Сохранение единства партийных рядов – обязанность коммунистов

Демократический централизм позволяет каждой марксистской партии добиться на деле единства своих рядов. Неуклонное сохранение и укрепление его составляет первейшую обязанность коммунистов. Причем, поскольку маркситстская партия есть союз не только единомыслящих, но обязательно и единодействующих борцов, единство ее членов, на что неоднократно указывал Ленин, должно быть и идейным, и организационным од-новременно[29].

Исходной здесь задачей является обеспечение незыблемости и чистоты идейных, мировоззренческих начал партии. Ибо, как отметил Ленин, полная идейная ясность, полная идейная определенность дает возможность и в организационном отношении выступать едино, сплоченно[30]. В этом случае люди в силу своих общих воззрений заинтересованы и в общей партийной линии, хотят добросовестно вести ее. Наоборот, стремление строить единство на союзе идейно разрозненных элементов – изначально фальшиво. В этом случае имеет место попытка связать коммунистов фиктивной связью с теми, кто тянет партию по антимарксистскому пути[31]. Коммунистам нужно единство марксистов между собою, а не единство марксистов с противниками марксизма[32]. Для коммунистов единые действия ценны лишь постольку, поскольку они двигают трудящихся вперед, а не назад, идейно их сплачивают и поднимают, а не расслабляют и не принижают. И если идейно-мировоззренческие начала партии какими-то лицами серьезно нарушаются, то это для коммунистов делает обязательным разрыв с ними всяких организационных отношений[33].

Таким образом, укрепление идейного и организационного единства партии предполагает обязательное, решительное размежевание и борьбу с теми, взгляды и действия кого противоречат существу марксисистско-ленинскому учения, и кто выступает носителем, проводником враждебного влияния на пролетариат, трудящихся.

***

В ленинских произведениях обозначены те могущие возникнуть в партии явления, которые (если с ними не бороться, если им вовремя и должным образом не противостоять) способны ослабить, нарушить монолитность ее рядов.

Во-первых, – это различные малочисленные группы и группки [34]. Никаких корней в массах, никаких серьезных, прочных общественно значимых идей они не имеют и, следовательно, носят авантюристический характер, ибо политика без масс и серьезных, прочных идей есть авантюризм. В составе таких групп и группок могут, правда, быть и субъективно честные, добросовестные люди, но объективно, вследствие сказанного, их деятельность неизбежно оказывается авантюристической. В практической политике они обычно обнаруживают жалкие, беспомощные, смехотворные колебания по важным вопросам, проявляют полнейшую неспособность к проведению четкого, выдержанного, принципиального курса. Будучи абсолютно несостоятельными внутренне, тем не менее внешне они тщатся сказать в движении «свое слово», общаются друг с другом как «особые державы» и занимаются (вместо подлинной политики) вульгарным политиканством, проявляясь прежде всего в интригах и дрязгах. Бытие группок непрочно, эфемерно, скоропреходяще. Возникнув «на час», просуществовав недолгий срок, они бесследно исчезают, осложнив, однако, жизнь партии. (Пример – существовавшие в начале XX в. в российской социал-демократии группы «Свобода», «Борьба», «Вперед»).

Во-вторых, – это появляющееся у некоторой части коммунистов на тех или иных этапах борьбы известное настроение[35]. То есть совокупность определенных (преимущественно неясных, нечетких, расплывчатых) мыслей и чувств по поводу тех или иных аспектов партийной политики. В основе настроения обычно нет ничего прочного, реального и объективного. Носители его смотрят на происходящее не с точки зрения подлинной сути событий, а лишь под воздействием непосредственно возникающих у них в этой связи эмоций, пожеланий, стремлений. Глубокое продумывание событий и тщательная выверка обусловленных ими новых задач в данном случае отсутствуют. Такое настроение может не соответствовать правильной политической линии и способно затруднить ее осуществление. (Пример – отзовистские и примиренческие настроения среди некоторой части социал-демократических рабочих России после поражения Первой русской революции).

В-третьих, – это уклон[36]. Он обычно вырастает из настроения и, в отличие от него, представляет собой совокупность уже значительно более определенных, более четких, известным образом продуманных мыслей и чувств, которые начинают складываться в самостоятельную, отличную от общепринятой партийной линии, теоретическую и практическую платформу. Уклон, следовательно, уже не настроение, но пока и не полностью нечто оформившееся. Он означает такой отход от общепринятой партийной линии, который еще не приобрел законченного, не-обратимого характера и может быть поправлен. (Пример – анархо-синдикалистский уклон в РКП(б) в 1920-1922 гг.).

И, в-четвертых, – это течение[37]. Под ним понимается уже окончательно и полностью сформировавшееся самостоятельное идейно-политическое явление. Ему присущи своя целостная система взглядов по в сем ключевым теоретическим и практическим вопросам борьбы, своя стратегия и тактика действий. И оно имеет корни в достаточно широких слоях населения, трудящихся масс. (Пример – большевизм и меньшевизм в РСДРП).

***

Крайнее выражение нарушения единства партийных рядов составляет возникновение в них фракций [38]. Под фракцией понимается часть партии, имеющая свои особые, отличные от общепартийных, организационные отношения, свою особую внутреннюю дисциплину, свою особую идейно-теоретическую платформу, свой особый информационный орган и свой особый политический курс. Фактически это партия в партии. Опыт свидетельствует, что в таком виде могут существовать названные выше и группы, и уклоны, и, в первую очередь, идейно-политические течения.

Противники пролетарской сплоченности коммунистов – оппортунисты – всегда смотрели на партию именно как на сумму всевозможных фракций с их группами, уклонами и течениями. Все они, считают оппортунисты, должны быть в партии независимы, равноправны, должны действовать, исходя лишь из собственной, корпоративной точки зрения, а Центральному Комитету надлежит выступать не столько общим руководителем партии, сколько простым регистратором и посредником между ними. В этом, по мнению оппортунистов, и заключается внутрипартийная демократия. Пролетарская дисциплина для них – совершенно невыносима. Она, по ленинскому замечанию, кажется им крепостным правом[39]. И оппортунисты соглашаются признавать требования, решения партии лишь постольку, поскольку те не противоречат их взглядам и желаниям. Свою внутрифракционную дисциплину они, игнорируя дисциплину общую, ставят на первый план.

Однако такое понимание внутрипартийной демократии (т.е. как свободы фракционных группировок и возможности, игнорируя общую дисциплину, действовать лишь по собственной воле) разрыхляет партию, делает ее расплывчатой, неопределенной, ведет к возникновению нескольких самостоятельных центров в ней. Наличие же нескольких центров означает фактическое отсутствие общего центра в партии и, значит, порождает неизбежность ее раскола. Вставшие на путь фракционности лица выходят за рамки и общепартийных организационных отношений, и общепартийной идейно-теоретической платформы, и общепартийного политического курса. Они игнорируют коллективно принятые решения и по сути (независимо от своих субъективных желаний) оказываются по другую сторону баррикад, начинают вести против партии враждебные, наносящие ей вред действия.

Так, характеризуя фракционную деятельность троцкистской оппозиции, Сталин говорил, что у нее дело идет не столько о демократии, сколько о том, чтобы использовать идею демократии для расшатывания ЦК. Разговоры о демократии оппозиционеры ведут не для помощи партии, а для того, чтобы сыграть на каких-либо ее затруднениях и, выскочив из-за угла, из засады, стукнуть партию по голове[40]. Фракционная борьба, заметил Сталин, имеет свою логику. И итоги ее зависят не от лиц и желаний, а от результатов, получающихся в общем балансе противостояния партийных и антипартийных элементов[41].

Поэтому большевики-ленинцы с самого начала решительно, бескомпромиссно, однозначно выступали против возможности создания в пролетарской, марксистской партии фракций, за их безусловное запрещение и недопустимость любой фракционности. И такая позиция ни в коей мере не ущемляет демократических прав коммунистов. Ибо подлинное понимание внутрипартийной демократии состоит отнюдь не в возможности анархистского своеволия. А в том, что она, отметим еще раз, есть власть партийных масс, прямо или через своих представителей сознательно и активно участвующих в решении всех дел партии, в разработке и осуществлении ее политического курса. Но при этом сама пролетарская, марксистская партия должна быть сплоченной, монолитной, без фракций, без фракционных центров, с одним общим центром, олицетворяющим единство воли, устремлений коммунистов и исключающим раздробление высшей власти в их рядах.

Концентрированным выражением большевистской линии на укрепление монолитности партийных рядов стала написанная Лениным и принятая X съездом РКП(б) (1921 г.) резолюция «О единстве партии» [42]. Руководствуясь резолюцией, партия в дальнейшем неоднократно напоминала, что сохранение единства коммунистических рядов, беспощадная борьба с малейшими попытками фракционности и раскола, строжайшая дисциплина являются первейшей обязанностью всех ее членов и всех организаций.