Как мог ты знать его? Ты все еще находился 4 страница

И так все это опять как обычно обходит кругом, направляясь к точ­ке отправления. Вы гонялись за нами вокруг ваших собственных теней, время от времени ухватывая от нас исчезающее мелькание, но никогда вы не приблизились настолько, чтобы могли избегнуть тощего скелета сомнения, идущего по пятам за вами и не сводящего с вас глаз. И я бо­юсь, что так будет до конца главы, так как у вас не хватает терпения прочитать весь том до конца. И вы глазами плоти пытаетесь проникнуть в духовное, пытаетесь изогнуть несгибаемое по вашей грубой надуман­ной модели, и, найдя, что оно не гнется, вы вполне вероятно разобьете эту модель и навсегда распроститесь с этой мечтой.

А теперь несколько прощальных слов в качестве объяснения. За­метка Олькотта, которая дала такие бедственные результаты и един­ственное в своем роде недоразумение, была написана 27-го. Ночью 25-го мой возлюбленный брат сказал мне, что он слышал, как мистер Хьюм говорил в комнате Е. П. Б., что он сам никогда не слышал, чтобы О. рас­сказывал ему о том, что он, О., лично видел нас; он также слышал про­должение разговора, что если бы Олькотт это сказал ему, то у него на­шлось бы достаточно доверия к этому человеку, чтобы поверить в ска­занное. К. X. намеревался просить меня пойти к О. и сказать, чтобы он действительно рассказал бы мистеру Хьюму. К. X. думал, что Хьюм будет рад узнать некоторые подробности. Желания К. X. для меня за­кон. Вот почему мистер Хьюм получил это письмо от О. в то время, когда его сомнения уже улеглись. В то же самое время, когда я переда­вал свое послание О., я удовлетворил его любопытство в отношении вашего общества и сказал, что я о нем думаю. Олькотт спросил, чтобы я разрешил ему послать вам эти записки, на что я согласился. В этом весь секрет. По моим собственным соображениям, я хотел, чтобы вы знали, что я думал о ситуации несколько часов спустя после того, как мой возлюбленный брат ушел от этого мира. Когда письмо дошло до вас, мои чувства до некоторой степени изменились, и я переделал заметку значительно, как я уже говорил раньше. Так как стиль Олькотта заста­вил меня смеяться, я добавил свой постскриптум, который относится исключительно к Олькотту, но, тем не менее, мистер Хьюм целиком от­нес его к себе.

Давайте бросим это. Я заканчиваю длиннейшее письмо, какое ког­да-либо писал в своей жизни, но я делаю это для К. X., и я доволен. Хотя мистер Хьюм может думать по-иному, «марку адепта» надо искать в Шамбале, а не в Симле, и стараюсь держаться на должной высоте, ка­ким бы плохим я ни был как писатель и корреспондент.

М.

ПИСЬМО 27

Е. П. Б. — Синнетту

Пометка М. написана в конце письма Е. П. Б. к Синнетту

от декабря 1881 г. Из письма Е. П. Б. Приведен

только постскриптум

Р. S. Вы ошиблись в своем предположении, что спиритуалисты под­нимут крик на «Фрагменты» м-ра Хьюма. Ни одна газета их не замети­ла. В «Light» - ни слова, в «Medium» - ни вздоха, единственно «Spiritu-alist» поместил глупую короткую заметку, а также длинную и столь же глупую статью об этом сегодня. Я послала мистеру Хьюму статью Терри и ответ на него из Австралии. Он говорит, что ни один пункт не объяс­нен!! Мне больше нечего сказать. Я сказала м-ру Хьюму, что на эту но­вую статью от Терри я ответить не могу, поскольку мой стиль так явно расходится со стилем во «Фрагментах». И все же «Хозяин» всегда го­ворил, что «Фрагменты» - это отлично написанная статья. О, Господи, что за жизнь!

Опять ваша Е. П. Б.

М. — Синнетту

«Хозяин» по-прежнему это говорит. Но «Хозяин» не будет больше просить м-ра Хьюма делать что-либо для Общества или же для чело­вечества. М-ру Хьюму впредь придется ездить на собственном «осле», также и мы останемся довольны своими собственными ногами.

М.

ПИСЬМО 28

Хьюм — Е. П. Б.

Получено в Симле, 4 января 1882 г.

Комментарии на полях, написанные почерком М., обозначены — (к).

Цифры в скобках относятся к комментариям М.

в конце письма

Моя дорогая Старая Леди!

И хоть я в отчаянии склонен временами верить, что вы являетесь обманщицей, полагаю, что люблю вас больше, чем любого из них.*

Я только что разделался с последними страницами памфлета, ко­торый готовлю. Эти последние страницы являются выдержкой из ваше­го письма касательно мадам «Тэклы Лебендорф».** Но ваше объясне­ние в этом случае не ясно, потому после того, как я пытался понять, что вы подразумевали, я полностью переписал его, исходя из моего внутреннего сознания; Будда знает, напал ли я на правильный след, я не знаю, но вы увидите пробные оттиски, и вы или Братья должны исправить любые ошибки.

(к) * Как существуют испорченные натуры, которые начинают любить физическую уродливость в противоположность красоте, так же существуют такие, кто обретает покой в моральной развращенности ис­порченных людей. Такие рассматривали бы обман как одаренность.

** М-р Синнетт должен употребить свое влияние, чтобы запретить подобное злоупотребление доверием. Ее письмо к м-ру Хьюму было частным. Случай может быть передан полностью. Опубликование имен, имен лиц, родственники которых еще живы и проживают поныне в Рос­сии, должно быть запрещено М. Б.

Этот памфлет состоит из (a) длинного письма, объявляющего те­ософию обманом и выставляющего все возражения против нее и Брать­ев, выдвинутые наиболее разумными людьми, которые не сомневаются в истинности фактов спиритуализма.

(k) Такие, как м-р Чаттерджи, например?

(b) Из значительно более длинного письма, увы, ужасно длинного, критикующего первое и выворачивающего его наизнанку.

В этом я сделал лучшее, что мог. Думаю, что оно читается доволь­но хорошо - оно не является неопровергаемым - (за это вы должны побла­годарить Братьев) (1), но оно приводит наиболее удачное объяснение каж­дому нескладному факту и дает полнейшее обозрение всех благоприятных фактов. Я подразумеваю любого, кроме какого-либо Брата, и надеюсь, что если Братья существуют, некоторые из них могли бы, когда пробные оттис­ки будут перед вами, помочь нам намеками, которыми я мог бы подкре­пить дело. Я использовал эту возможность, чтобы в большой мере пролить свет на принципы эзотерической теософии и вопросы, касающиеся Братьев и их modi operandi, и т. д. В этом письме имеется весьма многое. (2) Но хоть я считаю, что доказал многое, хотя я могу убеждать других, - я почти переубедил сам себя. (3) Никогда, пока я не начал это защищать, я не сознавал крайнюю слабость нашего положения. Вы, дорогая старая грешница (и не были бы вы коснеющей во грехе в нормальных условиях?), являетесь самой опасной брешью из всех: полное отсутствие вашего конт­роля над настроением, ваша в высшей мере не Буддо- и не Христоподобная манера говорить о всех, кто нападает на вас, ваши необдуманные ут­верждения вместе составляют обвинительный акт, который трудно опровер­гнуть; я полагаю, что выкарабкался из этого. (4) Но хотя я могу заткнуть рты другим, я сам лично не удовлетворен. Теперь вы, возможно, скажете: «А разве вы лучше?» Я отвечу сразу: несомненно нет, вероятно, в неко­тором образе в десять раз хуже. Но ведь я не являюсь избранным вестником воплощения всей чистоты и добродетели, я - испачканная гря­зью душа, которая - хоть и кошка может смотреть на короля - не мо­жет даже взирать на Брата. (5) Теперь, я знаю все о предполагаемом объяснении Братьев (6), что вы являетесь психологическим калекой -один из ваших семи принципов находится в качестве залога в Тибете, если так, то тем больший позор для них удерживать имущество владель­цев к большому ущербу для них. Но допустим, что это так, тогда я по­прошу своих друзей, Братьев, «precisez», как говорят французы: какой же принцип вы держите у себя, приятели?

Это не может быть Хула-Шарира, тело - это ясно, ибо вы могли бы, поистине, сказать вместе с Гамлетом:. «О, если бы ты, моя тучная плоть, могла растаять!»

И это не может быть Линга-Шарира, так как она не может отде­литься от тела, и это не может быть Кама-Рупа, если бы было так, ее потеря не объяснила бы ваши симптомы.

Также, конечно, это не Джив-Атма, у вас имеется избыток жиз­ненности. Также это не пятый принцип, или ум, ибо без него вы были бы «quo ad» относительно внешнего мира идиотом. Также это не есть шестой принцип, ибо без этого вы были бы дьяволом, интеллектом без совести; что же касается седьмого, так это всемирный, и не может быть захвачен никаким Братом и никаким Буддою, но существует для каждо­го соответственно той степени, в которой открыты глаза шестого прин­ципа.

Потому для меня это объяснение не только неудовлетворительно, но само то, что оно предложено, навлекает подозрение на все это дело.

(к) Весьма умно, но предположим, что это не является одним из семи отдельно, но все? Каждый из них - «калека» и без возможности проявлять свои полные силы? И предположим, что таков мудрый закон далеко предвидящей власти!

И так во многих случаях: чем больше смотришь на вещи, тем мень­ше они кажутся водонепроницаемыми. Тем больше они напоминают выдумки, выдвинутые мгновенно, чтобы противостать неожиданному затруднению.

Если - как это вполне возможно - все может быть объяснено, тог­да я только сожалею о глупости Высших Существ, которые посылают вас сражаться с миром вооруженной лишь частью ваших способностей и тщательно окружают вас сетью таких противоречивых и компромети­рующих фактов, чтобы сделать невозможным для самого любящего вас и никоим образом не менее разумного друга иногда отвратить мрачные сомнения не только относительно их существования, но и относительно вашей добропорядочности. (7)

В письме № 2 я несомненно ответил на все возражения - до неко­торой степени, - но если бы мне пришлось писать № 3 от противной сто­роны, разве не мог бы я разбить в пух и прах по крайней мере некото­рые из аргументов письма № 2? Очевидно, со стороны никто не может.

(к) Как сказано ранее, для этого имеется полное основание. Ибо аргументы на обеих сторонах ошибочны и легко могут быть разбиты «в пух и прах»

Все, что я могу сказать - если, как я все еще верю, взвесив дока­зательства, Братья существуют, - умоляйте и просите их так укрепить вас, чтобы в большей степени сделать вас такой, каким должен быть крупный духовный реформатор, и так укрепить наши руки, чтобы защи­щать вас и продвигать их дело. (8)

Итак, (с) - это письмо Олькотта с Цейлона — с одним пропущен­ным абзацем и несколькими измененными словами - ко мне, превосход­ное письмо; абзац, который мир сразу бы атаковал, как указывающий на трансцендентальный флирт между М. и его «наиболее утонченным образцом совершенной женственности», сестрой К. X., я, естественно, вычеркнул, также как и отрывок о его предполагаемом выходе из тела в Нью-Йорке, который неубедителен и объясним, как простой сомнам­булизм.

(Следующий абзац написан поверх текста в оригинале красными чернилами М. - Ред.)

(k) М-р Хьюм поступил благоразумно, вычеркнув этот абзац в пись­ме О., тем не менее, написание трех слов не могло бы быть объяснено теорией сомнамбулизма, так как лунатики не проходят через плотные стены. Что же касается того предложения о сестре моего брата, никто, обладающий хоть какой-то учтивостью, и не подумал бы о выдаче это­го публике. Публика, представляемая настолько вопиюще непристойной в мыслях, что даже один из ее наиболее достойных вождей не может читать о чистой сестринской дружбе праведной женщины с пожизнен­ным братом своего брата в оккультном исследовании без опускания до унизительной мысли о чувственной связи, должна быть лишь стадом сви­ней. И однако этот вождь удивляется, почему мы не придем в его рабо­чий кабинет и не докажем, что мы не являемся измышлениями безум­ной фантазии!

(d) Это ваш рассказ о Тэкле - переписанный, я надеюсь только, что он вполне правдив, и когда он достигнет России, что непременно про­изойдет, люди его будут подтверждать, а не отвергать.

Там имеется предисловие, написанное крупным шрифтом, которое каждый, кто пожелает, может считать написанным Братьями или вами, или Президентом, указывающее, что эти письма, хотя никоим образом полностью не свободны от ошибок, все же напечатаны, как проливаю­щие некоторый свет на трудности, испытываемые многими, интересую­щимися теософией. Пробные оттиски поступят к вам в свое время; усильте защиту, если можете вы или могут они; не пытайтесь ослабить нападение; самое надежное положение всегда достигается путем выд­вижения вами самими всего, что может быть сказано против вас.

Кстати, сколько экземпляров следует напечатать бенгальского пе­ревода «Правил Женщин» и т. д.? Синнетт напечатал лишь 100 английс­ких, и кажется, что теперь ни одного не осталось! Нет смысла печатать больше бенгальских правил, чем, по всей видимости, будет использова­но, но я считаю, что 100 слишком мало. Пожалуйста, скажите сколько, я оплачиваю печатание этого, и С. К. Чаттерджи, который отправляется в Калькутту и который приложил все старания к переводу, позаботится о печатании их. И я должен буду написать ему туда и сказать, сколько экземпляров, так что, пожалуйста, не забудьте ответить определенно, сколько экземпляров.

Чаттерджи очень умный парень, но хотя он верит в спиритуализм или в спиритуалистическую науку, мне никак не удается заставить его принять на веру Братьев! Я только что послал ему письмо Олькотта и свидетельство Рамасвамира с постскриптумом М. о том, что вы все яв­ляетесь dzing dzing. Большинство людей являются dzing dzing, по мне­нию прославленного.

Если они не существуют, то какой же романисткой вы должны быть! (9а) Вы несомненно создаете ваши характеры весьма согласую­щимися. Когда же наш дорогой Христос, я подразумеваю К. X., опять появится на сцене, он ведь наш самый любимый актер. (9Ь) Ну ладно, я полагаю, что они сами лучше знают, что им делать, но, по-человечески говоря, они совершают ошибку, ослабляя мои энергии, оставляя меня без какого-либо ясного факта об их существовании и, таким образом, утом­ляя меня сомнениями, могу ли я преподавать доктрины, которые, как бы они ни были чисты сами по себе, могут быть основаны на обмане и ко­торые, если основаны таким образом, никогда не могут принести какое-либо добро; сомнениями, не трачу ли я дурно свое время и умственные способности над химерой - время и силы, которые я мог бы посвятить какому-то более скромному, но, возможно, более истинному и более при­носящему добро делу. (9с) Однако я нанялся на один год и в течение его буду делать все, что могу, искренне и верно. Но если в пределах этого периода я не получу никакой уверенности, я уйду из Общества, почув­ствовав, что, истинно это или ложно, для меня это не является истиной. Я не откажусь от жизни (10), ибо она, как бы, возможно, несовершенно я ни преуспевал в ней, всецело привлекает меня. Если Общество осно­вано на истине, то я, по крайней мере, принесу ему некоторую пользу всем тем, что написал и сделал. Если это так, то я не смогу принести большого вреда, и до сих пор я не шел дальше того, чему верю.

Вы скажете, что это вполне похвально для вас. Но между вами и мною не должно быть никаких эвфемизмов, если завтра надо давать сви­детельские показания. Я мог бы поклясться, что, согласно данному ныне совету, я верю, что вы являетесь абсолютно чистой женщиной, но я не могу поклясться, что вся история о Братьях не есть выдумка, хотя и мог бы поклясться, что в целом я верил в ее большее сходство с правдой, нежели с ложью.

Синнетт, тем не менее, - счастливчик, не имеет и тени сомнения, и с его убеждением, положением и способностями он будет надежной опорой для вас и для теософии, так что у меня будет меньше угрызе­ний совести, когда я сниму с себя всякую ответственность за это дело, чем если бы вы остались без единого защитника во власти филис­тимлян.

Следующим я возьму письмо Терри и посмотрю, что из него смо­гу сделать. У меня еще не было времени обдумать его как следует.

Я хотел бы, чтобы вы ввели меня в переписку с вашим пандитом из Трипликана и склонили его осчастливить меня еще несколькими та­кими письмами, как это последнее. Если бы я только имел его до того, как писал эти фрагменты!

Привет Олькотту!