Идея фундаментальной онтологии

Постановка задачи обоснования метафизики, его исходный пункт, ход и цель разрешения этой задачи должны ориентироваться исключительно на основной вопрос обоснования метафизики, причем ориентация эта должна становиться все более четкой. Этот основной вопрос является проблемой внутренней возможности разумения бытия, из которой должно исходить любому конкретному вопрошанию о бытии. Ведомая вопросом обоснова­ния, метафизика Dasein должна таким образом раскрывать его бытийный состав, чтобы таковой становился видимым как внутреннее осуществление возможности разумения бытия.

Раскрытие бытийного состава Dasein - это онтология. Поскольку в ней должно быть положено основание возможности метафизики - конечность Dasein как ее фундамент, она называется фундаментальной онтологией. В этом названии заключается решающая проблема конечности в человеке в перспективе осуществления возможным разумения бытия.

Фундаментальная онтология, однако, есть лишь первая ступень мета­физики Dasein. Что ей свойственно в целом, и как она исторически укоренена в фактическом Dasein, здесь не может быть разъяснено. Сейчас задачей является лишь прояснение идеи фундаментальной онтологии, направляю­щей нашу интерпретацию Критики чистого разума. Далее, характеристика фундаментальной онтологии должна быть дана лишь в принципиальных чертах, чтобы еще раз предъявить простую последовательность шагов, ко­торые проделывает предложенная попытка осуществления этой идеи²⁹².

Бытийный состав любого сущего, а следовательно, в особом смысле, и Dasein, становится доступным пониманию, лишь поскольку оно имеет ха­рактер наброска. Поскольку понимание - и это как раз показывает фунда­ментальная онтология - есть не только способ познавания, но и, в первую очередь, является основным моментом экзистирования вообще, постольку конкретное исполнение набрасывания, тем более - осуществляемое в поня­тийном онтологическом постижении, необходимо должно являться кон­струкцией.

Но конструкция не означает здесь: произвольное измышление. Напро­тив, она - это набрасывание, в котором как раз должны быть предопределе­ны и утверждены предварительная ориентация и размах (Absprung) на­броска. Dasein должно быть сконструировано в его конечности, а именно -в отношении внутреннего осуществления возможным разумения бытия. Любая фундаментально-онтологическая конструкция становится истинной в том, что позволяет усмотреть ее набросок, т.е. в том, как она приводит Dasein к его открытости и конкретно осуществляет его внутреннюю мета­физику.

Фундаментально-онтологическая конструкция отличается тем, что она должна обнажить внутреннюю возможность того, что именно как извест­нейшее пронизывает всякое Dasein, тем не менее, являясь неопределенным и даже слишком само собой разумеющимся. Эта конструкция может быть по­нята как вырастающее из самого Dasein распознавание метафизического пра-факта в нем, каковой факт состоит в том, что самое конечное в своей конечности, хотя и будучи известным, все-таки не является схваченным по­нятийно.

Конечность Dasein - разумение бытия - лежит в забытости.

Она не есть нечто случайное и преходящее, но образует себя необходи­мо и постоянно. Любая фундаментально-онтологическая конструкция, на­целенная на раскрытие внутренней возможности разумения бытия, должна набрасыванием вырывать у забытости устанавливаемое наброском.

Потому основным фундаментально-онтологическим актом метафизики Dasein как обоснования метафизики является "воспоминание".

Однако подлинное воспоминание всякий раз должно усваивать, делать внутренним воспоминаемое, т.е. все более и более позволять ему отзывать­ся согласно его внутреннейшей, сокровенной, возможности. В отношении к проведению фундаментальной онтологии это значит, что свои главные уси­лия она направляет на то, чтобы дать вопросу о бытии в полной мере стать единственным и постоянным ориентиром, чтобы таким образом удер­живать поставленное ей в качестве задачи раскрытие экзистенциальной аналитики Dasein на правильном пути.

§ 43. Подступ и ход фундаментальной онтологии²⁹³

Dasein в человеке определяет его как то сущее, которое, существуя сре­ди сущего, относится к нему как к таковому и в этом отношении к сущему определено в своем собственном бытии сущностно по-иному, нежели все прочее, выявляющееся для Dasein сущее.

Так что аналитика Dasein с самого начала должна стремиться к усмот­рению Dasein в человеке в свете именно того способа бытия человека, кото­рый по своей сущности тяготеет к тому, чтобы отставлять Dasein и его ра­зумение бытия, т.е. изначальную конечность, в забытость. Этот - исключи­тельно фундаментально-онтологически рассматриваемый - решающий спо­соб бытия Dasein мы называем повседневностью. Ее аналитика имеет и ме­тодическую цель - не допустить перехода интерпретации Dasein в человеке в область антропологическо-психологических описаний его "переживаний" и "способностей". Тем самым антропологическо-психологическое познание не объявляется "ложным". Следует, однако, показать, что при всей его воз­можной правильности оно не способно от начала и до конца удерживать проблему экзистенции Dasein, т.е. его конечности, что является необходи­мым согласно ведущей проблематике вопроса о бытии.

Экзистенциальная аналитика повседневности не собирается описывать то, как мы обращаемся с ножом и вилкой. Она должна показать факт и ха­рактер того, что в основании любого обхождения с сущим, даже того, кото­рому дело представляется так, будто существует лишь сущее, уже лежит трансценденция Dasein - бытие-в-мире. Ею свершается, пусть сокрыто и большей частью неопределенно, набросок бытия сущего вообще, и именно так, что оно выявляется поначалу и преимущественно нерасчлененным, но все-таки в целом доступным для уразумения. При этом различие между бы­тием и сущим как таковое остается сокрытым. Сам человек еще рассматри­вается как сущее среди другого сущего.

Однако бытие-в-мире есть не только отношение между субъектом и объектом, но то, что прежде всего уже делает возможным такое отношение, поскольку трансценденция исполняет набросок бытия сущего. Это набра­сывание (понимание) в экзистенциальной аналитике усматривается сначала лишь в том окружении, которое открывает ее подступ. Так что следует не столько бросаться прослеживать понимание вплоть до самого внутреннего состава трансценденции, сколько прояснять его сущностное единство с расположенностью и заброшенностью Dasein.

Всякий набросок - и, следовательно, любая "творческая" деятельность человека - являются заброшенными, т.е. определенными неснимаемой от­несенностью Dasein к уже сущему в целом. Однако заброшенность не за­ключается лишь в сокрытом свершении прихождения-к-существованию (Zum-Dasein-Kommens), но и властвует непосредственно над Dasein как та­ковым. Это выражается в свершении, проявляющем себя как обреченность (Verfallen). Она же означает не столько негативно и культурно-критически оцениваемые ситуации человеческой жизни, сколько неотделимый от заброшенного наброска внутреннейший характер трансцендентальной конечнос­ти Dasein.

Так что начинаемая анализом повседневности экзистенциальная онто­логия единственной целью имеет разработку единства трансцендентальной праструктуры конечности Dasein в человеке. В трансценденции само Dasein проявляется как нуждающееся в разумении бытия. Эта трансцендентальная нужда (Bedürftigkeit) в принципе "озабочена" тем, чтобы вообще могло быть нечто подобное здесь-бытию. Она есть внутреннейшая, несущая на себе Dasein конечность.

Единство трансцендентальной структуры внутреннейшей нужды чело­веческого Dasein получило название "заботы". Но дело не в слове, а в по­нимании того, что аналитика Dasein попыталась выделить с помощью на­званного им. Если же принимать выражение "забота" - несмотря и вопреки уже данному недвусмысленному указанию на то, что дело не идет о некото­рой онтической характеристике человека - в смысле мировоззренческо-этической оценки "человеческой жизни", а не в качестве обозначения струк­турного единства в себе конечной трансценденции Dasein, то все окажется запутанным. Мы тогда вообще теряем из виду единственно ведущую анали­тику Dasein проблематику.

Так или иначе, следует продумать то, что именно в целях обоснования метафизики востребованная разработка внутреннейшей сущности конеч­ности сама принципиально всегда должна быть конечной и никогда не смо­жет стать абсолютной. Отсюда, однако, следует лишь то, что новое осмыс­ление конечности не может быть достигнуто через сопоставление и опосре­дующее сравнивание точек зрения, для последующего обретения скрытым приемом устанавливаемого в качестве "в себе истинного" абсолютного по­знания конечности. Напротив, следует идти путем разработки проблемати­ки конечности как таковой, которая выявляется в своем существе лишь тог­да, когда она постоянно удерживается на пути раскрытия в перспективе из­начально постигнутого основного вопроса метафизики, хотя этот путь, ко­нечно, никогда не может рассматриваться в качестве единственно возможного.

Уже отсюда становится ясным, что метафизика Dasein, как обоснова­ние метафизики, обладает собственной истиной, которая сама по себе еще остается совершенно сокрытой. Мировоззренческая, т.е. всегда популярно-онтическая (в том числе - любая теологическая), установка как таковая -признает она это или отрицает - вообще не вступает в измерение проблемы метафизики Dasein. Ведь, как сказал Кант, «критика разума никогда не смо­жет стать популярной, но также и не нуждается в том, чтобы быть таковой»²⁹⁴.

Поэтому, если кто-то пожелает дать критику трансцендентальной ин­терпретации "заботы" как трансцендентального единства конечности - а кто будет отрицать возможность и необходимость этого? - то в первую оче­редь следует показать, что трансценденция Dasein, и тем самым - разумение бытия, не представляют собой внутреннейшей конечности в человеке, затем же - что обоснование метафизики вообще не имеет этой внутренней связи с конечностью Dasein, и наконец - что основной вопрос обоснования метафи­зики не заключается в проблеме внутренней возможности разумения бытия.

Фундаментально-онтологическая аналитика Dasein проводится с целью непосредственно до единообразной интерпретации трансценденции "как за­боты" дать анализ "ужаса" ("Angst") как "решающей основной расположен­ности", и таким образом дать конкретное указание на то, что экзистенциальная аналитика постоянно направляется побуждающим ее проведение вопросом о возможности разумения бытия. Ужас обозначается как решающая основ­ная расположенность не с целью мировоззренческого провозглашения кон­кретного идеала экзистенции: он обладает этим решающим характером ис­ключительно из перспективы проблемы бытия как таковой.

Ужас - это та основная расположенность, которая ставит перед "нич­то". Однако бытие сущего вообще становится понятным только в том слу­чае (и в этом заключается глубочайшая конечность трансценденции), если Dasein в основании своего существа выдвигается в "ничто". Это себя вы­движение в "ничто" не есть произвольное "мышление" "ничто", на которое отваживаются лишь временами, но свершение, лежащее в основе любого себя-расположения среди уже сущего, по своей внутренней возможности и должное быть проясненным в фундаментально-онтологической аналитике Dasein.

Так, т.е. фундаментально-онтологически, понятый "ужас" лишает ин­терпретацию "заботы" безобидности категориальной структуры. Он дает ей необходимо присущую основному экзистенциалу остроту и, таким образом, определяет конечность в Dasein не как наличное свойство, но как постоян­ный, хотя как правило и сокрытый трепет (Erzittern) всего экзистирующего.

Однако разработка заботы как трансцендентального основного состава Dasein есть лишь первая стадия фундаментальной онтологии. Для дальней­шего продвижения к цели нам предстоит обратиться к все более раскры­вающемуся в своей безусловности направляющему воздействию со стороны вопроса о бытии.