Как следует молиться?

I. «Если я не разумею значения слов, то я для говорящего чужеземец, и говорящий для меня чужеземец. – Когда я молюсь на непонятном мне языке, то, хотя сердце моё и молится, но ум мой остаётся без плода. – Если ты будешь славить Господа только сердцем, то человек, разумеющий лишь посвоему, как скажет в ответ тебе: «Аминь!» при славословии твоём, ибо ведь не разумеет он, что ты говоришь? – Не то, чтобы ты славословил плохо, но другие не понимают тебя». (Св. Павел, 1 посл. к Коринфянам, Гл.XIV, ст.11, 14, 16, 17).

Ценность молитвы лишь в мысли, её одушевляющей; между тем, невозможно одушевить мыслью то, чего не понимаешь, ибо то, чего не понимаешь, не может затронуть сердца. Для огромного большинства, молитвы на непонятном языке суть не что иное, как скопленье слов, ничего не говорящих уму. Для того, чтоб молитва трогала, нужно, чтобы каждое слово в ней вызывало определённую идею, и если молитва непонятна, она не может вызвать никакой идеи. Её твердят просто как заклинание, обладающее большей или меньшей силой в зависимости от того, сколько раз её повторили; многие вообще молятся только потому, что считают должным делать это, а некоторые даже для того, чтобы не нарушать существующего обычая; так что они считают себя в расчёте, когда произнесут какую-то молитву определённое число раз и в том или ином порядке. Бог читает в сердцах; Он видит мысль и искренность, и полагать, будто Он чувствителен более к форме, нежели к сути, значит принижать Его. (Allan Kardec, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME»).

II. Молитва должна быть доверительным излиянием души Богу, уединённой беседой, всегда полезным, часто плодотворным размышлением. Это убежище по предпочтительности сердец страждущих, истерзанных. В часы уныния, душевной тоски и отчаянья, кто не находил в молитве утешения, поддержки и облегчения своим бедам? Потайный диалог устанавливается между страждущей душой и вызванной силой. Душа обрисовывает свои томления, свои слабости; она молит о помощи, о поддержке, снисхождении. И тогда, где-то во глубине сознания, ей отвечает некий таинственный голос, голос Того, из Кого исходит всякая сила для битв этого мира, всякий бальзам на наши раны, всякое озарение нашим сомнениям. Голос этот утешает, возвышает, убеждает; он ниспосылает нам смелость, покорность, стоическое смирение. И мы освобождаемся от печали, от подавленности; луч божественного солнца просиял в нашей душе, возродил в ней надежду.

Есть люди, злословящие на счёт молитвы, находящие её пошлой, смехотворной, нелепой. Это те, которые никогда не молились или никогда не умели молиться. Ах! без сомненья, если речь идёт обо всех этих «патернострах», бубнящихся сонно и равнодушно, об этих вызубренных цитатах, столь пустых и тщетных, сколько нескончаемых, обо всех этих молитвенных «артикулах», расклассифицированных и пронумерованных, кои губы лепечут без участия сердца, то можно понять их критику и скептицизм; но дело в том, что всё это, собственно, и не есть молитва. Молитва – это возвышение, вознесение над вещами земными, страстный призыв к высшим силам, порыв вверх, взмах крылами к областям, в коих душа черпает необходимые ей вдохновения. И чем сильнее её порыв, чем искреннее её призыв, тем более внятные, более светлые открываются ей гармонии, голоса, красоты высших миров. Это словно окно, распахивающееся в невидимое, в беспредельное, и чрез которое ей доносятся тысячи утешений и возвышенных впечатлений. Впечатлениями этими она проникается, опьяняется, закаляется в них, словно в флюидической возрождающей ванне.

В беседах этих души с Высшей Силой слова всего менее должны быть подобраны и записаны заранее; в особенности же молитва не должна быть формулой, коей длина измеряется в соответствии с числом вписанных в неё слов, что становится уже извращением, почти святотатством. Слова молитвы должны меняться в зависимости от потребностей и настроения человека. Это крик, жалоба, излияние cкорби или песнь любви, действо обожания или анализ своих поступков, нравственная опись, производимая под Божьим оком, или же простая мысль, воспоминание, взгляд, обращённый к небесам. (Léon Denis, «APRES LA MORT»).*

* Да, молитва всего менее должна быть заученной наизусть фразой. Истинная молитва – импровизация мысли, обращённая к Высшим Силам, она идёт от мысли к слову, а не от слова к мысли, как это обычно предполагается. Молитва – живая мысль и никак не может быть выражена на бумаге. Она – духовное огненное устремление. В этом смысле для молитвы нет и не может быть образца. И все молитвы, приводимые дале, не предназначены для запоминания: оне являются лишь одним из примеров, возможным среди бесконечного множества прочих. Достоинство приводимых ниже молитв в том, что в них ясно выражены мысли об отношениях, существующих между обитателями разных миров, и их взаимных обязанностях, о первоосновах сущего и наших целях. Текст молитв этих дан непосредственно христианскими святыми и угодниками Божьими, мудрецами прошлых веков – Бл.Августином, Св.Иеронимом Прагским и многими другими. (Й.Р.)

III. Молитва есть призыв, вызывание; посредством её мы вступаем в мысленную связь с существом, к которому обращаемся. Она может иметь целью своей какую-либо просьбу, выражение благодарности или славословие. Можно молиться о себе и о другом, о живущих и об умерших. Молитвы, обращённые к Богу, слышны духам, облечённым исполнением Его воли; те, что обращены к благим духам, доносятся до самого Господа. Когда мы молимся не самому Богу, но другим существам, то мы обращаемся к ним лишь как к посредникам, заступникам, ибо ничто не может сделаться без воли Божьей.

Спиритизм даёт пониманье процесса молитвы, объясняя способ передачи мысли либо тем, что существо, которому молятся, приходит на наш зов, либо тем, что мысль наша достигает его. Чтобы понять, что происходит при этом, нужно представить себе, что все воплощённые и развоплощённые существа погружены во вселенский флюид, наполняющий собой космическое пространство, наподобие того как здесь, на Земле, мы погружены в воздушную атмосферу. Флюид этот получает волевой импульс; он есть переносчик мысли, как воздух переносчик звука, с той разницей, что колебания воздуха ограничены по своей пространственной протяжённости, тогда как колебания вселенского флюида продляются до бесконечности. Когда, стало быть, мысль направляется к какому-либо существу – на земле или в космосе, от воплощённого к развоплощённому или от развоплощённого к воплощённому, – от одного к другому устанавливается флюидический ток, передающий мысль, как воздух передаёт звук.

Сила тока находится в прямой зависимости от силы мысли и воли. Таким именно образом молитва оказывается услышана духами, где бы сами они ни находились, таким именно образом духи сообщаются между собой, передают нам свои мысли и советы, и на расстоянии устанавливаются связи между воплощёнными.

Это объяснение дано прежде всего ради тех, кто не понимают полезность чисто мистической молитвы; оно не имеет целью «материализировать» молитву, но сделать понятным её действие, показывая, что она может иметь прямое и действенное влияние; но от этого она не становится менее подчинённой воле Божьей, ибо Господь – высший судия во всём, и только Он один может сделать её влияние действенным.

Молитвою человек призывает себе на помощь благих духов, кои приходят поддержать его в его благих решениях и вдохновить его благими мыслями; так он приобретает нравственную силу, необходимую чтобы победить трудности и вернуться на верный путь, если он сбился с него; тем самым он может также отвратить от себя зло, которое навлёк бы на себя своею ошибкой. Например, человек видит, что здоровье его расстроено злоупотребленьями, которые он совершил, и до конца дней он влачит жизнь, полную страданий; имеет ли он право жаловаться, если не добивается своего выздоровления? Нет, ибо в молитве он мог прежде найти силы сопротивляться искушениям. (Allan Kardec, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME»).

IV.* Молитва угодна ли Богу? – «Молитва всегда угодна Богу, когда она идёт от сердца, ибо намеренье для Него всё, и молитва, идущая от сердца, предпочтительней той, какую ты можешь прочитать из книги, как бы прекрасна та писанная молитва ни была сама по себе, особенно если ты читаешь её более глазами и языком, чем мыслью и сердцем. Молитва угодна Богу, когда она говорится с верою, устремлением и искренностью в сердце; но не подумай, будто Его может тронуть молитва человека суетного, спесивого и эгоистичного, если только она не будет у того выражением искреннего раскаянья и подлинного смирения».

* Данный отрывок представляет собой ответы Высших Духов на заданные им вопросы. (Й.Р.)

Какова вообще природа молитвы? – «Молитва есть действо поклонения. Молиться Богу значит мыслить о Нём, значит приближаться к Нему, значит вступать в общение с Ним. Молитвой можно стремиться к трём вещам: хвалить, просить, благодарить».

Становится ли человек от молитвы лучше? – «Да, ибо тот, кто молится с устремлением и верой, становится сильнее перед соблазнами зла, и Господь посылает в помощь ему духов добра. В такой помощи отказа никогда быть не может, если просить о ней искренно».

Как происходит тогда то, что у некоторых людей, молящихся много, несмотря на это весьма скверный характер, они ревнивы, завистливы, сварливы, лишены доброжелательства и снисходительности, и более того, у них нет никаких добродетелей? – «Суть не в том, чтобы молиться помногу, но в том, чтобы молиться правильно. Эти же люди полагают, будто всё достоинство молитвы в её длине, и закрывают глаза свои на собственные недостатки. Молитва для них лишь привычное занятье, препровождение времени, но не познание самих себя. Так что недейственно не само лекарство, а способ его применения».

Является ли молитва действенным средством, чтоб исцелить от одержания? – «Молитва является надёжной опорой во всём; но будьте уверены, дело вовсе не в том, чтоб пробормотать несколько слов и получить желаемое. Бог помогает тем, кто сами заняты делом, а не тем, кто довольствуются одними прошениями. Нужно, стало быть, чтоб одержимый, со своей стороны, сделал то, что необходимо, для того чтоб разрушить в самом себе причину, привлекающую к нему злых духов».

Можно ли молитвой добиться того, чтоб Господь простил нам наши ошибки? – «Бог умеет различить добро и зло: ваша молитва не скроет ваших ошибок. Тот, кто просил у Бога прощения в ошибках своих, добьётся его, лишь изменив своё поведение. Хорошие дела суть лучшие молитвы, ибо дела значат больше слов».

Можно ли своей молитвой добиться прощения для другого? – «Дух молящегося действует своей волей творить добро. Молитвой он привлекает к себе благих духов, которые присоединяют свои усилия к тому добру, которое он желает совершить».*

* Мы обладаем в самих себе, через мысль и волю, действенной мощью, простирающейся далеко за пределы нашей телесной области. Молитва за другого человека является действием этой воли. Если она горяча и искренна, то человек может призвать себе на помощь благих духов, для того чтоб внушить тому, за кого молятся, благие мысли и придать ему физических и духовных сил, в которых он так нуждается. Но и здесь всё решается тем, идёт ли молитва эта от сердца или же только от языка, ибо первая – всё, вторая же – ничто. (А.К.)

Когда мы молимся о самих себе, могут ли молитвы наши изменить характер наших испытаний и течение их? – «Испытания ваши в руках Божьих, и есть среди них такие, которые должны быть пройдены вами до конца, но Бог тогда всегда принимает в расчёт ваше смирение. Молитвы призывают к вам благих духов, которые придают вам силы вынести испытания ваши со смелостью, и тогда испытания эти не представляются вам такими мучительными. Мы уже говорили о том, что молитва, если молиться правильно, никогда не бывает бесполезной, поскольку она придаёт сил, а это уже большой итог. «Помогай себе сам – и Небо будет с тобой» – ты знаешь об этом. Но не может же Бог менять порядок вещей в угоду каждому, ибо то, что есть великое зло с вашей мелкой точки зрения и для вашей призрачной жизни, зачастую оказывается великим добром в общем строе Вселенной; и затем, сколько есть таких бед, виновником коих является сам человек по собственной непредусмотрительности или из-за ошибок своих! Он наказан в том, чем он грешил. Праведные просьбы, однако, удовлетворяются чаще, чем вы полагаете; вы думаете, будто Бог не услышал вас, если Он не совершил для вас чуда, и это тогда, как Он способствует вам средствами столь естественными, что те представляются вам игрой случая или выражением порядка самих вещей; часто также, даже чаще всего, Он подсказывает вам мысль, необходимую чтобы выбраться из дела собственными силами».

Полезно ли молиться об умерших и о страждущих духах, и как в этом случае молитвы наши могут доставить им облегчение или как-то сократить их страдания? Способны ли оне смягчить суд Божий? – «Следствием молитвы не может быть какое-либо измененье замыслов Божьих, но душа, за которую вы молитесь, может испытывать определённое облегченье от того, ибо вы свидетельствуете ей тем своё участие, а страждущий всегда испытывает утешение, когда встречает милосердные души, сочувствующие его страданиям. С другой стороны, молитва побуждает его к раскаянью и к желанию делать то, что нужно для счастья; в этом-то смысле и можно сократить его страдания, если только он, со своей стороны, по доброй воле идёт навстречу. Это желание стать лучше, вызываемое молитвой, привлекает к страждущему духу лучших духов, спешащих просветить, утешить его и вселить в него надежду. Так Иисус молился о заблудших овцах; он вам тем показывает, что вы были бы виновны, не молясь о тех, кто в этом всего более нуждаются».

Что следует думать о мнении, которое отвергает молитву об умерших, мотивируя это тем, что в Евангелии о ней ничего не сказано? – «Христос сказал людям: «Любите друг друга!» Эта заповедь включает в себя также совет употреблять все средства, возможные для того, чтоб выказать людям свою любовь, хотя она и не вдаётся при этом ни в какие детали о способах этой цели достигнуть. И как верно то, что нет силы, могущей воспрепятствовать торжеству справедливости Божией, истоком каковой является сам Господь, в отношении ко всем действиям духа, так не менее верно и то, что молитва, с которою вы к Нему обращаетесь, прося за того, к кому питаете свои чувства, является для этого духа свидетельством, что вы помните о нём, а это лишь может способствовать тому, чтоб облегчить его страдания и утешить его. Как только он выразит малейшее раскаянье, и только тогда, помощь оказывается ему; но никогда при этом он не останется в неведении того факта, что некая душа, симпатизирующая ему, заботилась о нём, и он сохранит в себе тёплую мысль о том, что вмешательство её и заступничество пошло ему на благо. А из этого с его стороны необходимо возникает чувство признательности и любви к тому, кто выразил ему свою привязанность и сострадание. Следственно, любовь, коию заповедовал людям Христос, меж ними всё возрастает; оба они, стало быть, повиновались закону любви и единства всех существ, закону божественному, коий является единственной и главнейшей целью каждого духа».

Можно ли молиться духам, т.е. можно ли обращаться к ним с молитвой? – «Можно молиться благим духам, так как они суть посланцы Божьи, исполнители Его воли; но сила, которою они обладают, находится в прямой зависимости от степени их совершенства и всегда в воле хозяина всех вещей, без позволения Коего ничто не совершается; поэтому молитвы, которые к ним обращают, действенны лишь если оне угодны Богу». (Allan Kardec, «LE LIVRE DES ESPRITS»).

V. Молитва не имеет целью своей снисканье какой-то милости или благосклонности, но возвышенье души и её вступление в связь с высшими флюидическими и моральными силами. Молитва – это мысль, обращённая к благу, это светящаяся нить, связующая миры тьмы с мирами божественными, воплощённых духов со свободными и лучезарными духами космического пространства. Пренебрегать ею значит пренебрегать единственной силой, высвобождающей нас из столкновений страстей и интересов, возносящей нас над вещами изменчивыми и преходящими и соединяющей нас с тем, что во Вселенной есть постоянного, неизменного, незыблемого. Вместо того, чтоб отвергать молитву из-за тех злоупотреблений, коим она подвергается, не лучше ли мудро и с чувством меры пользоваться ею? По такому отношению к молитве узнаётся душа сосредоточенная и искренняя, ибо молиться следует сердцем. Будем избегать банальных формул, коие в ходу в определённых кругах. У тех людей в духовных упражнениях такого рода шевелятся одни только губы, душа же остаётся немой. В конце всякого дня, прежде чем предаться отдыху, будем спускаться в себя, со вниманием рассматривать поступки свои. Будем уметь осуждать дурные, дабы избежать их возврата, и приветствовать благие и полезные. Попросим Высшую Мудрость помочь нам осуществить в самих себе и вокруг себя совершенную и нравственную красоту. Вдаль от земли вознесём помыслы наши. Пусть душа наша, радостная и любящая, устремится к Всевышнему! Она ниспустится с этих высот с сокровищами терпения и храбрости, кои облегчат ей исполнение своего долга, своей задачи совершенствования. (Léon Denis, «APRES LA MORT»).

VI. Если жизненные беды разделить на две части, одну из которых составят те, коих человек не может избежать, а другую те, первопричиной которых является он сам по собственной беспечности и своим злоупотреблениям, то можно будет увидеть, что последняя значительно превосходит первую. Вполне очевидно, стало быть, что человек является виновником большей части своих несчастий и что он уберёг бы себя от них, если б в поступках своих всегда проявлял благоразумие и осторожность.

Нет сомнений в том, что несчастья эти суть результат наших нарушений законов Божьих и что если бы мы неукоснительно соблюдали эти законы, то были бы совершенно счастливы. Если бы мы не заступали за предел необходимого в удовлетворении потребностей наших, то у нас не было бы болезней, каковые суть последствия этих излишеств, а также страданий, которые эти болезни за собой влекут; если бы мы поставили границы своему властолюбию, мы не боялись бы отставки; если бы не желали вознестись выше, чем оно в силах наших, мы не боялись бы упасть; если бы мы были смиренны, мы не испытывали бы разочарований униженной гордыни; если бы мы претворяли закон милосердия, мы не знали бы в себе ни злословия, ни зависти, ни ревности и избежали бы ссор и раздоров; если бы не причиняли никому зла, мы не боялись бы ничьей мести, и т.д. (до бесконечности).

Предположим, что человек совершенно бессилен повлиять на беды первого рода, что никакая молитва не может защитить его от них, то и тогда – разве уж так мало освободиться ото всех тех, что производятся им самим? А ведь именно здесь действие молитвы всего более постижимо, потому что она призывает к нам целительное вдохновение благих духов, просит их даровать нам силу сопротивляться дурным мыслям, осуществление коих может иметь для нас пагубные последствия. В этом случае не зло они отвращают, а нас самих отвращают от мысли, могущей причинить зло; они ничем не препятствуют замыслам Божьим, они никак не нарушают естественного порядка вещей и не отменяют действия природных законов, но именно нам не дают нарушать эти законы, направляя в нужную сторону нашу свободную волю; при этом делают они это без нашего ведома, оккультно, дабы не сковывать нашу волю. Человек, таким образом, находится в положении того, кто просит хорошего совета и осуществляет его на деле, но который всегда волен следовать или не следовать этому совету. Бог желает, чтоб оно было так, дабы человек был ответственен в своих поступках и дабы оставить ему самому заслугу в выборе между добром и злом. Человек может быть всегда уверен, что именно этого добьётся он, если просит об этом со рвением, и именно здесь всего более приложимы слова: «Просите – и будет дано вам».

Действенность молитвы, даже сведённая только к этому результату, разве не оказывается она безмерно-огромной? Спиритизму было уготовано доказать нам действенность её чрез открытие отношений, существующих между миром матерьяльным и миром духовным. Но ведь действие её не ограничивается только этим.

Молитву настоятельно советуют все духи; отказываться от молитвы значит не ведать доброты Божьей; значит отказывать себе в помощи благих духов и не делать другим людям того добра, какое можно для них сделать. (ALLAN KАRDEC, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME»).

VII.* Каково наиболее действенное практическое средство к тому, чтобы улучшиться ещё в этой жизни и иметь силу сопротивляться привлекательности зла? – «Один античный мудрец сказал вам, каково это средство: «Познай самого себя!»

* Ответы даны духом Блаженного Августина. (Й.Р.)

Мы понимаем всю мудрость этого изречения; но трудность заключается как раз в том, чтобы знать самого себя; каково средство достичь этого? – «Делайте то же, что делал я, когда жил на Земле: с окончанием дня я вопрошал свою совесть; мысленно перебирая в уме, что сделал я за день, я спрашивал себя, не оставил ли я какой-либо свой долг неисполненным; не был ли кто обижен мною. Таким путём я достиг знания себя и увидел, что мне следовало исправить в себе. Тот, кто каждый вечер припоминал бы себе все дела, сделанные им за день, и спрашивал бы себя, что хорошего и что плохого было им сделано, моля Бога и своего ангела-хранителя просветить его, получил бы большие силы к самосовершенствованию; ибо, поверьте мне, Господь его поддержит. Так что задавайте себе вопросы и спрашивайте себя, что вы сделали и какую цель вы при этом преследовали; не сделали ль вы чего такого, что осудили б в другом; не совершили ль такого поступка, в котором не посмели б признаться. Спросите у себя и следующее: «Если бы Богу было угодно призвать меня сей же миг, то должен ли был я, возвращаясь в мир духов, где ничто не сокрыто, кого-либо страшиться?» Рассмотрите, что могли вы совершить неугодного Богу, затем неугодного вашему ближнему и, наконец, вам самим. Ответы будут отдохновением вашей совести или указанием на зло, которое следует исправить.

Самопознание есть, стало быть, ключ к индивидуальному улучшенью; но, скажете вы, как судить о себе? Разве не вводит нас в обман самолюбие, преуменьшающее ошибки и находящее им извинения? Скупой считает себя просто бережливым и предусмотрительным; обуянный гордыней полагает, что у него сильно развитое чувство достоинства. Всё это более чем верно, но всё же у вас есть такое средство контроля, которое не может вас подвести. Когда вы не уверены, как расценить то или иное своё действие, спросите себя, как бы вы его расценили, соверши его кто другой; если вы порицаете его в другом, оно не сможет стать похвальнее и у вас, ибо у Бога нет двух мер справедливости. Стремитесь узнать также, что думают об этом другие, и не пренебрегайте мнением ваших врагов, ибо у них нет никакого интереса приукрашивать истину, и Бог зачастую помещает их рядом с вами как зеркало, чтоб они предупредили вас с большей откровенностью, чем это сделал бы друг. Так что пусть тот, у кого есть серьёзное желанье самоулучшения, расспросит свою совесть, чтобы вырвать из себя дурные наклонности, как вырывает он сорные травы в своём саду; пусть он подводит итог своего нравственного дня, как купец подводит итог своих потерь и прибылей за день, и я уверяю вас, что итог первого рода даст ему более, нежели итог второго. Если он может сказать себе, что его день был хорош, он может спать спокойно и безбоязненно ждать пробуждения в другой жизни.

Вопросы задавайте себе ясные и точные, и не бойтесь задать их как можно больше: можно вполне пожертвовать несколько минут на то, чтоб завоевать вечное блаженство. Разве вы не работаете все дни с тем, чтоб скопить средства, которые дали б вам отдых в старости? Разве отдых этот не является предметом всех ваших желаний, целью, заставляющей вас претерпевать временные трудности и лишенья? Так вот! разве может этот немногодневный отдых, обременённый к тому же болезнями тела, итти в какое-либо сравненье с отдыхом, уготованным человеку добра? Разве не заслуживает такой отдых некоторых усилий? Я знаю, многие скажут, будто настоящее есть, а грядущее смутно и неопределённо; но именно эту мысль нам и поручено разрушить в вас, ибо об этом грядущем мы желаем вам дать такое понятье, которое бы не оставило в вашей душе ни малейшего сомнения». (Allan Kardec, «LE LIVRE DES ESPRITS»).

VIII. Идя навстречу просьбе, обращённой к Нему, Бог часто имеет целью вознаградить намеренье, преданность и веру того, кто молится; вот почему молитва человека добра имеет более достоинства в глазах Его и более действенна, ибо человек порочный и злой не может молиться ревностно и доверительно, что возможно лишь при чувстве истинного благочестия. Из сердца эгоиста, того, кто молится только губами, смогут изойти лишь слова, но никак не порывы милосердия, сообщающие молитве всю её силу. Это настолько понятно, что люди инстинктивно по предпочтительности доверяют молитвам лишь тех, чьё поведение, как они чувствуют, угодно Богу, потому что они тем самым будут благосклоннее выслушаны.

Если молитва оказывает своего рода магнетическое действие, то можно было бы подумать, что действие её подчинено флюидической силе; однако это не так. Поскольку духи оказывают на людей своё влияние, то в тех случаях, когда это необходимо, они восполняют флюидическую недостаточность молящегося, либо действуя прямо от его имени, либо же на время сообщая ему исключительную силу, когда считают его достойным такой милости или когда это может быть полезным делу.

Человек, считающий себя недостаточно хорошим, чтобы оказать влияние благотворное, не должен воздерживаться от того, чтобы молиться за ближнего своего из-за мысли, будто он недостоин быть услышанным. Сознанье своей неполноценности есть свидетельство его смирения, всегда угодного Богу, который отдаёт дань движущему им милосердному намеренью. Его рвение и вера в Бога суть первый шаг в его возвращении к добру, а благие духи всегда счастливы поддержать его в этом. Отвергается единственно молитва гордеца, возомнившего много о собственном могуществе и заслугах и мнящего себе по силам заменить собой волю Всевышнего.

Сила молитвы в мысли; она не связана ни со словами, молитву составляющими, ни с местом и временем прочтения её. Молиться, стало быть, можно повсюду и в любое время, в одиночестве или в сообществе. Влияние места и времени связано с обстоятельствами, могущими благоприятствовать сосредоточению. Молитва в сообществе обладает большею силою действия, когда все молящиеся через сердце связаны в одной мысли и имеют одну цель, ибо это то же, когда все кричат вместе и в унисон; но что смыслу собираться толпой, если каждый действует лишь сам по себе и только ради самого себя! Сто человек, собравшись, могут молиться как эгоисты, тогда как двое-трое, соединившись в общем порыве, будут молиться как истинные братья в Боге, и молитвы их будут обладать большей силой, нежели молитва тех ста. (Allan Kardec, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME»).

IX. Было бы ошибкой верить, будто всего можно добиться молитвой, будто действенность её достаточно велика, чтобы отвратить от нас испытания, неотъемлемые от жизни. Закон непреложной справедливости не предназначен приноравливаться к нашим капризам. Беды, которые нам бы хотелось от себя отвратить, порою бывают необходимым условием нашего прогресса. Устранить их значило бы сделать нашу жизнь бесплодной и бесполезной. С другой стороны, как бы Бог мог пойти навстречу всем желаниям, кои люди выражают в своих молитвах? Большинство их даже неспособно распознать, что им наиболее подходит, что им всего более полезно. Некоторые просят богатства, не зная того, что оно было бы для них величайшим несчастьем, дав свободный выход их страстям.

В молитве, коию он каждый день обращает к Всевышнему, мудрец не просит того, чтоб судьба его была счастливою, или того, чтобы страдание, разочарования, невзгоды были отвращены от него. Нет! Чего он желает, так это познать закон, чтобы лучше следовать ему; о чём он молит, так это о помощи свыше, о содействии благосклонных духов, с тем чтобы достойно перенесть дурные дни. И хорошие духи отвечают на его призыв.

Они не пытаются воспрепятствовать свершению справедливости, помешать исполнению божественных постановлений. Сочувствуя человеческим страданиям, кои они сами познали, претерпели, они приносят своим земным братьям вдохновенье, которое поддерживает их в борьбе с матерьяльными влияниями; они покровительствуют всем благородным и целительным мыслям, всем порывам души, которые, вознося людей ввысь, освобождают их от искушений и ловушек плоти. Молитва мудреца, которую он совершает в глубокой сосредоточенности, вне каких-либо самолюбивых помыслов, пробуждает в нём некое предчувствие долга, она зарождает в его душе настолько высокое чувство истины, блага и справедливости, что оно ведёт его сквозь все трудности существования и поддерживает его в тесной связи с великой вселенской гармонией.

Но Верховная Сила представляет не только справедливость, она также доброта – необъятная, бесконечная, вспомогающая. И почему бы нам не добиться молитвами своими того, что совмещает в себе доброту со справедливостью? Мы всегда можем испросить поддержки и помощи в годину невзгод. Но один только Бог знает, что нам всего более подойдёт и что нам действительно нужно; а потому, если Он не одарит нас предметом наших просьб, то всегда ниспошлёт нам флюидическую поддержку и смирение. (Léon Denis, «APRES LA MORT»).

Х.* «Первый долг всякого человеческого существа, первое действие, которое по пробуждении должно обозначить для него возвращение к повседневной активной жизни, есть молитва. Молитесь вы почти все, но сколь немногие умеют молиться! Что значат для Господа фразы, которые вы машинально нанизываете одну на другую, потому что у вас есть привычка к этому, потому что это обязанность, которую вы исполняете, и потому что, как и всякая обязанность, это вам в тягость.

* Данный отрывок представляет собой спиритическое сообщение, продиктованное духом Виктора Моно, протестантского богослова. (Й.Р.)

Молитва христианина, спирита, к какой бы вере он ни принадлежал, должна делаться всякий раз, как только дух вновь надел на себя ярмо плоти; она должна возноситься к стопам Божественного Создателя со смирением, глубиной, в порыве признательности за все благодеяния, оказанные до сего дня: за протекшую ночь, во время которой вам, хотя вы и не помните об этом теперь, наяву, было дозволено быть рядом с вашими друзьями, учителями для того, чтобы в общении с ними вы могли почерпнуть больше силы и настойчивости. Молитва должна смиренно возноситься к стопам Господа, чтобы выразить пред ним слабость нашу, испросить у него Его поддержки, снисхождения, милосердия. Она должна быть глубокой, ибо это сама душа ваша должна возноситься к Создателю, должна преобразиться, как преобразился Иисус на Таборе, и достигнуть Его белоснежной и лучащейся надеждою и любовью.

Ваша молитва должна включать в себя просьбу о милостях, нужных вам, и действительно нужных. Бесполезно же просить Господа о сокращении своих испытаний, о том, чтобы дал вам наслаждений или богатства; просите Его даровать вам более ценные блага – терпение, смирение и веру. Не говорите, как это случается со многими из вас: «Нет надобности молиться, всё равно Бог не исполнит моей просьбы». Ведь чего вы по большей части просите у Бога? Часто ли вы думали попросить Его о нравственном усовершенствовании вашем? О, нет! весьма мало вы интересуетесь этим; скорее вы помышляете испросить Его об успехе в земных ваших делах, и вот вы стенаете: «Бог не заботится о нас; если бы оно было не так, то не было бы столько несправедливостей». Безумцы! Неблагодарные! Если б вы спустились во глубину своей совести, то почти всегда отыскали бы в себе самих исходную точку зол, на которые вы сетуете; просите, стало быть, прежде всего собственного улучшения – и вы увидите, какой поток милостей и утешений устремится на вас.

Вы должны молиться непрестанно, но для этого не надо ни уединяться в своей часовне, ни падать на колени в публичных местах. Молитва дня – это исполнение ваших обязанностей, всех ваших обязанностей без исключения, какого бы рода оне ни были. Не правда ли, выражение любви к Господу – это помочь братьям вашим в какой-либо нужде их, нравственной или физической? Не правда ли, выражение признательности – это устремить мысль вашу к Нему, когда счастье находит вас, когда удалось избежать какого-либо несчастья, когда какая-либо неприятность лишь чуть коснулась вас, взять и сказать мысленно: «Будь благословен, Отче мой»? Не правда ли, выражение раскаяния – это смириться пред верховным Судиёй, когда вы чувствуете, что оступились, хотя бы в мыслях, и сказать ему: «Прости мне, Господи, ибо я согрешил (по гордыне, из эгоизма или нехватки милосердия;) дай мне силы не оступиться ещё раз и смелость, необходимую чтобы исправить грех мой»?

Это независимо от повседневных утренних и вечерних молитв и молитв освящённых дней; и, как видите, молитва может быть ежемгновенной, не привнося с собой никакого перерыва в труды ваши; более того, она, напротив, освящает их. И можете поверить, что хотя бы одна такая молитва, идущая от сердца, слышнее Отцу вашему, нежели долгие молитвы, читаемые по привычке, зачастую без определённой причины, и к которым вас машинально зовёт установленный час». /Виктор Моно, Бордо, 1862/. (Allan Kardec, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME»).

XI. Духи всегда говорили: «Форма – ничто, а мысль – это всё. Пусть каждый молится согласно со своими убежденьями и тем способом, который его всего более трогает: одна хорошая мысль имеет больше значения, чем множество слов, если сердце в них не участвует».

Духи не предписывают никакой абсолютной формулы для молитвы; если же они её дают, то для того, чтобы сосредоточить наши мысли, а особенно обратить внимание на некоторые принципы спиритического учения. Они имеют целью притти на помощь тем, кто затрудняется в изложении своих мыслей, так как есть такие, которые не считают своей молитвы действительной, если их мысли не сформулированы.

Молитвы, собранные на этих страницах, выбраны из тех, которые были продиктованы духами при разных обстоятельствах. Духи могли бы продиктовать другие и в иных выражениях, приноровив их к известным понятиям или к особым случаям, но дело не в форме, если основная мысль та же. Цель молитвы заклочается в том, чтобы направить душу нашу к Богу; различность формул не должна создавать никакой разницы между верующими в Бога, а тем более между последователями Спиритизма, так как Бог принимает все молитвы, если оне искренни.

Надо, стало быть, смотреть на это собрание молитв не как на молитвенник совершенный, а как на выдержки из наставлений, даваемых духами. Оно служит применением принципов евангельской нравственности, развиваемой в наших книгах, дополнением к продиктованному духами относительно обязанностей наших пред Богом и ближним. Тут напоминаются все принципы Учения.

Спиритизм признаёт хорошими молитвы всех культов, если оне исходят из сердца, а не произносятся только устами; он ни одной не предписывает и ни одной не осуждает. Бог, по его мнению, слишком велик, чтобы отталкивать голос, молящий или воспевающий хвалу Ему, каким бы способом он её ни выражал. Если бы кто-нибудь стал хулить молитвы, которых нет в его молитвеннике, то доказал бы этим, что не понимает величия Божия. Считать, будто Бог придаёт значение форме, это значит приписывать Ему мелочность и страсти человечества.

Главное условие молитвы, по мнению апостола Павла (гл.27, ст.16), заключается в том, чтобы она была понятна, чтобы она говорила нашему уму. Поэтому недостаточно произносить её на языке, понятном молящемуся: бывают молитвы на обиходном языке, говорящие уму не больше, чем молитвы на чуждом языке, и которые поэтому-то и не доходят до сердца; редкие мысли, содержащиеся в них, пропадают под излишком слов и мистицизмом языка.

Главным свойством молитвы должна быть ясность, простота, краткость без лишних слов и красоты эпитетов, которые составляют только ложный блеск. Каждое слово должно иметь своё значение, возбуждать определённую мысль, затрагивать определённую струну, словом, молитва должна заставлять задуматься; только при этом условии молитва может достичь цели, в противном случае она пустой звук. Обратите внимание, как рассеянно произносят молитвы в большинстве случаев: уста шевелятся, но выражение лица и голос показывают, что это акт механический, чисто внешний, в котором душа не участвует. (Allan Kardec, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME».)

XII. Есть люди, оспаривающие действенность молитвы, и они приводят тот довод, что поскольку Бог знает наши нужды, то излагать Ему их излишне. Ещё они добавляют к этому, что поскольку всё во Вселенной взаимосвязано чрез вечные законы, то желанья и моленья наши ничего не могут изменить в установлениях Божиих.

Несомненно, существуют естественные и незыблемые законы, кои Бог не может отменять или видоизменять по прихоти всякого; но отсюда далеко ещё до того, чтоб верить, будто все обстоятельства жизни подчинены неизбежности. Если б оно было так, то человек был бы лишь пассивным орудием, лишённым свободы воли и побуждения. Согласно такому пониманью, ему оставалось бы лишь склонить голову под ударами всевозможных обстоятельств, не пытаясь избежать их; ему не следовало бы и пытаться отвести от себя удар молнии. Но Бог не дал ему ум и рассудок на то, чтоб не пользоваться ими; желание для того, чтоб не желать; способность к действию на то, чтоб оставаться в бездействии. Так как человек волен поступать в том смысле или ином, действия его имеют и для него самого и для других последствия, подчинённые тому, что было сделано или не сделано им; в зависимости от его побуждения, есть, стало быть, события, необходимо ускользающие от неизбежности и так же не расстраивающие гармонии вселенских законов, как спешность или отставание стрелки часов не нарушает закона движения, лежащего в основе работы всего часового механизма. Бог, стало быть, может пойти навстречу некоторым просьбам, не нарушая тем незыблемых законов, управляющих целым, поскольку отклик Его всегда происходит в согласии с Его волей.

Было бы нелогично заключить из этой максимы: «Чего бы вы ни попросили в молитве, будет дано вам», будто достаточно только попросить, чтобы получить, и несправедливо обвинять Провидение, если Оно идёт навстречу не всякой просьбе, к Нему обращённой, ибо Оно лучше нас знает, что служит нашему благу. Также происходит оно и с мудрым отцом, отказывающим своему сыну в вещах, коие противоречат действительным интересам последнего. Человек, как правило, видит одно лишь настоящее; между тем, если страдание служит грядущему счастью его, то Бог оставляет его страдать, как хирург заставляет больного подвергнуться операции, должной повлечь за собой его выздоровление.*

* С вами Анантананда говорит: «Ради грядущего блаженства страдаем мы здесь на земле». (Примеч.Й.Р.)

Бог ниспошлёт человеку, если только тот обращается к Нему с доверием, терпение, отвагу и смирение. Ещё Он ниспошлет ему средства, которые позволят ему своими собственными силами выйти из затруднения; для этого через благих духов Он подскажет ему соответствующие идеи, оставив тем ему самому всю заслугу этого; Он содействует тем, кои сами себе помогают, по пословице «На Бога надейся, да сам не плошай!», а не тем, которые во всём ждут чьей-то помощи, не пользуясь собственными способностями своими; но человек большей частью предпочёл бы, чтоб ему помогало чудо, а сам бы он ничего не делал.

Возьмём пример. Человек заблудился в пустыне: он невыносимо страдает от жажды; он чувствует, как силы оставляют его, и падает на землю; он молит Бога притти ему на помощь и ждёт; но ни один ангел так и не приносит ему воды, чтобы утолить его жажду. Однако некий благой дух подсказывает ему мысль, чтобы он встал и шёл по одной из троп, лежащих перед ним; тогда он, собрав остатки сил, невольно встаёт и идёт наугад. Достигнув возвышения, он обнаруживает вдали ручей, при виде которого ободряется. Если он верующий, он воскликнет: «Благодарю Тебя, Господи, за мысль, Тобой мне внушённую, и за силы, мне приданные!» Если он не-верующий, он скажет: «Как хорошо я тогда придумал! Какая удача, что я пошёл тогда по правой, а не по левой тропе; воистину случай иногда оказывает нам хорошую услугу! Какой же я всё-таки молодец, что не дал сломить себя!»

Но спросят, быть может, почему благой дух не сказал ему ясно: «Встань и иди по этой тропе – и ты найдёшь то, что тебе нужно?» Почему он зримо не явился ему, чтоб провести его и поддержать, когда силы покинули его? Так он убедил бы его во вмешательстве Провидения. Но он действовал как действовал, прежде всего, чтобы научить человека этого тому, что необходимо самому помогать себе и рассчитывать только на собственные силы. Затем, неуверенностью Бог подвергает испытанью веру нашу в Него и повиновение воле Своей. Человек этот находился в положении упавшего ребёнка, который, если видит кого-то рядом, устраивает крик и ждёт, что к нему подойдут и подымут его, и который, если не видит никого, делает над собой усилие и поднимается сам. (Allan Kardec, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME»).

XIII. Некоторые из оспаривающих ценность молитвы приводят довод, представляющийся на первый взгляд справедливым: они ссылаются на незыблемость божественных постановлений. Бог, говорят они, не может менять свои решения по просьбе своих созданий; иначе в мире не было бы никакой устойчивости. Человек, стало быть, ни о чём не должен просить Бога, он должен лишь подчиняться Ему и Ему поклоняться.

В этой идее мы имеем ложное применение принципа незыблемости закона Божьего или, лучше сказать, незнание закона в том, что касается грядущей кары. Закон этот возвещён духами Господними сегодня, когда человек достиг зрелости для того, чтоб понять, что в вопросах веры соответствует, а что противоречит Божеским свойствам.

Согласно догме об абсолютной вечности мук, во внимание не принимаются ни сожаления, ни раскаянье грешника; всякое желание себяулучшения для него излишне; он осуждён навеки пребывать во зле. Если он осуждён на определённое время, то мучения его прекратятся, когда время это истечёт; но значит ли это, что тогда он обратится к лучшим чувствам? Значит ли это, что он, наподобие многих осуждённых на земле по выходе их из тюрьмы, не останется так же плох, как и прежде? В первом случае это означало бы карать болью человека, вернувшегося к добру; во втором – миловать того, кто остался преступником. Закон Божий более предусмотрителен, чем всё это; всегда справедливый, беспристрастный и милосердный, Он не устанавливает наказанию, каково бы оно ни было, никакого срока. Закон Божий, в кратком виде Своём, сводится к следующему:

1. Человек всегда подвергается последствию своих ошибок; нет ни единого нарушения закона Божьего, которое осталось бы безнаказанно.

2. Строгость наказания соразмерна серьёзности ошибки.

3. Продолжительность наказания за всякую ошибку неограниченна; она находится в зависимости от раскаянья грешника и его возвращения к добру; мучение длится столько же, сколько упорство во зле; мучения были бы вечны, если бы вечно было это упорство; они недолговременны, если скоро раскаяние.

4. Как только грешник взывает о милосердии, Бог слышит его и посылает ему надежду. Но просто сожалеть о содеянном зле недостаточно: нужно исправление содеянного; вот почему грешник подвергается новым испытаниям, в которых он, всегда по собственной воле, может творить добро в возмещение зла, совершённого им.

5. Человек, таким образом, всегда есть сам творец своей судьбы и свой судия; он может сократить себе мучение или продлить его до неопределённо долгого времени; счастье его или несчастье зависит единственно от его воли к совершению добра.

Таков закон; закон НЕЗЫБЛЕМЫЙ и достойный доброты и справедливости Господа. (Allan Kardec, «L’EVANGILE SELON LE SPIRITISME».)

* * *