фальсифицировать экзистенци­альное предложение. Поскольку экзистенциальные предложения нефальсифицируемы, они — с точки зрения попперовского критерия де­маркации — не являются научными и должны считаться метафизиче­скими (философскими).

Однако, хотя экзистенциальные предложения являются метафизи­ческими, они не бессмысленны, как считали логические позитивисты. Эти предложения входят в язык науки и имеют смысл, т. к. представ­ляют собой отрицания общих научных предложений. Более того, экзи­стенциальные предложения могут даже оказаться полезными: "... изоли­рованное экзистенциальное утверждение никогда не фальсифицируемое, но будучи включено в контекст других утверждений, экзистенциаль­ное утверждение в некоторых случаях может увеличивать эмпирическое содержание всего контекста: оно может обогатить теорию и увеличить степень ее фальсифицируемости или проверяемости. В этом случае теоре­тическая система, включающая данное экзистенциальное утверждение, должна рассматриваться скорее как научная, а не метафизическая" ⁷. Эти же логические соображения Поппера показывают, что его отноше­ние к метафизике было гораздо более терпимым, чем отношение к ней логических позитивистов.

Метафизические системы неопровержимы и, следовательно, нена­учны 8. Однако в отличие от верификационного критерия демаркации логических позитивистов критерий Поппера является только критери­ем демаркации, а не критерием осмысленности. Поэтому для него ме­тафизика хотя и исключается из науки, но не дискредитируется как бес­смысленная. "Изобразим, — говорит он, — класс всех утверждений языка, в котором мы намереваемся формулировать науку в виде квад­рата; проведем горизонтальную линию, разделив квадрат на две поло­вины — нижнюю и верхнюю; в верхней половине напишем "наука" и "проверяемо", в нижней — "метафизика" и "непроверяемо": теперь, я надеюсь, легко понять, что я не предлагаю проводить демаркационную линию таким образом, чтобы она совпадала с границами языка, остав­ляя науку внутри и исключая метафизику из класса осмысленных утверждений. Напротив, начиная с моей первой публикации по этому во­просу..., я подчеркивал, что ошибочно проводить демаркационную

⁷ Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 96.

⁸ Утверждение Поппера о ненаучности метафизики часто понимали непра­вильно, особенно в советской философской литературе. Считали, что назвать метафизическую систему "ненаучной" значит сказать о ней что-то плохое. Здесь явное недоразумение. Когда Поппер говорит о "науке", он имеет в виду только эмпирическую или экспериментальную науку. И в этом смысле ненауч­ной оказывается не только философия, но и математика, и логика. Доказывать, что философия "научна" в смысле Поппера, т. е. может быть опровергнута опытом или экспериментом, значит совершенно забывать о специфике фило­софского знания. Вместе с тем, совершенно очевидно, что критерий научности Поппера слишком узок и исключает из круга наук не только математику и логику, но и практически все общественные науки.

границу между наукой и метафизикой так, чтобы исключить метафизи­ку из осмысленного языка как бессмысленную" ⁹.

Поппер не только признает осмысленность метафизики, но он по­стоянно подчеркивает то большое значение, которое она имеет для науки. Почти все фундаментальные научные теории выросли из мета­физических представлений. Коперник в своем построении гелиоцен­трической системы вдохновлялся неоплатоновским культом Солнца;

современный атомизм восходит к атомистическим представлениям древних греков. И во все периоды развития науки метафизические идеи стимулировали выдвижение смелых научных предположений и разра­ботку новых теорий. "Является фактом, — говорит Поппер, — что чис­то метафизические и, следовательно, философские идеи имели вели­чайшее значение для космологии. От Фалеса до Эйнштейна, от древне­го атомизма до Декартовых рассуждений о материи, от умозрительных спекуляций Гильберта, Рьютона, Лейбница и Бошковича по поводу сил до рассуждений Фарадея и Эйнштейна относительно полей и сил мета­физические идеи указывали путь вперед" ¹⁰.

У логических позитивистов наука была резко отделена от филосо­фии. Их методологическая палитра состояла всего лишь из двух красок — белой и черной. Палитра Поппера гораздо богаче. Он допускает сущес­твование различных уровней проверяемости: имеются теории, прове­ряемые в высокой степени, — проверяемые в меньшей степени — со­всем непроверяемые. Последние теории относятся к разряду метафизи­ческих. Таким образом, между научными и метафизическими теориями существует целая гамма теорий различной степени проверяемости. И даже теории, которые возникли и сформировались как метафизические, впоследствии могут развить проверяемые следствия и перейти в класс научных теорий.

Освободив метафизику от обвинения в бессмысленности, признав законность философских проблем, Поппер способствовал возрожде­нию интереса к философии среди философов науки — интереса, кото­рый почти угас за время господства логического позитивизма.

11. 5. ПРИРОДА НАУЧНОГО ЗНАНИЯ

Рассматривая наиболее характерную особенность науки в фальсифицируемости ее теорий, Поппер приходит к специфическому истолко­ванию научного знания и научного метода. Свое понимание знания он противопоставляет эссенциализму, который был наиболее распростра-

⁹ Popper К R. Conjectures and Refutations, Oxford, 1979, p. 257.

¹⁰ Поппер К. Р. Логика научного открытия. Указ. соч., с. 40.

нен в XV11I—XIX вв., и инструментализму, широко распространившемуся в XX в.

Эссенциализм. Эссенциалистское истолкование научного знания восходит, по мнению Поппера, к Галилею и Ньютону. Его суть можно выразить в трех следующих тезисах.

1. Ученые стремятся получить истинное описание мира.

2. Истинная теория описывает "сущности", лежащие в основе наблюдаемых явлений.

3. Поэтому, если теория истинна, то она не допускает никакого сом” нения и не нуждается в дальнейшем объяснении или изменении.

Поппер принимает первый тезис. Он не хочет оспаривать и второго тезиса, хотя не принимает его: "Я вполне согласен с эссенциализмом относительно того, что много от нас скрыто и что многое из того, что скрыто, может быть обнаружено... Я даже не склонен критиковать тех кто пытается понять сущность мира"11. Идею сущности Поппер отвергает лишь потому, что из нее вытекает третий тезис, с которымонрешительно не согласен. Если мы признаем наличие последней сущности мира, то мы должны признать и возможность окончательного объ­яснения, не нуждающегося в исправлении и улучшении. Ясно, что Поп­пер не может допустить в науке никаких окончательных объяснений. Такое объяснение нельзя было бы фальсифицировать, поэтому, соглас­но его критерию демаркации, оно было бы ненаучным.

Поппер критикует эссенциализм, показывая, что вера в сущности и в окончательные объяснения препятствует развитию науки. Например, последователи Ньютона эссенциалистски интерпретировали его меха­нику. По их убеждению, Ньютон открыл, что каждая частица материи обладает тяжестью, т. е. присущей ей способностью притягивать другие материальные частицы, и инерцией — внутренней способностью со­противляться изменению состояния движения. Тяжесть и инерция были объявлены существенными свойствами материи. Законы движения Ньютона описывают проявления этих существенных свойств. С помо­щью этих законов можно объяснить наблюдаемое поведение матери­альных тел. Но можем ли мы попытаться объяснить саму теорию Нью­тона с помощью некоторой другой, более глубокой теории? По мнению эссенциалистов, это не нужно и невозможно. Эссенциалистская вера в то, что теория Ньютона описала последнюю глубинную сущность мира и дала его окончательное объяснение, в значительной мере, считает Поппер, виновна в том, что эта теория господствовала до конца XIX в. и не подвергалась критике. Влиянием этой веры можно объяснить то обстоятельство, что никто не ставил таких вопросов, как "Какова при­чина гравитации?", обсуждение которых могло бы ускорить научный

¹¹ Поппер К. Р. Предположения и опровержения. Указ. соч., с. 302.

прогресс. Отсюда Поппер делает вывод о том, что "вера в сущности (истинные или ложные) может создавать препятствия для мышления — для постановки новых и плодотворных проблем" ¹².

Выступление Поппера против эссенциализма и понятия сущности дало некоторым его критикам повод сближать его позицию в этом во­просе с логическим позитивизмом. Так Б.С.Грязнов в своем критиче­ском анализе методологии Поппера замечает: "В этом отношении по­зиция Поппера полностью совпадает со всей традицией позитивизма:

не существует того, что в философии называют “сущностью”. Задача науки — отвечать на вопрос “как?”, а не “что?” и 'почему?” 13. Сейчас с мнением Б.С.Грязнова уже трудно согласиться. Сходство позиции Поппера с логическом позитивизмом здесь по-видимому чисто внеш­нее. Логический позитивизм не признает сущностей потому, что сводит мир к одной "плоскости" чувственных впечатлений или наблюдаемых фактов. Поппер же допускает в физическом мире существование целой иерархии различных структурных уровней. С понятием сущности он воюет лишь потому, что ему кажется, будто это понятие обязательно должно приводить к признанию окончательных объяснений. Если бы он осознал, что можно использовать понятие сущности и в то же время отвергать окончательные объяснения в науке, он, возможно, не стал бы бороться с этим понятием.

б)Инструментализм. Поппер дает чрезвычайно ясное и простое из­ложение инструменталистской концепции и ее отличия от эссенциализ­ма. С точки зрения последнего мы должны проводить различие между:

1) универсумом сущностей;

2) универсумом наблюдаемых феноменов;

3) универсумом языка.

Каждый из них можно представить в виде плос­кости:

Здесь а и в — наблюдаемые феномены; А, В — соответствующие сущности; а и ss — символические представления или описания этих сущностей; Е представляет существенную связь между А и В; Т— тео-

¹² Поппер К. Р. Предположения и опровержения. Указ. соч., с. 305.

¹³ Грязнов Б. С. Философия науки К. Р. Поппера // В кн.: Формальная ло­гика и методология современной науки. М., 1976, с. 26.

рия, описывающая связь Е. Из а и Т мы можем вывести ss. Это означа­ет, что с помощью теории мы можем объяснить, почему появление а вызывает появление в. Инструментализм отбрасывает плоскость (1), т.е. универсум сущностей. Тогда а и ss непосредственно относятся к на­блюдаемым феноменам а и в, а Г вообще ничего не описывает и пред­ставляет собой инструмент, помогающий дедуцировать ss из а.

Поппер согласен с инструменталистами в том, что научные теории являются инструментами для получения предсказаний. Но когда инст­рументалисты говорят, что теории есть только инструменты и не пре­тендуют на описание чего-то реального, они ошибаются. Научные тео­рии всегда претендуют на то, что они описывают нечто существующей и выполняют не только инструментальную, но и дескриптивную функцию. Поппер показывает это следующим образом.

Инструментализм уподобляет научные теории правилам вычисле­ния. Чтобы показать ошибочность инструменталистского понимания науки, нужно продемонстрировать отличие теорий от вычислительных правил. Поппер это делает, отмечая, во-первых, что научные теории подвергаются проверкам с целью их фальсификации, т. е. в процессе проверки мы специально ищем такие случаи и ситуации, в которых теория должна оказаться несостоятельной. Правила и инструменты не подвергаются таким проверкам. Бессмысленно пытаться искать случаи, когда, скажем, отказывают правила умножения.

Во-вторых, теория в процессе фальсифицируется, т. е. отбрасыва­ется как обнаружившая свою ложность. В то же время, правила и инст­рументы нельзя фальсифицировать. Если, например, попытка побрить­ся топором терпит неудачу, то это не означает, что топор плох и его следует выбросить, просто бритье не входит в сферу его применимости. "Инструменты и даже теории в той мере, в которой они являются инст­рументами, не могут быть опровергнуты. Следовательно, инструмен-талистская интерпретация не способна понять реальных проверок, яв­ляющихся попытками опровержения, и не может пойти дальше утверж­дения о том, что различные теории имеют разные области применения” ¹⁴.

И, наконец, в-третьих, инструментализм, рассматривая теории как правила, спасает их от опровержения, истолковывая фальсификации как ограничения сферы применимости теорий-инструментов. Тем са­мым инструментализм тормозит научный прогресс, способствуя кон­сервации опровергнутых теорий и препятствуя их замене новыми, луч­шими теориями. Таким образом, "отвергая фальсификацию и подчерки­вая применение, инструментализм оказывается столь же обскуранти­стской философией, как и эссенциализм" ¹⁵.

¹⁴ Поппер К. Р. Предположения и опровержения. Указ. соч., с. 314.

¹⁵ Там же, с. 315.

Критика, которой Поппер подвергает инструментализм, интересна и изобретательна, но она, как мне представляется, не может быть убе­дительной при тех гносеологических предпосылках, которые он прини­мает. Философская позиция Поппера, в сущности, сближает его с инст­рументалистами. Действительно, если не существует никаких критериев истины, если все теории — лишь необоснованные предположения, ко­торые рано или поздно будут отброшены, то можно ли приписать им более чем инструментальное значение? Поппер вряд ли смог бы защи­титься от следующего аргумента инструменталиста: я считаю теории не более чем инструментами и признаю прогресс только в накоплении фактов; вы ж утверждаете, что теории еще претендуют на описание че­го-то реального; но одновременно вы признаете, что все они ложны и со временем будут отброшены. Что же оставляет после себя отброшен­ная теория? Только факты. Следовательно, между нами, по сути дела, нет большого расхождения: и вы, и я видим прогресс только в накопле­нии фактов, а теории — для меня, и для вас — никакого знания не дают.

Для того чтобы аргументы Поппера против инструментализма стали убедительными, нужно признать, что научные теории не только претендуют на описание реальности, но в определенной степени дей­ствительно описывают ее. Надо согласиться с тем, что научная теория верно отображает определенные стороны реальности и после фальси­фикации не отбрасывается как износившееся платье, а передает неко­торые элементы своего содержания новым теориям. Тогда критика ин­струментализма будет обоснованной и можно всерьез противопоста­вить "реализм" в понимании теорий инструментализму.

в)Гипотетизм. Критика Поппером эссенциализма и инструмента­лизма уже дает некоторое представление о понимании им научного знания. Поппер принимает тезис эссенциализма о том, что ученый стремится получить истинное описание мира и дать истинное объясне­ние наблюдаемым фактам. Но в отличие от эссенциалистов Поппер считает, то эта цель актуально недостижима и наука способна лишь приближаться к истине. Научные теории, по его мнению, представляют собой догадки о мире, необоснованные предположения, в истинности которых никогда нельзя быть уверенным: "С развиваемой здесь точки зрения все законы и все теории остаются существенно временными, предположительными или гипотетическими даже в том случае, когда мы чувствуем себя неспособными сомневаться в них" ¹⁶. Эти предполо­жения невозможно верифицировать, их можно лишь подвергнуть про­веркам, чтобы выявить их ложность. Таким образом, попперовское по­нимание сходно с эссенциализмом в том, что оно также признает поиск

¹⁶ Поппер К. Р. Предположения и опровержения. Указ. соч., с. 269.

истины целью науки. Однако оно сходно и с инструментализмом, ут­верждая, что цель науки никогда не может быть достигнута.

Инструментализм сводит реальность лишь к одному уровню на­блюдаемых феноменов. Эссенциализм расщепляет мир на уровень сущ­ности и уровень наблюдаемых явлений. Поппер признает наличие в ре­альности множества структурных уровней или "миров": "Поскольку, согласно нашему пониманию... новые научные теории — подобно ста­рым — являются подлинными предположениями, поскольку они явля­ются искренними попытками описать эти дальнейшие миры. Таким об­разом, все эти дальнейшие миры, включая и мир обыденного сознания, мы должны считать равно реальными или, может быть, равно реаль­ными аспектами или уровнями реального мира. (Глядя через микро­скоп и переходя ко все большему увеличению, мы можем увидеть раз­личные, полностью отличающиеся друг от друга аспекты или уровни одной и той же вещи — все в одинаковой степени реальные.) Поэтому ошибочно говорить, что мое пианино — как я его знаю — является ре­альным, в то время как предполагаемые молекулы и атомы, из которых оно состоит, являются лишь 'логическими конструкциям' (или чем-либо еще столь же нереальным). Точно так же ошибочно говорить, будто атомная теория показывает, что пианино моего повседневного мира является лишь видимостью" ¹⁷.