ВВЕДЕНИЕ: ФИЛОСОФИЯ ЛАНДШАФТА – ЭТО ФИЛОСОФИЯ ТРЕВОГИ

Г О Р Я Й Н О В С. А.

Ф И Л О С О Ф И Я

Л А Н Д Ш А Ф тА

ПРОЛЕГОМЕНЫ К ФИЛОСОФИИ

XXI ВЕКА

САМАРА

ЧАСТЬ I ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ?

ВВЕДЕНИЕ: ФИЛОСОФИЯ ЛАНДШАФТА – ЭТО ФИЛОСОФИЯ ТРЕВОГИ

В наше время в России, как и в недавнее прошлое, крайне тя­жело философствовать. За недостатком «героев» философии место опять заняли новые «каплуны» (см. М.Е. Салтыков-Щедрин). Эти «новые» философы- «каплуны», не уст­раивая «Спора…», пре­красно примири­лись с «древними» философами; и это законо­мерно, ибо их объединяет одно и то же. «Древние» в своей основной массе были созда­телями пустых спекуляций, под «шумок» которых можно было издеваться над народом давно предавшей идеи со­циальной справедливости партийной элите. «Новые» же стали создателями таких же пустых спекуляций в русле наиболее уродливых фило­софем XX века, очень выгодных для «демократов» - этих новоявлен­ных «цивилизато­ров - ташкентцев», ибо под их «шумок» им удобно разваливать отече­ственную науку, разрушать российское общество и «шарить по карманам» несчастного народа.

Эти новые «философы-каплуны» выра­ботали философский «винегрет» из смеси идей «с булавочную головку» - венца «новоглуповского» миросозерцания. Они «судачат и подглядывают», и напряженно охотятся за «катышками», а кому более всего везет, – то и за «кашей из грецких орехов с творогом». Но они ничего не создают, оп­равдываясь, что, мол, и зарубежная философия находится в таком же состоянии фи­ло­софствующего «глуповского распутства». И в этой ситуации тотальной мафии философствующих «ка­п­лу­нов», даже са­мый задиристый философ - «петушок» опустит свой «гребешок»…

Наше время напоминает время в Российской империи 80-х годов XIX века. Напоми­нает не в луч­шую сторону, ибо предшествующие этому времени 60-е годы XIX века - годы рос­сий­ской «перестройки» XIX века, по крайней мере, породили «Писаревых» и «Лавровых», дали новый импульс развитию российской науки и экономики, а годы но­вой «пере­стройки» в конце XX века напоминают уже «фарс»: они не породили никого, привели к развалу российской науки и экономики.

Симптомы и характерные черты, похожего на наше время начала XXI века, того «за­стойного» времени после «буйных шестидесятых» М.Е. Салтыков-Щедрин подметил еще в 1874 году. И об этом времени он писал следующее: «Бывают такие минуты зати­шья в истории человеческой общественности, когда человеку ничего другого не оста­ется желать, кроме тишины и безвестности. Эти минуты, когда деятельная, здоровая жизнь словно засыпает, а на ее место вступает в права жизнь призраков, миражей и трепетов, когда общество не только не заявляет ни о каких потребностях или интересах, но даже, по-видимому, утрачивает самую способность чем-либо интересо­ваться и что-либо желать; когда всякий думает только о себе, а в соседе своем видит ненавистника; когда подозрительность становится общим законом, управляющим че­ловеческими действиями; когда лучшие умы обуреваются одним страстным желанием: бежать, скрыться, исчезнуть» (Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20-ти то­мах. М. 1971. Т.12. С.7). И далее этот Философ российского Ландшафта подмечал сле­дующее: «В такие минуты слишком выдающаяся известность может очень серьезно компрометировать. Одних – в глазах современников, других – в глазах потомства. Пер­вое дает себя чувствовать непосредственно и отравляет жизнь неосторожно просла­вившегося человека в настоящем; второе хотя и сказывается осязательно в настоящем, но нужно быть или совсем безумным, или совсем бессовестным, чтоб не понимать, что попасть в историю с нехорошим прозвищем – все-таки вещь далеко не лестная» (Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений в 20-ти томах. М. 1971. Т.12. С.7). Но я надеюсь, что пока из чудаковатых российских юношей, которые, не обращая внимания на своих прагматичных сверстников, еще только приступают к освоению наследия фи­лософской мысли, сформируются русские «Сократы» XXI века – это время «порногра­фии мысли» современных постсоветских философов, время «гнилых местечек и болот» - современ­ных российских философских кафедр пройдет…

Но дело не в проблемах российской философской мысли. Россия вообще потеряла энергию инновационного импульса, и её роль в мировой культуре в нашей время мала, а центр инновационной инициативы вообще перешел в латиноамериканский регион человеческой ойкумены. Да если бы дело было только в проблемах всей мировой философии, то можно считать, что дела в человеческой культуре идут прекрасно.

Более серьезные проблемы возникают в реальной жизни человеческой культуры, а конкретно в западноевропейской культуре, которая исходно является паттерном для человеческой культуры последние три столетия. Так вот развитие европейской культуры последних трех столетий может стать Великой Неудачей, если не внести в неё своевременные коррективы. Но будем надеяться, что с ус­талостью человечества от экзальтаций мысли, социальных революций и перманентных экономиче­ских инноваций придет к человеку долгожданная Мудрость. И «Правда-Ис­тина» Н.К. Михайловского найдет точки со­прикосновения не только с «Правдой-Справедливостью», но и с «Правдой-Жиз­нью». Воплощением этой «Правды-Жизни» станет философия «Тревоги», и этой философией «Тревоги» за судьбы европейского образа жизни явля­ется философия Ландшафта.

Сильную тревогу вызывает человеческая культура в общем. Культура, основанная на механизме традиции, которая заменяет человечеству механизм инстинкта, начинает распадаться. Сам механизм традиции, дающий вектор и оптимальную скорость культурно-социальных изменений, начинает давать серьезные сбои. В результате вместо него начинает действовать механизм наиболее слабой формы традиции – механизм моды. Но этот механизм при всем своем динамизме не в состоянии обеспечить ни преемственность, ни смысловую направленность процесса культурно-социальных изменений, ни должную силу этих изменений. В результате об­щество «топчется на месте», разнообразя свою жизнь бессмысленным разнообразием – игрой «различий и повторений», которые лишь внешне создают эффект новизны.

Сильную тревогу вызывает человеческая ментальность. Европейская мысль, являющаяся традиционным лидером в культуре, истощилась. Во многом это обусловлено тем, что инновационный импульс, который получила человеческая цивилизация в XIX веке, потерял свою силу, последние толчки его мы наблюдали в 80-х годах, а в начале XXI века все более и более проявляются «откатные» явления во всех сферах человеческой культуры.

Произошло явное перепроизводство символических продуктов, сопровождаемое ухудшением их качества. Нет новых живых, фундирован­ных на реальных проблемах человеческой культуры символических конструкций, а создаются постсимволические конструкции, основанные либо на толковании символических конструкций прошлого, либо созданные в результате ис­кусственного сочетания тех или иных сим­волических конструкций. Именно такая «игра в бисер» стала характерной чертой постмодернист­ской культуры, которая способна создавать лишь симуляции-субституты – «Симуля­кры», а не полновесные «Идеи» и «Утопии», способные увлекать человеческое общество за новые горизонты своего будущего.

Большей частью эти символические конструкции создаются для «внутреннего по­требления» тех или иных кланов мыслителей, ученых и писателей, сформировавшихся во­круг той или иной традиции ментальности XIX- XX вв. Но эти символические конст­рукции не приносят реальной пользы человеческой культуре, не будят человеческую мысль и душу. Они служат лишь средством для их создателей для занятия более или менее при­вилегированного положения в том или ином клане мыслителей, ученых и писателей.

Даже если создаваемая в том или ином клане мыслителей, ученых и писателей сим­волическая конструкция имеет реальную практическую пользу, то она лишена общей мировоззренческой основы. Общих мировоззренческих идей просто нет, а по­тому ре­альная ценность создаваемых символических конструкций существенно снижена. Социальные же группы мыслителей, ученых и писателей, ответственные за общемировоззренче­ские ус­тановки, совершенно оторвались от частных сфер знания и жизни, что имеет причиной увеличение объема и многообразия человече­ского знания и дифференциацию сфер че­ловеческой жизни.

В результате мы имеем совершенно ужасную картину современной мен­тальности: организующий центр ментальности (коим, ввиду отмирания религии, должна являться философия) представляет небольшой архипелаг совершенно истощенных и замусоренных островков; а вокруг него хаотичное нагромождение со­вершенно разнообразных течений человеческой мысли, хаотично переплетающихся друг с другом, двигающихся в разнообразных направлениях, и все более и более эти движения теряют свое общее смысловое направление, становятся бессмысленными.

Важна также проблема и нравственной ответственности мыслителей, ученых и писателей. Ясно, что в наше время произошла деградация религиозной мысли, это совершившийся факт. Потому вся от­ветственность переходит в сферу философии, науки и искусства. К сожалению, с этой задачей не может справиться ни одна из вышеуказанных сфер чело­веческой мысли.

Философия превратилась в часто бессмысленное толкование философских текстов прошлого, в беспардонное обслуживание социальных интересов тех или иных элит об­щественной иерархии, в технологию «затуманивания мозгов» и тотального обмана.

Философия все менее и менее занимается изобретением новых философских конструкций, а все более и более переходит на уровень «постфилософии» – вторичных обра­зований, кото­рые над­строены над прошлым философским знанием. Особо явственно это заметно после Канта. В XX веке философские конструк­ции - это уже чисто «постфилософии», которые базируются на вторичной рефлексии над философией Платона, Аристотеля, Фомы Ак­вината, Юма, Канта, Гегеля и др. Сама философия превращается из генератора инноваций в архив - в историю философии.

Наука в своей техногенной односторонности становится часто проклятием человече­ства, большинство как достижений, так и, в большей степени, возникающих перед че­ловечеством неразрешимых проблем, созданы или инициированы научной деятельно­стью. Более того, наука в области генетики угрожает человечеству, становится разрушающей культурно-социальный и биологический генофонд человечества.

Искусство совершенно потеряло нравственно-общественное содержание, превратив­шись под влиянием психоанализа и постмодернизма, в смакование человеческих низо­стей, в пропаганду безыдейности и социального изоляционизма. В общем, ситуация ужасная. Современная ментальность дает нам картину полной деградации.

В связи с этим крайне необходима и выработка в философии будущего, как центра врачевания почти безнадежно больной ментальности современной культуры КлятвыГиппократа. Основу её должны составлять три принципа: критиковать - т.е. взрезать раковые опухоли современной мысли; прояснять – т.е. производить операции по сшиванию разорванного тела современной мысли; нравственно действовать, не навредив больному Человечеству.

Вызывает тревогу истощение социального капитала. Наработанный сотнями тысячелетий опыт социальной солидарности как способа выживания человеческого рода, который отложился в кодах традиции в виде тех или иных архетипах бессознательных недр сознания, в символических системах моральных предписаний и формах культурной идентификации, в формах социальной организации, в габитусах совместной деятельности, беспощадно эксплуатируется особенно в последние четыре тысячелетия. Как отмечает Ф. Фукуяма.

Происходит диссоциация общества, не только некоторые, а все культурно-социаль­ные группы, сформированные для тех или иных целей в процессе культурно- социального развития, теряют свой функциональный смысл, но они продолжают суще­ствовать и предъявлять претензии на существование и в будущем и эти претензии аг­рессивны. Их претензии не встречают должного отпора, ибо все культурно-социальные институты потеряли смысл, а потому нет той культурно-социальной группы, которая служила бы движущей силой протеста. Последние протестные движения произошли в конце 60-х годов, но носителями этого протеста были маргинальные группы интелли­генции, которые не имеют должной социальной силы без поддержки более широких слоев общества. Протест ушел из сферы широких революционных движений в узко ог­раниченный террор, который становится наиболее сильной формой протестного дви­жения в начале XXI века. Все современное общество окончательно погрязло в «мещанстве»; в том мещанстве, о котором с болью писал еще в середине XIX века А. Герцен. Сложилась одна оппозиция: мещане и террористы. Но парадокс состоит в том, что и терроризм был прекрасно ассимилирован современным обществом, выполняя свои функции для разрешения тех или иных узко социальных задач по заказу той или иной социальной группы.

Весь этот общий распад культуры обусловлен тем, что предсказание Маркса начинает сбы­ваться. Провозглашенный примат хозяйственной сферы культуры, как подлинности че­ловеческой культуры, начинает реализоваться. В этом и состоит непреходящее величие Маркса:

1) Продукты ментальной деятельности все более и более напоминают товар, брошенный на рынок идей не для инициации тех или иных форм мысли и поведения, а только лишь для того, чтобы быть как можно быстрее проданным, для достижения этого эффекта совершенно не важно содержание и смысловая ценность выброшенного на рынок продукта духовной деятельности.

2) Сами социальные институты власти теряют свою силу, ибо они начинают все более и более напоминать марионеточную группу, выдвинутую во власть, для решения тех или иных задач той или иной финансово-промышленной группой. Государства отмирают – большую роль начинают играть мировые финансово-промышленные сверхкорпорации, которые фактически управляют всей человеческой жизнедеятельно­стью на планете.

3) Но более страшно то, что сама хозяйственная деятельность начинает терять свою смысловую основу, ибо в период информационного общества, все финансовые ресурсы уходят не на производство экзистенциально необходимых продуктов, а для производ­ства продуктов, имеющих сомнительную ценность для человеческой культуры. Все это происходит на фоне страшного голода подавляющей массы человечества, не входящей в «золотой миллиард».

Возникает огромная тревога за человека. Человек, едва родившись из недр феодального общества, как личность, потерял сам себя.

Тревожный симптомы дает нам современный окружающий мир природы. Хищниче­ская деятельность человечества, устроившая из природы мастерскую, постепенно при­ходит к парадоксальной ситуации: человек улучшая свою жизнь за счет использования природных ресурсов, ухудшает одновременно среду своего обитания, тем самым ухуд­шает именно свою жизнь. При сложении разнонаправленных векторов: научно-технического прогресса и регресса окружающей природы в результате получается «нуль», а сейчас наблюдается в результате сложения и отрицательная величина. Встает вопрос: не возвратиться ли к прежнему лозунгу – «Природа – храм», подвергнув то­тальной критике лозунг Ф. Бэкона.

Положительным моментом в изменении ситуации служат латиноамериканские ини­циативы. Латинская Америка вообще является в наше время тем «болевым центром», в котором будут рождаться новые альтернативы общечеловеческого развития. В 1989 году в Бразилии состоялся I Национальный конгресс по спасению Амазонки, был соз­дан общественный экологический трибунал.

В июне 1992 года в Рио-де-Жанейро состоялась конференция ООН по окружающей среде и развитию.

Важную роль в сигнализации тревожных симптомом играет «Римский клуб» – международная неправительственная организация. В первом докладе Римскому клубу – «Пределы роста» (1972) утверждалось, что человечество в результате спонтанного роста населения, эксплуатации природных ресурсов и загрязнения окружающей среды находится на грани катастрофы.