Допоміжні матеріали до семінару № 2

Мифы народов мира. Энциклопедия / Гл. ред. С. А. Токарев. – М.: СЭ, 1991-92. Т. 1. 1991. – 671 с., Т. 2. 1992. – 719 с.

АИД

Аид, Гадес (“безвидный”, “невидный”, “ужасный”), в греческой мифологии бог — владыка царства мёртвых, а также само царство. А.— олимпийское божество, хотя находится постоянно в своих подземных владениях. Сын Кроноса и Реи, брат Зевса и Посейдона, с которыми разделил наследие свергнутого отца. А. царствует вместе с супругой Персефоной (дочерью Зевса и Деметры), которую он похитил в то время, как она собирала на лугу цветы. Мать Персефоны Деметра, богиня плодородия земли, в горестных поисках дочери забыла о своих обязанностях, и землю охватил голод. После этого Зевс решил, что Персефона две трети года будет проводить на земле с матерью и одну треть — с А. Гомер называет А. “щедрым” и “гостеприимным”, т. к. смертная участь не минует ни одного человека; А. именуется Плутоном (“богатым”), т. к. он владелец несметных человеческих душ и скрытых в земле сокровищ. А. — обладатель волшебного шлема, делающего его невидимым; этим шлемом в дальнейшем пользовались богиня Афина и герой Персей, добывая голову Горгоны. Свидетельством возросшей самостоятельности и дерзости героического поколения в эпоху классической олимпийской мифологии является поединок А. и Геракла, в котором Геракл ранит А. Его исцеляет божественный врачеватель Пеон Геракл похищает из царства мёртвых А. пса — стража А. А. был обманут также хитрецом Сисифом, покинувшим однажды царство мёртвых. Орфей очаровал своим пением и игрой на лире А. и Персефону так, что они согласились возвратить на землю его жену Эвридику.

В греческой мифологии олимпийского периода А. является второстепенным божеством. Он выступает как ипостась Зевса, недаром Зевс именуется Хтонием — “подземным” и “спускающимся вниз”. А. не приносят жертв, у него нет потомства и даже жену он добыл незаконным путём. Его побеждает Геракл. Однако А. внушает ужас своей неотвратимостью. Напр., Ахилл готов быть скорее подёнщиком на земле у бедного крестьянина, чем царём среди мёртвых. Поздняя античная литература (Лукиан) создала пародийно-гротескное представление об А. (“Разговоры в царстве мёртвых”, имеющие истоком, видимо, “Лягушек” Аристофана). Согласно Павсанию, А. нигде не почитали, кроме Элиды, где раз в год открывался храм бога (подобно тому как люди только раз спускаются в царство мёртвых), куда разрешалось входить только священнослужителям.

А. именуется также пространство в недрах земли, где обитает владыка над тенями умерших, которых приводит Гермес. Представление о топографии А. усложнялось с течением времени. Гомеру известны: вход в царство мёртвых, который охраняет пёс — страж А. на крайнем западе (“запад”, “закат” — символ умирания) за рекой Океан, омывающей землю, асфоделевый луг, где блуждают тени умерших, мрачные глубины А.— Эреб, реки Кокит, Стикс, Ахеронт, Пирифлегетон, тартар. Поздние свидетельства добавляют Стигийские болота или Ахерусийское озеро, в которое впадает река Кокит, огненный Пирифлегетон (Флегетон), окружающий А., реку забвения Лету, перевозчика мёртвых Харона, трёхглавого пса Кербера. Суд над мёртвыми вершит Минос, в дальнейшем праведные судьи Минос, Эак и Радаманф — сыновья Зевса. Орфико-пифагорейское представление о суде над грешниками: Титием, Танталом, Сисифом в тартаре — как части А. нашло место у Гомера (в поздних слоях “Одиссеи”), у Платона, у Вергилия. Подробное описание царства мёртвых со всеми градациями наказаний у Вергилия (“Энеида” VI) опирается на диалог “Федон” Платона и на Гомера с уже оформленной у них идеей искупления земных проступков и преступлений. Гомер называет также в А. место для праведников — елисейские поля или элизиум. Об “островах блаженных” упоминают Гесиод и Пиндар, так что разделение Вергилием А. на элизиум и тартар также восходит к греческой традиции. С проблемой А. связаны также представления о судьбе души, соотношении души и тела, справедливом возмездии — образе богини Дике, действии закона неотвратимости.

ЭРОТ

Эрот, Эрос (“любовь”), в греческой мифологии бог любви. Одно из четырёх космогонических первоначал, наряду с Хаосом, Геей и Тартаром (Hes. Theog. 116—122). По мифографу 5 в. до н. э. Акусилаю, Э., Эфир и Метида (“мысль”) — дети Эреба и Ночи, происшедших от Хаоса. У Парменида Э. мыслится также древнейшим божеством, которое создала Афродита. У орфиков он Протогон (“перворождённый”), Фанет (“явленный”), Фаэтон (“сияющий”); Э.— смелый стрелок, крылатый, многоискусный, владыка ключей эфира, неба, моря, земли, царства мёртвых и тартара (Hymn. Orph. 58 Quandt.). По Ферекиду (6 в. до н. э.), сам Зевс, создавая мир, превратился в Э. Эрот, таким образом, мыслится всевластной мировой силой. Традиция классической поэзии делает Э. сыном Зевса (Eur. Hippol. 533), порождением Ириды и Зефира (Ale. l'rg. 8 D), сыном Афродиты и Ареса (Simonid. frg. 24), так что он постепенно принимает черты “златокрылого” (Aristoph. Av. 1738), “золотоволосого” (Апасг. frg. 5), “подобного ветру” (Sapph. frg. 50) бога, знаменуя постепенный переход к изящному, лёгкому, капризному Э. эллинистической поэзии. У Аполлония Родосского это хитроумный, но жестокосердный малыш, помыкающий Афродитой, своей матерью (III 111 — 159). Классика создаёт также своеобразную мифологическую символику бога любви. Оригинальный миф об Э. не божестве, а демоне, спутнике Афродиты, выражающем вечное стремление к прекрасному, даётся Платоном. У него Э.— сын Бедности и Богатства, зачатый в день рождения Афродиты и получивший в наследство от родителей жажду обладания, стойкость, отвагу, бездомность (Conv. 203 b—e). Однако даже в поздней античности существовал архаический культ Э., которого почитали в Феспиях (Беотия) в виде необработанного камня (Pans. IX 27, 1); в Феспиях же находились изваянные Праксителем и Лисиппом статуи Э., изображавшие его в виде прекрасного юноши (IX 27, 1 след.). Характерно, что для Павсания (2 в.) не возникает сомнения, что Э.— самый юный из богов и сын Афродиты, хотя существовали разные генеалогии Э. (напр., сын Афродиты и Гермеса, Артемиды и Гермеса и др., Cic. De nat. deor. Ill 23, 59 след.). Символическо-аллегорическое изображение Э. даётся Апулеем в “Метаморфозах” (см. в ст. Психея). Э. соответствуют римские Амур и Купидон.

АФРОДИТА

Афродита –богиня малоазийского происхождения. Этимология этого негреческого имени богини не ясна. Существуют две версии происхождения А.: согласно одной — поздней, она — дочь Зевса и Дионы; согласно другой, она родилась из крови оскоплённого Кроносом Урана, которая попала в море и образовала пену; отсюда т. н. народная этимология её имени “пенорождённая” (от греч. aphros, “пена”) и одного из её прозвищ — Анадиомена — “появившаяся на поверхности моря”. Миф отражает древнее хтоническое происхождение богини, которое подтверждается также сообщением Гесиода, что вместе с А. из крови Урана появились на свет эринии, и гиганты (следовательно, А. старше Зевса и является одной из первичных хтоническпх сил). А. обладала космическими функциями мощной, пронизывающей весь мир любви. Это её воодушевляющее, вечно юное начало описано у Лукреция в поэме “О природе вещей” (I 1—13). А. представлялась как богиня плодородия, вечной весны и жизни. Отсюда эпитеты богини: “А. в садах”, “священносадовая”, “А. в стеблях”, “А. на лугах”. Она всегда в окружении роз, миртов, анемонов, фиалок, нарциссов, лилий и в сопровождении харит, ор (см. Горы) и нимф. А. прославлялась как дарующая земле изобилие, вершинная (“богиня гор”), спутница и добрая помощница в плавании (“богиня моря”), т. е. земля, море и горы объяты силой А. Она — богиня браков и даже родов, а также “детопитательница”. Любовной власти А. подчинены боги и люди. Ей неподвластны только Афина, Артемида и Гестия.

По своему восточному происхождению А. близка и даже отождествляется с финикийской Астартой, вавилоно-ассирийской Иштар, египетской Исидой. Подобно этим восточным богиням плодородия А. появляется в сопровождении свиты диких зверей — львов, волков, медведей, усмирённых вселённым в них богиней любовным желанием. В сохранившемся фрагменте трагедии Эсхила “Данаиды” А. тоже выступает как богиня плодородия. Однако в Греции эти малоазийские черты богини, сближающие её также с богиней-матерью и Кибелой, становятся мягче. Хотя служение А. часто носило чувственный характер (А. считалась даже богиней гетер, сама именовалась гетерой и блудницей), постепенно архаическая богиня с её стихийной сексуальностью и плодовитостью превратилась в кокетливую и игривую А., занявшую своё место среди олимпийских богов. Эта классическая А.— дочь Зевса и Дионы, её рождение из крови Урана почти забыто. В Гомеровском гимне (VI) богиня появляется из воздушной морской пены вблизи Кипра (отсюда А.— Киприда, “кипророждённая”). Горы в золотых диадемах увенчивают её золотым венцом, украшают золотым ожерельем и серьгами, а боги при виде “фиалковенчанной” А. дивятся прелести Кифереи (культ А. был распространён и на острове Кифера) и возгораются желанием взять её в жёны. Мужем А. является Гефест — самый искусный мастер и самый некрасивый среди богов. Хромоногий Гефест трудится у наковален в своей кузнице, а Киприда, нежась в опочивальне, расчёсывает золотым гребнем кудри и принимает гостей — Геру и Афину. Любви А. домогались Посейдон, и А рес. О любви Ареса и А. повествует ряд источников и называются дети от этого незаконного брака: Эрот и Антэрот (явно позднеэллинистическая символика), а также Деймос, Фобос (“страх” и “ужас” — спутники Ареса) и Гармония. Сыном А. от Гермеса считается Гермафродит (называемый также Афродитом).

Как и другие олимпийские боги, А. покровительствует героям, но это покровительство распространяется только на сферу любви. Она обещает Парису любовь Елены и следит за прочностью их союза, терпя брань из уст Елены. А. пытается вмешиваться в военные события под Троей, будучи принципиальной защитницей троянцев, вместе с такими богами малоазийского происхождения, как Аполлон, Арес, Артемида. Она спасает Париса во время его поединка с Менелаем. Она вмешивается в сражение, в котором совершает свои подвиги Диомед, и пытается вынести из битвы троянского героя Энея — своего сына от возлюбленного Анхиса. А. с наслаждением внушает любовные чувства людям и сама влюбляется, изменяя хромоногому супругу. Даже Гесиод, давший столь древнюю генеалогию А., приписывает ей обычные любовные функции — сладкую негу любви, смех, улыбки, обманы, “пьянящую радость объятий”.

В гомеровском эпосе отношение к ней ласково-ироническое. В “Одиссее” рассказывается любовная история А. и Ареса: во время свидания их хитроумно приковал не видимыми глазу сетями к ложу Гефест — законный супруг А., и в таком виде они предстали перед смеющимися богами, которые сами не прочь были бы занять место Ареса. Освобождённые Гефестом по просьбе Посейдона любовники немедленно расстались. Арес умчался во Фракию, а А.— на Кипр в Пафос, где её искупали и натёрли нетленным маслом хариты. Хотя появление классической А. всё ещё внушает ужас, она постоянно именуется “золотая”, “прекрасновенчанная”, “сладкоумильная”, “многозлатая”, “прекрасноокая”. Рудиментом архаического демонизма богини является её пояс, который она передала Гере, чтобы соблазнить Зевса. В этом поясе заключены любовь, желание, слова обольщения, “в нём заключается всё”. Это древний фетиш, наделённый магической силой, покоряющей даже великих богов. А. посвящен гимн поэтессы Сапфо, в котором богиня именуется “пестро-тронной” и “плетущей козни”; на золотой колеснице, запряжённой воробушками, она мчится из зевсова дома к чёрной земле и готова стать для поэтессы союзницей в любовном свидании. Помогая любящим, А. преследует тех, кто отвергает любовь (она покарала смертью Ипполита и Нарцисса, внушила противоестественную любовь Пасифае и Мирре, а Гипсипилу и лемносских женщин наделила отвратительным запахом).

Платону в “Пире” принадлежит противопоставление А. Урании (“небесной”) и А. Пандемос (“всенародной”). Хотя древняя А. из крови Урана вряд ли несла в себе одухотворённость, она переосмыслена Платоном как небесная в связи с происхождением от неба — Урана. А. Пандемос для Платона пошлая, доступная и понятная всем, не столь древняя и не связанная с небом, а дочь Зевса и малозначительной Дионы.

Геродот сообщает о почитании А. Урании в Сирии, в Персии, у арабов и даже скифов. Ксенофонт и Павсаний упоминают храм А. Урании в Афинах. Храм А. Урании на острове Кифера считался у эллинов самым древним и самым священным; статуя самой богини была деревянной и изображала богиню вооружённой. А. Пандемос тоже имела свой храм на афинском акрополе. Павсаний сообщает, что поклонение ей было введено Тесеем, “когда он свёл всех афинян из сельских домов в один город. Здесь вполне ясно подчёркивается общегосударственный смысл: культа А.

Многочисленные святилища А. имелись в других областях Греции (Коринф, Беотия, Мессения, Ахайя, Спарта), на островах — Кипр (в городе Пафос, где находился храм, имевший общегреческое значение, и отсюда прозвище А.— Пафосская богиня), Кифера, Крит, Сицилия (от гор Эрике — прозвище Эрикиния). Особенно почиталась А. в Малой Азии: (в Эфесе, Абидосе), в Сирии.

ЗЕВС

Зевс, Д и й, в греческой мифологии верховное божество, отец богов и людей, глава олимпийской семьи богов. 3.— исконно греческое божество; его имя индоевропейского происхождения и означает “светлое небо” (ср. индоевропейское deiuo — “дневное сияющее небо”). В античности этимология слова “3.” связывалась с корнями греч. слов “жизнь”, “кипение”, “орошение”, “то, через что всё существует”. 3.— сын Кроноса (отсюда имена 3. Кронид, Кронион) и Реи, он принадлежит к третьему поколению богов, свергших второе поколение — титанов. Отец 3., боясь быть низложенным своими детьми, проглатывал каждый раз только что рождённого Реей ребёнка. Рея обманула мужа, дав ему проглотить вместо родившегося 3. завёрнутый камень, а младенец втайне от отца был отправлен на Крит на гору Дикта. Согласно другому варианту, Рея родила 3. в пещере горы Дикта и поручила его воспитание куретам и корибантам, вскормившим его молоком козы Амалфеи. Именно на Крите сохранились древнейшие фетишистские символы почитания 3. Критского: двойной топор (лабрис), магическое орудие, убивающее и дающее жизнь, разрушительная и созидательная сила. Изображение этого двойного топора встречается на ритуальных вещах между рогами быка, который на Крите также являлся зооморфным воплощением 3. (в образе быка 3. похитил Европу). Главным местопребыванием 3. Лабриса, или 3. Лабрандского, считался лабиринт (ср. этимологическое родство названий лабрис — лабиринт); чудовищный миксантропический Минотавр — обитатель лабиринта и есть одна из ипостасей 3. Критского. Образ архаического 3. сближается с Загреем, который впоследствии мыслился как сын 3.

В системе мифов о 3. Олимпийском пребывание его на Крите является одним из архаических рудиментов и обычно связано с мотивом тайного воспитания младенца 3. В Дельфах же почитался архаический фетиш омфал (“пуп земли”) — камень, проглоченный Кроносом. или камень как пуп младенца 3. Омфал был поставлен 3. в Пифоне под Парнасом как памятник на диво всем смертным.

Возмужавший 3. вывел своих братьев и сестёр из утробы Кроноса, напоив его по совету Метиды зельем. За это они отдали во владение 3. громы и молнии. Затем 3. начал борьбу за власть с Кроносом и другими титанами. В титаномахии, продолжавшейся десять лет, 3. помогали сторукие; киклопы выковали ему гром, молнию и перун. Побеждённые титаны были низвергнуты в Тартар.

Три брата 3., Посейдон и Аид разделили власть между собой. 3. досталось господство на небе, Посейдону — море, Аиду — царство мёртвых.В древнейшие времена 3. совмещал функции жизни и смерти. Он владычествовал над землёй и под нею, вершил суд над мёртвыми. Отсюда один из эпитетов 3.— Хтоний (“подземный”). 3. Хтония почитали в Коринфе. Однако позднее 3. стал олицетворять только светлую сторону бытия. В период патриархата 3. локализуется на горе Олимп и именуется Олимпийским (или Фессалийским).

Утверждение 3. происходит с большим трудом. Против 3. восстаёт Гея и насылает на него своё порождение — Тифона, но 3. побеждает это дикое тератоморфное существо огненными молниями. По одному из вариантов, 3. забросил Тифона в Тартар, по другому — навалил на него Этну. Но борьба с хтоническими чудовищами продолжалась. Гея породила новых детей — гигантов и разразилась гигантомахия. По Аполлодору, гигантомахия произошла раньше тифонии, так что Тифон мыслится ещё более ужасным чудовищем, чем гиганты.

Борьба 3. и олимпийцев с миром чудовищ приводит к ещё одной смене поколений богов (до этого Урана сверг Кронос, а теперь Кроноса — 3.). Т. н. орфическая теогония считала древнейшими владыками мира, бывшими ещё до Кроноса и Реи, Эвриному и Офиона — по всей очевидности, змеевидных существ, владевших Олимпом, тоже уступивших насилию и низринутых в глубь океана. Но самому 3. тоже угрожает потеря власти от сына. 3. приходится бороться за власть даже со своими ближайшими родственниками, против него восстают Гера, Посейдон и Афина Паллада (по другой версии, Аполлон), но ему оказывает помощь Фетида (дочь Нерея, сестра свергнутой владычицы Олимпа Эвриномы), призвав на Олимп сторуких, которые устрашают заговорщиков. 3.— новое олимпийское божество обращается за помощью к чудовищам, рождённым Землёй, и борется с такими же порождениями Земли. Олимпийский 3. считается отцом богов и людей, но его власть над олимпийской семьёй не очень тверда, а веления судьбы ему часто неведомы, и он узнаёт их, взвешивая на золотых (м. б. небесных, солнечных) весах судьбы героев. Именно по совету Геи — земли и Урана — неба 3. проглатывает свою первую супругу Метиду, чтобы избежать рождения от неё сына, который будет сильнее отца. Фемида, дочь Геи, открывает 3. тайну, известную и Прометею, что такой же сын родится от Фетиды. Отказавшись от брака с Фетидой и выдав её за героя Пелея, 3. способствовал возникновению Троянской войны, исполняя просьбу матери Земли. Вторая супруга 3.— богиня справедливости Фемида. Их дочери горы сообщают жизни богов и людей размеренность и порядок, а мойры, богини судьбы, от которой сам 3. уже не зависит, как бы продолжают его волю. Управляемый 3. мир олимпийцев заметно меняется. Хариты, дочери 3. от Эвриномы, вносят в жизнь радость, веселье, изящество. Деметра как супруга 3,— уже не порождающая чудовищ земля, а богиня обработанных полей. Даже Аид похищает Персефону, дочь 3., с его дозволения. Мнемосина, богиня памяти, рождает 3. девять муз (т.о., 3. становится источником вдохновения, наук и искусств). От Лето у 3.— Аполлон и Артемида. Третья законная супруга 3., но первая по значению — Гера, богиня-покровительница брачных уз. Так 3. постепенно преобразует мир, порождая богов, вносящих в этот мир закон, порядок, науки, искусства, нормы морали и пр. Однако во многих мифах заметны древние доолимпийские связи 3. Он вступает в брак с музой Каллиопой, рождающей экстатических корибантов, демонических служителей хтонической Великой матери Кибелы, охранявших младенцев 3. на Крите. 3. всё ещё пользуется своим древнейшим орудием — громами и молниями, грубой силой подавляя сопротивление или наказывая. У Гомера он “громовержец”, “высоко гремящий”, “тучегонитель”, насылатель ветров, дождей и ливней, о зевсовых ливнях упоминает Гесиод, 3. “дождит”, по выражению Алкея. Павсаний отмечает, что в Афинах была статуя Геи-земли, молящей 3. о ниспослании дождя, афиняне просили 3. пролиться дождём над пашнями. В виде дуба, корни которого омывал ручей, почитался 3. Додонский в Додоне; его супругой считалась океанида Диона.

3. Олимпийский — покровитель общности людей, городской жизни, защитник обиженных и покровитель молящих, ему повинуются другие боги. Он даёт людям законы. 3. вообще оказывается принципом жизни, “дарователем жизни”, “всепородителем”. 3. покровительствует родовой общности людей, отсюда 3. “родовой”. В “Умоляющих” Эсхила представлена величественная фигура великого бога, справедливого защитника и помощника людей. Благодетельные функции нашли отражение в его эпитетах: “помощник в беде”, “спаситель”, “спаситель города”, “основатель”, “оградитель”, Полней — “городской”, Полиух — “владетель государства”. 3. Филий (покровитель дружеских союзов), “отчий”, “отец”, “отеческий”. Он следит за соблюдением клятв. 3.- помощник воинов и сам стратег, полководец (надписи на монетах), “воинский”, “носитель победы”. Известен 3. Булей, покровитель народного собрания, скипетродержец, царь, “владыка владык, совершеннейшая сила блаженных и совершенных”, “всецарь”, “эллинский” и даже “всеэллинский”, которому в Афинах был учреждён специальный культ.

3. Олимпийский — отец многих героев, проводящих его божественную волю и благие замыслы. Его сыновья: Геракл, Персей, Диоскуры, Сарпедон, знаменитые цари и мудрецы Минос, Радаманф и Эак. Покровительствуя героям, уничтожающим хтонических чудовищ, 3. осуждает кровопролитие и стихийные бедствия войны в лице Ареса. Однако в мифах о рождении героев заметны древние фетишистские мотивы. 3. является к Данае в виде золотого дождя, Семеле — с молниями и громами; Европу он похищает, обернувшись быком, к Леде является лебедем, Персефоне — змеем. Древние зооморфные мотивы заметны и в том, что 3. превращает в животных своих возлюбленных, желая скрыть их от гнева Геры (Ио в корову, Каллисто в медведицу). Будучи “отцом людей и богов”, 3. вместе с тем является грозной карающей силой. По велению 3. прикован к скале Прометей, укравший искру Гефестова огня, чтобы помочь людям, обречённым 3. на жалкую участь (Эсхил, “Прикованный Прометей”). Несколько раз 3. уничтожал человеческий род, пытаясь создать совершенного человека. Он послал на землю потоп, от которого спаслись только Девкалион, сын Прометея, и его супруга Пирра. 3. хочет уничтожить жалкий род людей и “насадить” новый. Троянская война — тоже следствие решения 3. покарать людей за их нечестие. 3. уничтожает род атлантов, забывших о почитании богов, и Платон называет этого 3. “блюстителем законов”.

3.насылает проклятия, которые страшно реализуются на отдельных

героях и целом ряде поколений (Тантал, Сисиф, Атриды, Кадмиды). Так. древний архаический 3. принимает всё более очевидные моральные черты, хотя и утверждает он свои принципы с помощью силы. Начала государственности, порядка и морали у людей связаны, по преданиям греков, как раз не с дарами Прометея, из-за которых люди возгордились, а с деятельностью 3., который вложил в людей стыд и совесть, качества, необходимые в социальном общении.3., который мыслится “огнём”, “горячей субстанцией” и обитал в эфире, владея небом как своим домом, становится организующим средоточием космической и социальной жизни на Олимпе, где земля сходится с небом и где небо переходит в огненный тончайший эфир. Мифология 3. Олимпийского отражает укрепление патриархальной власти басилеев, особенно микенских царей, хотя и не доходит до абсолютной централизации этой власти (по Гесиоду, 3. был избран на царство богами). Только в эллинистическую эпоху 3. принимает образ мирового вседержителя и вершителя мировых судеб, того “всецаря” и “всеэллинского” владыки, которого воспевали в поздних Орфических гимнах и в гимне “К Зевсу” стоика Клеанфа (3 в. до н. э.), где универсализм и космизм 3. принимают монотеистические черты.

Атрибуты 3.— эгида, скипетр, иногда молот. Культовые праздники в честь 3. немногочисленны, поскольку ряд его функций был возложен на других богов — исполнителей воли 3., находившихся в гораздо более близких отношениях к человеку: на Аполлона — пророчество, на Деметру — земледелие, на Афину — мудрость и искусства. В честь 3. Олимпийского устраивались панэллинские Олимпийские игры в Олимпии — как символ единения и взаимного согласия греческих полисов. 3. соответствует римский Юпитер..

КОСМОС

Космос (греч. cosmos, “строй”, “порядок”, “украшение”, “мировой порядок”, “вселенная”). У Гомера мыслится телом, конечным в пространстве, т. е. имеющим определённую форму. Он поделён между Зевсом, Посейдоном и Аидом. Земля — общее владение трёх братьев, Зевс владычествует над небом, Посейдон — над морской стихией, Аид — над царством смерти. Гомеровский К. имеет форму яйца, немного сплющенного на полюсах и разделённого плоскостью земли на два полушария: верхнее — небо, смыкающееся с Олимпом, где обитают олимпийцы во главе с Зевсом, и нижнее — тартар, где находятся свергнутые олимпийцами старшие боги — титаны во главе с Кроносом. У Гесиода в “Теогонии” рисуется космический процесс, причём первыми потенциями выступают хаос, Гея (Земля), тартар и Эрот. В представлении греч. философской мысли К. не был лишён мифология, и пластически-телесных элементов. Как всякое тело он должен был иметь твёрдоочерченные границы, поэтому для античности характерно учение о конечных пространственных границах К. Округлость и шаровидность считались признаками совершенного тела К. Возникновение античного К. связывалось с беспорядочным смешением физич. элементов. Однако Платон в “Тимее” вводит в свою космогонию демиурга —“мастера”, “строителя”, создавшего К. в виде живого тела из земли и огня, согласно некоему первообразу. Превращение хаоса — “нерасчлененной и грубой глыбы” в упорядоченный К. благодаря созидающей силе “некоего бога” рисуется Овидием.

ХАОС

Хаос (греч. chaos, от корня cha-, отсюда chaino, chasco, “зеваю”, “разеваю”; X. поэтому означает прежде всего “зев”, “зевание”, “зияние”, “разверстое пространство”, “пустое протяжение”). Согласно Гесиоду, X. располагается среди первопотенций наряду с Геей, тартаром и Эросом; им даётся одновременно и физическое (X. как бесконечное и пустое мировое пространство), и мифологическое понимание X. (он порождает из себя Эреб и Ночь, а они Эфир и Гелиру-день). У схолиастов X. мыслится то как вода (с фантастической этимологией от снеб, “лью”, “разливаю”), то как разлитой воздух (со ссылкой на Вакхилида и Зенодота), то по-платоновски как место разделения и расчленения стихий. У Еврипида X. является пространством между небом и землёй, а Проб, который приводит этот фрагмент из Еврипида, считает X. воздухом, заполняющим место между небом и землёй. В космогонии Аристофана (“Птицы”) X. фигурирует в качестве первопотенций наряду с Эребом, Ночью и тартаром. От Эреба и Ночи — мировое яйцо, а из мирового яйца — Эрос. Эрос же из смеси всего порождает Землю, небо, море, богов и людей. От X. Эрос порождает в тартаре птиц, которые тоже, очевидно, понимаются здесь как одно из первых космогонических начал (так, X. у Аристофана выступает уже как мифологический персонаж, порождающий мировую жизнь, на пародийном языке Аристофана — птиц). В “Облаках” X. вместе с Облаками и Языком является богом Сократа, и тот даже им клянётся. Так, к концу классического периода в Греции существуют две концепции X., исходящие из гесиодовской концепции. Одна выдвигает на первый план понятие X. как физического пространства, пустого или чем-нибудь наполненного; а другая понимает X. как нечто живое и животворное, как основу мировой жизни.

Первая концепция углубляется Аристотелем и ещё больше Платоном. Аристотель (“Физика”) понимает X. Гесиода просто как физическое место, где находятся те или другие физические тела. Платон же, хотя сам и не использует этого понятия, по свидетельству гесиодовского схолиаста, под X. понимал свою “всеприемлющую природу”, т. е. то, что обычно называется у Платона материей. Это — то невидимое и неосязаемое, лишённое всяких физических качеств начало, которое получается после исключения из физического тела всех его реальных свойств, то, что нельзя даже назвать каким-нибудь именем, ибо всякое имя предмета всегда приписывает ему то или иное свойство. Это — чистая материя, самый факт существования тела, не зависимый ни от каких его реальных свойств. X.— не какое-нибудь тело, но принцип непрерывного становления тела.

Стоики не вышли за пределы классического определения X. Хаос объявлялся либо “влагой”, либо просто “водой” (натуралистическое понимание X.). Зенон так понимал гесиодовский X.: из оседания X., по его мнению, получался ил, из отвердения его — земля. Другое понимание стоиками X. как пространства — вместилища вещей.

Понимание X. как бесконечной протяжённости, причём не относительно пространства, как обычно, а времени, встречается у Марка Аврелия: “Обрати внимание на то, как быстро всё предаётся забвению, на Хаос времени, беспредельного в ту и другую сторону...”, X. мыслится как некоего рода вечность.

Далее X. понимается как беспорядочное состояние материи. Этот момент в скрытом виде находился во всех тех учениях, которые вообще понимали X. как принцип становления. Досократики Эмпедокл или Анаксагор и поэт Аполлоний Родосский уже оперируют с первозданной беспорядочной смесью материальных стихий.

Но у Овидия его мироздание прямо начинается с хаоса вещей и сам X. трактуется как “нерасчленённая и грубая глыба”, хотя уже с животворными функциями.

Античная мысль вообще двигалась в направлении тех формул, которые можно было бы привлечь для характеристики X. как принципа становления. Стали замечать, что в X. содержится своего рода единство противоположностей: X. всё раскрывает и всё развёртывает, всему даёт возможность выйти наружу; но в то же самое время он и всё поглощает, всё нивелирует, всё прячет вовнутрь. Образ X. в виде двуликого Януса, выступающего как творческое начало, имеется у Овидия. Янус называет себя res prisca (“древняя вещь”) и Хаосом. Когда все стихии распределились по своим местам и образовался стройный космос, то Янус, который раньше был globus et sine imagine moles (“глыба и безликая громада”), получил определённый facies (“лик”) и достойный бога вид. Но и теперь, говорит он, имеется у него остаток прежнего состояния, а именно: способность видеть всё вперёд и назад. Кроме того, Янус своей собственной рукой всё открывает и закрывает, являясь как бы мировой дверью. Он может развернуть мир во всей его красоте и может предать его уничтожению.

Античная концепция X. выдвигала на первый план творческие и животворные моменты этого понятия. У орфиков X. оказался в самом близком отношении к мировому яйцу, породившему из себя весь мир. Интересно рассуждение у Климента Римского (“Беседы”), излагающего эти древние учения: “Орфей уподобляет Хаос яйцу. Ведь в яйце — слияние первых элементов. Гесиод предположительно называет Хаосом то, что Орфей называет порождённым яйцом, выброшенным из безграничности материи”. Климент Римский пишет о первоначальном беспорядочном состоянии материи, которое постепенно превратилось в этот Х.-яйцо, а отсюда появляются и все реальные формы мира. О гесиодовском X. у Симпликия в Комментарии на “Физику” Аристотеля говорится: “Ясно, однако, что это — не пространство, но беспредельная и изобильная причина богов, которую Орфей назвал страшной бездной”. Симпликий развивает мысль, чтоЭфир и X. являются теми тезисом и антитезисом, из слияния которых образуется всё бытие: из Эфира — эманации богов, а из Бездны-Х. возникает вся беспредельность. В окончательной форме эта концепция сформулирована у Гермия Александрийского (Комментарий к “Федру” Платона ): монада — Эфир, диада — X., триада — яйцо. Следовательно, X. диадичен в орфико-пифагорейском смысле этого слова. Однако исходным пунктом является не диада, а монада, и уже в монаде заключено в свёрнутом виде всё развёртываемое в диаде. Поэтому неоплатоники представляли X. как монаду. В Комментарии к “Государству” Платона Прокл говорит о noeton chaos, т. е. об “умопостигаемом X.” как об исходном пункте всех эманации и как о той конечной точке, к которой возвращаются все эманации.

Учение о совпадении начал и концов в X. для античного мышления — одна из типичнейших тем. Из этого видно, что X. действительно есть принцип непрерывного, неразличимого и бесконечного становления, т. е. то, что пифагорейцы и орфики называли диадой и без чего невозможно существование ни богов, ни мира, ни людей, ни божественно-мировой жизни вообще.

X. получил яркое развитие и в качестве мифологического персонажа, начиная ещё с Гесиода. У орфиков X. вместе с Эфиром был порождением Хроноса, но сам Хронос рисовался как крылатый дракон с головой быка и льва и с лицом бога, который к тому же именовался ещё и Гераклом. С другой стороны, X. и Эфир порождали из себя некоего Андрогина, муже-женское начало, являвшееся началом всех вещей, сам же X. у орфиков трактовался как “страшная бездна” (chasma pelorion).

Отсюда уже очень близко до того нового значения слова “хаос”, которое встречается по преимуществу в римской литературе и которое либо очень близко связывает X. с аидом, либо прямо отождествляет его с ним. X. есть та бездна, в которой разрушается всё оформленное и превращается в некоторого рода сплошное и неразличимое становление, в ту “ужасную бездну”, где коренятся только первоначальные истоки жизни, но не сама жизнь. Римляне прибавили к этому ещё и острый субъективизм переживания, какой-то ужасающий аффект и трагический пафос перед этой бесформенной и всепоглощающей бездной. Уже у Вергилия перед самоубийством Дидоны жрица взывает к богам, Эребу и X.— характерная близость X. к подземному миру. У Овидия X. прямо отождествляется с аидом. У Сенеки X.— общемировая бездна, в которой всё разрушается и тонет. В других текстах Сенеки X. понимается как аид.

X. представляется как величественный, трагический образ космического первоединства, где расплавлено всё бытие, из которого оно появляется и в котором оно погибает; поэтому X. есть универсальный принцип сплошного и непрерывного, бесконечного и беспредельного становления. Античный X. есть предельное разряжение и распыление материи, и потому он — вечная смерть для всего живого. Но он является также и предельным сгущением всякой материи. Он — континуум, лишённый всяких разрывов, всяких пустых промежутков и даже вообще всяких различий. И потому он — принцип и источник всякого становления, вечно творящее живое лоно для всех жизненных оформлений. Античный X. всемогущ и безлик, он всё оформляет, но сам бесформен. Он —мировое чудовище, сущность которого есть пустота и ничто. Но это такое ничто, которое стало мировым чудовищем, это — бесконечность и нуль одновременно. Все элементы слиты в >дно нераздельное целое, в этом и заключается разгадка одного из самых оригинальных образов античного мифологически-философского мышления. А. Ф. Лосев.