Глава 22. Созидая и разрушая мечты. 2 страница
Словно сквозь туман, увидев рядом с головой Гилнора заветные ленты, Аллисон, скрипя зубами от напряжения, заставил себя замедлиться и, обняв любовника за талию, поднялся, усаживая его на себя и дразнящее шепча в висок:
- Сам справишься?
Руки тем временем нашли ленты и, натянув их до предела, но так, чтобы не дать любимому задохнуться, мужчина впился поцелуем в раскрытые губы, силой вталкивая воздух в лёгкие юноши, а затем ленты натянулись сильнее, перекрывая дыхание и не давая сделать ни вздоха.
Гилнору очень хотелось схватиться за эту сладкую удавку на своей шее, но усилием воли он заставил себя обнять Идриса за грудь и, сцепив пальцы за его спиной в замок, начать первые неторопливые движения вверх и вниз. Хватая воздух ртом, Гилнор не мог вздохнуть, как бы не старался. Смотря в глаза Идриса, он испытывал покорность и страх, понимая, что сейчас в своих руках тот держит и его тело, и наслаждение, и жизнь.
Блаженство стало ослепительно острым, почти невыносимым, но Аллисон внимательно следил за любимым, каждый раз ловя его на грани и, ослабляя ленты, вдыхая в рот Гилнора живительный кислород. Только так, только через себя, заставляя дышать, жить, чувствовать только собой. Ловя каждую судорогу любовника, мужчина подстраивался под неё, подаваясь навстречу, целуя напряжённую до предела шею и не давая сорваться в пустоту.
Напряжение в паху стало болезненно сладким и Идрис сам начал двигаться навстречу любимому, заставляя его увеличить ритм и довести их до разрядки.
Гилнор уже умоляюще цеплялся за спину любовника, каждый раз соскальзывая пальцами вниз и расцарапывая кожу длинными полосами, губы юноши дрожали и он невольно сам тянулся к губам Идриса за спасительным глотком воздуха. Движения плоти внутри него становились мучительно горячими, резкими, фрикции ускорялись. Лицо Идриса расплывалось перед глазами. Резко и до упора насадившись на член любовника ещё дважды, Гилнор содрогнулся и захрипел. Ему показалось, что он теряет сознание, но вместо темноты всё вспыхнуло ослепительным светом, заполняя его изнутри без остатка и заставляя со сдавленным хрипом изливаться на живот любовника. "Какая прекрасная смерть", - подумалось устало.
Чувствуя судороги любимого, Аллисон не выдержал и сорвался вслед за ним, изливаясь внутрь рвано сокращающихся мышц, и обезумев от неповторимого чувства счастья, бездумно шептал в волосы:
- Люблю, люблю, люблю...
Сдёрнув с шеи юноши бархатную ленту, он целовал его в побелевшие губы, с каждым своим вздохом даря живительный воздух и успокаивая гладил по спине, возвращая дыхание и жизнь.
На смену безумству медленно приходил покой и понимание того, чем влюблённость отличается от любви. Гилнор не мог не корить себя за то, что заставил Идриса страдать, но вдруг ему очень захотелось обнять его и не отпускать от себя никогда. Юноша всё ещё дрожал и был пьян ощущениями - и сильные руки, и эти торопливые поцелуи вперемешку с самым желанным и прекрасным словом, делали всю его влюбленность в Дориана пустым фарсом. Ему судьбой предназначен Идрис. Это Идрис должен был быть первым у него, Идрис смог растопить огонь в сердце, когда оно безнадёжно замёрзло, Идрис ценил его и принимал со всеми недостатками, Идрис сделал его по-настоящему счастливым. Счастливым без пафоса и наигранной щенячьей радости, счастливым без сомнений и страха, что завтра всё кончится - Гилнор больше не боялся будущего, и разум беззвучно вторил эхом каждому "люблю".
Юноша обнял Идриса и уткнулся носом в его шею.
- Прости меня.
Мужчина прижал юношу к себе сильнее и ласково проводя рукой по волосам, поцеловал в висок, без слов понимая недосказанное.
- Нечего прощать, - произнёс он немного хриплым голосом и, отстранив от себя любимого, заглянул ему в глаза. - Мне не важно что было до, но важно, что будет после... На всё остальное плевать.
- Я не заслуживаю тебя, но я постараюсь... Обещаю.
Гилнор склонился к губам Идриса и нежно поцеловал. Этот день изменил всю его жизнь и никогда после владыка Кеальстона не позволил себе забыть об этом.
***
Проснувшись, Лангре осторожно вытащил затёкшую руку из-под Дориана и невесомо поцеловав того в лоб, поднялся на ноги. Сарон ещё спал, и Ринар, пользуясь случаем, решил поговорить с Гилнором о предстоящей встрече Сандерса. От этого хитрого старого вампира после нападения на владыку Кеальстона в лесу, стоило ожидать чего угодно. Ринар был из тех, кто предпочитал не быть застигнутым врасплох.
Осторожно выйдя из комнаты, Лангре прошёл по потайному ходу к спальне Гилнора и, убедившись, что за дверью тихо и вероятно в комнате нет слуг, вошёл. К великому удивлению брюнета самого владыки Киленс в собственной постели не оказалось. Идриса тоже не было.
- Интересно, - Лангре окинул комнату взглядом, и сделал вывод, что Гилнор вряд ли мог далеко уйти без обуви - пара его сапог сейчас стояла на полу у кровати.
Мысленно поблагодарив всех богов за то, что Гилнор вчера убрал всю охрану с этажа, Ринар вышел в коридор и прямиком направился в кабинет, что располагался прямо напротив спальни владыки. Дёрнув ручку, брюнет обнаружил, что дверь заперта, но почему-то это не остановило мужчину. Криво усмехнувшись, он раскинул руки и в один миг обратился тяжёлым туманом. Просочившись сквозь замочную скважину внутрь, Лангре так же быстро принял свой телесный облик и нахмурился.
Гилнор действительно был в кабинете, но не один.
Лангре чувствовал, как его заполняет злость и даже не понимал, что было тому причиной. Идрис прижимал Гилнора к себе, накрыв того волчьей шкурой почти целиком - в этих объятиях было что-то собственническое и в то же время нежное - это и раздражало Лангре, не говоря уже о том, что принц был обнажён. Вокруг валялась одежда, на полу у потухшего камина стояли: бутылка вина и два бокала.
Гилнор глубоко вздохнул и приоткрыл глаза. Немного осознав своё положение в руках Идриса, юноша приподнял голову и посмотрел на принца с улыбкой, краем глаза заметив чёрную тень. Повернувшись, он встретился взглядом с Лангре - лицо того было похоже на мрачную скульптуру - холодное, с застывшей в камне злобой и презрением. Гилнор почувствовал себя слугой, который, по меньшей мере, был виновен в том, что испортил любимый хозяйский сюртук.
Они поняли друг друга без слов, и Ринар ушёл так же незаметно и тихо, как появился.
- Чёрт, - шепотом выругался юноша и только крепче прижался к тёплому телу своего любовника.
***
Ринар буквально влетел в комнату и так хлопнул дверью, что Сарон и Майер подскочили с перепуга.
- Дрянь, - прошипел Лангре, напрочь игнорируя ошалелый взгляд Жака и непонимающее сонное выражение лица Майера.
Словно тигр в неволе, брюнет принялся мерить шагами комнату.
Так до конца и не проснувшись, Дориан безмолвно следил за метаниями Ринара, встревожено гадая, что могло случится. Нападение Сандерса? Быстро оглядев комнату и не заметив в ней Идриса, блондин немного побледнел, а затем решительно отмёл безосновательную пока панику.
- Ты не хочешь рассказать, что же всё-таки случилось? - осторожно спросил он, вставая на ноги и поправляя свою одежду.
- Ты ещё спрашиваешь?! - бросил Лангре, не останавливаясь ни на секунду. - Я же сказал, никому не высовываться отсюда, пока Аллисон старший не встретится с Гилнором! У твоего Идриса совсем голова не соображает ничего! Он подставит всех нас! Угадай с трёх раз, чем он сейчас занят?!
Сарон медленно одевался, переводя настороженный взгляд с Майера на Ринара и обратно, при этом внимательно слушая и запоминая всё, что говорил брюнет.
- Понятия не имею, - всё таким же спокойным тоном амирец поставил в известность Лангре, теперь уже совершенно ничего не понимая. Собрав волосы в хвост, Майер присел на единственный имевшийся в комнате стул и стал гипнотизировать брюнета взглядом, изо всех сил стараясь держать собственные чувства под контролем.
- Жак! - Ринар, наконец-то, остановился и смерил Дориана злым взглядом.
- Мне уйти, Господин?
- Да, оставь нас, пожалуйста.
Сарон бросил виноватый взгляд на Майера, мол, прости, но с этим разъярённым хищником придётся справляться без меня и, поднявшись, вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
- Не имеешь? - злобно переспросил Лангре, подходя к Дориану и глядя на него сверху вниз. - Что у Идриса на уме? У меня одна догадка хуже другой. Сначала он рвётся вызволять Гилнора в лесу, потом вытаскивает его из спальни и... Ну ладно, я ещё понял бы, если б они просто спали, - в голосе Ринара плескался яд, - но если Идриса кто-нибудь увидит в замке - это будет конец всем нашим планам. Мы не можем рисковать и доверять даже охране. Пример Лира нас должен был чему-то научить. Идрис сейчас с Гилнором. Он специально так неосторожен? А может он просто использует Гилнора?
Вопросов по поводу случившегося у Майера больше не было. Он уже почти привык к трепетному отношению Лангре к младшему брату Алана и примерно понимал, что за чувства испытывал сейчас брюнет, увидев Идриса и Гилнора вместе, но маскировать это чувство гневом на безответственность или подлость принца Амир, блондин не позволил.
- Гилнор же убрал всю охрану с этажа, - доходчиво успокаивал амирец Ринара, - беспокоиться не о чем... Пока, я уверен в том, что они оба знают, что делают. Тем более, - в глазах Дориана появилось странное выражение грусти, - после меня он вряд ли позволит хоть кому-то себя использовать.
- Ты так говоришь об этом, словно уверен в Идрисе целиком и полностью, - не унимался Лангре, - но ведь кроме охраны в замке могут быть шпионы. Да я уверен, что они есть. Ты не допускаешь, что может быть, если Идрис уже попался кому-нибудь на глаза?
- Даже если и так, - понемногу начал выходить из себя Майер, - то ты уже ничего не сделаешь! А значит, нужно успокоиться и подумать, как это можно исправить. Сомневаюсь, что Идрис позволил обнаружить себя так просто.
- Ты что-то слишком хорошо думаешь об Аллисоне. - огрызнулся Лангре. - Если бы Сандерс поверил во всё это, на отряд Гилнора не напали бы.
- Да пусть думает, что хочет, - не сдержался Дориан, оскалившись, - тем более, что ещё точно неизвестно: обнаружили его или нет. Кстати, тебя тоже могли видеть, - усмехнулся Майер мгновенье спустя, ты же выходил из комнаты, так?
Ринар понимал, что Майер, в сущности, прав, но успокоиться не мог - он придумывал массу причин, чтобы оправдать своё не лучшее отношение к Идрису. А вот не выходило.
- Майер, во-первых, выгораживать никого не стоит - Идрис "мёртв", так же, как и мы с тобой. Не надо об этом забывать и разгуливать по поместью, когда вздумается. Во-вторых, Гилнора могли убить, похитить, и чёрт знает что ещё, поэтому я должен был проверить. А в-третьих, меня бесит твоё спокойное отношение к этому. Гилнор умён, но он молод, а в Идрисе, как не крути, течёт кровь Аллисонов. Инстинкты, знаешь ли, сильная штука. И не вздумай сказать, что я не прав, - Ринар уже распсиховался не на шутку. Он скрестил руки на груди и яростно сверкнул глазами. - Я не убил Идриса сейчас только из-за Гилнора и того, что не хотел устраивать шум. Придут они у меня... Владыки Киленс и Амир... Живо обоим мозги на место поставлю.
- Во-первых, - не мог не поспорить Дориан, напрочь игнорируя явные признаки бешенства Лангре, - и ты, и Идрис разгуливали по тому этажу, где кроме нас никого нет, и не говори мне про возможных шпионов - всё это ещё не доказано и не стоит психовать раньше времени! Во-вторых, не смотря ни на что, ты тоже выходил из комнаты, и поверь мне, у тех, кого ты сейчас судишь, причины "выйти" были гораздо серьёзнее!
Переведя дух, Майер поднялся со стула для того, чтобы не смотреть на Ринара снизу вверх.
- А в-третьих, что я по-твоему, сейчас должен делать?! Бежать и вытаскивать Идриса от Гилнора? Читать им мораль? Падать в обморок и просить нюхательную соль?! Что? Они оба достаточно взрослые и не смотри на меня так! По крайней мере, я знаю Идриса гораздо лучше тебя и не надо сравнивать его с Сандерсом!
- Ах да, ты его знаешь лучше меня! - подозрительно прищурился Ринар. - Как я мог забыть, вы же бывшие любовники. Что может быть лучше постельного знакомства, - каверзная усмешка скривила губы брюнета. - А с Гилнором он тоже спит из политических соображений? Или это у него такая манера узнавать других?
- А вот это можешь спросить у него, - ядовито заметил Дориан. - Хотя кому как не тебе знать о постельных знакомствах!
Майер не смог удержаться от провокации. Казалось, они только вчера выстроили шаткую конструкцию понимания и почти доверия, но при первом же порыве ветра её сдуло, словно и не было ничего.
- Ты это на что намекаешь? - взвился Лангре.
- Всё на то же, - усмехнулся Дориан и, взяв себя в руки, отошёл от Ринара, боясь, что не выдержит и ударит. Опять.
- Только не надо в это наши отношения впутывать, - брюнет покачал головой - он уже сам не понимал, из-за чего злится и зачем вообще устроил всё это.
- Вот именно, - скривился Майер, - прошлого у нас у каждого хватает и если вспомнить всё - кто-нибудь снова назначит дуэль...
- Погоди-ка... То есть ты хочешь сказать, что всё ещё способен убить меня?
- А ты разве нет? - пристальный взгляд блондина впился в глаза Лангре, не давая лгать. - Я не соврал, когда говорил, что больше не ненавижу тебя, но иногда... - сам не выдержав взгляда, амирец отвернулся, не желая продолжать.
Ринар сжал пальцы в кулаки. От слов Майера ему даже дышать стало трудно. На то, чтобы держать себя в руках ему потребовалось много сил. Стало странно больно и обидно.
- Никогда и ни при каких обстоятельствах, я не пожелал бы тебе смерти, Дориан, - медленно сказал Лангре. - Но ты прав, сейчас я увидел и услышал кое-что, а ещё кое-что понял... Что с тобой? Почему ты отошёл и не хочешь смотреть мне в глаза? Ты боишься? "Иногда", говоришь? Что "иногда", Дориан? Ненавидишь? Или хочешь убить? - голос Ринара дрогнул. - А когда ты спишь со мной, что делает это твоё "иногда"? Расскажи. Мне правда очень интересно.
- Ну и зря, - совсем тихо сказал Майер, не делая никаких попыток повернуться или посмотреть в глаза.
Говорить о своих чувствах и эмоциях было тяжело. Он всегда старался отмолчаться, предпочитая показывать их, а не вдаваться в долгие и не совсем внятные рассуждения о себе и том, что внутри. Но сейчас показать вряд ли получится, а пускать дело на самотёк - значит потерять Лангре. На это Дориан, не смотря на спутанные мысли и чувства, пойти не мог. Эта нелепая ссора, начавшаяся практически не из-за чего, грозила перерасти в нечто большее - то, что могло либо спасти их отношения, или разрушить.
- Я не понимаю тебя, - глухо начал он говорить, не зная, хватит ли у него сил закончить. - И ты прав: иногда боюсь, иногда хочу исчезнуть и никогда не вспоминать о том... что было, но...
- Что?
Дориан тяжело вздохнул и передёрнул плечами как от холода. Возникло ощущение, будто слова и эмоции тянут из него стальными клещами, сдирая кожу и оставляя обнажённым под холодными порывами ветра.
- Но... не хочу оставлять тебя, не могу оставить, - наконец закончил он, так и не посмотрев на Ринара.
Признаваться в собственных чувствах было нестерпимо сложно себе самому, что уж говорить о других.
- Не хочешь... Не можешь, - повторил Лангре и усмехнулся в потолок, сдерживая выступившие на глаза слёзы. Вся его злость на Идриса куда-то улетучилась, а осталась только нестерпимая боль. Дориан не сказал, что любит его. А раз не сказал, то и выяснять больше нечего. - Если это у тебя такое обособленное чувство благодарности, то не нужно себя принуждать ни к чему. Просто в твоём сердце нет любви и видимо, сердиться за это я должен только на самого себя. Я вбил в тебя этот страх - сам виноват. Никогда бы не подумал, что всерьёз пожалею о том, что выжил. Сейчас жалею. Твоя ненависть оказалась лучше твоей любви, Дориан, искреннее по крайней мере. У тебя больше не будет повода бояться. Да и шанса тоже.
Ринар развернулся и зашагал к двери.
- И в следующий раз, Майер, сделай одолжение, добей меня при возможности.
Амирец думал, что когда Лангре уйдёт будет легче, но услышав звук закрывшейся двери он понял, что это не так. Стало пусто и холодно, но не в комнате, а внутри него. Он не мог, а может, не хотел понимать Ринара, гордыня сделала своё дело и Дориан остался один, снова. Первым порывом было кинуться следом и... остановить? Обнять? Съязвить и разозлить ещё сильнее? Блондин знал, как вести себя со злым и даже безумным Лангре, а вот с таким... Не знал и, скорее всего, уже не узнает никогда. От этих мыслей стало непривычно горько, обидно... до слёз? Дрожащими пальцами Майер провёл по своим щекам и недоумённо посмотрел на оставшуюся на них влагу. Такого с ним не случалось уже слишком давно. Уткнувшись лицом в стену, блондин попытался успокоиться, но солёные капли бежать так и не перестали.
***
Идрис потянулся, выныривая из приятной полудрёмы и притянул к себе тёплое тело, зарываясь лицом в его волосы и легко целуя в нежную кожу шеи. Приоткрыв глаза, он ласково посмотрел на расположившегося в его объятиях юношу, и легко накрыл его губы своими.
Этот поцелуй на миг заставил забыть Гилнора о визите Лангре, но тот взгляд, которым Ринар смотрел на него, не сулил ничего хорошего, а потому едва юноша оказался способен говорить, произнёс:
- Лангре приходил.
Как просто два слова могут разрушить то хрупкое ощущение покоя и нежности, что воцарилось в этом кабинете, нещадно возвращая к реальности, где кроме них есть ещё... многие. Внезапно осознав, что отсюда вскоре нужно будет уйти, Идрис не сдержал разочарованного вздоха.
- Зачем? - просто спросил он, укладывая голову Гилнора себе на плечо и не собираясь отпускать.
- Не знаю, - юноша вздохнул. Он провёл ладонью по груди Идриса, а затем стал пальцами выводить узоры на белой коже. - По-моему он здорово рассердился. Когда я проснулся, он просто смотрел на нас, а потом ушёл, так ничего и не сказав.
"Этого ещё не хватало, - мысленно вздохнул принц, проводя ладонью по спине любимого, - ему что, Дориана мало?!"
- Ничего, разберёмся, - тихо хмыкнул Аллисон, тепло дыша Гилнору в волосы, - у тебя есть планы на ближайшие часа два? - хитро улыбнулся он.
- Нет, - с честными глазами соврал Гилнор, выпутываясь из волчьих шкур и объятий Идриса. Юноша лукаво улыбнулся, и оседлал бёдра принца. Упершись ладонями в грудь мужчины, Гилнор повернул голову на бок и усмехнулся: - А впрочем, да, я очень занят, - с этими словами он склонился к губам Идриса и страстно стал целовать его.
- Неужели ты не уделишь мне немного времени? - перемешивая поцелуи с хитрыми улыбками, прошептал Аллисон, обнимая юношу за талию и прижимая плотнее к себе.
Руки Гилнора спустились на живот любовника, упираясь в него, и юноша стал медленно тереться ягодицами о твёрдую плоть Идриса.
- Если ты меня хорошо попросишь, то пару минут я найду... Или пару часов.
Гилнор слегка прикусил губу принца, а затем, извиняясь, лизнул.
Аллисон нетерпеливо сжал ягодицы любовника, направляя его в движениях и дразнящее проводя пальцами по ложбинке между ними.
- Как мне попросить тебя? - улыбнулся он, втягивая юношу в глубокий и сладкий поцелуй. - Как тебе больше нравится?
- Мне нравится, когда сразу переходят к делу, - хихикнул Гилнор, прогибаясь в пояснице, чтобы обеспечить Идрису лучший доступ в себя. Сам владыка Кеальстона был уже возбуждён донельзя. - Давай обойдёмся без долгих разговоров, а то я сойду с ума от желания чувствовать тебя в себе.
Слыша эти слова, Аллисон никак не мог поверить в то, что его любимому только пятнадцать, но уже скоро вампира это перестало как-либо интересовать.
- Как скажешь, любимый, - улыбнулся Идрис такому нетерпению, садясь на шкурах и, приподняв Гилнора за талию, развернул спиной к себе и снова посадил на колени, прижимая к своей груди.
- Мне кажется, так интереснее, не правда ли? - выдохнул он в ухо юноши, одним плавным движением входя в него до упора.
Гилнор ахнул и выгнулся. Он обернулся через плечо и, кусая губы, потянулся за поцелуем. Странно, но что-то изменилось в нём после вчерашнего - поддаваясь навстречу Идрису с тихими стонами на припухших губах, Гилнор хотел лишь одного - ещё. Принц Амир вряд ли подозревал, что все помыслы юного вампира сейчас обращены к нему и только к нему.
Поймав губы любимого своими, Аллисон одновременно сжал в ладони его плоть и начал ласкать в едином ритме, сжимая и расслабляя пальцы. Обняв Гилнора рукой за талию, Идрис с трудом оторвался от сладких губ и стал обводить языком все изгибы уха молодого вампира, иногда проникая внутрь, сдавлено шепча какие-то нежности, понятные лишь им. Желание ласкать любимого, владеть им, отдавать ему всего себя стало почти безумным, и Идрис не пытался его сдержать.
"Не хочу, чтобы это кончалось. Не хочу выходить отсюда. Не хочу отпускать его от себя даже в серую обыденность ночей. Моё сердце не тает - оно плачет от понимания того, что я буду любить Идриса. Это чувство заполнит меня медленно, но целиком, и когда-нибудь я скажу ему: "люблю" - и это будет правдой".
- Идрис... я... не могу больше... - взмолился Гилнор, срываясь на бешенный темп. - Давай же... В меня...
Покоряясь желанию юноши, Аллисон сильно сжал его член, быстро подводя к разрядке и уже через несколько сильных и быстрых движений излился в дрожащее тело, прижимая любимого к себе и утыкаясь губами в бьющуюся под кожей жилку.
Откинув голову на плечо Идриса, Гилнор едва не закричал, но в последний момент прикусил себе пальцы и, всхлипывая, кончил. Тело била дрожь, а дыхание никак не могло восстановиться. Ощущение губ на сонной артерии будило в воображении картины, где Идрис кусает его.
- Я хочу этого, - Гилнор наклонил голову на бок, подставляя шею для укуса и погладил руку принца на своей талии. - Мне никогда не было так хорошо и спокойно, Идрис, - прошептал он. - Правда.
Просьба любимого клинком резанула по нервам, заставляя принца мягко обхватить подбородок Гилнора пальцами, разворачивая его голову к себе, чтобы заглянуть в глаза.
- Я надеюсь, ты понимаешь, о чём просишь?
"Либо он не понимает, что означает это, либо... О Боги..."
- Взять меня без остатка... Навсегда... Только ты, - прошептал юноша. Взгляд жёлтых глаз был пристальным, а лицо серьёзным. - И только если ты сам хочешь этого, Идрис. Я не буду настаивать, но...
Гилнор осторожно слез с коленей любовника и лёг на шкуры, показательно провёл пальцами по сонной артерии, не прерывая при этом зрительного контакта.
- Твой глубокий поцелуй... Даже если он станет последним для меня, я всё равно скажу: "да".
- А ведь я хочу, - прошептал Аллисон, ложась рядом с любимым и проводя языком по всей длине синеватой жилки на смуглой коже, одновременно зарываясь пальцами в тёмные волосы и слегка массируя кожу головы. - Но я могу не выдержать и...
Что "и" Идриса пугало до нервной дрожи во всём теле и застывшего в горле комка.
- Прости, я не смогу сделать этого, я слишком сильно тебя люблю, - тихо произнёс он, отстраняясь от шеи Гилнора и ласково проводя пальцами по его щеке. - Прости.
- Да, я понимаю, - юноша немного разочаровано кивнул и обнял Идриса. - Моё предложение в силе, - прошептал он на ухо. - Я буду ждать... А пока мы ждём, - Гилнор улыбнулся и отстранившись, лукаво заглянул в лицо Идриса, - может повторим ещё разок то, чем сейчас занимались? Знаешь, не понимаю, что ты со мной сделал. Очень разобраться хочется, - сказав это, юный вампир стал осыпать шутливыми горячими поцелуями шею любовника, грудь, живот, и лишь когда Гилнор коснулся губами члена Идриса, поцелуи стали долгими, скользящими, невероятно чувственными.
Вплетая пальцы в густые волосы юноши, Аллисон, не выдержав, откинул голову назад и слабо застонал.
- По-моему, я готов ждать вечно, - улыбнулся он, и следующая реплика потонула в прерывистом вздохе. Похоже, ему была уготована участь учебного пособия, но он, почему-то, вовсе не жалел о ней.
Глава 23. Второй шанс.
Лангре зачерпнул в ладонь воды из купальни и умылся. Поднявшись с колен, он легко прошёл по краю широкого бассейна до конца и, спрыгнув на каменный пол, дошёл до стола. В этом подвале Ринар обитал уже больше недели - после ссоры с Майером он чувствовал, что просто не может видеть его постоянно. Он всё-таки высказал Идрису и Гилнору всё, что думал об их безответственности, а через три дня заявил, что ему необходимо одиночество и, пользуясь всеобщей дневной спячкой, тайно перебрался в подвалы. Здесь было всё необходимое для жизни и могильного покоя: широкая кровать, обеденный и рабочий стол, два кресла, стул и множество шкафов до отказа набитых книгами. За неделю он прочитал сто с лишним книг, чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей о Дориане, но Лангре по-прежнему не мог: ни нормально спать, ни нормально есть, ни нормально разговаривать с Гилнором, который время от времени приносил ему кровь и выказывал истинно ангельское терпение на выходки бывшего господина.
Открыв пособие по строительству плотин, Лангре уселся в кресло и сосредоточился на чтении. Брюнет не особо волновался о том, что тексты книг в его голове тесно сплетались с образом одного блондина - в его воображении два дня назад Майер сражался на поле брани с дюжиной свирепых оборотней, а сейчас махал огромным молотом, отстраивая плотину.
- Дьявол! - выругался Лангре, захлопнул книгу, швырнул её в кучу похожих, которыми был завален весь рабочий стол, и взял в руки другую.
Спустившись по витой каменной лестнице и оказавшись прямо перед тяжёлой деревянной дверью, обитой железом, Майер едва слышно вздохнул, снял капюшон, мысленно собираясь с духом и готовясь постучать. Ему многого стоило придти сюда, но ещё большего ему будет стоить то, зачем он сюда пришёл. Странно, но рядом с Лангре у него многое случалось в первый раз: насилие, ненависть, затмевающая сознание и разум, животный страх, дикий азарт игры, ни с чем несравнимое тепло, слепая ревность и последнее, самое яркое из чувств - горечь утраты и отчаяние из-за собственной глупости. Дориан многое понял, многое пока только попытался понять и сейчас, опять же впервые, он хотел попытаться восстановить то, что сам же разрушил. Пусть он будет жалеть, пусть над ним посмеются, но он попытается, чтобы потом хотя бы с чистой совестью сказать: он сделал всё, что мог. Хотя, кого он обманывает? Просто чтобы использовать шанс быть рядом с Ним.
Медленно протянув руку, Дориан на секунду замер, касаясь пальцами холодного железа, а затем два раза постучал, чувствуя, как замирает сердце, и начинают дрожать губы.
Дверь приоткрылась.
- Я же просил тебя не приходить сегодня, Гилнор... - начал было недовольно ворчать Лангре, но неожиданно поняв, кто перед ним, откровенно растерялся.
Ни слова не говоря, Ринар пропустил Дориана внутрь, оправдывая для себя это тем, что разговаривать в коридоре опасно, и надёжно запер дверь.
- Тебя кто-нибудь видел? - холодно спросил он, возвращаясь к креслу и книгам. В груди всё жгло, а пальцы, перелистывая страницы, начали дрожать.
- Нет, все спят, - тихо отозвался Майер, расстёгивая фибулу на плаще, - а как через охрану пробраться, я ещё с твоего замка... помню, - вырвалось у него случайно, и блондин тут же умолк, вновь теряя все мысли и не имея возможности импровизировать.
Ринар изменился. Возможно из-за светотеней подземелья, а может и на самом деле - скулы заострились, а взгляд стал жёстче... Хотя куда уж жёстче?
- Можно с тобой поговорить? - задал нелепый вопрос Майер сам себе же и сдавлено рассмеялся: - Глупо, я знаю, можешь не говорить.
Ринар внимательно взглянул в серые глаза, пытаясь понять, чем вызвано это внезапное веселье.
- Почему же глупо? О чём ты хочешь поговорить, Дориан? - Лангре закрыл книгу и нервно стал вертеть её в руках - поняв, как это выглядит со стороны, брюнет зло швырнул её на стол.
- О том, что ты тогда у меня спрашивал, - спокойно сказал амирец, вешая плащ на спинку стула рядом с Лангре.
В подвале было жарко натоплено и замёрзшие пальцы начали медленно отогреваться, но дрожь не прошла, да и не из-за холода она вовсе.
- Я могу присесть? - стараясь оставаться спокойным, Майер посмотрел Ринару в глаза.
Лангре кивнул.
- Вот как. - Брюнет вздохнул и нахмурился. - Послушай, мне кажется, что мы уже всё давно выяснили. Я не в том состоянии, чтобы обсуждать это снова. Всё, что ты ко мне чувствуешь, я уже понял. - Ринар отпустил глаза. - Я не буду мешать тебе жить, если ты беспокоишься об этом.
- А если я беспокоюсь о другом? - достаточно резко спросил Дориан, опускаясь на стул и впиваясь в брюнета странным взглядом. При Ринаре его настроение всегда менялось в самые короткие сроки: если тогда, когда он вошёл сюда, ему хотелось раскаянья, то теперь ему хотелось убить и себя и брюнета за то, что они упорно не хотели понимать друг друга без слов, вынуждая друг друга на нелепые ссоры и такие тяжёлые разговоры.
- О чём же это интересно? - Лангре отчего-то почувствовал себя старым и вымотанным. Ему хотелось таких простых вещей: обнимать, целовать, любить, раздевать, сгорать в страсти и говорить о своей любви, но Дориан всё перечеркнул одним словом - "иногда". Боль снова вернулась, словно сердце из груди выскабливали тупой ложкой. Но нужно было держаться и делать вид, что ему всё равно, не больно.