Различия между волей, стремлением и желанием

Воля – это развитие стремления. Когда мы говорим, что нечто произошло в соответствии с божественной волей, это означает, что это был приказ; это было стремление, развернувшееся в действие. Когда стремление развивается в действие, оно становится волей, оно становится приказом, повелением. Стремление остается стремлением до тех пор, пока оно бездейственно; оно уже есть, но еще не проросло, оно пассивно, как семечко, посаженное в землю. Однако в тот момент, когда семечко выходит из земли как сеянец и вступает в активный процесс развития, превращения его в растение, тогда это воля. Поэтому стремление и воля – это два разных названия одной и той же вещи, первое – это неразвитое состояние, а второе процесс его развития.

Желанием называют более слабую или более примитивную стадию стремления. Когда мысль о том, что такая-то вещь является желанной, еще не оформилась конкретно и ясно, когда разум еще не принял определенного решения, это остается желанием, фантазией. Немного развившись, оно превращается в стремление; тогда оно присутствует в сознании постоянно и не развеивается как облака. Стремление весомо, ощутимо, реально и все-таки еще не осуществлено, потому что для того, чтобы исполниться, оно должно развернуться.

На свете есть немало людей, утверждающих, что всю жизнь их преследуют неудачи, а стремления никогда не исполняются. Они легко воображают себе, что какой-то зловредный дух мешает им, что Бог против них; а может быть, это звезды или еще что-нибудь не позволяет их желаниям исполниться. Но в основном это не так. Во-первых, Бог хочет того же, чего желаем мы; если бы Бог желал чего-то отличающегося от нашего желания, мы бы не стали поклоняться такому Богу, который всегда против нас. К тому же, нет никакой выгоды в том, чтобы противодействовать стремлению человека, как нет пользы и в том, чтобы идти против желания Бога. Положение планет и звезд действительно может противоречить нашему желанию, ведь говорят же: "Человек предполагает, а Бог располагает". В этой пословице Бог ставится на место космических сил, хотя в действительности Бог по своему милосердию и состраданию никогда не стремится противоречить чьему-нибудь желанию; не говоря уже о Боге, даже добросердечный человек не будет противостоять чьему-либо желанию; он будет делать все возможное, чтобы помочь этому желанию осуществиться.

Обычно случается так, что сам человек оказывается злейшим врагом собственного желания. Тому есть много причин, и одна из них – человек никогда не уверен в том, что он желает. Среди сотен людей едва ли найдется один, твердо знающий, чего хочет, тогда как остальные девяносто девять не уверены в этом. Сегодня им кажется, что они хотят одного, завтра – уже другого, и желание разрушается и исчезает в сомнениях ума.

Есть другой вид людей, – те кто приняли пассивное отношение. Они говорят, что желать что-либо грешно, хотя все-таки не могут вовсе обходиться без некоторых желаний. В этом пассивном отношении они решают не желать, они сопротивляются каждому желанию. Есть четвертый вид людей: это те, кто желают что либо, но отсутствие концентрации не позволяет превратить их желание в стремление, поэтому их желание всегда остается на примитивной ступени. Наконец, существует пятый тип людей, способных превратить желание в стремление; однако, совершив это, такие люди не делают следующего шага. Поэтому желание никогда не выполняется, так сказать, оно никогда не достигает кульминации, а это случается только тогда, когда стремление развивается в волю.

Этот вопрос имеет величайшее значение в жизни каждого из нас. Никто не может жить в этом мире, ничего не желая. А если и найдется кто-то, не имеющий ни одного желания, то он не останется в миру, потому что захочет избегать толпы; он уйдет в горы, прочь от мира, но даже и там он должен будет превратиться в дерево или скалу, для того чтобы существовать, потому что оставаться живым и не иметь желаний невозможно.

В "Гайян" есть фраза, которую не все могут понять: "Подавлять желание означает пресекать божественный импульс". Те, кто разделяет понятия божественный и не-божественный, совершают большую ошибку, потому что божественно или все, или ничего. Единственная разница подобна разнице между машиной и инженером. Разум Бога работает и в то же самое время инструмент, машина Бога работает; вот почему то, что возникает как желание, имеет Бога своим источником и потому является божественным импульсом. Набожный человек, в своем неведении, имеет ложное понимание этого и превращает Бога в пленника небес.

Другая строка "Гайян" гласит: "Все, что порождает в сердце страстное желание, лишает его свободы". Истина в том, что человек, охваченный страстным желанием, окован цепью более крепкой, чем самые прочные кандалы. Желания надо ограничивать; это не мораль, а философское положение. С другой стороны, жить, вовсе не желая, невозможно, если, конечно, мы не хотим превратиться в скалу. Несомненно, тот, кто освободился бы от желаний, обладал бы свободой скалы; но даже скала ждет того дня, когда сможет почувствовать желание. Желание осуществления придет вместе с развитием человеческой формы.

Различия между людьми согласуются с их стремлениями. Один мечтает о земле, другой – о небесах. Один желает земли, другой – небес. Человек велик или ничтожен, мудр или глуп, на верном или на ложном пути в соответствии со своим желанием.

Суфии различают понятия Казы – универсальной воли, вселенской силы, и Кадра – индивидуальной силы. Разумеется, индивидуальная сила в сравнении с универсальной подобна капле, сравниваемой с океаном. Она не может устоять против размаха морских волн, которые уничтожают ее. Однако капля, происходя из того же источника, что и море, обладает некоторой собственной силой, а также индивидуальной волей противостоять враждебным силам.

Если мы захотим прояснить вопрос об индивидуальной и универсальной воле, мы сможем сделать это даже в малых вещах. Человек, идущий по улице и говорящий: "Я голоден. Я, пожалуй, зайду в ресторан и поем", – проявляет индивидуальную волю. Другой человек, встретив на улице нищего, говорит: "Этот человек выглядит голодным и несчастным. Как я могу не помочь ему? Я хочу увидеть его хоть немного более счастливым", – и в тот миг, когда он желает добра другому, его воля становится волей универсальной. Причина этому в том, что на индивидуальную волю налагает ограничения мысль о себе самом, но, как только человек забывает о себе, как только начинает думать о другом, эти ограничения рушатся и его воля становится сильнее. Откуда черпали волю учителя человечества, способные на великие свершения? Это была их собственная воля, расширенная разрушением границ, которые были воздвигнуты мыслями о своем "Я". Это не значит, что кто-то должен всецело отказаться от мыслей о себе, что он не должен думать об обеде и ужине. "Я" присутствует, и человек должен думать о нем. Но в то же самое время, для того, чтобы развиваться, чтобы позволить воле расти, – чем больше человек забывает о себе, тем больше ему помогают[3].

Есть такие, кто избирает путь отречения, не делая добра ни себе ни другим. Они принимают позицию, что добро придет откуда-нибудь само, что кто-то другой сделает его и что, когда они будут испытывать голод или другую нужду, кто-то придет, накормит и поможет им. Их желание не активно, они не позволяют ему стать волей, оставаясь на одном месте, они пассивны. Конечно, разумная пассивность и смирение тоже могут принести чудесные плоды. Но многие практикуют это чисто интеллектуально. Качества святых людей в том, что они смиряются перед всем, что приходит, но при этом у них не формируются желания. Они принимают все: цветы и шипы; все, что приходит, они принимают. Они видят шипы, но смотрят на них как на цветы. Они довольны и с хвалой и с хулой, принимают как взлет, так и падение; они встречают жизнь такой, как она есть. Таков разумный путь; неразумный способ – это видеть во всем лишь трудности для себя и ждать, когда кто-нибудь другой придет и все сделает. Это ничто иное, как разновидность лени, а не пассивность.

В Индии есть притча о человеке, лежащем под вишневым деревом, с которого сыпались спелые вишни и падали на землю рядом с ним, но он не шевелился. Завидев невдалеке прохожего, этот человек позвал его: "Будь добр, подойди ко мне и положи мне в рот вишню!". Как много на свете людей, готовых сразу сдаться, лишенных энтузиазма, смелости. И таким образом их сила воли разрушается и в конце концов они становятся беспомощными. Нельзя даже сравнивать дух святого и дух беспомощности, хотя оба они становятся смиренными. На самом же деле последний не смиренен, как тот, что желает съесть вишни, но только если другой положит их ему прямо в рот. Святой не заботится, ест он или нет; для него это все едино.

Некоторые люди слишком волнуются, осуществится ли их желание. Эта тревога разрушает желание, потому что эти люди оказывают слишком большое давление на желание. Это подобно тому, как защищать растение от солнца и дождя. Если же человек защищает его от тех вещей, которые должны помочь растению расти, растение не может процветать, то же самое и с желанием. Если человек слишком нетерпелив в своем желании и в то же время всегда боится, что оно не исполнится, он тонет в сомнениях, страхах и подозрениях и таким образом губит собственное желание.

Другие, напротив, готовы жертвовать чем угодно даже ради мелкого желания, ради цели, которая в действительности не так уж важна для них. Такой человек все свои мысли отдает желанию и делает все, что в его силах, чтобы оно осуществилось. Такой человек вступает на тот путь, что мы называем путем мастера. Он добьется успеха, и этот успех принесет дальнейший успех. Если человек один раз был успешен, этот успех привлекает больший успех; но если он однажды потерпит неудачу, его неудача привлечет еще большую неудачу. Это относится и к тем, кто идет по пути достижений: каждое достижение дает ему больше сил идти вперед, а когда он на пути вниз, то каждый шаг ведет его вниз.

Возникает вопрос, какими стремлениями и желаниями можно пренебречь, а какие из них следует вскармливать. Мы должны иметь различение; если бы не было различения, то легко можно было бы выбрать ошибочный путь. Такой путь хоть и способен привести к успеху, но это будет ложный вид успеха. Если же человек настаивает на исполнении каждого своего стремления и желания и верит, что все они осуществятся, то иногда это может быть верно, а иногда нет. В первую очередь следует развить чувство различения, чтобы понимать, какой путь ведет к длительному счастью, к величайшему миру, к высочайшему достижению. Но как только человек имел различение и выбрал желание определенно, он не должен слишком анализировать его. Многие развили привычку в течение целого дня все анализировать. Если человек удерживает желание десять лет и каждый день анализирует его в своем уме, он действует против него; он то и дело принимается смотреть на него с новой точки зрения, пытается найти в собственном желании какие-нибудь огрехи и в конечном итоге разрушает его тем или иным способом. За долгие десять лет его желание, которое могло бы осуществиться, будет разбито на кусочки. Есть много интеллектуальных людей, людей, которые сомневаются, людей с аналитическим умом – они величайшие враги своих желаний.

Некоторые считают, что не следует излагать свое желание в молитве, поскольку Бог и так знает все. Зачем же тогда говорить Богу, считают они, что и как должно случиться? Бог знает тайну всякого сердца. Да и разве не эгоистично приносить Богу свое желание? Если желание это хорошее, оно должно сбыться само! Ответ таков: в действительности молитва есть напоминание Богу, она как песня для Бога, который радуется ей, слышит ее, вспоминает о чем-то. Но как наша молитва, наш незначительный голос достигают Бога? Они достигают Бога через наши уши. Бог внутри нас. Если наша душа способна услышать голос, Бог тоже слышит его. Молитва – лучший способ, потому что в этом случае желание принимает прекрасную форму, находящуюся в гармонии с Богом и помогающую достичь большей близости между Богом и человеком.

Более того, не надо слишком часто или слишком долго думать о своем желании. Можно мечтать о нем, представлять его себе, думать о нем, постоянно удерживать его в уме и делать все возможное для его осуществления, но делать это с самообладанием, спокойствием, терпением, доверием, легкостью и не предаваясь мучительным размышлениям. Размышляющий о своем желании с излишним упорством разрушает его, это подобно перегреву чего-либо или чрезмерному поливу растения. Оно разрушается именно той вещью, которая должна ему помогать. Если человек слишком переживает по поводу своего желания, ему определенно либо не хватает терпения, либо у него слишком много сомнений и страхов, – все это убивает желание. Желание надо лелеять непринужденно, с удобствами, надеждой, доверием и терпением. Сомнения подобны ржавчине: они разъедают желание; а страх еще хуже – он разрушает его. Если человек не имеет различения, не уверен, хорошо ли его желание или плохо, сбудется оно или нет, то однажды он скажет: "Как я хочу, чтобы это сбылось!", – но назавтра скажет: "Мне все равно, сбудется это или нет", – а через неделю решит: "Хочу, чтоб это случилось прямо сейчас", – и через месяц: "Больше меня это не заботит". Это то же самое, что разжигать огонь и тотчас тушить его; огонь исчезает, и всякий раз тот, кто гасит огонь, должен будет вновь его разжигать.

Вопрос в том, правильны ли наши желания или они не зависят от нашего уровня эволюции. Человек, чья эволюция такова, что он думает только об удовлетворении каждодневных нужд, не должен думать, что он обязан желать чего-то более высокого. Если его сердце склоняется к желаниям такого рода, это не должно его беспокоить. Но если он чувствует в своем сердце: "Нет, я не обязан иметь такие желания, я могу думать о чем-то более возвышенном", – тогда он должен быть готов принять последствия. И последствия будут таковы, что ему придется пройти через искусы и испытания, и если это его не беспокоит – тем лучше.

На свете много такого, чего мы хотим и в чем нуждаемся, но мы не обязательно думаем об этом. Если оно приходит – хорошо, а если нет – что ж, мы какое-то время будем чувствовать неудобство, но это чувство проходит. Мы не можем отдать этому весь свой ум и мысли, если мы развиты и думаем о чем-то более высоком и великом, чем обыденные потребности, и эта возвышенная мечта ускользает от нас. Вот почему великие поэты, мыслители, святые очень часто не имеют вещей, необходимых в повседневной жизни. Сила, которой они обладают, помогла бы им управлять всем на свете, она заставила бы золото приходить к ним домой и смогла бы повелевать армиями – только прикажи. Но они не способны отдать этому свой ум. Они желают лишь того, что согласуется с их особой эволюцией.

Каждый человек может желать только того, что равно его эволюции; он не может правильно желать того, что ниже его эволюции, даже если человека принуждать к этому. Очень часто, стремясь помочь человеку в той или иной ситуации, я говорил ему: "Сосредоточься на таком-то объекте". Но если человек оказывался более развитым, он задействовал только ум, тогда как сердце было где-то еще, и таким образом это не исполнялось. Человек способен отдать свое сердце, разум и все свое существо лишь тому, что равно его эволюции, а тому, что не равно ему, он не сумеет отдаться всем своим существом, разве только одними мыслями. А что такое мысль? Мысль без чувства не имеет силы; если за ней не стоят душа и дух, она бессильна.

Следует понять, что наше высшее желание будет отличаться от того, в чем мы нуждаемся в повседневной жизни. Нельзя смешивать одно с другим. Надо воспринимать наши повседневные нужды как нечто практическое – в них нет ничего плохого, и если это действительно наше собственное желание, все в порядке. Но высшее желание мы должны лелеять и поддерживать как нечто священное, данное нам Богом, чтобы его заботливо выращивать, доводить до осуществления. Ведь именно в исполнении высочайшего, лучшего и глубочайшего желания состоит цель жизни каждого из нас!

___________________

Часть II

ЗАКОН ПРИТЯЖЕНИЯ

В природе действуют два величайших принципа: притяжение подобного к подобному и притяжение противоположностей.

Что мы наблюдаем в природе? Если на стене появляется одно пятнышко пыли, то скоро пыли там соберется больше. Иногда бывает трудно заметить в комнате муху, но, найдя хоть одну, мы обнаружим рядом с ней и других. Где есть один муравей или воробей, там есть и другие муравьи или воробьи. В джунглях, если есть один попугай, значит, в той части леса будет великое множество попугаев. Как бы ни любили собаки подраться и полаять друг на друга, они все же предпочитают быть вместе. Кролик не стремится быть среди воробьев, а осел не хочет общаться со змеями. Где есть одно зерно пшеницы, там прорастет множество зерен, где найдется один розовый бутон, расцветет множество роз.

Это показывает нам, что подобное притягивается к подобному, имея к этому влечение. Именно по этой причине расы и нации имеют определенные характеристики и атрибуты; потому что веками люди, обладавшие сходными характерами и качествами, собирались вместе, образуя группы. Французы не похожи на англичан, а те – на шведов; шведы же, в свою очередь, отличаются от немцев. Для человека, чей разум натренирован в этом направлении, нетрудно с одного взгляда отличить бельгийца от француза, немца от итальянца даже в толпе.

Семьи также имеют свою похожесть, которая исходит из этого же принципа. В Индии, где наследственности уделяется величайшее внимание, это доходит до глубочайшей детализации: там каждая провинция, каждый район обладает собственным характером. Гуджаратец всегда предпочтет общество еще одного гуджаратца; два-три маратха будут счастливы в обществе друг друга и не захотят принять в свою компанию пенджабца. То же можно сказать о бенгальцах или мадрасцах. Почему? Потому что каждый радуется своему собственному элементу.

Первой причиной в пользу закона притяжения подобного к подобному является кровное родство. В наше время о родственных связях думают гораздо меньше; мы уже почти не знаем своих родственников. Однако родство связывает очень сильно. Если кровь одна, форма складывается из сходных элементов.

Я расскажу историю о юноше, ставшем борцом при дворе персидского царя. Никто ничего не знал о его происхождении кроме царя, который сам и вырастил его с большой заботой. Этот боец, его звали Куштам, стал чемпионом своей страны и пытался стать чемпионом мира. Но царь запрещал ему сражаться с иностранцами и даже разговаривать с ними. Он боролся со многими борцами и всегда побеждал, а обычаи того времени требовали, чтобы побежденный признал свое поражение или был убит.

Однажды приехал из другой страны прославленный борец и было решено, что юноша сразится с ним. Поединок произошел и в самом его конце тот борец повалил Куштама, но молодой человек был слишком горд, чтобы признать себя побежденным, и его соперник был вынужден убить его. Чувствуя холод стали, Куштам нашел силы прошептать: "Вы убили меня, но наступит день, когда вы встретите моего отца и он убьет вас". Победитель спросил, как его имя. И когда услышал в ответ: "Куштам", – то схватился за голову и заплакал: он сошел с ума, поняв, что убил своего собственного сына.

Притяжение тихо приходит в ум, но не всегда ясно осознается, потому что действует через материю. Разница между духом и материей состоит в том, что, когда божественный разум вливается в нас непосредственно, – это дух, а когда он излучается через плотного посредника, – это материя. Так что и в духе и в материи присутствует божественный разум.

Между близнецами есть великое притяжение. В самом слове "близнецы" заложено представление о единении[4], хотя близнецы не всегда представляют столь полное единство, как принято считать. Если они являются близнецами в подлинном смысле этого слова, – а именно двумя душами, которые одновременно отправились в путь и одновременно прибыли на Землю, – они наиболее объединены. Есть близнецы, которые настолько объединены, что, когда один из них заболевает, другой тоже чувствует себя больным, а когда один счастлив, другой тоже испытывает счастье, даже если они разделены. Но некоторые близнецы подобны двум людям, нашедшим убежище от дождя под одной кровлей, – это совсем другой случай.

Бывает и так, что две души, рожденные в разных странах и воспитанные разными родителями, тянутся друг к другу и поддерживают один другого всю жизнь. Они могут быть хорошими друзьями, партнерами или в положении господина и слуги. Их можно было бы назвать душами-близнецами. Они напоминают детей одних родителей, и все-таки их сходство не такое, как сходство братьев и сестер. Они бескорыстны в отношениях друг с другом, их привлекают мысли и идеи друг друга, и часто они проявляют сходство даже в работе.

Вторым основанием в пользу закона влечения подобного к подобному является сходство рода занятий. Крестьянин, весь день пахавший землю, предпочтет провести вечер с другими крестьянами, поговорить с ними об урожае. Ему не захочется сидеть в компании литераторов. Солдат выберет общество других солдат, а спортсмен желает быть со спортсменами, тогда как среди ученых он будет чувствовать себя не на своем месте. Человек с литературным вкусом ищет общества других любителей литературы. Музыканту нравится общество музыкантов. Я сам это замечал: среди моих слушателей бывали индусы, иногда даже родом из одной со мной провинции, которые оказывались менее восприимчивыми, чем западные музыканты, присутствовавшие там. Последние, хотя и не понимали слов, которые я пел, зато были музыкантами, и их интерес к музыке роднил их с сутью песен.

Третье основание – сходство качеств. Храбрец предпочтет общество таких же храбрых людей; ему не понравится общаться с трусами. Добрый человек ищет общества столь же добрых. Темперамент тянется к темпераменту, а не к хладнокровию. Драчун ищет другого драчуна, чтобы сразиться с ним. Подобное всегда распознается подобным. Если в компании окажутся два вора, они непременно узнают друг друга. Вор, приехавший из Парижа в Нью-Йорк, без труда найдет там собрата; другому может потребоваться на это много времени, а вор сразу поймет: "Вот вор, вот мой брат!". Жестокий человек притягивает к себе жестокость других. Если мы хоть немного обманем кого-нибудь, в один прекрасный день обманут и нас, даже если лживость в действительности не свойственна нашей природе.

Это объяснение того, что мы называем возмездием за грехи. Не Бог дает нам наказание, это нашей злобностью, нашими недобрыми мыслями ми привлекаем к себе такую же злобность, такие же злобные мысли других. Зло, которое мы совершаем, приносит нам такое же зло от других. Немного доброты в нас привлекает к нам доброту. Добрый человек встречает добро везде, куда бы ни пришел, даже среди жестокости. Самое малое проявление благородства с нашей стороны привлекает к нам благородство благородных. Повторяя имя Бога, внушая своей душе доброту, милосердие и бесконечную доброту Бога, мы создаем эти качества в своей душе и притягиваем к себе это милосердие, эту доброту, это великодушие, в какой бы форме и под каким бы именем они к нам ни пришли.

Кроме закона притяжения подобного к подобному существует и закон притяжения противоположностей. В природе есть две великие силы: созидательная и та, что отвечает ей, – воспринимающая. Их можно также назвать активной и пассивной силами, – джелал и джемал.

Это можно понять посредством закона ритма. В любом ритме есть сильная и слабая доли. В размере две четверти, например, мы считаем: раз-два, раз-два – сильная доля и доля, которой хватает лишь на то, чтобы уравновесить первую. В очертаниях форм мы видим то же самое: выпуклости и вогнутости уравновешивают друг друга.

В живой природе эти две силы представлены мужским и женским началами. Хотя в каждом мужчине есть мужские и женские качества и в каждой женщине некоторые качества – женские, а некоторые – мужские, однако везде есть сила, созидательная энергия, которая правит, – и откликающаяся энергия, которой управляют. Мужчина обладает созидательной энергией, а когда мы рассматриваем женщину, мы видим, что во всех аспектах жизни она отзывчива. Иногда бывает, что в женщине оказывается так много созидательной энергии, что мужчина становится отзывчивым, и это делает его ее рабом, но обычно именно мужчина обладает этой энергией, из-за чего доминирует над женщиной.

Кто-то может посчитать это несправедливым, но, как бы то ни было, именно мужчина, имеющий гораздо больше магнетических качеств, призван управлять, тогда как женщина, которая имеет качество отзывчивости, должна быть управляема. Это философский аспект вопроса; что касается морального аспекта, то нетрудно понять, что тот, кто откликается и подчиняется, требует намного больше заботы и созидающая сила должна относиться к подчиняющемуся началу гораздо более внимательно. Пока жизни женщины не будет уделено больше внимания, мы не можем сказать, что мы действительно цивилизованы. Что касается социального аспекта, то на Западе я отовсюду слышал множество жалоб; но и Восток должен очень многому научиться в обращении с женщиной.

Мы знаем, что уши воспринимают звук; они не созидают. Глаза созидательны. Нос улавливает запах; он не способен создавать. Губы и рот творят. Они притягиваются друг к другу. Когда уши слышат звук, глаза тотчас стремятся выяснить, что это и откуда звук доносится. Нос может рассказать нам о запахе чего-либо гораздо скорее и точнее, чем органы вкуса. Нос стремится сразу же вмешаться в то, чем занят рот. Он говорит: "Не жуй этого больше; я не хочу". Или же: "Отдай этому должное. Это мне нравится". Мы также замечаем, что, когда правая рука берет что-либо, левая стремится помочь ей; когда правая нога делает шаг, левая спешит догнать ее; когда мы сгибаем одну руку и прижимаем к груди, вторая хочет сплестись с нею. Одна нога стремится скреститься с другой. В Индии существует поверье, что скрещивать ноги во сне – дурная примета, и, хотя все знают об этом, трудно отказаться от этой привычки, потому что она естественна.

Часто человек предпочитает общаться со своей противоположностью, а не с тем, кто ближе ему по уровню. Когда встречаются двое, близкие по силе, они редко гармонируют. Изучавшие дыхание легко поймут это. Они знают, что есть более активное дыхание и менее активное, а если оба станут активными в равной степени, они вступят в конфликт. Великий певец и человек, делающий первые шаги в пении, легко найдут общий язык, так как между ними не может быть состязания. Один хочет, чтобы его слушали, а второй – нет. Но если встретятся два великих оперных певца, едва ли они смогут договориться; между ними возникнет соревнование.

Мудрый человек предпочтет иметь скорее глупого слугу, чем умного наполовину, обсуждающего его приказы. Вспомним историю о слуге, которого хозяин послал за доктором, а тот сперва пошел к гробовщику. Если мудрый человек не может быть среди мудрых, он скорее предпочтет общаться с глупцами, чем с мудрыми наполовину.

Я часто видел, как люди, обладающие лишь простой верой, вдохновлялись и просветлялись, тогда как интеллектуалы без конца рассуждали и не делали ни одного шага. Из-за этого ученые и мистики не могут достичь между собой гармонии. Ученые всегда говорят: "Ты знаешь что-то, но и я знаю что-то. Ты представляешь из себя что-то, но и я тоже".

Иногда случается, что с первого взгляда люди испытывают взаимную антипатию, но со временем их отношения превращаются в крепкую дружбу; это случается не так уж часто. Те, кому суждено сдружиться, обычно становятся друзьями с первого взгляда. Что касается предшествующего случая, то могло произойти так, что нечто сначала произвело отталкивающее впечатление, но через какое-то время, когда восприятие стало привычным, люди смогли воспринимать это с большей легкостью; затем они могут найти друг в друге нечто интересное и даже подружиться. Это подобно привыканию к яду.

Всегда будут существовать такие сообщества, такие группы, которые нам нравятся, и всегда будут те, что нам не нравятся; так же и мы будем желанными гостями в одних группах и нежелательными в других; ведь мы всегда предпочитаем наш собственный элемент. Здесь нечему удивляться и нечего хулить, ибо это просто действие закона притяжения. Но суфий приводит себя в гармонию со всем; он делает себя элементом всего. Он творит элемент, который активен внутри, и этот элемент – любовь. Мы читаем об этом в Библии, где сказано, что Бог есть любовь. Это единственный путь, ведущий к объединению человечества, ко всеобщему братству. Различия и разграничения внешни, однако человек от начала времен настолько привык замечать их, что не видит единства, находящегося за всем.

Многие полагают, что мир можно объединить с помощью строгого правления. Какая ошибка! Что происходит, когда мы пытаемся твердой рукой управлять жизнью нашей семьи? В ней никогда не будет единства. Лишь любовь может объединить мир.

Люди говорят: "Мы принадлежим к такой-то расе, мы выше, а вы – ниже; наша религия выше, а ваша – ниже; наша нация величественна, а ваша – нет". Причина первой мировой войны состоит в том, что все нации Европы достигли сходного уровня. Если одна из них производила хороший самолет или замечательную подводную лодку, другая делала еще более совершенную. Одна была сильна, но другая стремилась стать еще сильнее.

ПАРЫ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЕЙ

В религиозной терминологии часто используются пары противоположностей: Бог и дьявол, рай и ад, грех и добродетель. Человек приобретает первые знания, знакомясь с парами противоположностей, и не так-то просто в одно мгновенье подняться над уровнем, где он сможет понимать жизнь без них. С одной стороны, эта идея неверна, так как неправильно считать, что всемогущему Богу противостоит другая личность, противоположная сила, называемая дьяволом. Но, с другой стороны, Бог для верующего означает лишь добро и красоту; мысль, что Бог включает в себя все, в том числе плохое и злое, приведет его в смущение. Поклоняющийся человек, стремящийся как можно выше поднять идеал Бога поклонением и молитвой, будет сбит с толку, если показать ему, что все то, что он привык считать дурным и безобразным, тоже часть Бога.

Как бы то ни было, это представление принижает Бога, ограничивая Его и производя силу, если не равную Его силе, то, по крайней мере, противоположную Богу. Но какими бы средствами ни приходилось мудрецам руководить человечеством, – с помощью ли этого ограниченного представления о Боге, с противопоставляемой Ему другой силой – Сатаной, или учения о Боге всемогущем, – их мудрость всегда помогала им более совершенно понимать жизнь. Определенно, когда мы представляем силу для неправды или зла, мы изображаем ее как личность и, называя ее дьявольской, мы ограничиваем силу Единого, которого мы всегда называем Всемогущим. Однако это дает легче постигаемую и осязаемую картину, чтобы делать различие между Богом добра и князем зла. Не мы первые сравнили и противопоставили одно другому; нам не пришлось ничего изобретать, потому что сама жизнь сделала это для нас. И если мы не станем выбирать между двумя, если сразу пройдем туда, где царствует идея единства, мы потеряем что-то очень существенное в жизни. Только выбрав одно из двух, мы можем прийти к идее единства, которая возвысит нас над всем этим. Например, человек, который заявляет, что не желает смотреть на чужие проступки, и на все закрывает глаза, многого лишается. Но человек, который все видел и сумел над этим подняться, – такой человек заслужил право отвратить свой взгляд от того, что является злом.

Смысл нашей жизни на земле заключается в том, чтобы видеть все различия и особенности, но не давать им подавить себя, потому что такой путь привел бы нас вниз. Мы должны идти вверх, поднимаясь над различиями и в то же время познавая их. Представим человека, который мог бы сказать: "Я никогда ни секунды не думал о тех, кто делал мне добро, и ни секунды не тревожился по поводу зла, которое мне кто-либо причинил. Я имел эту единственную справедливую идею и всегда следовал ей". Такой человек может быть продвинут, может быть духовным и набожным, но многое в жизни прошло мимо него. А тот, кто принимал все добро, приходящее к нему, с глубокой благодарностью и чувствовал ее и в то же самое время причиненное ему зло чувствовал, но прощал, он тот, кто видел мир и кто пойдет за его пределы.

Небеса и ад, эти два места были изобретены для нашего понимания; первое – там, где человек возвышен, где он счастлив и вознагражден; второе – там, где он наказан. Это мы в силах понять. И все же где мы испытываем все несчастия, горечь и неудобства и где мы испытываем все удовольствие, счастье и радость? Где же еще, как не на этой вот земле, под этим самым солнцем! Нам рассказали об этих двух различных местах, потому что мы способны видеть их как два различных места; мудрецы на всех этапах развития человеческой цивилизации ничего другого не могли сделать, кроме как придать тонким и сложным идеям максимально приближенную к человеческому восприятию форму. Например, если бы кто-нибудь сказал, что мир мысли и мир действия различны, это было бы правдой; в то же время оба они принадлежат тому миру, где мы живем. Дело не в том, как мы об этом говорим, но и также, как мы на это смотрим.

В "Гайян" есть выражение: "Я бы согласился на рай или на ад, но только не на чистилище". Это метафизическое выражение, но в то же самое время в нем можно найти и философскую истину: жизнь означает боль или удовольствие, а то, что является отсутствием боли или удовольствия, – смерть. Эта идея выражена во всех писаниях. Рай и ад означают либо удовольствие, либо боль; то, что лишено боли и удовольствия, не может в обычном смысле этого слова называться жизнью.

Именно понимание всех вещей с разных точек зрения, даже если человек отказывается верить в них или верит в них слепо, озаряет человека.

Можно ли повернуть свой ум и свои жизненные обстоятельства от ада к раю и наоборот? Для этого надо видеть различие между ними и одновременно их тождество.

Так мы подходим к проблеме греха и добродетели. Можно утверждать, что добродетель и грех есть стандарты добра и зла, выработанные религиозными учителями и призванные сохранять порядок в мире, тогда как разрушение этого порядка ведет к упадку религии, сопровождающемуся войнами, голодом и бедствиями. Время от времени в мир являются посланники, поддерживающие этот порядок, и для каждой части земли назначаются духовные блюстители. Во все века люди считали, что какая-то особая вещь является грехом, а другая – добродетелью И всякий раз, когда мудрецы определяли, что есть что, они были правы, но судили они по-разному. Происходило это потому, что чем больше света проливается на эту тему, хотя и сохраняется способность смотреть на грех в свете греха, а на добродетель в свете добродетели, и тем чаще мы видим, что под покровом добродетели был грех, а под покровом греха – добродетель.

Поскольку разные расы, нации и религии имеют собственные стандарты добра и зла и представления о грехе и добродетели, оказывается трудно различить общий закон, управляющий этими противоположностями. Однако вопрос можно прояснить, если мы поймем закон вибраций. Предметы и живые существа кажутся разделенными на поверхности существования, но под поверхностью на каждом плане они все более сближаются, пока наконец на самом последнем и потаенном плане не сливаются в одно. Каждое нарушение покоя на поверхности малейшей части существования внутренне поражает целое. Поэтому каждая мысль, слово или действие, нарушающие мир, являются неправдой, злом и грехом, а те, что восстанавливают мир, – правдой, добром или добродетелью. Жизнь подобна куполу, ее природа также куполообразна. Беспокойство малейшей части жизни беспокоит все и возвращается как проклятие на того, кто это беспокойство причинил, а любой покой, производимый на поверхности, утешает целое и возвращается к своему источнику в виде покоя. Эта философия подчеркивает идею воздаяния за д<