История одного открытия

В 1923 году геолог Харлен Бретц, умевший мыслить самостоятельно, описал один из самых необычных ландшафтов, которые только можно най­ти на поверхности нашей планеты. Речь шла о юго-восточной части штата Вашингтон, занимающей территорию около 40000 квадратных километ­ров. Она покрыта обширной сетью огромных сухих каналов, иногда в не­сколько километров шириной, образующих лабиринт из крутых обрывов и каньонов, прорезанных в твердой вулканической породе. В отличие от обычных речных долин, напоминающих в разрезе широкую букву V, эти каналы зачастую имеют отвесные берега и плоское дно. Кроме того, на различных возвышенностях можно встретить огромные насыпи из гравия. Следы сотен древних водопадов высотой до 100 метров с большими раз­мытыми водобойными колодцами у основания свидетельствуют о чем-то весьма неординарном. Каким образом мог сформироваться столь стран­ный ландшафт? У Бретца были свои соображения, и они оказались доста­точно оригинальными, чтобы вызвать длившееся 40 лет противостояние в геологических кругах.

В своей первой публикации на данную тему Бретц не упомянул о подо­зрениях относительно крупного катастрофического потопа, а лишь ука­зал, что для образования именно такого ландшафта потребовались бы гро­мадные объемы воды². Однако в том же году он обнародовал вторую работу, в которой смело и однозначно заявил, что возникновение столь нео­бычного ландшафта является результатом крупномасштабного, но крат­косрочного катастрофического потопа. Это наводнение преобразило весь регион, образовало каналы и отложило огромные гравийные валы³.

В то время умонастроения в геологическом сообществе отнюдь не спо­собствовали продвижению каких бы то ни было гипотез, связанных с ка­тастрофами, и Бретцу это было хорошо известно. В научной среде гос­подствовал униформизм — представление, согласно которому геологи­ческие преобразования проходили постепенно, на протяжении длитель­ных промежутков времени. Геологи признавали деятельность вулканов и землетрясений, но не придавали им какого-либо значения. Считалось, что остальные геологические изменения идут чрезвычайно медленно. Катас-трофизм, отстаивающий внезапные, крупные изменения, был предан ана­феме. Его зачислили в ту же категорию, в которой ныне оказался креаци-онизм, то есть он считался совершенно неприемлемым во многих научных кругах. Геологическому сообществу пришлось иметь дело с дерзким моло­дым выскочкой Бретцем. Помимо прочего вызывало тревогу и то, что его еретические идеи слишком тесно состыковывались с отвергнутой концеп­цией библейского потопа⁴. Принятие идей X. Бретца означало бы возвра­щение к катастрофизму, который у геологов ассоциировался с «мрачным средневековьем»⁵.

В то время как Бретц, занимавший должность профессора геологии в Чикагском университете, продолжал свои изыскания и публикации, неко­торые геологи решили переубедить своего заблудшего коллегу. В 1927 году его пригласили в Вашингтон на заседание Геологического общества. У этого заседания была особая повестка дня — «собралась настоящая фаланга скептиков, готовых оспорить потопную гипотезу»⁶. После выступления Бретца пять представителей авторитетной Геологической службы США изложили свои возражения и предложили альтернативные объяснения, такие, как оледенение и прочие долгосрочные преобразования⁷. Двое из этих геологов даже не посещали данный регион! Отвечая им, утомленный Бретц заметил: «Вероятно, моя догматическая категоричность оказалась заразительной»⁸. Один из главных вопросов, поставленных перед Бретцом, остался без ответа: откуда столь внезапно взялось так много воды? Оче­видно, после заседания все остались при своем мнении. Большинству мысль о катастрофическом наводнении казалась нелепой.

В течение последующих лет геологическое сообщество было занято раз­работкой альтернативных концепций. По словам Бретца, «ересь должна быть подавлена — нежной, но твердой рукой»⁹. Тем не менее данные о по­родах, полученные при полевых исследованиях, порождали все новые идеи, говорившие в пользу «катастрофической» интерпретации, и противостояние стало ослабевать. Бретц и другие ученые нашли источник па­водковых вод. Древнее озеро Миссоула, находившееся к востоку от реги­она с необычным ландшафтом, некогда вмещало 2100 кубических кило­метров воды. Есть свидетельства, указывающие на то, что это озеро было перегорожено ледяной плотиной. Внезапный прорыв льда высвободил именно тот объем воды, который необходим для объяснения скоротечной эрозии, наблюдаемой к западу. Лучшим подтверждением подобной гипо­тезы стало более позднее обнаружение геологами исполинской ряби как в озере Миссоула, так и западнее, в регионе, испещренном каналами. Воз­можно, вам встречались параллельные линии ряби, которые часто можно увидеть на песчаных ложах потоков. Обычно расстояние между гребнями не превышает нескольких сантиметров. Рябь на дне озера Миссоула и к западу от него была просто гигантской, высотой в 15 метров и расстояни­ем между гребнями в 150 метров¹⁰. Только огромные объемы быстро пе­ремещающейся воды могли произвести подобный эффект. В последнее время исследователи сосредоточены на деталях этого события. Часть их предполагают, что могло произойти восемь или даже более паводковых эпизодов¹¹. По оценкам геологов, объем воды составлял 7,2 кубических километра, а скорость потока — 108 километров в час, и ученые предло­жили ряд механизмов промыва глубоких каналов в твердых вулканичес­ких породах за несколько часов или дней¹².

В конечном итоге большая часть геологического сообщества признала искусные интерпретации Бретца, основанные на тщательном исследова­нии самих горных пород. В 1965 году Международная ассоциация по ис­следованию четвертичного периода организовала общий выезд в данный регион. По завершении конференции Бретц, у которого не было возмож­ности на ней присутствовать, получил телеграмму от ее участников с при­ветствиями. Она заканчивалась такими словами: «Теперь мы все катастро-фисты»¹³. В 1979 году Бретц получил медаль Пенроуза, самую престиж­ную геологическую награду в Соединенных Штатах. Бретц победил, а вме­сте с ним и катастрофизм. Этот современный «Ной» и его нежеланный по­топ были реабилитированы.

КАТАСТРОФИЗМ И УНИФОРМИЗМ

Теория быстрых, необычных, крупных геологических событий получи­ла название катастрофизм, а противоположная ей концепция медлен­ных изменений — униформизм; обе они играли главную роль в толкова­нии истории нашего мира. Длительные эпохи, необходимые для медлен­ных, однородных изменений, требуют, чтобы мы отказались от библейс­кого повествования о недавнем сотворении при описании и анализе ог­ромных геологических слоев Земли. С другой стороны, библейский потоп представляет собой превосходный пример катастрофизма, когда крупней­шие события совершаются очень быстро. Иногда суть униформизма вы­ражают одной фразой: «Настоящее — это ключ к прошлому», отчасти имея в виду, что нынешние медленные темпы изменений помогают понять, как эти изменения происходили на протяжении всей истории. Неудивитель­но, что определение терминов «катастрофизм» и «униформизм» подверга­лось тщательному анализу, в результате чего возникло обилие пересмот­ренных определений, используемых зачастую в противоположных значе­ниях¹⁴. Мы будем придерживаться более общего, приведенного выше упот­ребления данных терминов.

На протяжении большей части человеческой истории катастрофизм пользовался всеобщим признанием¹⁵. Он был постоянно повторяющимся мотивом в древней мифологии, а также в древнегреческой и древнеримс­кой литературе. Интерес к нему пошел на убыль в средневековую эпоху, хотя арабы оставались твердыми последователями Аристотеля, который верил в катастрофы. Ренессанс принес с собой возобновление интереса к катастрофизму, особенно к библейскому потопу. Исследователи неред­ко объясняли обилие морских окаменелостей в горных районах как след­ствие этого катастрофического события. XVII и XVIII вв. стали свидетеля­ми попыток согласовать науку с библейским сотворением и потопом. Од­нако некоторые ученые мужи ставили под сомнение эту концепцию, на­пример, Рене Декарт (1596—1650), высказавший предположение о том, что Земля образовалась в процессе остывания. Другие ученые видоизме­няли ортодоксальные идеи, утверждая, например, что потоп, возможно, был вызван естественными причинами или что не все слои осадочных по­род были образованы непосредственно под его воздействием. Француз Жорж Кювье (1769—1832) говорил о многочисленных катастрофах, а несколько ученых отстаивали униформизм, включая М. В. Ломоносова (1711—1765) из России и Джеймса Хаттона (1726—1797) вместе с его сторонником Джоном Плэйфером (1748—1819) с Британских островов. Последние два внесли значительный вклад в продвижение этой гипотезы. В то же время в Великобритании нашлось немало ученых, поддерживав­ших концепцию библейского потопа, и среди них были такие ведущие ав­торитеты, как Уильям Бакленд, Адам Седжвик, Уильям Конибир и Родерик Мурчисон, В этой атмосфере появилась книга, оказавшая влияние на гео­логическую мысль, как никакая другая.

Труд Основы геологии вышел из-под пера Чарльза Лайеля в 1830 году. Эта книга выдвигала на передний план униформистскую концепцию. Ей сопутствовал большой успех, и, выдержав одиннадцать переизданий, она изменила основное направление геологической мысли с катастрофизма на униформизм, чрезвычайно медленные изменения, «действующие ныне долговременные следствия причин», как представил их Лайель¹⁶. Книга «Ос­новы геологии» оказала влияние не только на собственно геологию, но и на науку в целом. Говорят, она была одним из «самых драгоценных сокро­вищ» Чарльза Дарвина¹⁷ во время его путешествия на борту британского исследовательского судна Бигль. К середине XIX в. униформизм занял до­минирующее положение, а катастрофизм отошел в тень.

Мы можем объяснить успех книги Лайеля отчасти его расчетливыми уси­лиями по пропаганде своих взглядов. Это хорошо видно из его писем к другу и стороннику П. Скроупу: «Если мы не поддадимся раздражению, чего я очень опасаюсь... то всех привлечем на свою сторону. Если мы не одер­жим над ними верх, но будем расхваливать великодушие и непредвзятость нынешнего века, епископы и просвещенные святоши присоединятся к нам в презрении к древним и современным физикам-богословам [катастрофи-стам]. Сейчас лучший момент для удара, посему возрадуйся, грешник, что Ежеквартальное обозрение открыто для тебя... Если Мюррею [издате­лю] удастся протолкнуть мою книгу, а тебе заполучить геологический от­дел в Ежеквартальном обозрении, мы сможем за короткое время совер­шить настоящий переворот в общественном мнении»¹⁸.

Надежды Лайеля осуществились, и он действительно совершил насто­ящий переворот, если не в общественном мнении, то уж наверняка в гео­логическом сообществе. Более столетия геология проявляла нетерпимость к интерпретациям, связанным с крупными катастрофами. Оглядываясь на­зад на упрочение данной парадигмы, Стивен Дж. Гулд отмечает: «Чарльз Лайель был опытным юристом, и его книга представляет собой скорее ад­вокатскую речь в защиту униформизма, чем непредвзятое изложение фак­тов... Лайель очернил катастрофизм как отчаянную попытку шарлатанов сохранить Моисееву хронологию Земли, насчитывающую всего лишь не­сколько тысяч лет. Сомневаюсь, что признанному научному мировоззре­нию когда-либо давалась более несправедливая характеристика»¹⁹.

В середине XX в. некоторые геологи обратили внимание на то, что стро­гий униформизм противоречит данным, полученным при изучении горных пород. Упомянутый выше Бретц обнаружил следы очень скоротечного гео­логического процесса. Другие ученые нашли осадочные слои, включав­шие как мелководные, так и глубоководные компоненты²⁰. Каким образом они могли перемешаться, если условия были одинаковыми? Ответ на этот вопрос — катастрофические подводные мутьевые течения, начинавшиеся на мелководье и спускавшиеся до больших глубин. Подобные быстрые те­чения, называемые турбидитными потоками, порождают особые от­ложения, называемые турбидитами. Турбидиты, как ни странно, оказа­лись довольно распространенным явлением во всем мире²¹. Еще несколь­ко ученых-смельчаков предложили и другие виды катастрофических событии, например, массовые вымирания, вызванные мощной космической радиацией²², и внезапное распространение пресной арктической воды в мировом океане²³. Подобные теории указывали на все большее отступле­ние от строгого униформизма.

Впрочем, смертельный удар господству униформистских концепций был нанесен не в результате изучения самих пород, а со стороны окаменелое -тей, которые они содержали. Почему динозавры исчезли в конце мела, и почему на разных уровнях летописи окаменелостей есть признаки²⁴ дру­гих случаев массового вымирания?²⁵ Ученым нужно было найти какое-то разумное объяснение этим событиям. Они выдвигали самые разнообраз­ные гипотезы, касающиеся исчезновения динозавров — от голода до ядо­витых грибов, а то и сенной лихорадки. Тем не менее их поголовное выми­рание до сих пор остается загадкой. И вот в 1980 году нобелевский лауре­ат Лиус Альварес из Калифорнийского университета и ряд других ученых²⁶ выдвинули предположение о том, что необычное обилие химического эле­мента иридия, отмечаемое в целом ряде мест по всему миру в верхних ме­ловых слоях, указывает на столкновение Земли с астероидом, в результа­те которого и погибли все динозавры. Эта идея вызвала неоднозначную реакцию. Одни говорили, что динозавры и прочие организмы исчезают в летописи ископаемых не настолько внезапно. Другие вместо астероида предлагают обширную вулканическую активность и глобальные пожары или влияние кометы²⁷. Споры по поводу деталей продолжаются, но перед катастрофическими интерпретациями открылась широкая перспектива. В современной научной литературе сообщается о большом количестве вне­запных крупномасштабных изменений.

Согласно некоторым из последних гипотез, кометы или астероиды мог­ли вызвать океанские волны высотой до восьми километров²⁸ и поднять легкие частицы на сотни километров над земной поверхностью²⁹. Другие говорят о разогретых до 500 °С воздушных волнах, несшихся со скорос­тью 2500 километров в час и уничтоживших половину всей земной жизни, а также о землетрясениях, поднимавших грунтовые волны до 10 метров над поверхностью. Прочие варианты включают возникновение трещин ши­риной в 10— 100 километров и быстрое горообразование³⁰. Есть даже предположения о том, что подобные события могли повлечь за собой раз­лом древнего земного суперконтинента, называемого Гондвана³¹.

Возвращение катастрофизма было стремительным, но это не совсем тот классический катастрофизм двухвековой давности, который рассматри- , вал библейский потоп как основное геологическое событие. Интересно отметить, что геологи недавно высказали предположение, что внеземное воздействие можно увязать с повествованием о библейском потопе³². Ны­нешняя геология признает концепцию крупных, скоротечных катастроф, однако перемежает их длительными периодами времени, что никак не со­гласуется с библейским потопом, продолжавшимся всего один год. Все большее признание в среде геологов получает термин неокатастрофизм, с помощью которого они пытаются провести черту между новой концеп­цией и старым катастрофизмом. Подобным же образом вводится и термин неодилювианизм для обозначения новых гипотез относительно крупно­масштабной потопной деятельности во время катастроф³³. Некоторые уче­ные считают возврат к катастрофическим интерпретациям «великим фи­лософским прорывом»³⁴ и подтверждают, что «огромная роль крупных ура­ганов на протяжении геологической истории Земли приобретает все боль­шее признание»³⁵. Данная точка зрения хорошо вписывается в библейс­кую модель потопа как продолжительную серию ураганов, происходив­ших на протяжении потопного года.

Неокатастрофизм побудил ученых к пересмотру интерпретаций мно­гих геологических особенностей. К примеру, многие осадочные отложе­ния, некогда считавшиеся результатом медленной аккумуляции, сейчас рас­сматриваются как следствие быстрых турбидитных потоков, а целый ряд медленно образующихся ископаемых коралловых рифов в настоящее вре­мя истолковывается как обломочные потоки³⁶. Подобные новейшие интер­претации вполне согласуются с библейской концепцией потопа.

Более важен тот урок, который мы можем усвоить из истории перечис­ленных интерпретаций. В течение многих веков мыслители признавали кон­цепцию катастроф, затем более ста лет они практически исключили ее из всех геологических интерпретаций. Теперь она снова получила призна­ние. Мы должны проявлять осторожность в принятии парадигм, основан­ных только на мнении или недостаточной информации.

ПРИМЕРЫ СКОРОТЕЧНЫХ ПРОЦЕССОВ

При нормальных, спокойных условиях изменения на поверхности Зем­ли происходят чрезвычайно медленно. Однако многочисленные примеры катастрофической активности наводят нас на мысль о крупномасштабных метаморфозах, происшедших за короткий срок.

Эрозия может протекать очень быстро. В 1976 г. только что возведен­ная дамба Тетон в Айдахо дала течь, которую уже невозможно было лик­видировать, и устремившаяся вниз вода менее чем за час прорезала оса­дочную породу на глубину до 100 метров³⁷. Дамба Тетон состояла из мяг­ких осадков, но геологи говорят также о скоротечной, протекавшей не­сколько дней эрозии, прорезавшей твердый базальт на ту же глубину, как и в случае с каналами Бретца, упомянутыми ранее. Исследования показа­ли, что при увеличении скорости движущейся воды на порядок, объем твер­дых частиц, который она способна перемещать, увеличивается на три-четыре порядка³⁸. То есть если скорость потока увеличивается в 10 раз, вода может перенести в 1000— 10000 раз больше осадочных пород.

Противники креационизма нередко указывают, что геологическая ко­лонка слишком велика, чтобы образоваться за один год потопа³⁹. Однако вполне возможно, что этот аргумент недостаточно существенен. Большин­ство креационистов исключают самые нижние (докембрийские) и самые верхние отделы геологической колонки из последовательности напласто­ваний, созданных потопом (см. ниже), да и некоторые современные про­цессы отложения настолько стремительны, что могут образовать целую колонку за несколько недель. Турбидитные потоки способны перенести осадочные породы в любое место с огромной скоростью и за несколько часов создать отложения площадью в несколько тысяч квадратных кило­метров. Единичные мегатурбидиты, обнаруженные в Испании, имеют тол­щину в 200 метров, а их объем составляет целых 200 кубических километ­ров⁴⁰. Помимо турбидитных потоков есть еще несколько путей быстрого отложения осадочных пород. Сильнейший потоп продолжительностью в один год мог произвести огромную толщу осадков.

Многие геологи полагают, что аккумуляция толстых слоев из микроско­пических организмов, вроде тех, что наблюдаются в Уайт-Клиффс близ Дувра, Англия, потребовала весьма продолжительного времени. Однако подобная аккумуляция могла произойти довольно быстро. Трехдневный шторм, бушевавший на побережье Орегона, отложил 10-15-сантиметро­вый слой микроскопических водорослей диатомей на пространстве в 32 километра⁴¹. Я видел хорошо сохранившуюся ископаемую птицу и мно­жество рыб в мощном пласте мельчайших диатомей в Ломпоке, Калифор­ния. В этом отложении был найден целый кит. Подобная сохранность по­требовала бы быстрого погребения прежде, чем произойдет распад орга­низма. Таким образом, процесс отложения микроскопических организмов может проходить достаточно скоротечно.

Еще одним примером форсированного процесса может служить обра­зование в 1963 году вулканического острова Суртсей к югу от Исландии. За пять дней в открытом океане возник остров длиной 600 метров. В конце концов его диаметр достиг почти двух километров. К удивлению людей, посещавших этот остров, он выглядит так, как будто ему много лет. В тече­ние примерно пяти месяцев образовались пляж и утес, возраст которых трудно определить на глазок (см. рис. 12.1). Один из исследователей от­мечает, что «процессы, на завершение которых в любом другом месте мог­ли уйти тысячи лет... здесь могут занять всего лишь несколько недель или даже дней. На Суртсее хватило всего лишь нескольких месяцев для обра­зования настолько разнообразного и зрелого ландшафта, что в это почти невозможно поверить»⁴².

Рис 121 Новообразованный остров Суртсей к югу от Исландии Обратите внимание на пляж, утес и человека, по которому можно судить о размерах этого острова Небольшие белые объекты на переднем плане — это криль Скалистые глыбы на горизонте не являют­ся частью острова*.

*Thorannson, Figure 39 (note 42). Copyright © 1964, 1966 by Almenna Bokafe/agid Ис­пользовано с разрешения.

Похоже, люди не склонны сосредоточиваться на катастрофах. Может быть потому, что катаклизмы представляют собой сравнительно редкое явление, да и размышлять о них довольно неприятно. Подобным сопро­тивлением на подсознательном уровне можно отчасти объяснить, почему необычайные события застигают людей врасплох, несмотря на предупреж­дения о надвигающейся беде. В 1902 году на острове Мартиника взорвал­ся вулкан Мон-Пеле. Возникший лавовый поток накрыл сахарный завод и погубил более 150 человек. Этот случай и другие признаки растущей вул­канической активности породили дурные предчувствия у жителей близ­лежащего городка Сен-Пьер, и некоторые из них оставили свои жилища в поиске более безопасных мест. Пытаясь предотвратить панику, власти на­стойчиво заверяли население, что непосредственной угрозы их жизни нет, и даже сам губернатор острова переехал вместе с женой в Сен-Пьер, тем самым поощряя жителей оставаться в городе. Серьезное извержение на соседнем острове успокоило людей, сделавших вывод, что этот взрыв снял вулканическое напряжение в Мон-Пеле. Многие жители вернулись в Сен-Пьер. На следующее утро произошло внезапное извержение с выбросом облака пепла и пара, разогретого до 700°С (палящее облако), которое за две минуты уничтожило 30000 жителей Сен-Пьера⁴³. История повеству­ет, что выжило не более четырех человек. Один из них был заключенным, спасшимся благодаря тому, что находился в подземной камере. После выз-воления власти тут же заточили бедолагу в другую тюрьму.

Не следует забывать, что другие факторы, такие, как землетрясения и ветры, также могут приводить к быстрым преобразованиям. У нас нет не­достатка в примерах, указывающих на то, что крупномасштабные геоло­гические изменения способны происходить очень быстро, и все же из-за того, что они случаются сравнительно редко, нам трудно привыкнуть к мыс­ли об их серьезности.

БИБЛЕЙСКИЙ ПОТОП

Наводнение, способное покрыть всю поверхность Земли, — событие исключительное по своему характеру. Однако современные геологичес­кие интерпретации катастрофического направления, предполагающие бы­строе истребление жизни, говорят о том, что подобное событие вполне возможно. Более того, концепция всемирного потопа имеет место не толь­ко в Библии. Ее присутствие в качестве доминирующего мотива в древних легендах⁴⁴ дает нам веские основания подозревать, что потоп действитель­но был, даже если мы совершенно проигнорируем библейское повество­вание. Тем не менее если сравнивать все древние документы, то окажется, что в Библии приводится самый исчерпывающий отчет об этом событии⁴⁵. К сожалению, геологические подробности в библейском повествовании встречаются очень редко, однако обзор связанной с потопом информации весьма и весьма поучителен.

Согласно библейскому описанию, условия жизни на допотопной Земле отличались от современных. Дождей как таковых не было⁴⁶, но зато было много влаги; в Книге Бытие упоминаются также реки⁴⁷. Таким образом, речь идет о существовании гидрологической системы, отличавшейся от нынешней.

В Библии приводится следующая хронология потопа⁴⁸: через семь дней после того, как Ной вошел в ковчег, на поверхность вырвались подземные воды и одновременно начался сильнейший ливень, который продолжался по крайней мере 40 дней. Потопные воды поднялись не сразу — библейс­кий текст говорит о растянутом во времени процессе⁴⁹. Сорокадневный пе­риод, очевидно, составляет часть описанного далее периода в 150 дней, во время которого вода либо оставалась на прежнем уровне, либо поднялась так, что покрыла самые высокие горы. Поскольку в библейском тексте, по всей видимости, говорится о том, что «окна небесные» и «источники бездны» не закрывались до окончания 150 дней, то скорее всего вода прибывала в течение этого срока⁵⁰, как указывают некоторые переводчики Библии⁵¹. Затем поднялся сильный ветер, вода пошла на убыль, и начала открываться суша. Этот процесс продолжался много месяцев. Когда Ной спустя 1 год и 17 дней покинул ковчег, по крайней мере самые возвышенные районы в не­посредственной близости были сухими⁵², и, по всей вероятности, уже по­явилась новая растительность. Затем, несомненно, начался важный процесс геологического выравнивания земной коры, интенсивность которого сни­жалась в течение последующих веков или даже тысячелетий.

Время от времени люди задают вопросы относительно Ноева ковчега — мол, каким образом туда могли поместиться все животные. Креационисты говорят о том, что во времена потопа число видов было не столь значи­тельным. Благодаря процессу ограниченных преобразований, который проходил, скорее всего, на видовом уровне, в наше время существует боль­ше разновидностей живых существ, чем спаслось в ковчеге. Более того, Ной взял в ковчег только сухопутных животных. Можно предположить, что морские организмы выжили во время потопа самостоятельно. По не­которым подсчетам, учитывающим данные ограничения, в ковчеге, по всей видимости, было достаточно пространства, и его размеры, может быть, даже в два или три раза превышали минимальные требования⁵³.

Кого-то интересует, почему животные, известные своей уникальнос­тью (австралийские сумчатые, например), встречаются в летописи окаме-нелостей и при этом населяют все тот же регион мира, что и прежде. Раз они находились в ковчеге, который, вероятно, остановился на Среднем Во­стоке, то каким образом они вернулись в Австралию? Исходя из предпо­сылки, согласно которой животные собрались в ковчеге под особым води­тельством, некоторые креационисты стараются быть последовательными и допускают, что то же самое могло произойти и в случае с их возвращени­ем в прежние ареалы обитания⁵⁴, хотя Библия и не упоминает об этом. Выс­казывается также предположение, что свою роль в возвращении живот­ных в родные места мог сыграть инстинкт, проявление которого можно на­блюдать в наше время у мигрирующих млекопитающих, птиц, черепах и рыб. Данная проблема не затрагивает большинство мировых континен­тов, где соответствие между ископаемыми и ныне существующими типами животных не отличается такой уникальностью.