Философские проблемы развития научного познания и науки

Наука в XX в. стала мощнейшим фактором общественного развития. С ее развитием связаны как существенные надежды, так и тревоги человечества. Именно поэтому процесс научно-технического развития должен находиться под контролем человека. Для этого необходимо понять законы научного познания и специфику развития науки как особой сферы человеческой деятельности. Историческому исследованию науки в этой связи принадлежит особой место – оно может послужить эмпирической базой для создания общей теории науки.

Существует несколько моделей исторического развития науки. Рассмотрим три наиболее популярные из них.

Кумулятивная модель рассматривает историю науки как линейное, поступательное приращение научного знания. Этот подход был сформулирован в четкую теорию в конце XIX в. Дюгеймом и Махом. Согласно их воззрениям, задачей истории науки является воссоздание процесса приращения научного знания исходя из его нынешнего состояния. Такая «обратная перспектива» задает критерий для отбора исторически значимых фактов таким образом, что все те открытия и теории, которые не вошли в состав современного научного знания как актуальные фрагменты современной картины мира или как предпосылки к ее созданию, не входят в историю науки, создавая своего рода «историю научных ошибок». При этом степень продуктивности таких теорий не имеет значения. Такой подход к истории науки существенно снижает эвристический потенциал истории науки.

Вторая модель предполагает, что характер развития науки меняется от одного этапа к другому, разделенных между собой научными революциями. Впервые данная концепция была сформулирована А. Койре в работе «Галилеевские этюды», в которой он показал, что развитие науки не является непрерывным, более того, на определенных этапах ее развития происходит резкая смена не только темпа, но и самого направления развития науки. Дело в том, что эволюционистский, кумулятивный подход оказывается вполне оправданным для реконструкции накопления знания. Но здесь возникает фундаментальное противоречие между процессом возникновения нового знания и необходимостью его обоснования в контексте научной теории. Видные теоретики истории науки Т. Кун, И. Лакатос, К. Поппер и П. Фейерабенд сосредоточили свое внимание на решении именно этой проблемы. Они предполагали, что новая теория, возникшая в ходе научных революций, отличается от старых самым фундаментальным, принципиальным образом, а это означает переход к существенно иному виду деятельности. После революции развитие науки начинается, так сказать, заново: теория, парадигма, научно-исследовательская программа возникают сразу как целое, как модель или инструмент научной деятельности в постреволюционный период, который Кун называет периодом «нормальной науки». На этом этапе происходит совершенствование данного инструмента до тех пор, пока не обнаруживается новый инструмент, подходящий для решения поставленных задач, более простой и удобный. Именно так происходит революционная смена теорий, парадигм или научно-исследовательских программ. Таким образом, для того чтобы оценить историческое значение того или иного научного достижения, следует искать свой критерий, свою логику развития для каждого этапа в истории науки. Такой подход позволил не только включить в историю науки гораздо большее число фактов, но и дал возможность предсказывать дальнейшее развитие науки.

Модель, получившая название кейс стадис,предлагает исследовать каждое отдельное событие в истории науки как своего рода фокус различных направлений и тенденций, входящих в состав данной ситуации. Данная модель дает возможность не только оценить значение того или иного открытия для всеобщего развития науки, но и изучить каждое из явлений в этой истории. Кейс стадис, или, как их еще принято называть в русскоязычной литературе, «ситуационные исследования», не противостоят собственно теории научных революций, а дополняют ее. Именно эта модель стала реализацией индивидуализирующего метода в истории науки. Главным методологическим шагом, сделанным сторонниками кейс стадис, было отрицание представлений об истории науки как о максимально рациональном и упорядоченном процессе. Действительно, роль случая и влияние внешних по отношению к науке факторов точно так же сильно в истории науки, как и в истории любых других областей. Р. Телнер, М. Маклей, Т. Пинч заложили теоретические основы для такого подхода к изучению истории науки. Они предлагают историкам науки сосредоточиться не на исследовании готового, свершившегося факта, как на итоге научной деятельности, а на самом событии, по возможности целостном и неповторимом, поскольку оно оказывается легкообозримым и точно определяемым перекрестком разных направлений историко-научного поиска. Кейс стадис соединяют в себе синтетичность, универсальность и локальность, предметность анализируемого события.

Все три подхода оказались жизнеспособными и адекватными, но ни один из них не может быть признан универсальным. В зависимости от задач историко-научного исследования применяется только один из них.

Таким образом, история науки представляет собой изложение в хронологическом порядке динамики научных изменений: зарождение науки в целом и различных областей научного знания, открытие новых исторических явлений, фактов, законов, объясняющих их гипотез и теоретических моделей, практических приложений и социокультурного значения.

Существует много типов истории науки. Прежде всего, по широте охвата научных изменений выделяют общую историю науки, историю важнейших отраслей науки и историю отдельных научных дисциплин. Общая история науки предполагает рациональную реконструкцию всего процесса ее развития, позволяет указать на взаимообусловленность научных изменений в различных областях научного знания и научных дисциплинах, а на основании общей методологии вскрыть феномен междисциплинарности. Здесь наука предстает как единый, универсальный феномен, связанный с общим ростом научного знания. В рамках общей истории науки одной из важнейших задач является отличение науки от других форм общественного сознания, таких как искусство и религия. В этом общая история науки тесно переплетается с философией науки.

Историко-научные исследования важнейших областей научного знания, такие как: история логико-математических наук, социогуманитарного познания, инженерно-технических достижений, оказываются также методологически оправданными и продуктивными. Они позволяют проследить и предсказать дальнейшее развитие этих областей, выявить точки соприкосновения в них различных научных дисциплин.

Наиболее узкая сфера истории науки, охватывающая собой историю отдельной науки, например история математики, физики, химии, социологии, философии, является важнейшей частью подготовки специалистов в данной области, позволяя создать целостную картину той или иной дисциплины не только логическую, но и историческую.

Во-вторых, различают внутреннюю и внешнюю (социальную) историю науки по отношению к социокультурному контексту. При изучении внутренней истории науки влияние факторов, внешних по отношению к науке, учитывается без специальной дифференциации, не рассматривается как определяющее и привходящее. Внутренняя история науки акцентирует внимание, прежде всего, на логике научного открытия, процессе развития идей и теорий, безотносительно того социокультурного фона, в рамках которого развивается наука. Социальная история науки исследует процесс приращения научного знания как раз в его связи с общим социокультурным контекстом становления и развития науки как социального института. В то время как внутренняя история науки коррелирует, прежде всего, с философией науки, социальная история тесно связана в своих исследованиях с такой довольно молодой, но уже получившей значительные результаты научной дисциплиной, как социология науки.

Кроме того, следует особо отметить такие типы истории науки, как история национальной науки, история научных биографий, история великих научных открытий. Введение такой типологии методологически оправдано только в том случае, если данные исследования не оказываются частным случаем социальной, экономической или культурной истории человечества, соотносясь с последними лишь как с контекстом, и имеют своей целью рациональную реконструкцию развития науки в целом.

Под историческими формами науки традиционно понимают основные этапы развития и бытия науки как особого вида познавательной деятельности, обусловленные как внутренними возможностями и закономерностями ее становления, так и влиянием со стороны социокультурного контекста, органическим элементом которого наука и является. Обычно выделяют шесть исторических форм науки:

1. Древняя преднаука или пранука (Вавилон, Шумеры, Древний Египет)

2. Античная наука ( VII в. до н. э.—III в. н. э.)

3. Средневековая европейская наука (IV–XVI вв.)

4. Классическая наука (XVII–XIX вв.)

5. Неклассическая наука (начало ХХ – 60-е гг. ХХ в.)

6.Постнеклассическая наука ( 70-е гг. ХХ в. – по настоящее время)

Классический, неклассический и постнеклассический типы научной рациональности отличаются системой оснований научного исследования. К таким основаниям относятся идеалы и нормы научного исследования, образующие в своей совокупности конкретный стиль научного мышления, соответствующую им исторически определенную научную картину мира и систему собственно философских оснований науки. Ее онтологическая подсистема лежит в основании соответствующей картины мира, определяя типичное для конкретного исторического периода понимание мира как единства многообразия вещей, свойств и отношений на основе соответствующей философской трактовки категорий материи, движения, пространства и времени. Сюда также относятся соотношения необходимого и случайного, возможного и действительного, допускаемые типом принятых научных законов, и другие категории, привлекаемые из философского наследия или вновь созданных философских учений. К гносеологической подсистеме философских оснований относятся философские понятия, определяющие процесс познания: истина, факт, теория, объяснение, предсказание и т. д. Эта подсистема служит основанием идеалов и норм научного исследования, среди которых есть идеалы и нормы описания, объяснения, предсказания фактов и идеалы и нормы организации научного знания.

Система оснований науки выражает исторически определенный тип научной рациональности. Разным предметам научного исследования, которые могут быть выделены различными методами, соответствуют разные типы научной рациональности. В этом смысле появление новых типов научной рациональности не отменяет предыдущих.

П р а н а у к а характеризуется особенно тесной связью с практикой, рецептурностью, и догматичностью знания; а н т и ч н а я наука — созерцательностью, внутренней самодостаточностью, логической доказательностью, системностью, методологической рефлексивностью, демократизмом, открытостью к критике. Особенности европейской с р е д н е в е к о в о й науки: теологизм, телеологизм, герменевтика, схоластичность, догматизм. Принципиально новые интенции и особенности естествознания складываются в эпоху Возрождения и Новое время: светский характер, натурализм, направленность на объект, экспериментально-математический характер, практическая применимость, доказательность. Триумфом развития классической науки становится создание механики Галилея и Ньютона, гелиоцентрической космологии Коперника и Кеплера, механико-математической картины мира. Гуманитарные дисциплины, такие, как история, педагогика, медицина и языкознание, также постепенно освобождаются от влияния теологии и рассматриваются как средство совершенствования человека и его самореализации. Все эти научные достижения становятся основой для окончательно сформировавшейся к XVIII в. в Европе новой социокультурной реальности, в историографии науки получившей название «классическая наука». Ей были присущи критический дух, объективность, практическая направленность. К л а с с и ч е с к а я наука опиралась на такие принципы, как антителеологизм, детерминизм, механицизм в онтологии и однозначный характер научных законов, эмпирическая проверяемость и логическая доказательность научного знания в гносеологии. В качестве научной методологии закрепились количественные методы исследования, эксперимент, математическая модель объекта, дедуктивный метод построения научных теорий, критицизм. Постепенно происходит институциализация науки, создаются профессиональные научные сообщества со своими уставами, возникают научные и учебные заведения нового типа: инженерные, политехнические вузы и школы, лаборатории, испытательные стенды, полевые исследования, академии наук и научные журналы.

Во второй половине XIX в. происходит формирование новой системы «наука – техника — технология». В конце XIX — начале XX в. возникает кризис в основаниях классической науки, происходят научные революции в математике, физике, социальных науках, создаются и принимаются научным сообществом новые фундаментальные теории, во многом несоизмеримые с прежними: неевклидовы геометрии, теория относительности (частная и общая), квантовая механика, генетика, синтетическая теория эволюции, интуиционистская математика и логика, неклассические экономические, социальные и гуманитарные теории. Создается неклассическая наука с новыми философскими основаниями: релятивизм, вероятностный детерминизм, массовость, системность, эволюционность научных объектов. В гносеологии складывается новая парадигма, характерными постулатами которой являются субъект-объектность научного знания, гипотетичность научных законов и теорий, частичная эмпирическая и теоретическая верифицируемость научного знания, антифундаментализм. Соответственно изменяются и методы научного познания, отрицается наличие универсального научного метода. Установившийся плюрализм научных методов и средств позволяет расширить арсенал познавательных каналов, включив сюда и интуицию, и когнитивный конструктивизм.

В середине XX в. происходит научно-техническая революция, результатом которой становится создание в развитых странах наукоемкой экономики, главным источником массовых инноваций в которой становится наука. С превращением науки в решающую силу общественного развития наука становится важнейшим объектом государственной политики развитых стран. В конце XX в. начала складываться новая историческая форма науки — п о с т н е к л а с с и ч е- с к а я. Ее преимущественный предмет исследования — сверхсложные и эволюционные системы. Лидерами постнеклассической науки становятся биология, экология, глобалистика, науки о человеке. Социальным основанием постнеклассической науки является необходимость экологического и гуманитарного контроля над научно-техническим развитием, уменьшение его негативных последствий для настоящего и будущего человечества. В настоящее время происходит формирование новых философских оснований науки. Принципы онтологии постнеклассической науки: системность, нелинейность, эволюционизм, антропологизм. В качестве ее гносеологических оснований можно выделить проблемность, коллективность научно-познавательной деятельности, контекстуальность научного знания, полезность, экологическая и гуманитарная направленность научной информации. В сфере методологии на первый план выдвигаются такие принципы, как методологический плюрализм, конструктивизм, коммуникативность, консенсуальность, эффективность и целесообразность научных решений. В современной науке и обществе происходят компьютерная, телекоммуникационная и биотехнологическая революции. Основой развития экономики все более становятся высокие технологии. В гуманитарных и социальных науках происходит «лингвистический поворот», начинает преобладать установка, с одной стороны, на микроанализ, а с другой — на контекстуальность рассмотрения, возможный и необходимый плюрализм подходов, на «демистификацию факта», на социокультурное и ценностное измерение гуманитарных и социальных теорий.

Будущее науки видится в сосуществовании и интеграции сформированных ранее исторических типов научности: классического, неклассического и постнеклассического. В разных научных дисциплинах в зависимости от степени их развития и характера, решаемых теоретических и практических проблем реализуется один из них как более эффективный. Глобализация науки становится одним из главных резервов дальнейшего поддержания высоких темпов развития и эффективности мировой и национальной науки.

Античность имела свои представления о науке, отличные от тех, которые сформировались в Новое время. Строго говоря, такие понятия, как наука, знание и философия в античности были неразличимы, образовывая своего рода триединство. Тем не менее уже на этом этапе формулируются основные эпистемологические нормы, которые являются определяющими. Познавательная установка античности — созерцание. В греческом космосе все взаимосвязано, гармонично, и гармонизирующим принципом выступает сама природа. Космос есть живой организм, он же есть подлинный творец. Поэтому человек занят тем, что пытается рационально постичь сам принцип, причем «рационально» апеллирует не только к логике, но и к этике. В Греции теоретическое знание воспринимается как существующее ради самого узнавания мира, а не ради утилитарной полезности.

П. П. Гайденко выделяет три научных программы античности — демокритовская, платоновская, аристотелевская. Первая интерпретируется как физическая научная программа, она нацелена на объяснение физического мира, на поиск механических причин изменчивости. В конечном счете все изменения объясняются движением атомов. Существенные особенности демокритовской программы — это наглядность объясняющей модели: атомы хотя и невидимы, но представляются вполне наглядно, а также разделение действительного бытия, т. е. объективно существующего и субъективного мира.

Для Платона знание выступает как главная проблема нравственности, а наука становится фундаментом государственной жизни, знание получает статус достоверного, как полагал Платон, только тогда, когда дает себе отчет в своих основаниях, т. е. рефлексия становится основой познания. Об изменчивом бытии не может быть достоверного знания, может быть лишь «мнение». Платон как бы требует отвернуться от природы, отойти от нее в том виде, как она дана чувственному созерцанию, но отойти, чтобы выработать новые средства познания, которые позволят впоследствии подойти к ней гораздо ближе, чем делали это натурфилософы. Наука, по Платону, умозрительна. С помощью зрения мы воспринимаем внешнюю видимость, с помощью разума постигаем внутреннюю сущность. Первое дает нам мнение, второе — знание. Назначение науки — подготовить сознание индивида к созерцанию идей. Высшим знанием является идея Блага, как причина умопостигаемого и видимого мира.

Аристотелевская наука — это логически-рефлексирующая мысль о природе. В отличие от Демокрита, Аристотель рассматривает чувственный опыт лишь как начало пути к достоверному знанию, но опыт у него не обладает доказательной силой. Доказательная сила принадлежит мышлению. В отличие от Платона, научное мышление, по Аристотелю, не противопоставляется здравому смыслу, а лишь проясняет его. Научное познание не предполагает абстрагирования от субъективности, изучение мира с «ничьей точки зрения» (установка науки Нового времени). По Аристотелю, субъективное не есть нечто принципиально несоизмеримое с объективным. Субъективный опыт может быть вполне достоверен, свидетельства чувств — не обман, но их не всегда удается правильно истолковать. Задача науки в том, чтобы найти правильную интерпретацию того, что мы воспринимаем в чувствах. Согласно Аристотелю, существует три области теоретического знания: математика, физика и метафизика, являющаяся, по Аристотелю, наукой о сущем.

Наука Средневековья развивается как симбиоз античного наследия и влияния арабского Востока. В частности, многое из сочинений античных мыслителей, утраченных в период варварства, были возвращены в Европу благодаря научным исследованиям мыслителей Ближнего Востока. Овладевшие территориями более цивилизованных народов, арабы получили возможность знакомиться с их литературой и наукой. Через сирийцев они узнали Аристотеля, Эвклида, Птолемея, Галена, труды александрийских ученых; через персов познакомились с философией индусов. Кроме того, Европа обязана арабам разработкой ряда практически важных проблем, например, проблемы определения удельных весов тел.

Универсализм средневековой культуры проявился в стремлении понять и выразить мир как целое; средневековая наука — это наука о мире как о целом.

В основе представлений ортодоксального христианства о мире лежит геоцентрическая система Аристотеля – Птолемея, однако существенно преобразованная. Подобный взгляд на мир предполагает определенный строй мышления. Одна из его особенностей, нашедшая выражение во всех сферах искусства, – это универсализм. Другая особенность состоит в том, что средневековое мышление было символическим.

Любая вещь — это символ, изображение чего-то ей соответствующего в ином, скрытом от взора мире. Мыслить значило открывать скрытые значения.

Мысль оформляется словом. Поэтому средневековый символизм начинался на уровне слов.

Природа воспринималась как огромное вместилище символов. Число понималось как мера всех вещей, поэтому символике чисел принадлежала особая роль. Красоту выводили из пропорциональности, из гармонии, отсюда и превосходство музыки, основанной на науке чисел.

Для символического мышления познавательная задача заключалась в разгадывании символов. Поэтому основой наук являлась грамматика, за ней следовали арифметика и музыка. Они составляли фундамент образования, открывали путь к теологии.

Так как главным было раскрытие смысла символов, то формой научных сочинений того времени являлись комментарии к текстам, например к текстам Нового и Ветхого заветов, труды отцов церкви, позднее — Аристотеля. Пристальное вглядывание в вещи с целью разгадать их назначение приводило к переносу свойств вещей — символов на символизируемое и наоборот. Отсюда, например, внимание к свету; с физическим светом связывались самые высокие символы. Вещь являлась суммой ее качеств и свойств, которые она могла терять или приобретать. Именно такой подход к вещи обнаруживается во взглядах Буридана на механическое движение. Свойственное той эпохе мировосприятие позволило вплотную подойти к проблеме количественной оценки свойств и качеств, что проявилось, например, в определении мгновенной скорости.

Описанную выше картину мира не следует рассматривать как некий статический образ мира, свойственный всей эпохе. Скорее, это обобщенный образ, в котором выразили свое понимание Средневековья на основе изучения его культуры последующие поколения философов. В любом случае он не является единственным. В качестве конкурирующей можно рассматривать мистическую картину мира, один из вариантов которой принадлежит алхимии. Для понимания истории науки важно, что только в рамках алхимической традиции в средние века исследовались свойства веществ, сохранялась и развивалась техника экспериментирования; только алхимики нуждались в представлениях о строении материи и ее свойствах. Крупнейшим алхимикам XVII в. Р. Бойлю и И. Ньютону физика обязана обращением к корпускулярным представлениям о строении вещества.

Таким образом, тип научного знания эпохи Средневековья можно назвать «доктриной схоластики». В отличие от современного научного знания, оно не только не ориентировано на эксперимент, оно вообще его не знает. Природа трактуется как текст, природные явления и вещи — как символы Божественного творения, поэтому всякое знание о природе — это расшифровка текста, концепции объективных законов не было. Наука Средневековья представлена лингвистикой, семиотикой, логикой, риторикой, языкознанием. Основными принципами знания были: универсализм — стремление охватить мир в целом; символизм — всякая вещь, будучи сотворенной, олицетворяет скрытую за собой фундаментальную сущность; телеологизм — все существует по замыслу Бога, для исполнения заранее уготованных целей.

Период между серединой XV в. и серединой XVII в. в Европе получил в истории название «научной революции». Эта революция происходила синхронно с изменениями в религиозном, художественном, политическом, да и просто в бытовом сознании населения Западной Европы, которые сопутствовали переходу от средневекового к новоевропейскому обществу. В осуществлении этого перехода научной революции принадлежит одна из главных ролей, так как именно глобальные перемены в науке во многом определили лицо нового общества.

К концу Средних веков в руках европейцев оказались четыре важнейших изобретения, пришедших большей частью с Востока: магнитный компас, во многом предопределивший возможность Великих географических открытий; порох, который давал европейцам военные преимущества перед другими народами; механические часы, с повсеместным распространением которых произошли решительные изменения в отношении человека ко времени, природе, своему собственному труду; и, конечно же, печатный станок Гуттенберга, с помощью которого многократно увеличились скорость и оперативность распространения знаний, которые перестали быть компетенцией духовенства. Вследствие этого уровень материального развития европейцев возрос необычайно, что некоторым образом определило и особенности движения научной и художественной мысли, которые не замедлили в самом скором времени проявиться.

Закат средневекового общества начался с призыва вернуться к античности как к величайшему периоду в истории науки и человечества вообще. Флорентийские неоплатоники и гуманисты – Марсилио Фичино, Пико делла Мирандола сумели в какой-то степени возродить дух платоновской академии, но главное — они создали образ человека, который является не столько орудием божественной воли, сколько полноправным творцом своей судьбы, почти неограниченным властелином окружающего его мира и природы. Осознание значения человека вкупе с техническими достижениями, свидетельствующими о его незаурядных возможностях, представляются тем основанием, на котором и возникло впечатляющее здание новоевропейской науки.

Первым мощным провозвестником Нового времени было искусство Ренессанса. Альберти, Леонардо да Винчи, Андреа Палладио были внимательными естествоиспытателями, и опыт был важнейшим источником их знаний о мире, с другой стороны, они были математиками и физиками, немало времени истратившими на выработку своих систем идеальных пропорций и с филигранной точностью выверенных конструкций. Леонардо одним из первых осознает космос как совершенный часовой механизм, а человека – как подмастерье часовщика, который, хотя и не умеет завести или остановить эти часы, вполне способен понимать их ход и переводить стрелки.

Другой мощной струей, размывающей самое основание средневекового миропонимания, были оккультные науки, в XV–XVII вв. переживавшие свой расцвет – алхимия, астрология, герметизм, каббала. Заявляющий претензии на обладание неким тайным, эзотерическим знанием, а также на искусство управления таинственными силами природы, оккультизм вполне отвечал пробудившейся жажде познания людей. При недостатке реального опыта спекулятивные построения эзотерики могли дать ответ на многие из вопросов, которые ставила научная мысль Ренессанса.

Парацельс создает универсальную картину Вселенной, базирующуюся на своеобразном сочетании магии, алхимии и астрологии. Природу он мыслит как живое единое целое, пронизанное магическими силами. В ней все связано воедино: внутренним органам человека определенным образом соответствуют части растений, строение минералов и движение небесных светил.

Третьей силой, сыгравшей, пожалуй, наиболее важную роль в формировании науки Нового времени, стали открытия ученых–естествоиспытателей, перевернувшие представление человека о мире. Первым «революционером» стал Коперник, который привел в движение Землю, а заодно и всю астрономическую науку. Геоцентрическую модель Птолемея Коперник заменил гелиоцентрической. В какой-то степени Коперник находился еще в плену средневековой статичности – он писал о «неподвижных системах фиксированных звезд». Тщательно разработанная Коперником теория о круговых орбитах планет вскоре была опровергнута другим пионером новоевропейской науки – Кеплером, указавшим на то, что орбиты имеют не круговую, а эллипсоидную траекторию.

Не столько важна была подзорная труба, изобретенная астрономом и физиком Галилеем, сколько ее принципиальное использование как исследовательского «комплекса», и обогащающего опыт усиливающего человеческие чувства. В своем известном конфликте с церковью Галилей выдвинул программное требование новой науки – ее автономность и независимость от религии и политики, или, иначе говоря, стремление к абсолютной объективности, основанной на беспристрастном опыте.

Исаак Ньютон творил уже под воздействием картезианского метода; ему принадлежит завершение построения новой физической картины мира. Закон всемирного тяготения Ньютона, его исследования механики и динамики, исследования бесконечно малых чисел во многом завершили создание фундамента для новоевропейской науки. Космос Ньютона организован и упорядочен, и в то же время это механизм, постоянно пребывающий в уравновешивающем самое себя движении.

К философии Нового времени обычно относят европейскую философию с XVII по первую треть XIX в. За это время философская мысль в Европе проделала значительную эволюцию, особенно в Англии, Франции, Голландии и Германии. Именно тогда сложилась философия, которая часто называется классической. Главной тенденцией ее развития была всесторонняя реализация новой формы рационализма, хотя, конечно, общая картина была достаточно сложной. Выдвигались и его альтернативы.

Материальную основу общества Нового времени составляло развитие техники, что требовало развития науки. Это наложило яркий отпечаток на философскую и научную мысль эпохи: на одно из первых мест в философии выдвигается проблема научного метода, а философия в это время понимается как синоним теоретической науки. Крупнейшие философы Европы пытаются найти наиболее краткий и экономный путь к научной истине.

Другой особенностью философии Нового времени является возникновение и господство прогрессизма: исторический процесс понимается как основанное на росте могущества человеческого разума господство человека над природой, улучшение общественных порядков, увеличение образованности и просвещенности населения; словом, для духовной жизни общества характерен оптимистический взгляд на будущее и остро критический взгляд на прошлое.

Для понимания проблем, которые стояли перед философией XVII в., надо учитывать, во-первых, специфику нового типа науки – экспериментально-математического естествознания, основы которого закладываются именно в этот период, во-вторых, поскольку наука занимает ведущее место в мировоззрении этой эпохи, то и в философии на первый план выходят проблемы теории познания – гносеологии.

Важнейшая отличительная черта философии Нового времени по сравнению со схоластикой – это новаторство. Но следует особо подчеркнуть, что первые философы Нового времени были учениками неосхоластов. Однако они со всей силой своего ума и души стремились пересмотреть, проверить на истинность и прочность унаследованные знания. Критика «идолов» у Ф. Бэкона и метод сомнения Р. Декарта в этом смысле не просто интеллектуальные изобретения, а особенности эпохи: пересматривалось старое знание, для нового знания отыскивались прочные рациональные основания. Поиск рационально обосновываемых и доказуемых истин философии, сравнимых с истинами науки, — другая черта философии Нового времени.

Для формирования науки Нового времени, в частности естествознания, характерна ориентация на познание реальности, опирающееся на чувства. Поворот к чувственному познанию действительности, с которым мы уже встречались в эпоху Ренессанса, приносит с собой небывалый рост фактических данных в различных областях как формирующейся науки, так и в производственной и социальной практике.

Формирование естествознания в этот период связано с тенденцией познания не единичных, изолированных факторов, но определенных систем, целостностей. Одновременно перед философами и ученым встает вопрос о сущности и характере самого познания, что приводит к повышенной значимости гносеологической ориентации новой философии.

Ориентация на чувственность и практичность познания не является, однако, единственной выразительной чертой формирующейся науки Нового времени, которая повлияла на характер мышления того времени. Стремление к систематизации, количественный рост и усиливающаяся дифференциация познания вызывают развитие теоретического мышления, не только ищущего причинно-следственного (связанного с законами) объяснения взаимосвязи между отдельными явлениями и областями явлений, но и стремящегося к созданию целостного образа мира, опирающегося на новую науку и ее данные. Как эмпирическое, так и рациональное познание ведут к развитию науки как целого, формируют ее характер и проецируются на складывающиеся основные направления философского мышления Нового времени.

В период Нового времени впервые феномен науки был осмыслен в гносеологических системах эмпиризма и рационализма. Наука понималась как система истинных знаний, интерес философов был направлен на уяснение соответствия знаний о предметной области той совокупности объектов, относительно которой эти знания были получены. Сторонники эмпиризма провозглашали тезис – «все знание из опыта»; рационалисты видели источник знания в разуме: отчасти в качестве врожденных идей или же в принципах познания, а также в интеллектуальных операциях разума. Синтезировать крайности обоих взглядов на познание попытался И. Кант, поставивший вопрос о познании от лица всей науки, а не обыденного познания. Своими знаменитыми «критиками» Кант наметил исторически перспективную программу исследования науки в его соотнесенности с культурой.

Большое значение для становления рациональности сыграло пристальное внимание к методологии познания: к размышлению над процедурами получения, построения, организации, проверки и обоснования научных знаний. С развитием опытного естествознания в период Нового времени на первый план вышли индуктивные методы познания, которые со времен Ф. Бэкона – родоначальника европейских опытных наук, были усовершенствованы и сведены к основным процедурам установления какого-либо явления в качестве причины другого явления.

Непосредственными провозвестниками и идеологами нарождающейся науки были Ф. Бэкон и Р. Декарт. Главное внимание обоими мыслителями было уделено методу и проблеме истины. «Чудесной наукой», которая осенила экзальтированный ум Декарта, была «Всеобщая математика», рассматриваемая им как образец для всех других наук. На основе этой идеи Декарт стал тщательно продумывать идею общего аналитического метода, состоящего в разделении любого затруднения на его составные части и в последующем продвижении от самого простого к более сложному, предполагая порядок даже и там, где объекты мышления вовсе не даны в их естественной связи. Так, в «Правилах для руководства ума» ярко выразилось с