Тайна 22 июня: второй эшелон заговора Тухачевского?

Сегодня, когда в России отмечается День Памяти и Скорби, стоит задуматься о том, какой ценой далась не только Победа, но и что скрывало за собой ее начало.

Действительно ли Сталин до самого конца был уверен, что Гитлер не нарушит пакт о ненападении и потому "беззаботно не готовился к войне"? Или шла подготовка по подмене военных планов?

Известный историк, литератор, полковник КГБ в отставке Арсен Мартиросян, один из крупнейших исследователей сталинской эпохи, в интервью Накануне.RU рассказал о своем видении событий 22 июня 1941 г., которые он изложил подробно в своей последней книге "Тайна 22 июня. Итоги исторического расследования". Также он проводит аналогии с днем сегодняшним и с сожалением констатирует: события последнего года – такие, как открытие "Ельцин-центра", памятная доска Маннергейму, – легко могут трактоваться как предательство собственного народа властью.

Вопрос: 22 июня – дата начала Великой Отечественной войны. И вокруг этой даты есть много мифов. Самый распространенный - что Сталин не был готов к войне?

Арсен Мартиросян: Что касается готовности Сталина. Он начал подготовку к будущей войне с 1925 г. Потому что в октябре 1925 г. состоялись пресловутые Локарнские соглашения, предтеча Мюнхенского сговора, они, по сути, были одинаковые – гарантии западных границ Германии и никаких гарантий по восточным границам. То есть - нападай на СССР, иди на восток.

Как только Сталин об этом узнал, он сказал: "Локарн выпустил дух войны на свободу". С этого момента его давняя идея о том, что надо строить социализм в отдельно взятой стране, приобрела конкретные черты. После этого были разработаны планы индустриализации, подъема экономики. К концу 20-х гг. стало ясно, что и Запад тоже начал готовиться к войне. Франция с 1926 г. начала строительство линии Мажино, это тоже был своеобразный сигнал, Англия ввела запрет на продажу Советскому Союзу оборудования, машин, это была так называемая "золотая блокада" – то есть продавали либо за золото, либо за зерно. Ни золота, ни зерна не было.

Вопрос: Золота не было?

Арсен Мартиросян: Золото откуда? Его разворовали во время Гражданской войны и революции, причем разворовали здорово. Кое-что удалось Сталину вернуть для нужд индустриализации, отсюда, собственно говоря, пошла непосредственно сама индустриализация, коллективизация и культурная революция. А если бы не было этих трех столпов советского социализма, не было бы и нашей Великой Победы в 1945 г.

В ходе первой же пятилетки был создан фундамент военно-промышленного комплекса Советского Союза, запущены первые 900 предприятий – и тракторные заводы, и танковые заводы, и ряд других производств. Темпы строительства, темпы экономического развития были чрезвычайно высокие, в первую пятилетку каждые 29 часов в строй входило предприятие, во второй пятилетке каждые десять часов – рост в три раза, в третьей, не законченной из-за войны, в строй входило предприятие каждые семь часов (по сравнению с первой пятилеткой в четыре с половиной раза увеличивались темпы).

К началу войны мы имели вполне развитый, вполне приличный военно-промышленный комплекс, который был в состоянии обеспечить вооруженные силы современным на тот период времени оружием.

Вопрос: И действительно оно у нас было?

Арсен Мартиросян: У нас были хорошие танки, знаменитые Т-34, КВ и так далее. Да, было немалое количество и предыдущих поколений танков, старые БТ-7, БТ-5. Все это было. Были и старые истребители, и знаменитые "Ишачки" И-16, и "Чайка" И-153. Но были и новейшие Як-1, ЛаГГ-1, МиГ-1, МиГ-3. Скажу даже больше – у нас перед войной уже в 1938 г. был разработан истребитель И-180 Поликарпова, который по своим показателям был, в общем-то, истребителем конца Второй мировой войны – это только впоследствии оценили. А на его базе к 1941 г. был разработан истребитель И-185 – тот вообще превосходил всех и вся по всем показателям. Всех и вся – подчеркиваю – во всем мире. И был истребителем-вершиной Второй мировой войны. К сожалению, из-за того, что при первом испытательном полете погиб Чкалов, истребитель этот был отставлен в сторону. Но все без исключения авиаконструкторы создали свои истребители, которые я перечислил, Як-1, ЛаГГ-1, МиГ-1, МиГ-3, все они выросли из шинели И-180 и И-185.

Мы обладали хорошим оружием, обладали в достаточном количестве, были десятки миллионов снарядов, миллиарды запасов различных патронов, огромное количество ГСМ, фуража для лошадей, огромное количество танков, огромное количество самолетов.

Бронированный грузовик ЗИС-5 Ижорского завода, вооруженный 20-мм авиационной пушкой ШВАК. Ближние подступы к Ленинграду, 5 октября 1941 года

Вопрос: То есть полная глупость, что не были готовы? К войне готовились задолго?

Арсен Мартиросян: Армия была достаточно прилично (не скажу, что супер, это было бы нечестно и необъективно) оснащена и могла дать очень хороший, зубодробительный ответ. В отдельных случаях она и дала его.

Почему в начале войны произошла такая трагедия? Не от того, что Сталин был не готов или что-то запрещал – нет. К сожалению, наши генералы, особенно "верхние", что называется, в частности речь идет о Тимошенко как наркоме обороны и Жукове как начальнике Генерального штаба – они избрали катастрофически опасную стратегию вступления вооруженных сил в неизбежную войну. По основному плану, который был доложен руководству страны, предусматривалось активной обороной и активными действиями по сковыванию сил противника принять и отразить первый удар гитлеровской военной машины.

Вопрос: Почему мы не могли объявлять открытую мобилизацию?

Арсен Мартиросян: Под прикрытием этих действий должна была состояться мобилизация основных войск, потому что мы не могли объявлять открытую мобилизацию – это означало бы войну, и сосредоточение основных сил на нужных нам направлениях. И только после этого, и только при наличии благоприятной обстановки планировался переход в решительное контрнаступление с переходом на территорию противника, где его и разгромили бы. Нормальная, абсолютно естественная логика любого нормального генерального штаба. Вопреки этой логике, особенно с приходом Жукова на должность начальника Генерального штаба, все стало подменяться – в результате получилось, что они избрали метод контрнаступления главным методом. То, что должно было стать следствием, стало главным методом. В результате войска начали готовиться к немедленному встречно-лобовому ответному удару по факту нападения. Формально, вроде бы, ничего плохого – в лоб врезать с ходу. Но что за этим стоит? Для того, чтобы войска подготовить по такой схеме, нужно сосредотачивать основные силы на каком-то отдельном направлении. Они сосредотачивали на юго-западном направлении, то есть на плацдарме Киевского округа. Но мало того, что надо сосредоточить основные силы – последствия этого сосредоточения таковы: основная часть линии границы прикрывается узенькой, тоненькой, "жиденькой", как пишут сами генералы впоследствии, цепочкой дивизий.

Вопрос: Что получилось?

Арсен Мартиросян: На каждую дивизию приходится от 40 до 60 км линии обороны. А по уставу полагалось 8-10 км максимум. Дивизия – это основная единица, которая должна была охранять границу и оборонять ее, некоторые дивизии не были укомплектованы полностью личным составом (по уставу апреля 1941 г. дивизия наша должна была иметь 14 тыс. 483 человека личного состава, а подавляющее большинство имело 8-10 тыс., до норматива не доходило). В результате получилось что – мало того, что им "влупили" по 40-60 км, в зависимости от округа, так на метр обороны вместо положенных около 2 бойцов оказалось 0,1 бойца, 0,16 бойца и так далее. Извините, такую оборону не то, что ребенок – комар проломит. Ну что может 0,1 бойца, если против него прет почти 5 здоровенных мужиков? Ничего.

Вопрос: У немцев на некоторых отрезках было численное превосходство?

Арсен Мартиросян: В пересчете на одного пехотинца из плоти и крови получалось превосходство в момент нападения от 300 раз до 64 тыс. раз в ряде случаев. Можете себе представить, чтобы человек нормальный выдержал такое превосходство? С пограничниками, например, в 64 тыс. раз было. Кто это выдержит? Это еще, слава Богу, они держались как-то, ни одна из пограничных застав не отошла без приказа – держали, погибали все, либо отходили только по приказу. Еще какой урон наносили немцы, мы сразу поняли, что не туда ввязались, что называется. Но в любом случае – как живой человек может выдержать такую мощь? Понимаете, что получилось – формально у немцев не было такого количественного превосходства, но в результате этого идиотизма в арифметике, который я сейчас привел, получилось, что одну нашу дивизию "лупят" как будто 10-20-40 дивизий противника. Хотя на самом деле на поле боя этого не было.

Вопрос: Это оплошность генералов?

Арсен Мартиросян: Это уже сознательность, потому что они подменили стратегию. Это уже сознательность и последствия сознательных действий по подмене стратегии.

Дальше. Они ведь прекрасно знали, что на острие германской армии идут танковые механизированные войска. Они не просто знали, они четко это дело проанализировали – если взять доклад Жукова на декабрьском совещании высшего комсостава в 1940 г. – там четко видно, что он прекрасно все знал, хотя, конечно, не сам написал. Написал его помощник, полковник Баграмян. Но все равно – прочитал, значит, уже знал. То же самое Тимошенко показал – да, знает. Спрашивается – какого же лешего, если вы все знаете, вы противотанковую оборону строите из расчета 3-4 ствола на километр фронта? Что будет с этими тремя-четырьмя стволами, если против них в авангарде наступления прет 30 танков? И каждый стреляет. Максимум два залпа – эти три ствола закопаны в землю.

Вопрос: И так – во всем?

Арсен Мартиросян: Авиация передового базирования оказалась в зоне прямой досягаемости вражеской артиллерии. Самолеты наши не заправлены, у самолетов не то вооружение. Кто отдал приказ? До сих пор непонятны конкретные причины, за что расстреляли генералов ВВС. Все их считают невинными жертвами, агнцами божьими, но, извините, ни Смушкевич, ни Рычагов на такую роль не тянут. Потому что приказ о снятии вооружений с самолетов передового базирования пришел от командования ВВС РККА, а это – Смушкевич и Рычагов. С артиллерии тяжелой поснимали прицелы – всю оптику сняли, особенно с гаубичной. Извините, на черт нужна пушка? Понятно любому малышу – не нужна пушка, если на ней нет прицела. Тем более гаубица – она стреляет навесно, как ты будешь стрелять без всяких прицелов? А только с помощью тяжелой артиллерии можно отсечь передовые отряды нападающего противника от основных его сил. Начнешь вот так вот бить, отсекаешь основные силы, а те, кто прорвались, их уже легче будет раздолбать. Были лишены возможности работать, хуже того – в ряде мест подтянули артиллерию со снятыми прицелами прямо к границе якобы для смотра. В первый же день – бабах – все раздолбали либо захватили. Кончилось тем, что мы в течение двух-трех месяцев потеряли практически всю тяжелую артиллерию. Заново пришлось создавать.

Вопрос: Речь о чем – это заговор генералов?

Арсен Мартиросян: Очень даже похоже, я не стесняясь об этом пишу, что это была попытка умышленно устроить военное поражение, на фоне военного поражения осуществить государственный переворот со смещением Сталина. Я считаю, что это фактически второй эшелон заговора Тухачевского – тот провалился, расстреляли, а второй эшелон, к сожалению, остался. Не всех можно было вычислить, потому что в военном деле единственный критерий истины – это война. Самый кровавый критерий истины. Пока не случилось войны, генералы очень хорошо себя показывали, бодро рапортовали – все прекрасно, все отлично, а как только война – бац – и оказалось…

Хотите верьте, хотите нет – командующий Киевским военным округом, который сразу стал Юго-западным фронтом, до обеда 22 июня не разрешал привести войска в боевую готовность. В 4 часа утра по московскому времени немцы начали основные боевые действия, а он до обеда не разрешал приводить войска в боевую готовность.

Вопрос: А когда Сталин сказал, что мобилизация должна быть?

Арсен Мартиросян: Мобилизация была объявлена только 23 июня официально. Потому что если бы раньше объявили, то в суматохе первого дня получилось бы, что мы агрессор. По тем временам объявление всеобщей мобилизации означало объявление войны. Сталин сделал все, чтобы ни у одной сволочи в мире не было шанса обвинить Советский Союза в агрессии. Все сделал вплоть до того, что до 12 часов дня 22 июня мы пытались в эфире открытого радио договориться с японским правительством о том, чтобы они выступили посредником перед Германией, чтобы вернуться обратно в статус-кво довоенный. Японцы формально приняли это, но немцы, естественно, послали их, ничего не удалось. Но до последнего Сталин делал все, чтобы всех лишить возможности обвинить Советский Союз в агрессии.

В отношении приказов. Момент, когда количество сигналов о [начале нападения] 22 июня достигло максимального пика – 47 раз, – было примерно к 18 июня. Нужно было окончательно убедиться, ведь объявление войны, приведение войск в боевую готовность, вывод в пограничную зону – самые опасные шаги.

И 18 июня, когда шквал разведывательной информации достиг апогея, Сталин приказывает ВВС и пограничникам совместно провести воздушную разведку по всей линии границы в пределах компетенции Западного военного округа, то есть Белорусского округа. И ранним утром командир 42-ой истребительной дивизии, генерал-майор Георгий Захаров вместе со своим штурманом садятся в знаменитый "кукурузник" и облетают всю эту границу, каждые 35 км садятся на землю, на крыле пишут донесения, пограничники бесшумно подходят, забирают донесения по своим каналам в округ, и из округа пограничного - в Москву. Пограничники - это же были войска НКВД, а у них своя линия связи была. К вечеру была комплексная картина, что происходит – да, немцы выдвигаются на исходные позиции.

Все, уже лавина пошла, причем такая лавина, что ее не остановить, и обратно она не свернет. 18 июня все было окончательно установлено. Именно 18 июня со стороны Сталина пришел приказ о приведении войск в полную боевую готовность.

Вопрос: Таким образом, получается, у генералов было четыре дня, чтобы привести армию в полную боевую готовность?

Арсен Мартиросян: Да, более того, знали, что главный удар будет по Бресту. В послевоенное время те самые командиры, которые сидели на брестском направлении, чудом выжили в войне, они сами написали, что они знали, и знал, естественно, командующий Западным округом Павлов. Спрашивается - ты почему, мерзавец, тогда не вывел войска из Брестской крепости? С четырех до пяти утра мы потеряли, вы только вдумайтесь – три дивизии с ходу. Прямо в гущу живых тел начали падать снаряды. А ведь его за год до этого предупреждали, что надо убрать оттуда дивизии, бывший командир, командующий четвертой армией Чуйков Василий, впоследствии знаменитый герой Сталинградской битвы и маршал Советского союза, он же требовал, он орал, кулаком стучал – требовал, чтобы убрали эти дивизии. А ему в ответ "молчать", и все. Дошло до того, что его "сослали" во внутренний орловский округ. Поставили другого командира, тот тоже попытался вякнуть, но так и оставили до конца. При том оставили, в том числе и по согласованному с начальником генерального штаба Жуковым специальному разрешению.

Вопрос: Путаница со временем начала войны в мемуарах у Жукова – почему наш военачальник вдруг начал писать время по берлинскому поясу – то есть в "три часа"? О чем это говорит?

Арсен Мартиросян: Да, есть такое. Но вообще непонятно, кто конкретно писал, и что там осталось от Жукова. Потому что ему на 500 страницах главная военная цензура и партийная цензура выдали список замечаний, рекомендаций и пожеланий. Что дописать и переписать. 500 страниц, вы представляете, что это такое? Целый том. Что там после замечаний осталось от Жукова – я уже не знаю. Теперь, что касается этих часов. Он то ли, откровенно говоря, не отдавал себе отчета, что он пишет. То ли, действительно, на старости лет "сбрендил". Потому что действительно, он применил берлинское время. Я в своей фундаментальной работе "22 июня. Блицкриг-предательство" привел полный перечень сообщений с погранзастав – в котором часу начали стрельбу немцы. Причем с переводом на московское время. Пограничники отчитываются по московскому времени. Местное-то местное, но когда идет отчет в Москву, они отчитываются только по московскому времени. У него несуразица получилась и с этим перебежчиком, изъезженным Альфредом Лисковым. Его привели в штаб пограничников, когда уже до начала нападения то ли час оставался, то ли полчаса. Что он мог сообщить еще, тем более, что можно было бы сообщить Сталину? Почему он так написал – я не понимаю. В "03.01 мне звонили с Черноморского флота". Вообще, странное дело, почему он на Черноморский флот ссылается? То ли от того, что вице-адмирал Октябрьский был его "корешем", то ли почему? Ведь куда уместней было бы сослаться на Балтийский флот. А если уж по-честному, так надо было ссылаться на сообщения командующих округами. Ведь основную тяжесть принимают на себя сухопутные войска, а не флот.

Вопрос: Ваша книга - с подзаголовком "Анатомия предательства" в названии, то есть Вы считаете, что вся эта "неготовность" генералов была не всегда просто оплошностью?

Арсен Мартиросян: Я показал, как они шли год к подмене плана обороны, в чем суть этой подмены, уже очень подробно показал по каждому округу, что происходило с применением данных комиссии Покровского, в сопоставлении с конкретными боевыми действиями, и, наконец, в сочетании с данными военной контрразведки. И то, что накануне было и то, что в первые дни – это все позволяет детально показать "анатомию" того, что произошло там и как. Как оценивали те или иные стороны те или иные события.

Вопрос: Как Сталин допустил этот "генеральский заговор", ведь и был 1937 г., когда тоже зачистка шла?

Арсен Мартиросян: Не всех вычислили, кого могли вычислить, пока не начались неуправляемые процессы. И оппозиция, в том числе и военная оппозиция, приняла тогда решение – еще в 1936 г. – о том, что как только их будут арестовывать, каждый из них должен сдавать как можно больше невинных людей. Что называется, "закладывать". И они сдавали. Кто по 100, кто по 150 человек – это будет огромный вал проверок, документов, это будет тормозить систему, вызывать в народе панику, страх и недоверие к власти. Ну, вы представляете, берем логику контрразведки (и вообще любого правоохранительного органа) – вот подследственный, он называет 100 человек своих сообщников. Каждого из них, значит, надо проверить. И вот начинается, две-три бумаги собрали, надо человека задержать, проверять его. А этот, например, еще сто человек сдал. Два-три раза натолкнулись на таких, и от арифметической прогрессии задержанных мы переходим к геометрической. В результате - гигантское количество людей оказались репрессированы. Ни за что, ни про что. Но что это, вина Сталина? Или самой Лубянки? Это вина оппозиционеров, которые сдавали невинных людей, тащили их за собой.

Вопрос: Есть доказательства, примеры?

Арсен Мартиросян: Например, Михаил Кольцов (настоящее имя — Мойсей Фридлянд, псевдоним в Испании — Мигель Мартинес, журналист - прим. ред) старший брат Бориса Ефимова художника- карикатуриста. Борис Ефимов до конца своей жизни на телевидении фиглярничал, что, мол, не знает, за что братика арестовали. Братика арестовали за дело. Ну, во-первых, этот журналист не за что носил звание комкора, то есть генерал-лейтенанта ему присвоили по дружбе, хорошие деньги ему платили, 3 тыс. руб. доход, собственный выезд, санатории и льготы. Так вот этот "милый" журналист помимо того, что он занимался очень неблаговидными делами, из-за чего руководство испанской компартии написало даже Сталину, он, как только попал на Лубянку, тут же "сдал" свыше 100 человек. Вот что делать с этой сотней человек? Или Мейерхольд. За что взяли – одно дело, но зачем ты сразу на 100 с лишним человек написал доносы? Зачем? Эти люди потом долго "отмывались". А кто-то не "отмылся". В целом, в 1937-1938 гг. было около 4 млн доносов. Вот что произошло. В принципе справедливо начатая операция по очищению армии и общества и на самом первом этапе очень даже обоснованная, аргументированная операция, в итоге превратилась в кровавую вакханалию.

Вопрос: Может, их заставляли писать эту сотню доносов на Лубянке? Применяли к ним силу?

Арсен Мартиросян: Да кто может заставить на невинного человека писать донос? Ну, вот, Рокоссовский – выбили зубы. Никого не оговорил. Генерал Горбатов тоже. Будущая жена маршала Катукова в 1937 г. тоже попала "под раздачу" - ни на кого не написала доносов. Зато те, кто доносов не писали, оставили очень интересные свидетельства – они пишут, что сидели с такими-то, такими людьми и что эти люди, когда возвращались с очередного допроса, приходили и так удовлетворенно сообщали всей камере: "Вот, сегодня заложил еще 17 человек!", "А вот я сегодня еще 50 заложил". И радостно хихикал на всю камеру, пока морду не разбивали.

Вопрос: А почему оппозиция пошла на такой шаг?

Арсен Мартиросян: Дело в том, что Сталин, будучи откровенно принципиальным партийным деятелем, в 1935 г. открыто их предупредил – кончайте вашу возню подпольную, не до этого сейчас. Кончайте, иначе будет произведена чистка. 15 мая 1935 г. открытым текстом предупредил, что создается специальная комиссия по проверке членов партии. Более того, он открыто генералам 4 мая 1935 г. сказал – кончайте строить заговоры, я знаю, что вы собираетесь кое-кого из нас убить. В открытую сказал. Нет, чтоб прекратить, пока вас не перестреляли. Нет, они до конца все вели, и в итоге и армия пострадала - конечно, когда высший командный состав попадает в такую ситуацию, моральный дух армии падает. Все эти факты архивными документами подтверждаются. В том, что я рассказал, нет ни одного слова выдумки или предположения. Все четко подтверждается архивными документами. Как после этого оценивать действия оппозиции? Как оценивать все эти вопли в отношении репрессий?

Вопрос: Сейчас 1937 г. сделали символом всего периода правления Сталина.

Арсен Мартиросян: В отношении гражданских лиц спихивать просто все на Сталина, вообще задумку репрессий – преступление. Ведь не он инициатор. Что произошло? 5 декабря 1936 г. приняли Конституцию, самая демократичная конституция того времени во всем мире. Впервые в истории России должны были состояться тайные альтернативные выборы. При тайном голосовании. Мало того, что оппозиция пыталась палки ставить в колеса еще в период, когда создавался проект конституции. Так или иначе, Сталину удалось довести дело до конца. Но дело в том, что оппозиция прекрасно поняла – с помощью этих новых выборов в новый Верховный совет, Сталин планирует произвести мирную ротацию всего правящего элемента. А их примерно 250 тыс. Кстати, НКВД примерно на такое количество расследований и рассчитывал. Понять-то они поняли, а вот что делать? Расставаться со своими креслами не хочется. А они же прекрасно в то время понимали одно обстоятельство – за предыдущий период они такого натворили, особенно в период индустриализации и коллективизации, что народ с большим удовольствием не только их не выбрал бы, но еще и башку бы им разбил. Многие секретари были по локоть в крови.

Вопрос: Тот же Хрущев?

Арсен Мартиросян: Да, Хрущев один чего натворил. Так вот, для того, чтобы как-то принизить роль этих новых выборов накануне введения в действие инструкции об этих выборах, был пленум ЦК ВКП(б), после этого пленума группа первых секретарей во главе с Хрущевым и первый секретарь Западно-Сибирского Крайкома ВКП(б) Роберт Эйхе, самая жесточайшая фигура среди кровожадных вампиров – эти два мерзавца начали давить на Сталина, что надо сначала почистить ряды граждан от всякого контрреволюционного элемента, кулаков и прочих и остатков буржуазных партий, царских элементов. И только потом проводить выборы.

А почему они на кулаков вообще насели? А дело в том, что в 1934-1935 гг. генеральный прокурор СССР Вышинский провел массовую реабилитацию и возвращение обратно так называемых "выселенных" крестьян по делам коллективизации и "О трех колосках". Он провел реабилитацию. Они вернулись озлобленные. С одной стороны, были благодарны советской власти, молились на Сталина, но, с другой стороны, были злы на этих первых секретарей лично, которые их упекли. Там было полное самоуправство – в одной из областей Хатаевич, этот милый человек, понимаете, объявил фактически гражданскую войну в ходе коллективизации в своем отдельно взятом регионе. В результате чего Сталин вынужден был ему пригрозить, что расстреляет сходу, если не прекратишь издеваться над людьми. Конечно, народ это все помнил в 1937 г., они бы просто галочки на выборах поставили – и эти кровопийцы пошли бы куда подальше.

Сталин действительно планировал такую операцию по мирной ротации, он открыто об этом сказал американскому корреспонденту в марте 1936 г. Говарду Рою. Он заявил, что эти выборы будут хорошим хлыстом в руках народа по смене руководящих кадров, прямо так и сказал - "хлыстом". Разве вчерашние "боги" своих уездов потерпят хлыст? Они требовали санкции на чистки. Сталин был вынужден дать им разрешение, но он поступил очень хитро – он дал им короткий срок, пять дней. Из этих пяти дней один день – это воскресенье. Он рассчитывал, что они не уложатся. А оказывается, эти мерзавцы уже имели списки. Буквально на второй же день пошли телеграммы с мест – первые Хрущев и Эйхе. Потом своего дружка Эйхе, которого в 1939 г. расстреляли по справедливости за все его жестокости, Хрущев реабилитировал первым в 1954 г.